Зеленая темень

Грег Бейкер и Том Купер не любили Старого Лиланда. Собственно, никто в Силтауне не любил Лиланда, да и любить его в целом было совершенно не за что.
Горожане сторонились полубезумного старика, редкие приезжие шарахались от него, а дети пугали друг друга байками о Болотном Лиланде, который кормит болото заблудившимися путниками.
Впрочем, Грег очень надеялся, что Том прав, и это совершенно не байки. В любом случае, лучшего варианта, чем утопить Боба в болоте у них не было.
Конечно, можно было бы вызвать шерифа и объяснить, что Боб, например, сам рухнул головой вниз из окна их дома, но, зная нравы Грега Бейкера и Тома Купера, шериф бы им точно не поверил. Да и Том говорил, что человек, выпавший из окна, ломается не так сильно, как человек, которого отмутузил своими кулаками-палицами Грег.
Они были знакомы уже давно, самого детства, и пусть оба не были образцовыми горожанами, Том занимал в их тандеме место голоса рассудка, а вот Грег был кулаками. С одной стороны, полезно было иметь в Силтауне хорошие кулаки, с другой – о сломанных челюстях и носах в городе забывали медленно, по тому и Грега, и Тома с ним за компанию, в городе особо не жаловали. Ну кроме таких вороватых ублюдков, прикидывающихся вашими друзьями, как Боб.
Впрочем, Грегу было плевать. Даже больше, в глубине души он гордился своей дурной репутацией – он то всегда был самим собой, а вот остальной город – так, серая масса, сорная трава. И головы у них, как оказалось, были не прочнее переспевших тыкв.
Раньше у Грега уже были проблемы с чрезмерно наглыми и ужасно непрочными знакомыми, но Боб оказался совсем уж слабосильным, по тому не просто пострадал за свою нелепую попытку обокрасть спящего Грега, но и отдал Господу душу прямо у него на руках.
Неприятность, как сказал Том, охрененная неприятность. Прикапывать Боба у собственного дома не выглядело хорошим решением, так что головастый Купер предложил утопить того в болоте. А в самых глубоких топях как раз и обитал Старый Лиланд.
- Может надо было к нему чего привязать? - Грег рулил своим пикапом, пока Том пялился в окно, а Боб перекатывался в кузове, прикрытый брезентом.
- Не, трясина и так затянет. – Том цокнул языком, вероятно пытаясь показать звук, с которым болото проглотит Боба. – Трясина все затягивает. Не зря ж Лиланд туда кидает там… всяких…
- Да ну, детская хрень все это. – Хотя башка у Тома варила отлично, иногда его наивность выводила Грега из себя. – Байки.
- Да нихера не байки! – Том оторвался от монотонного лесного пейзажа за окном. – Вот помнишь Брюса Джексона? Пошел в эти болота и все, и с концами!
- Ну провалился значит туда, да утоп, тоже мне новость.
- А тех городских, что лет пять назад пропали? А мужика того, из универа городского, который про птиц каких-то спрашивал?
- Ну тоже утопли. И что? Это болото, хрен ли в нем не утонуть. Особенно если дебил городской.
- А Лиланд значит не при делах да? И живность всю эту силками просто ради забавы ловит.
- Может он жрет ее.  – Грегу все меньше нравился этот разговор.
- Жрет? И змей значит, и ящериц, и мышей? Он же силки ваще на все ставит. Вот все это он жрет?
- Может и жрет, почем я знаю. – Буркнул Грег.
Хоть Бейкер и не хотел себе в этом признаваться, Старый Лиланд его чертовски пугал. Еще с детства, когда он слышал от старших пацанов байки о том, что болотный старик (а он был ужасно старым уже тогда, порой Грег задавался вопросом, сколько вообще Лиланду лет) крадет детей, гуляющих возле болот и топит их. Кормит темень. Именно так он говорил, когда закупался очередными силками и капканными. Время кормить темень.
Холодные мурашки пробежали по спине Грега, но он попытался отогнать это подзабытое чувство из самого детства. Сейчас он, Грег Бейкер, здоровенный мужик, только что забивших человека до смерти голыми руками, и уж кому-кому, но ему точно боятся какого-то сумасшедшего старика.
Дорога становилась все уже, заросли вдоль нее все более непролазными. Зелень окружала пикап сплошной стеной, он двигался будто в тоннеле, куда практически не доходил дневной свет.
Пикап остановился. Ехать дальше было рискованно – в конечном счете дорога вела к дому Лиланда, а встречаться с ним никто совершенно не стремился.
Значит, дальше пешком.
Грег взвалил замотанного в брезент Боба себе на плечи, и они с Томом двинулись в заросли.
Кругом было темно, словно ночь никогда не покидала этого леса, лишь прячась на время под кронами деревьев. Хорошо, что они не поехали всамделишней ночью – тогда бы они точно не пробились через эти заросли, а может и сами провалились бы в трясину. Да и за все время поездки им не встретился ни прохожий, ни автомобиль – все предпочитали держать подальше от топей. Да и от Лиланда тоже.
Писк москитов звенел в ушах Грега, в отличии от Тома, то и дело лупящего себя что есть силы, Грег, с руками занятыми Бобом, не мог отогнать проклятых кровопийц, лишь ругаясь себе под нос и кляня поганое болото.
Сложно сказать сколько они прошли – заросли казались бесконечными, они растягивались, словно закатные тени, и казалось, что им вообще нет конца.
Наконец, Том остановился.
- Во, думаю, тут можно.
Болото появилось внезапно, лес в мгновение оборвался, уступив место черной бездне воды. В этой воде не отражался солнечный свет, казалось, что Том и Грег сейчас заглядывали в самые недра темноты, густой и бездонной.
- О, тоже хотите покормить! – от резкого скрипучего голоса Том вздрогнул, а Грег чуть не выронил Боба.
- Что у вас там за лакомство, ребятки? – Лиланд материализовался у них за спинами. Неизвестно как, он смог подойти к Грегу и Тому почти вплотную, минуя все заросли совершенно бесшумно. Если бы старик не заговорил, они бы и не подозревали, что за ними наблюдают.
Давно Лиланд здесь? Он был здесь все время? Или неслышно шел за ними? Холодок вновь прополз своими липкими лапками по спине Грега.
- Большой, как я посмотрю. – старик приближался к ним. Он сам был словно частью этого гнилого леса и болота, такой же темный, покрытый слоем не то грязи, не то тины, с худыми, старыми, но все же жилистыми руками, редкими спутанными волосами, должно быть седыми, но сейчас выглядящими скорее зелеными и так же мерзкой скатавшейся колтунами бородой. Он шел к ним уверенным шагом, вроде бы вытирая грязь со своих рук о комбинезон. Грег надеялся, что не для рукопожатия. Что комбинезон, что старчески руки с длинными, напоминавшими когти, грязными ногтями заставили тошноту подступить к его горлу. А неженкой Грег себя точно не считал.
- Да мы так, просто здесь…  Заблудились немного! – Том попытался загородить собой Грега, в надежде отвести взгляд старика от свертка с Бобом у Бейкера на плечах, но, похоже, что тщетно.
- Не-не-не, вы как раз где надо! – Лиланд улыбнулся своей улыбкой из четырех желтых зубов. – Вы как раз дошли до темноты. А она поесть ох как любит. Тока жаль, что паренек мертвый у вас, темнотища больше бы конечно по живым…
Черт, все полетело прахом! Этот хренов старый псих все понял. Что дальше? Утопить труп при нем? Отрицать? А если он вызовет копов? Нет, копов не вызовет, ему похоже вообще плевать…  А если растреплет в городе? Что тогда? Ему поверят? Ну он сумасшедший. А если все-таки?
Мысли роились в голове Греда, сменяясь, наползая одна на другую. В конце концов, победил инстинкт.
Бейкер с размаху запустил тело Боба в болота, и, прежде чем раздался всплеск, оттолкнув Тома, бросился на Лиланда.
Улыбка не сошла с лица старика, когда Грег сдавил его горло, лишь острые ногти царапали выдавливающие из Лиланда жизнь его руки.
Том что-то кричал Грегу, но тот не слышал. Старик оказался сильнее и выносливее, чем он ожидал.
Пена шла изо рта Лиланда, его когти рвали руки Грега до крови, но Бейкер на ослаблял хватку, пока Лиланд не обмяк. Затем он оттащил старика к черному провалу болота и отправил его тело вслед за Бобом.
Лиланд погрузился в болото с глухим хлюпаньем, тело затягивало постепенно, и Грег с Томом могли наблюдать его лицо с жуткой улыбкой и выпученными глазами, исчезающее в черноте воды.
Судя по взгляду, Том хотел что-то сказать, но не решался, быть может даже испугавшись отправиться вслед за Бобом и стариком.
Назад они ехали молча. Солнце клонилось к закату, а лесная темень смыкалась позади.


Грег спал тревожно: влажная духота давила ему на грудь, а разодранные когтями Лиланда руки ужасно чесались. В ушах стоял гул жужжания москитов, но сколько раз Бейкер ни вставал, он так и не смог не то что убить, но даже обнаружить ни одного из кровопийц.
В те короткие минуты, когда он проваливался в сон, он видел болото. Черные бездонные воды под зеленой древесной сенью, и эти воды звали его, тянули к себе и затягивали в себя. А в их глубинах улыбался своей редкозубой улыбкой старый Лиланд. Улыбался и звал – кормить темень, если его нет, кто-то все равно должен кормить темень.
Грег не знал, сколько времени он провел в этой тягучей кошмарной полудреме, то и дело просыпаясь в поту и расчесывая свои зудящие руки.  Время шло, но за окном не светлело, будто ночь и день пропали, уступив место бесконечному вечернему сумраку.
Грега мучала жажда. Он вставал несколько раз и вливал в себя воду, но горло продолжало быть сухим, а от воды оставался мерзкий привкус гнили и застоя.
Не помогал и алкоголь – виски жег желудок изнутри, причиняя боль, скручивая внутренности, но не давая уснуть и забыться.
Грег чувствовал себя отравленным, его терзала безумная мысль, что Лиланд отравил его своими грязными когтями. От того и зудели руки, и кружилась голова, и пробивало на пот. От того грудь давило, а к горлу то и дело подступала тошнота.
Больница? Может стоило обратиться в больницу? Не говоря ничего о Лиланде, просто пожаловаться на недомогание. Сколько времени прошло? Ночь? День? Грег не имел ни малейшего понятия.
Он поднялся, сделал несколько глотков воды, вновь не утоливших жажду, и, держась за стену, двинулся к выходу. Голова кружилась, но Бейкер надеялся, что свежий воздух прочистит ее, и он сможет доехать до города.
Грег открыл дверь и замер.
Его дом, ранее стоявший на пустыре у опушки, сейчас плотно обступили растительные заросли. Редкие сухие кусты вымахали в разы, окружив его дом практически непролазной стеной. Двор зарос высокой травой, а магнолии, растущие у дома, расправили свои ветви, и погрузила дом Бейкера в бесконечные сумерки.
Еще недавно выкрашенные в белый стены дома покрывал мох. Он прорастал и на перилах, густым ковром покрывал порог.
Нет, все это не могло вырасти за одну ночь!
Зеленоватые тени обступали Бейкера. Шевелились, будто клубок змей, дрожали под ветром, извивались, тени ветвей тянули к нему свои скрюченные лапы, и Грег самым своим нутром чуял, что эта тьма жаждет его. На мгновение, всего лишь на миг, он увидел в этом шевелении ветвей лицо – сморщенное и гнилое, проросшее и покрытое мхом, но даже в столь искаженном виде Грег узнал Лиланда.
Лиланд улыбался, и из его открытого рта летели москиты, а колючие ветви окружали его омерзительный лик подобием нимба.
- Темень голодна.
Губы Лиланда не шевелились, но Грег слышал его голос у себя в голове
- Нужно накормить темень.
Грег закричал, но крик его потонул в шуме ветра и шорохах ветвей, погас, не успев разразиться в воздухе.
Бейкер бросился назад, в дом, запер дверь, и зашторил все окна. Он не знал, реально ли то, что он видит, или он сходит с ума. Быть может он болен, и это всего лишь галлюцинации, вызванные горячкой?
Грег не хотел проверять. Закрывая глаза, он видел омерзительный лик старого Лиланда, а в ушах у него продолжал стоять шорох ветвей и писк москитов.

Время шло, но Грег не мог определить скорость его бега. Все часы в доме остановились, их механизмы покрылись ржавчиной и перестали работать, а выходить наружу, в поисках солнца или луны на небе Грег не рисковал, боясь вновь столкнуться с ужасающим ликом мертвого Лиланда.
Сквозь зашторенные окна не пробивался свет, но не было света и снаружи – лишь бесконечный плен зеленоватых сумерек, взявших дом в тиски.
Плесень и мох постепенно пробивались снаружи вовнутрь. Сначала Грег заметил мох у порога, затем – плесень, расползающуюся сначала в углах, но вскоре захватившую все стены и потолки.
Мох начал расти и в том месте, где под ударами Грега треснул череп Боба, словно питаясь кровью и смертью как удобрением.
Грег не мог ни есть, ни пить. Его кожа стала дряблой, будто Бейкер постарел на десятилетия. Или десятилетия и вправду прошли, пока он был заперт в плену зелени в своем доме?
Царапины на руках, первоначально ужасно зудевшие, превратились в гниющие раны, но Грег на удивление меньше беспокоился о них – быть может, привыкнув к боли, или же отвлекаемые голосами, звучавшими у него в голове.
Зеленое многоголосие шептало ему – не переставая, не замолкая ни на минуту. Шептали травы и ветки деревьев, шептали пышные зеленые кусты и мох, шептала плесень на стенах и тягучие вечерние тени. Они говорили голосом Лиланда, хриплым шипением сумасшедшего старика. Они не давали спать, от них нельзя было скрыться.
Темень была голодна, и коли уж Лиланд не мог ее теперь накормить, этим должен был заняться Бейкер.
Темень устала ждать. Темени нужно поесть.
И скрип половиц, и шум ветра в зарослях – все было голосом Лиланда, и вскоре Грег уже перестал различать, где заканчивается этот шепот, и начинаются его собственные мысли.
По тому Бейкер и не сразу понял, когда в этот преследовавший его голос влились слова Тома.
Да, Том! Он говорил, похоже, он был прямо здесь, около Грега, не во сне, а наяву.
- У тя тут все заросло! Как так-то? Да на это год должен уйти был! – Том метался по заплесневелой комнате, размахивая руками, пока Грег наблюдал за ним из вросшего в мшистый пол и густую тень кресла.
- Это он, это по любому он! – Том выглядел изможденным и худым, его глаза блестели – алкогольным ли блеском или блеском подступающего безумия. – Он возвращается! Я его тоже видел, он как бы стоит в тени, а включишь свет – так и нет его! Я думал у меня крыша едет, но это… Вот это вот у тебя…
Грег поднялся и медленно двинулся к Тому.
-Вот это вот все… Оно же невозможно! Ну не могло так быстро вырасти. Значит я прав, значит он вер… Погоди, Грег, что у тебя с руками? Из них что, мох рас…
Том не успел закончить. Грег нанес удар ему по голову первым, что попалось под руку – похоже настольными часами, хотя сказать с уверенностью было трудно – уж слишком они плотно были они покрыты пушистым грибком.
Купер повалился на пол. Из раны не его голове хлынула кровь, но мох впитал ее в мгновение ока.
Грег нагнулся над лежащим без движения Томом. Тот дышал, просто был без сознания. Хорошо, так даже лучше. Так правильно. Грег взял веревки, связал Тома по рукам и ногам, и вскинув неподвижное туловище на плечо, двинулся к выходу.
Когда он выходил из дома, заросли расступались перед ним, и вновь сомкнулись за его спиной, когда он уехал. Дом его стал почти невидим, будто и не было там никогда никакого Грега Бейкера, лишь зелень зарослей, что правила на этих землях с самого начала времен.

Утопающая в наступившем сумраке зелень вела Грега – ему не нужно было искать дорогу, зелень расступалась перед ним, и даже рой москитов, окружающих его со всех сторон, не смел испить ни капли его крови. Он не был теперь простым человеком – зелень прорастала из него, а значит, никто, живущий в зелени не смел ему навредить.
Зелень вела его к дому старого Лиланда – вряд ли эту заросшую, практически погрузившуюся в землю лачугу мог бы найти тот, кому зелень не позволила бы это сделать. Перед входом в покосившуюся хибару было множество клеток, некоторые пустые, но в большинстве находились полусгнившие тельца животных и птиц – белки, еноты, даже пара пеликанов, но все они были мертвы, и гниль уже тронула их плоть. Такие плохо подходили для кормления.
Грег сбросил Тома с плеч на землю. Тот начал приходить в сознание и что-то бурчать, но Бейкер игнорировал его стоны. Он тащил Купера за ноги, подальше от запаха животной гнили, к запахам более древнего глубинного разложения, к бездонной черноте топей.
Том начал кричать, но Грег не слышал его криков, теперь он слышал лишь зов топи, лишь ее голос, требующий еды. Этот голос нарастал в шуме ветра в зарослях и жужжании москитов, даже крики Тома вписывались в ритм этого беспредельного зова.
Ветер выл в кронах, москиты гудели как самолетный двигатель, Том сорвался на визг – вопль голода стал нестерпимым и… затих в мгновение.
Темная вода сомкнулась над головой Тома, еще мгновение было видно его лицо с открытым в немом крике ртом и выпученными полными ужаса глазами, но вскоре его сменила недвижная гладь и покой болота.
Эта внезапно наступившая тишина выбила Грега из колеи, будто вернула его к реальности.
Он огляделся? Неужели все? Он теперь свободен? Он может идти?
Но заросли не расступились перед ним, напротив, они становились плотнее, извиваясь, принимая очертания гротескной человекоподобной фигуры. Грег попятился было назад, но его ноги плотно оплели корни, сжавшие сначала лодыжки, а зачем медленно начавшие подниматься выше. Они разрывали кожу и проникали глубже, врезаясь в плоть Грега, но он уже не чувствовал боли. Единственное, что теперь могло воспринимать его сознание, это наступавший на него из сплетенных ветвей силуэт и его лицо, омерзительный узел веток и лиан со старческой беззубой ухмылкой.
Темень вскоре вновь проголодается. Кто-то всегда должен кормить темень
Корни дернули Грега вниз, оплели его торс и руки, впились даже в его лицо, а затем с силой рванули его в глубины безмолвной черной топи.
И хоть в глубине болота не было света, угасающее сознание Грега могло каким-то непостижимым образом видеть, как под толщей черных вод шевелится нечто. Бесконечно древнее, покоящееся в этих водах еще в те времена, когда по земле бродили динозавры, а, быть может, и задолго до того. Оно и было этими землями, оно пустило корни и проросло лесами, сформировало движением своих подземных щупалец холмы и долины, оно было повсюду, оно было всем, и оно было голодно.
Прежде, чем совсем пропасть, Грег принял его и позволил корням – капиллярам этого невообразимого существа, проникнуть в его плоть, дабы она послужила непостижимому бытию, сокрытому в темных водных глубинах.

Ни Грега, ни Тома в Силтауне особо не искали. Кому были нужны эти два идиота? Дом Тома был точно пуст, а вот дом Грега, стоявший где-то на отшибе, похоже просто пропал, будто его никогда раньше и не было. Впрочем, это был не первый раз, когда природа забирала свое.
Кое-кто искал Боба, но он тоже исчез без следа, так что Стилтаун спокойно принял, что у него стало на три горожанина меньше.
Зато в городе чаще стал появляться Болотный Лиланд. И люди говорили, что старик будто бы помолодел лет на десять, да еще и стал на голову выше. Впрочем, кто будет верить всем этим глупостям, что рассказывают деревенские за пинтой пива?