Вечный 4

Часть 2
(продолжение)
Александр

В месяц Боэдрамион, по-теперешнему где-то в начале октября, я пришёл в Македонию в город Пелла. В то время, как, впрочем, и сейчас, я зарабатывал на хлеб насущный философией. Я не являлся светилом философии, но знал сию науку довольно хорошо, потому Аристотель взял меня преподавателем в свою школу. Аристотель был вхож в царский дом, и вскоре, благодаря его стараниям, я тоже стал там бывать. В месяц и год, который я пришёл в Пелла (теперь это 356 год до н.э.) как раз родился Александр. Мог бы я тогда представить, что он станет величайшим полководцем мира, не знающим поражения?! Конечно, я даже не предполагал этого.
Так вот, даже будучи философом, я, тем не менее, всегда проявлял интерес к тактике боя. Почему? Я помнил то время, когда тёмный едва не уничтожил меня. Ведь если оружие тёмных могло уничтожать светлых, то меня оно, наверняка, устранило бы и подавно! Потому мне и хотелось овладеть военным ремеслом.
Когда Александр возмужал, он заметил во мне эту тягу. А так как он был смышлёным юношей, то предложил мне овладеть тактическими приёмами боя на практике. Я с радостью согласился.
К слову сказать, мне с лёгкостью давались всякие науки. И премудрость – умение сражаться, тоже далась без труда. Александр и это заметил. И порекомендовал мне оставить преподавание и перейти под командование одного из его полководцев Неарха.
Неарх тоже был умным человеком. Но сравнивать его с царём? До Александра мне не доводилось встречать никого из людей, (я имею в виду смертных) кто был бы и отличным главнокомандующим, и умным, и ценящим юмор одновременно. Но в Александре это всё отлично гармонировало.
В то время битвы кипели одна за другой, и потому недостатка в практике у меня не было.
– Вот так я и прошёл хорошую школу военной подготовки, – я попытался завершить свой рассказ.
– Ты чего-то не договариваешь, – заметил Мерлин и вновь закашлялся.
– По поводу моего первого опыта в военном деле, я рассказал всё, – ответил я. – Но кое-что, я действительно, не досказал. Правда это не касается войн. Я часто вспоминаю свою жизнь при Александре Македонском, ведь именно благодаря царю я познакомился с величайшим философом Диогеном, живущим в Коринфе. Александру очень нравился Диоген. Однажды он сказал: «Если бы я не был Александром, я хотел бы быть Диогеном». И после странной и загадочной гибели царя, я перебрался в Коринф, чтобы наслаждаться философскими беседами с Диогеном. Единственно о чём я жалею, что не знаю до сих пор, где находится могила царя. А ты, Мерлин, знаешь? – я вопросительно посмотрел на Мерлина.
– Увы, нет. Хотя мне тоже этого хотелось бы знать. Расскажи мне лучше о сёгунате.
Я, в очередной раз удивился про себя ответу Мерлина. Ведь он был «всезнайкой» и вряд ли бы место захоронения царя явилось бы для него тайной.
В первый раз за всё время я подумал:
«А если передо мной не Мерлин, а кто-то, выдающий себя за него?»
Я решил понаблюдать за Мерлином, но сам, тем не менее, начал свой рассказ.

Сёгунат Токугава

Я жил значительное время в Японии при сёгунате Токугава, или, как называют этот период – в эпоху Эдо. Едва избежав сожжения на костре святой инквизицией во Франции, я скрылся в Испании, а оттуда уехал в Японию. Немного отойдя от повествования, поясню. Чума, свирепствующая во Франции в середине XVI века, способствовала этим событиям. Я работал врачом во Франции и лечил больных, напрямую контактируя с ними. Но я, в отличие от многих других людей того времени, не заболел чумой. Это и вызвало подозрение инквизиции, что я воспользовался колдовством. Чуть ли не чудо помогло мне под покровом тьмы ускользнуть из тюрьмы Франции. Возможно, позже я расскажу подробности, но не теперь.  В ту же ночь я уплыл на одном корабле в Испанию, покинув «гостеприимную» французскую землю. В Испании было спокойнее, но я всё время опасался того, что французские соглядатаи однажды найдут меня там. К тому же, зарабатывать на хлеб, там было труднее, чем во Франции. Философские школы, здесь, конечно, были. Но они трактовали несколько иные философские воззрения, отличающиеся от тех, на которые я делал большой упор. Я отбросил мысли о преподавании прочь и стал кочевать из города в город, осваивая ремесленные профессии. Однажды, я нанялся матросом на один корабль, часто ходивший к берегам Японии и торговавший с ней. Мне повезло. Капитан корабля Фернандо был, как и отважным, так и порядочным и добрым человеком. К тому же и простым в общении. Вскоре он понял, что я тоже не глуп. А ещё он заметил мою тягу к путешествиям.
Как-то раз, он спросил меня:
– Я вижу, что тебе не по душе жизнь в Испании. Сдаётся мне, что ты откуда-то приехал сюда. Кто ты я не знаю: разбойник ли или учёный, но тебе лучше рассказать мне о себе. Возможно, я мог бы помочь тебе.
Я счёл уместным поведать ему о своих злоключениях во Франции, не упоминая точного времени событий. Ведь прошло много лет с момента моего побега из Франции,  и уже шёл XVII век, зачем надо было знать Фернандо о моей вечной молодости?
Выслушав мой почти правдоподобный рассказ, он сказал:
– В Японии у меня есть старый друг, самурай Хидэёси. Хидэёси – это его имя, – пояснил он. – Я бы мог попросить его взять тебя к себе в ученики. Думаю, что он согласится. Ведь у тебя помимо отличного телосложения и ума, есть способности к обучению.
Я с радостью принял предложение капитана.
По прошествии нескольких месяцев, корабль достиг берегов Японии. Тогда я впервые ступил на землю, которую сейчас называют «Страной восходящего солнца». Сами же японцы называли свою страну Ниппон. В то время самураи обладали большими привилегиями по сравнению со всеми остальными слоями населения:  ремесленниками и крестьянами и были в почёте. Я не знаю, что Фернандо сказал обо мне Хидэёси, но тот согласился взять меня к себе в ученики. Надо отдать должное этому старому сухощавому самураю, образ которого до сих пор стоит у меня перед глазами. Помимо владения боевыми искусствами, такими, как кэндзюцу и  дзю-дзуцу, он блестяще знал, как испанский, так и французский языки.
В первый же день Хидэёси сказал мне:
– У меня много учеников и все они покладисты. Если хочешь овладеть в совершенстве оружием и стать хорошим самураем – упорные тренировки, вот чем ты должен заниматься изо дня в день.  Но этого мало. Если я увижу, что ты ленив, то протекция капитана Фернандо не поможет. Я прикажу колотить тебя палками. Если же и после этого, ты не добьёшься успеха в ратном деле, то я попросту вышвырну тебя вон. Но сначала, давай дадим тебе имя. Мне не важно, как тебя звали во Франции или в Испании, я буду звать тебя Итиро, что означает первый. Надеюсь, ты не посрамишь своего имени. Что касается твоих документов, то я выправлю их тебе.
И хотя Хидэёси был строг со мной и не давал поблажек, как впрочем, и другим своим ученикам, он являл собой мудрого человека. Денно и нощно я осваивал технику боя самураев, стараясь изо всех сил. В свободное от занятий время, которого у меня было не много, я усиленно учил японский язык. Но склонность к языкам у меня была всегда, а сражения я знал не понаслышке. За всё время обучения меня ни разу не наказали битьём палок.
Хидэёси редко говорил. Он вообще был малоразговорчивым, отдавая предпочтение жестам и обучению на практике. Но, однажды вечером, он позвал меня к себе в комнату.
– Итиро, – сказал он, – я на похвалу скуп. Скорее луна упадёт на землю, чем кто-то дождётся моей похвалы. Но тебе скажу: за всю мою жизнь, а мне уже перевалило за семьдесят и восемьдесят не за горами, никогда не встречал такого усидчивого и талантливого ученика, как ты. Хочешь быть самураем принца Миномото и  сёгуна Токугава Иэясу? Это большая честь быть самураем при  его высочестве.
Я немедленно согласился, даже не представляя, что меня ожидает. Я не имею в виду плохое отношение ко мне. Я был хорошим самураем. Я имею в виду – жестокость. Бесконечная борьба с ронинами (наёмными убийцами и бывшими самураями), жёсткий кодекс поведения каждого сословия, малейшее нарушение которого жестоко каралось – вот что предстояло мне увидеть. Ведь палачами этих, порой ни в чём не повинных людей являлись самураи. Я никогда не был сторонником жёстких методов, а тем более убийств. Но, порой, жизнь тебя ставит в такие рамки, что выбирать не из чего. И когда я пришёл к выводу, что жить в Ниппон мне невыносимо, хуже, чем во Франции и Испании вместе взятыми, и лучше податься куда-нибудь ещё, у меня уже не было такого шанса.
Так я прожил в Японии несколько лет. В 1605 году сёгун Токугава Иэясу принц Минамото отказался от своей власти в пользу сына. Сам же уехал в свой замок Сумпу в провинции Суруга, взяв меня с собой. Он привык ко мне, помимо этого я хорошо знал историю, а Иэясу любил историю и беседы со знатоками древности. К тому же его самоустранение от власти, носило чисто формальный характер. Принцу, нужны были смелые самураи при военном правительстве Японии, именующем себя бакуфу. До самой смерти Токугавы Иэясу, что произошло в 1616 году, я жил с ним вместе в его замке. Когда же он умер, произошла реальная смена власти к его сыну, мне выпала возможность покинуть эту страну.
Я (это опять случилось ночью) уплыл из Японии на Испанском корабле. Только, на этот раз я в Испании не задержался надолго. Благодаря оказии, я уехал в Италию. Оттуда перебрался в Португалию. И вновь стал странствовать по миру.
– Но если говорить о сёгунате, то, да. В Японии я прошёл хорошую школу боя, – подытожил я свой рассказ.

***
За всё время моего рассказа, я не спускал глаз с Мерлина и пришёл к выводу, что он вряд ли им является. Но я, как и обычно, не высказал своих мыслей вслух. К тому же, я находился в самолёте, и, выдав себя, только бы усугубил бы своё положение здесь. Я ждал, что скажет мне Мерлин после рассказа.
После некоторого молчания, он сказал:
– Интересный и занятный рассказ, Таутта. Молодец!
И тут я уже был уверен, что предо мной сидит не Мерлин. В первый раз за всё время, он переврал моё имя, назвав меня вместо Туатта, Тауттой. Мерлин бы никогда не ошибся в буквах моего имени, а тем более, не назвал бы меня «молодцом». Данное слово не было свойственно его речи, не в его стиле.
Я серьёзно задумался: «Кто сидит передо мной? Ведь настоящий Мерлин явно не собирался возвращаться из Авалона так скоро! А, вдруг, Мерлина и Тею перехватили по дороге тёмные? Получается, что я беседую не с Мерлином, а с одним из тёмных?!»
Я знал, что люди с Ингарда, с созвездий Ориона и Малой Медведицы могут менять внешность. Но я не знал, могут ли менять внешность тёмные.
«А, вдруг могут? Почему бы и нет?!» – пронеслось в моей голове.
И, словно, в подтверждении моих слов «Мерлин» сказал:
– А теперь, Таутта, или как там тебя, давай поговорим о твоих друзьях – Мерлине и Теи.

***
Сейчас я знал, что ни в какой Асгард Ирийский этот самолёт не летит, а движется в неизвестном направлении. И вряд ли это вообще самолёт. А ещё я знал, что мои подозрения о псевдо Мерлине подтвердились.
Долгие годы моей жизни на Земле, скитания по странам, по сменяющим друг друга векам и эпохам, не прошли даром. Я научился быть терпеливым. Научился спокойно воспринимать любые события. Научился не паниковать ни при каких условиях, а трезво рассуждать и принимать решения сообразно ситуации.
Но что я мог сейчас сделать? Ровным счётом ничего. Псевдо Мерлин отобрал у меня оружие против тёмных ещё у меня дома. То, что я беседовал с тёмным, я не сомневался. А другое оружие вряд ли нанесло бы им вред. К тому же, его у меня не было, не считая своих собственных кулаков, хотя кулаки были уже что-то. Что мог изменить? Тоже пока ничего. Самолёт летел неизвестно куда, и я находился неизвестно где. Но я мог попробовать извлечь максимальную для себя пользу из сложившегося положения. И я попробовал.
– Ты бы принял свой  настоящий вид, «дружище», – с иронией в голосе сказал я псевдо Мерлину. Затем продолжил: – Тебе, как то не совсем подходить быть «Мерлином». К тому же, беседовать с тем, кем ты являешься на самом деле, было бы проще для меня. А для тебя и подавно, – я усмехнулся.
Псевдо Мерлин уставился на меня во все глаза, затем фыркнул по-кошачьему и сразу преобразился. Теперь передо мной сидел не Мерлин. Это был высокий человек (насколько я мог судить, ибо он сидел), очень смуглый и довольно красивый.  Его прямые волосы были иссиня-чёрного цвета. Глубоко посаженные глаза, отливали агатом. Да, в отличие от меня шатена, он был брюнетом. Я ведь тоже был смуглым, темноволосым и темноглазым, но до него мне было далеко. Одет он был во всё чёрное. Он не вызывал ни страха, ни отвращения, но в его глазах то и дело вспыхивал какой-то красный огонь. К нему очень подходила фраза: «Его глаза метали искры». Возможно, он бы и привёл кого-нибудь в трепет. Но не меня. Я уже сталкивался с такими, как он. А то, что он является одним из тёмных, я был уверен так же, как и то, что меня зовут Туаттой Данааном.
– Мы всё знаем о тебе. И кто ты такой, и сколько лет живёшь на Земле. Так что, если не хочешь навредить себе или своим друзьям, относись к нам с почтением, – заявил он мне.
– Кто это «Мы»? Я вижу тут только одного, – я подмигнул ему.– А по поводу того, что вы всё обо мне знаете, я не сомневаюсь. То-то я и смотрю, что вы в силу своих знаний называете меня Тауттой. Забавно, – я рассмеялся.
– Не важно, как тебя зовут. Но ты поможешь нам, – его красно-чёрные глаза впились меня, будто пытались напугать.
Я не отвёл глаз:
– Прибереги свои взгляды для своей зазнобы. И с какой это стати я должен помогать вам?
– Ты с белыми заодно, но как видишь, они не помешали нам выкрасть тебя. А поможешь ты нам потому, как если откажешься – мы тебя уничтожим, сначала твоих друзей, а потом и тебя, бессмертный! – он осклабился.
– Да, я заодно с белыми, как ты выразился, но я вовсе не бессмертный. Рано или поздно моя жизнь закончится. Кстати, мне поднадоели скитания в веках. Так что, твои угрозы напрасны и бессмысленные, – я нарочито расслабился в своём кресле, закинув нога за ногу.
– Тогда мы тебя с лёгкостью убьём, пожалуй, – ответил он, нахмурившись.
 «Он сказал, «Пожалуй». В чём же он засомневался? В том, что повременит? Нет, не в этом дело. А, он, вероятно, не уверен, что их оружие уничтожит меня, я ведь земной человек! Что касается Мерлина и Теи, то они не у них в плену. Если бы они были у него в плену, он не стал бы ни «красть» меня, ни шантажировать. Он блефует! Тогда и я буду блефовать!» – подумал я.
А вслух сказал:
– Ты представился бы для начала, что ли. Как тебя зовут? А после и поговорим.
Он резко встал со своего места, и я увидел, что он, действительно, высокий.
Посмотрев на меня сверху вниз, он процедил:
– Зачем тебе моё имя?!
Он принялся ходить по салону, затем вновь уселся на своё место.
– Ну, хорошо. Меня зовут Крий, если тебе что-то говорит моё имя.
Его имя, мне, в самом деле, ничего не сказало, не считая того, что я вспомнил: так звали одного титана в древнегреческой мифологии, низвергнутого Зевсом в Тартар.
– Так ты нам поможешь? – вкрадчивым голосом спросил он меня.
– И о какой помощи просите вы обычного земного человека? – вопросом на вопрос ответил я, ни секунды не сомневаясь, что не стану им помогать ни при каких условиях.
Я попросту тянул время.
– Какие силы противостояния готовят люди с Ингарда, Ориона и Полярной звезды против нас? – он вопросительно посмотрел на меня.
Это была новость для меня. Значит, не только ингардцы, но и люди с других созвездий конкретно готовились к войне против тёмных. Я подробностей об этом не знал, а если бы и знал – не сказал.
– А если я отвечу, что нахожусь в полном неведении по этому вопросу? – я вновь подмигнул ему.
– Мы убьём тебя! – он опять нахмурился.
– Интересно, удастся ли вам это? – я откинулся на спинку кресла, пытаясь придать своему лицу выражение полного равнодушия.
Видимо, мне это удалось, потому что глаза Крия прямо заполыхали огнём.
– Попробуем, увидишь, – пробурчал он. Потом сказал: – Советую выложить всю информацию, коей владеешь.
– Если ты имеешь в виду, чтобы я рассказал о всех моих годах, точнее сотнях тысячелетий, прожитых на земле, то на это уйдёт никак не меньше ста земных лет. Или у тебя есть время послушать? Что ж, родился я…
– Хватит, – взревел он. – Я не это имел в виду, и ты об этом знаешь. Меня интересует информация об армиях светлых и ничего более!!!
– Дорогой Крий, так дела не решаются, – с наставлением сказал я. –  Просто так я никакую информацию вам не дам. Что ты можешь предложить мне взамен? – спросил я, чуть сощурив глаза.
Он криво улыбнулся. Наверное, подумал, что я купился.
– Это другое дело. Любую область во вселенной, находящуюся в моём ведении,  могу отдать тебе в полное владение.
– В смысле?
– В том и смысле. У меня есть несколько мест в космосе, где я полноправный хозяин, так сказать – король, – он слегка приосанился. – В одной из этих областей я могу провозгласить королём тебя.
«Как бы тебя светлые не выперли бы из этих областей, Крий!», – подумал я.
– И как ты это сделаешь? Придёшь в местность, в которой правишь и скажешь тамошнему населению: «Я снимаю с себя полномочия короля. Теперь он здесь король!» Так? – я валял ваньку.
Он не заметил издёвки в моей интонации.
– Ну, и так можно, – кивнул он головой. – Ну, что, согласен?
– Я не могу сразу дать тебе ответ. Мне нужно время на раздумье, – ответил я.
– У меня нет времени, – рявкнул он, вращая красными глазами.
– Придётся выкроить, – заметил я, игнорирую его взгляд.
– В таком случае, посидишь пока в тюрьме. Но времени на размышления у тебя будет только до утра, – сказал он и щёлкнул в воздухе пальцами.
Прямо из воздуха появилось несколько верзил, одетых во всё чёрное.
– В тюрьму его, – кивнув на меня, бросил Крий.
Не успел я оглянуться, как они скрутили меня. А ещё через мгновение, прямо из самолёта я оказался в тёмном и сыром подземелье. Правда, в камере, в углу лежал набитый соломой тюфяк. Со скрежетом закрылась железная дверь. Я остался один и в темноте. Через некоторое время, я понял – темнота не полная. В одной из стен было маленькое зарешечённое окошко, на подоконнике которого стоял кувшин с водой и лежал кусок хлеба. Я выглянул в окошко, но ничего, кроме звёздного неба не увидел. К воде и хлебу я не притронулся, опасаясь, что они могут быть напичканы чем-то, что развязало бы мне язык. У меня было время до утра. Я, надеялся, что что-нибудь придумаю. Но сколько не ломал голову, гениального плана, по поводу моего освобождения не приходило.
Сама тюремная камера навеяла на меня воспоминания о другой тюрьме во Франции, когда я находился в ней в ожидании смертного приговора. Там тоже соломенный тюфяк служил мне спальным местом, а хлеб с водой – пищей. Только там было грязно и камера кишела крысами и тараканами, в отличие от местной тюрьмы. Я улёгся на соломенный тюфяк и прикрыл глаза. Почему-то вспомнил Мишеля Нострадамуса.
(28.04.20г/3-4.06.2020г. 16.08.20г.- 18.09.20г. (Правка: 19.09.20г. – 7.10,20г.)