Студент о святости земли русской

РУБРИКА  «СТУДЕНТЫ  ГАЙКОВОЙ  Н.Н.»  Тараканов Антон Алексеевич
«Святость, покрывшая Русскую Землю»
Родной Край! Родина! Отечество! Святые для каждого нормального человека понятия. А потому нельзя отделить их от Святости  Земли Русской, от Крещения Руси,             от Образов Святых Угодников Божьих. Их подвижническая жизнь  всегда была примером  и для простого человека, и для полководца, собирающего войско для борьбы с супостатом, когда решается судьба Отечества; и для мудрого правителя, понимающего, что власть даётся Богом для совершения благих дел.
И вот на 2-ой Неделе после Троицы Русская Православная Церковь отмечает праздник, который в святцах называется Днём Всех Святых, в Земле Российской просиявших. (Не так давно Святейший Патриарх Кирилл повелел слово «Российской» заменить на более отражающее суть – «Русской»).  А какое же удивительное слово «просиявших»! Сразу же возникают мысли о Вечном Немеркнущем Свете Царствия Небесного, о Творце, показавшем нам Свет, о Свете Христовом, который просвещает всех. Все те, о ком мы будем с благоговение говорить, «угодили» Нашему Отцу и Создателю свой праведной жизнью, жертвенностью и смирением, своими часто незримыми подвигами, трудами на ниве духовной и во славу Отечества.
Впервые этот Праздник был установлен в 1918 году на Всероссийском Церковном Соборе.  Вернее – восстановлен, потому что он был утрачен  из-за церковных реформ, которые, к сожалению, нанесли удар по истинной вере и благочестию. И, конечно же, неслучайно, что в страшную годину лихолетья, разрухи – прежде всего духовной – вспоминают о тех, к кому всегда обращались за помощью, кому молились о заступлении, о спасении перед лицом самых тяжких испытаний.
Кто же они – те, без которых нельзя представить Россию и русский народ? Наверное, каждый из нас хоть раз да слышал их имена.
Равноапостольный великий князь Владимир (преставился в 1015 году).
 Благоверные князья Борис и Глеб (1015)
Преподобные Антоний и Феодосий Печерские (1074, 1075),
Преподобный Илия Муромец (1188),Святой благоверный великий князь Александр Невский, в схиме Алексий (1263),
Преподобные Сергий и Герман Валаамские (ок. 1353),
Преподобный Александр Пересвет,
Схим  монах-воин, Радонежский (1380),
Преподобный Андрей Ослябя -  Схимонах-воин, Радонежский (ХIV в.),
Святой благоверный великий князь Димитрий Донской (1389),
Преподобный Сергий Радонежский, чудотворец (1392),
Преподобный Андрей Рублёв (ХV в.),
Преподобный Нил Сорский (1508),
Преподобный Максим Грек (1556),
Святой мученик Павел Русский (1683),
Святитель Питирим, епископ Тамбовский (1698),
Святитель Митрофан Воронежский (1703),
Святитель Иоасаф, епископ Белгородский (1754),
Преподобный Серафим Саровский (1833).
Какие прекрасные и значимые для русской души имена! А ведь мы не назвали и сотой части этих земных ангелов. Многочисленный сонм русских святых — её великое богатство. Царство Божие — наполовину русское Царство.
 Думаю, не будет преувеличением сказать, что  один из самых любимых и почитаемых Святых - Преподобный Сергий Радонежский.
В своём рассказе первый биограф Сергия Радонежского Епифаний Премудрый сообщает, что будущий святой, получивший при рождении имя Варфоломей, родился в селе Варницы (близ Ростова) в семье боярина Кирилла, служилого ростовских удельных князей, и его жены Марии.
И, конечно, одной из главных русских святынь для русского сердца всегда была основанная Преподобным  Обитель Пресвятой Троицы – ныне Троице-Сергиева Лавра.
 «…Небо над Лаврой — святое, голубое. Носятся в нем стрижи, взвизгивают от радости. И нам всем радостно, денек-то послал Господь! Только немного скучно: сегодня домой идти.
После ранней обедни прикладываемся к мощам, просим благословения Преподобного, ставим свечу дорожную. Пригробный иеромонах все так же стоит у возглавия, словно и никогда не сходит. Идет и идет народ, поют непрестанные молебны, теплятся негасимые лампады. Грустно выходим из собора, слышим в последний раз:
Преподобный отче Се-ргие, Моли Бога о на-ас!..
  Мы крестимся. Все желают нам доброго пути. Из-за двора смотрит на нас розовая колокольня-Троица. Молча выходим за ворота. — Крестись на Троицу, — говорит мне Горкин, — когда-то еще увидим!..
Видно всю Лавру-Троицу: светит на нас крестами. Мы крестимся на синие купола, на подымающийся из чаши крест:
Пресвятая Троица, помилуй нас!
Преподобный отче Сергие, моли Бога о нас!.. видно. Выезжаем на белую дорогу. Навстречу — богомольцы, идут на радость. А мы отрадовались — и скучно нам. Оглядываемся, не видно ли. Нет, не видно. А вот и перелески с лужайками, и тропки. Мягко потукивает тележка, попыливает за ней. А вот и место, откуда видно — между лесочками. Видно между лесочками, позади, в самом конце дороги: стоит колокольня-Троица, золотая верхушка только, будто в лесу игрушка. Прощай!..
— Вот мы и помолились, привел Господь… благодати сподобились…говорит Горкин молитвенно. — Будто теперь и скушно, без Преподобного… а он, батюшка, незримый с нами.  Скушно и тебе, милый, а? Ну, ничего, косатик, обойдется… А мы молитовкой подгоняться станем, батюшка-то сказал, Варнава… нам и не будет скушно. Зачни-ка тропарек, Федя, — «Стопы моя направи», душе помягче. Федя нетвердо зачинает, и все поем:
Стопы моя направи по словеси Твоему,
И да не обладает мно-о-ю-у…
Вся-ко-е… безза-ко-ни-и-е-э!..
Потукивает тележка. Мы тихо идем за ней».
С такой теплотой вспоминал своё детство и паломничество к Преподобному Сергию писатель-эмигрант Иван Сергеевич Шмелёв. И  сразу становится очевидным, что выразил писатель не только свои чувства – в этих строках как будто воплотилась душа всего благочестивого русского народа.
А вот похожие воспоминания чувства старейшего звонаря самой древней в Москве Свято - Даниловой обители - Михаила Ивановича Макарова:
«…а воздухе, — вся Лавра. Донесся торжественный звон. Мы невольно остановились и перекрестились. Но до Лавры было еще далеко, и мы подошли к гостиницам Лавры довольно-таки уставшими.
Сергей Александрович занял для нас в гостинице Лавры несколько номеров. После обеда и небольшого отдыха Сергей Александрович повел нас в Троицкий собор к мощам Преподобного Сергия.
Здесь все было исполнено мира и доброты. С безграничной любовью смотрели лики на иконе Святой Троицы, и хотя вся икона была закрыта дорогим окладом, а открыты только лики, но их вид глубоко проникал в душу и притягивал к себе.
Все существо наполняло чувство живой близости Преподобного: вот сейчас подойдем под его благословение, и он тепло приласкает и благословит. И еще было какое-то ощущение, тогда для меня не ясное, понятое мною позже. Это чувство неизъяснимой рас-крытости души, когда стоишь у мощей Преподобного. О чем я молился у мощей? Ни о чем. Я был полон отрадой присутствия в этом святом месте. Как говорят, «не чувствовал под собою ног». Только и хотелось, что повторять слова акафиста, читавшегося».
Не греховное веселье и наслаждение  плотское, усердно насаждаемое и ставшее для многих в наши дни «идолом»; а радость духовная, радость встречи со Святостью почти физически ощущается в обоих произведениях! И радость эту ощущают в сердце своём даже маленькие дети!
 «Я любил слушать жития святых, особенно жития преподобного Сергия и преподобного Серафима. Бывало, набегаешься за день, надо ложиться спать, но хочешь на ночь послушать житие и начинаешь просить маму:
— Мамочка, почитай мне про Серафима Саровского.
— Ну, хорошо, слушай. На чем мы остановились в прошлый раз?
— Как он кормил медведя.
Мама раскроет житие и начнет читать. В комнате и на дворе тихо. В углу мирно горит лампада перед иконой.
Слушаешь о святом старце, и на душе становится светло и спокойно. И в детской душе рождается мысль: «Ведь и я могу быть святым, если буду жить и поступать так, как преподобный Серафим». С этой думой и с детской молитвой Преподобному так, бывало, незаметно и заснешь. Твердо могу сказать, что воспоминание о том, как я ребенком слушал жития святых, было одним из самых светлых в моей жизни» - так описал  свои воспоминания в книге «Из жизни Православной Москвы двадцатого века»  упомянутый уже Михаил Иванович Макаров.  Значит, даже маленький ребёнок интуитивно, сердцем понимал то, на чём всегда стояла Земля Русская. И жития святых писались прежде всего для создания положительного примера, для «воспитания народа», о котором говорил мудрый и благочестивый дедушка И.С.Шмелёва. И кто же может «воспитать» лучше Святых Угодников Божиих?!
И конечно, множество  храмов в Москве и по всей святой Руси освящено в Честь Всех Святых.  А потому сейчас скажем несколько слов об очень известных московских храмах, что сохранились незримым заступничеством Всех Святых Земли Русской.
Итак, Храм Всех Святых в Красном селе — православный храм Богоявленского благочиния Московской городской епархии, первые упоминания о котором  к 1480 году. Ныне каждое воскресенье, даже во время Великого Поста, читается там Акафист перед Чудотворной Иконой Божией Матери Всецарица – и страшный диагноз - рак отступает от многих людей заступничеством Матери Божией!
А теперь ещё и восстанавливается на этом некогда освящённом Святым Митрополитом Алексием месте и древняя обитель – Алексеевский монастырь. И пусть монастырские  храмы: Всех Святых, Святого Тихона Задонского и  Человека Божьего Алексия – не могут  в наше  время быть за единой монастырской оградой, но возрождается единство духовное, начало которому было положено в четырнадцатом веке.    
    Другой же известный храм Всех Святых  находится  почти  на другом конце  нашей столицы - рядом со станцией метро Сокол. Храм этот,  даже в годы безбожной власти, никогда не закрывался.  И вообще этот район вокруг него оставался островком культуры, тогда, когда, казалось, рушился весь мир.  А одна их наиболее почитаемых икон Богородицы – Боголюбская или, как называет Её народ, Боголюбивая. Может быть,  благодаря заступничеству Пресвятой Богородицы и Сонму преклонивших пред Ней колени Святых выстоял храм в годы безбожного лихолетья!
 А ещё нельзя не сказать, что в обоих храмах, находящихся в столь разных местах Москвы, а когда-то в разных сёлах, служится молебен пред Образом Матери Божией – Неупиваемая чаша. Какая великая Милость Божия к погибающим, пусть и по своей вине от греха пьянства, и даже пристрастившимся к наркотикам! Воистину, не желает Господь смерти грешника, но даёт шанс каждому! (Невольно вспоминается, как говорит о том в «Преступлении и наказании» опустившийся на дно жизини Мармеладов). Да и Сама Матерь Божия явила Этот образ в 1878 году спившемуся уже крестьянину – и тот, обратясь к Ней в покаянной молитве, снова обрёл  образ, изначально данный ему Творцом.
Святые — душа русского народа! Русские святые! О них мало говорят и редко пишут. Но когда в 1941 году пришла пора испытаний для России, вновь вспомнили забытые было имена святых благоверных великих князей Александра Невского и Димитрия Донского, святого праведного адмирала Феодора Ушакова — защитников земли русской. Великая Отечественная война являлась не просто гигантским сражением огромных армий. Прежде всего это была духовная битва, в которой, если говорить словами Ф.М. Достоевского, дьявол боролся с Богом. И совсем не случайно она началась в день, когда Русская Православная Церковь отмечала память всех святых, в земле Российской просиявших, а закончилась к дню памяти святого великомученика Георгия Победоносца, покровителя Москвы, в светлые пасхальные дни (Пасха в 1945 году была тоже 6 мая).
И нельзя не вспомнить об этом, особенно в год Славного Юбилея Великой Победы, Потому что, несмотря на официальный атеизм, оставалась Россия Уделом Пресвятой Богородицы, оставалась под незримым покровом Святых Угодников Божиих.
Перед нами описание Сталинградской битвы,, когда, казалось. смешались небо и земля.
 Как прежде, падали снаряды.
Высокое, как в дальнем плаванье,
Ночное небо Сталинграда
Качалось в штукатурном саване.
Земля гудела, как молебен
Об отвращенье бомбы воющей,
Кадильницею дым и щебень
Выбрасывая из побоища.
 Эти пронзительные строки принадлежат поэту, в чьём творчестве Священная война русского народа против фашизма отражалась много раз – Б.Л.Пастернаку.  И нельзя не увидеть, как, совсем непривычно, описывает поэт участников битвы
 
Он мать сжимал рукой сыновней.
И от копья архистратига ли
По темной росписи часовни
В такие ямы черти прыгали.
И мальчик облекался в латы,
За мать в воображеньи ратуя,
И налетал на супостата
С такой же свастикой хвостатою.
А рядом в конном поединке
Сиял над змеем лик Георгия…
       Русские солдаты показаны как облечённые в латы древние воины, идущие на битву с хоругвями и молитвой на устах.   
И само произведение называется «Ожившая фреска» - т.е. явленная Святость! Явленная тогда, когда снова встал вопрос о том, быть живой Святой Руси или погибнуть, как было не раз. 
Врагов же поэт сравнивает с нечистой силой, а их технику с ящерами и драконами. Ведь воюют русские с антихристом, мечтающим уничтожить Святую Русь!
  Потому-то  появляется над жаркой битвой «сияющий Лик Георгия» в «конном поединке».
 Всем этим автор подчёркивает возвышенность  Руси, говорит о том, что Русь всё ещё Святая и приближается к границе между земным и Высшим.   
 Он перешел земли границы,
И будущность, как ширь небесная,
Уже бушует, а не снится,
Приблизившаяся, чудесная.
 
Перед нами, конечно, художественное произведение, только отразил авторский замысел душу русского народа, Святость Земли русской и Отечество Небесное!
Послушай, Бог… еще ни разу в жизни
С Тобой не говорил я, но сегодня
Мне хочется приветствовать Тебя.
А это уже не авторская идея. Перед нами … Письмо к Богу! А  написал  эти строки  младший офицер Александр Зацепа, который на следующий день сложил голову на Курской Дуге.
 
Ты знаешь, с детских лет мне говорили,
Что нет Тебя. И я, дурак, поверил.
Твоих я никогда не созерцал творений
И вот сегодня ночью я смотрел
Из кратера, что выбила граната,
На небо звездное, что было надо мной.
Я понял вдруг, любуясь мирозданьем,
Каким жестоким может быть обман.
 
Именно  тогда, когда жить на земле оставалось последние часы, приходит прозрение. По молитве Святых Своих даёт Господь великую милость  - и уходит русский воин в мир иной так,  как уходили его благочестивые предки.

 
   Не знаю, Боже, дашь ли Ты мне руку,
Но я Тебе скажу и Ты меня поймешь:
Не странно ль, что средь ужасающего ада
Мне вдруг открылся свет и я узнал Тебя?
А кроме этого мне нечего сказать,
Вот только, что я рад, что я Тебя узнал.
На полночь мы назначены в атаку,
Но мне не страшно: Ты на нас глядишь…
Сигнал. Ну что ж? Я должен отправляться.
Мне было хорошо с Тобой.
Еще хочу сказать,
Что, как Ты знаешь, битва будет злая
И, может, ночью же к Тебе я постучусь.
И вот, хоть до сих пор Тебе я не был другом,
Позволишь ли Ты мне войти, когда приду?
Но, кажется, я плачу. Боже мой, Ты видишь,
Со мной случилось то, что нынче я прозрел.
Прощай, мой Бог, иду. И вряд ли уж вернусь.
Как странно, но теперь я смерти не боюсь.
 
Теперь на месте сражения  храм – как было это во все времена.  В этих храмах – памятниках возносятся молитвы о, кто  положил «душу свою за други своя», как сказано в Писании.
И построен храм, как и на Поклонной горе в Москве, как и во  многих других, святых для русского сердца местах, в честь Святого Воина Георгия Победоносца.
И неважно, что погиб святой Георгий от рук языческого императора за несколько веков до того, как о Руси появились первые упоминания.
Он тоже «просиял»  в Земле русской.  «Просиял» над полями сражений, над мудрыми полководцами, над всем русским народом.  (К этому мы ещё возвратимся в финале).
    Собор русских святых это духовное сосредоточение русского народа, его душа. Русские святые — это народный идеал, самое лучшее, самое чистое, самое главное в народе, его духовный стержень и опора, нравственная сила. Русские святые — наше сокровище.  Народный идеал в России веками выражался понятием «Святая Русь.
Однако, в наше время… Что произошло с нами?
Так ли мы близки по духу нашим святым заступникам? Этот разрыв между плотью и духом в русском народе даёт повод нашим недоброжелателям упрекать русских в лукавстве, в бессознательности нашей веры. Но мы знаем, что русский народ верит более чем осознанно. Другое дело, что многие в наше время не до конца понимают то, во что верят. Тем не менее в целом Россия, русский народ   хранит веру Православную, веру своих отцов и прадедов. А значит,  Русская земля называлась и будет называться Святой Русью. «Только ещё к одной стране приложено это название — к Святой Земле, в которой просиял Господь наш. Никто из других стран, никто из других народов не принимает этого звания. Почему? Потому что самое важное для нас, самое драгоценное, самое великое — это святость. Это идеал, это предел стремлений русского народа», — писал святитель Иоанн Шанхайский и Сан-францисский.
В наших домах и храмах, под куполом русского неба мы молимся перед иконами с ликами наших родных святых, стоящих у престола Божия. А они — наши защитники и покровители земли Русской — молятся о нас, о спасении всего нашего народа.
Мы как православные люди должны обращаться к русским святым.  И можем быть уверены, что они наши молитвы услышат и не оставят нас без утешения.
Потому хотелось бы в финале обратиться к рассказу ещё одного  писателя-эмигранта И.С.Лукаша «Медведь Святого Серафима».
 «В лесу вечерний туман. Лес замер таинственно, точно слушает. В траве идут двое. Идет старый монашек, согбенный днями. Белеет его холщовый подрясник и скуфья. В тонком сумраке сквозит морщинистое, с голубыми глазами, лицо. Светит на нем неземная нетронутость, небесная тишина. Такая целомудренная нетронутость бывает на лицах старых русских мужиков. Все лесные звуки, свет и молчание как бы запечатлены на лице старого монашка.
А с ним медведь.
Рука монаха на загривке медведя. Над жесткой шерстью вьется холодный дым.
Медведь выступает бесшумно и мягко, его узкие лапы в росе. Темно бурая шерсть на груди, сбитая клочьями, потемнела от мокрой травы. Зверь дышит сильно, в тумане огромная влажная голова.
Там, где потрепанный, набравший воды лапоток монаха хрустнет валежником, пройдет легко, не коснувшись, когтистая лапа медведя. Свежестью, кислым холодом веет палый лист. Листва сотрясается, облетает, точно тихо рушится стена красноватой меди.
В чаще есть серый камень. Над ним прилажены две липовые доски, чтобы ночной ветер не задул свечи. Монашек станет на колени, на камень, затеплит обительскую свечу, и слышен его простой, озябший голос:
– Давай, брат, помолимся за всех и за вся…
Голос пройдет от листа к листу, облетающему в сумраке.
Волк навострит уши, станет на задние ноги, а ноги дрожат, серые, сильные, с перебитыми жилистыми сгибами, где посинела кожа от охотничьей дроби.
Птица встрепенется, откроет глаз, полузатянутый пленкой.
Березки, желтые, прозрачные, и в темноте светятся легким золотом. Каждый листок дрожит, дрожат и осины, уже почерневшие от заморозков, терпкие, и орешины. По дубам, высоко, пройдет шум.
Зайчишка, вылетевший в поваленные, недокошенные овсы, перевернется, закинет уши, зажмурится. Тоже услышал:
– Давай, брат, помолимся…
И ворон, прыгающий на одной ноге по колючему жнивью, захлопает в черные крылья.
Далеко у реки скрипят обозы – в Москву ли, в Питер. Кони и возчики в изморози. Кое- кто снимает сочащую кровью, медвежью голову, и от руки стало светло и тепло:
– Полно тебе горе мыкать. Пойдем, брат…
И они пошли, медведь и монах, оба прозрачные…
Те же холодные утра на русской земле, как при Серафиме. Та же алая заря, и леса, и лужа, затянутая тонким льдом на проселках, острая прохлада от листопада, так же свежо светлеют от снега лица людей, и тот же след на мокрой земле – цепкие значки от пробежавшей голодной лисицы.
Все то же русское небо, все та же русская земля, и облако так же идет покойной длинной тенью над зелеными хлебами, и просторный шум ветра тот же.
Когда же люди, белка, стукнувшая еловой шишкой и обронившая пушистый снег, травы и дубы, овсы, полегшие в поле, и звери, на своей неведомой звериной речи, листва, и бегучие воды, и холодная русская заря – все знают, что идет по русской земле прозрачный монах, с ним прозрачный медведь.
Кто знает, может быть, эта тугая медвежья голова и есть Россия. А на ней покоится святая рука Серафима.
Еще будет так, что и люди увидят, как на заре, из леса, идет белый монашек, в росе, в легком дыме, а с ним медведище, дышащий туманом.
Так будет, когда настанут иные русские времена, когда придет Серафимова Россия».               
Но «придёт» она только нашими молитвами и покаянием!   
А потому, завершая беседу о почитаемых народом Святых  хочется сказать, что  особенно сильно ощущается Заступничество Всех Святых во дни Великого Поста. Потому что на Первой Седмице в День Торжества Православия вспоминаются все, кто своим подвигом одержал победу над ересью, над богоотступничеством, над теми, кто хотел уничтожить Святые Иконы. Конечно, это было тогда, когда не было на земле  Руси. Только разве не просияли потом ней  и те, кто жил в первые века Христианства и своими подвигами и трудами отстояли Истину?!
 Разве не стал «русским» Святитель Николай, который не раз являлся русским воинам?!               
        А научающие Отцы Церкви: Иоанн, Василий и Григорий?!
Разве не почитает русский народ мученичество Святого Целителя Пантелеймона?!   О почитании же Святого Воина Георгия уже говорилось выше. Так что ответ в самом вопросе!               
И неслучайно ровно за неделю до  Днём Всех Святых, в Земле Российской просиявших Святая  Церковь вспоминает Всех Святых, от века прославленных. И храмы, о которых шла у нас речь, именно Всесвятские, отражающие духовную преемственность Христианских Святых вне времени и пространства. И  земное время «меркнет» пред Вечностью!
Все Святые Земли Русской, молите Бога о нас! Не дайте погибнуть  Святой Руси»
Все Святые, молите Бога о нас!