Солдаты империи Глава 20

Приехал Раббани и перестрелка прекратилась. Через громкоговоритель он спросил восставших советских военнопленных:
- Что случилось? Чего вы похватали оружие? Давайте, бросайте…
- Нет, не бросим! - крикнул в ответ Сергей Рязанцев.
Его позвали подойти поближе. Телохранители Раббани предупреждали, что его могут застрелить. Но он ответил:
- Нет, я подойду!
Раббани один, вопреки предостережениям телохранителей, подошёл вплотную к восставшим. Он спросил:
- Ну, что случилось?
На крыше склада появился Шевченко, который спросил:
- Почему твои командиры не наказали меня камчой и не застрелили меня, если я так сильно провинился, почему они со мной так поступили?
Раббани спросил его:
- Кто из командиров сделал это? Имя знаешь? Узнаешь его?
- Узнаю.
Раббани позвал этого командира и спросил:
- Почему ты так поступил? Почему по-другому не наказал? Это противоречит исламским законам…
И обратился к восставшим:
- Что вы хотите, чтобы я сделал, и вы сложили оружие? Как вы скажите, так я и сделаю.
- Если вы говорите правду, тогда застрелите его, - последовал ответ Кашлакова. - Пусть таким будет ему наказание.
Раббани застрелил этого командира. Моджахеды подумали, что шурави стреляли по их лидеру и начали стрелять по крыше. Восставшие открыли ответный огонь. После перестрелки пленные заявили:
- Раббани, твои солдаты начали стрелять, а не мы! Теперь, пока ты не вызовешь представителей советского посольства, мы оружия не сложим!

Ликёр
Егор Рязанцев прослужил целый год у немцев, прежде чем ему выпала возможность перейти линию немецко-советского фронта. Капитан Бёрш относился к нему хорошо, часто разговаривал с ним, расспрашивал о России. Он был гурманом и обожал яичный ликёр, который готовил ему денщик Карл Вайндорф, сын баварского крестьянина.
- Этот расторопный и услужливый солдат, раздобревший на остатках с офицерского стола, - понял Егор, - ко мне относится с явной симпатией.
Ликёра изготовлялось по четыре-пять литров, и на него шло огромное количество свежих яиц. Однажды денщик сказал Рязанцеву:
- Капитану нужен ликёр. Раздобудь хоть сотню яиц.
- Где ж их взять? Ни у кого из местных не осталось ни кур, ни петухов…
- Позарез нужны яйца, и никак не меньше сотни! - категорически заявил денщик. - Забирай подводу и жми! Обследуй близлежащие села. Надо достать! И чтобы без яиц не возвращался.
2-я штабная рота под начальством Бёрша имела особое задание, снабжать танковую дивизию СС «Великая Германия» горючим.
- Если смогу получать бензин, - прикинул Егор, - то смогу жить!   
В подразделении был огромный склад бензина, в отгороженной зоне находилось более пятисот канистр, их охранял часовой. Пообещав ему два десятка яиц, Егор попросил у него три канистры бензина, погрузил их на подводу и отправился с пареньком по сёлам. В первом он шепнул девчонке:
- А ну, беги по хатам и скажи, что бензин приехал. За литр пять яиц. 
Шустрая девчонка подхватила компанию ребятишек, через минут десять у их подводы стояла очередь с бачками, вёдрами, бутылями. Украинский возница спросил, почему крестьянам так нужен бензин.
- Жители, насыпав в бензин соли, - ответил он, - наливают его в лампы.
Время было весеннее, Егор выехал рано утром, а к обеду уже возвратился в часть с двумя сотнями свежих яиц. Денщик был в восторге.
- Где ты раздобыл такое богатство? - спросил Вайндорф.
Он не раскрыл секрет, надеясь снабжать капитана Бёрша дефицитными яйцами. Часовому Рязанцев отдал обещанные яйца и заручился его расположением на будущее. Каждую неделю они ездили за ними.
- Поехали в село Стаханово, - предложил он. - Там много яиц.
Проходя мимо хаты, они услышали громкий разговор. Егор подобрался ближе и увидел во дворе распряженную телегу, доносились пьяные голоса.
- Это полицаи гуляют… - понял он, заглянув вовнутрь.
Трое за столом пили мутный деревенский самогон, закусывая его салом, квашеной капустой и солёными огурцами, то и дело, отпуская скабрёзные шутки в адрес красивой девушки, стоящей у печи, со связанными руками.
- Что, комиссарская подстилка, закончился ваша власть! - произнёс толстомордый полицай. - Теперь на нашей улице праздник наступил! Всё ваше комуняцкое племя буду выжигать калёным железом! 
Полицаи были уверены в безопасности и не выставили часового. Они находились в глубоком тылу, а с партизанами не приходилось встречаться.
- Слышь, Микола, а девка неплоха, - заговорил рябой полицай, во всю щеку которого тянулся шрам. - Жалко, если такое добро пропадёт… 
Губошлёп подошёл к испуганной девушке, схватил её рукой за подбородок, и, не давая отвернуть лицо, произнёс:
- Полюбишь меня, молодка, последний раз в своей жизни?!
Девушка не могла достойно ответить мучителю и плюнула ему в лицо.
- Сука! - губошлеп отшатнулся и наотмашь ударил её.
Этого Рязанцев стерпеть не смог. Он ворвался в комнату и, схватив винтовку полицаев, стоящую у двери крикнул им:
- Руки вверх!
Увидев направленную на них винтовку русского в немецкой форме, полицаи опешили и послушно подняли руки вверх.
- Вы двое отошли к печи, - приказал Егор, - а ты губошлёп собери все оружие и сложи его к лавке, и учтите мне терять нечего… 
Полицаи отошли к печи, один с красной от выпитого самогона рожей, трясущимися руками, сложил винтовки, подсумки с патронами и гранатами.
- Теперь толстомордый, развяжи девушку и все встаньте в угол, - скомандовал он. - Дергаться даже не думайте! 
Полицай развязал девушку, и она, взяв со стола винтовку, ударила прикладом губошлёпа в бок, отчего он, тонко взвизгнув, упал в угол и закрыл голову руками. Их связали и оставили в избе, а сами уехали.
- Что же нам теперь делать? - нудил «Пикколо».
Рязанцев тоже понимал, что обратной дороги в роту для них нет, полицаи наверняка пожалуются на него гитлеровцам, поэтому сказал:
- Я двинусь к нашим через линию фронта.
- А я связная партизан, - призналась девушка, - и знаю, как их найти…
- Тогда я с тобой! - обрадовался украинец.
Они на телеге поехали в лес, а Егор двинулся к линии фронта. Накануне он раздобыл документы и форму умершего от ран пленного лейтенанта Красной Армии по фамилии Жуков. Ему невероятно повезло, через некоторое время Рязанцев благополучно перебрался через дырявый фронт и прибился к воинской части, шедшей в тыл на переформирование.
- Возьмите с собой, - попросил он раненого в руку капитана. - От моего полка ничего не осталось...
- Присоединяйся, всё равно нас по разным частям разбросают.
Его документы не вызвали подозрений и следующие полгода Рязанцев провёл в тыловой части, обучая новобранцев. В начале 1943 года их дивизию перебросили под Сталинград.
- Главные сражения там закончились, - знал он по газетам.
Зима выдалась невероятно морозной, температура достигала минус сорок градусов. Поэтому солдаты вермахта добровольно сдавались в плен, где их ждали пункты обогрева в виде землянок и кружка горячей воды.
- Даже смерть стала для него обыденностью и не вызывает уже эмоций… - прибыв на передовую, Егор увидел, что возле проезжей части рядом с сугробом стоял немецкий пленный.
На расстоянии десяти шагов советский офицер периодически стрелял в него из пистолета, но не попадал. Рязанцев не сдержался и крикнул:
- Эй, что случилось? Что здесь происходит?
- Всё в порядке, - с ухмылкой ответил тот. - Сослуживцы подарили немецкий пистолет «Вальтер», вот практикуюсь! Правда, как видишь, всё впустую, видимо это оружие в своих не попадает… 
Несколько секунд лейтенант оцепенел от непонимания происходящего, затем на него волной нашла ярость:
- Как мерзавец с погонами советского офицера просто для развлечения решил опробовать оружие на пленном, который еле держится на ногах. Стрелять не во время сражения, и использовать живого человека как игрушку просто, потому что рядом не оказалось пустой бутылки или банки?!
Немец стоял неподвижно. Казалось, что он хотел быстрее расстаться с жизнью, чтобы закончился страх и невероятный холод. Одежда пленного превратилась в грязные лоскутья, которые кое-как были обмотаны вокруг тела. На лице отсутствовали всякие эмоции, ни страха, ни боли, ни мольбы о пощаде. Только губы непрерывно двигались, что-то беззвучно шепча.
- Он смирился с данной участью, и ждёт конца жизни, - догадался Егор.
Когда он увидел, что на офицерском кителе стрелка была отметка интендантской службы он не смог сдержать ярости, а в голове пронеслось:
- Ах ты, мерзавец, какое ты право имеешь, так цинично бесчеловечно относиться к чужой судьбе и жизни, если ты не знаешь им цену!
Собравшись с мыслями, лейтенант тихо, но чётко произнёс:
- Отдай сюда оружие!
- Ну, если так хочешь, иди сам попробуй пострелять, может у тебя получиться попасть, - офицер отдал ему трофейное оружие.
Рязанцев схватил пистолет и отшвырнул его. Волна гнева обрушилась на палача, ему досталась оплеуха такой силы, что тот упал в снег навзничь.
- Гад! - прошипел Егор.
На несколько минут в воздухе повисла гробовая тишина, казалось, что даже природа замолчала. Молчание нарушил шум мотора, который судя по звуку, быстро приближался к месту происшествия. 
- Командир дивизии полковник Кашлаков… - от звука, работающего на высоких оборотах мотора, сердце Рязанцева сжали ледяные тиски.
Он понимал, что его действия тянут на трибунал. Лейтенант не боялся штрафных санкций, но трибунал был больше чем просто наказанием, это было унижение, позор и тёмное пятно в биографии. 
- И там точно раскопают, что я не Жуков… - пока он раздумывал над происходящим, машина подъехала к месту событий и остановилась.
Перед Егором возник командир дивизии в окружении вооружённой охраны с автоматами. Громом разразился голос полковника:
- Доложить, что здесь произошло!
Суровый усталый вид, и раздражённый тон не предвещал положительного завершения этой истории. Рязанцев не смог выдавить и слова, зато тыловик оправился в присутствии командира и резво произнёс:
- Товарищ полковник, я нациста хотел кончить, а этот стал на защиту! И из-за кого на советского военнослужащего напал?! Из-за немецкой крысы?! 
Егор молчал. Полковник бросил на него пристальный взгляд и спросил:
- Сколько ударов ты ему нанёс?
- Товарищ командир, один удар…
- Недостаточно, товарищ! Нужно было хорошенько показать этому молокососу, что такое настоящее сражение и война, и что такое честь.  Отведите немедленно немецкого пленного в пункт эвакуации.
Пленный стал приходить в себя, взгляд уже не был таким пустым. Из землянки вышла медсестра, чтобы увести пленного. Немец предпринял попытку что-то сказать, но получалось только шёпотом. Она спросила Егора:
- Что он бормочет?
- То же, что и все, кто попадает в плен… - ответил он. - Оказавшись здесь, они все задаются вопросом, для чего мы убиваем друг друга.