Повесть Лабиринт провидения

Иллюстрация А.Г. Сердюкова

Лабиринт провидения

Повесть

Студентка факультета журналистики, мусульманка Белла Алиева, неожиданно для всех принимает христианскую веру. Её окрестили Анной. В храме она знакомится с обаятельным интересным мужчиной, чтецом Сергием, который увлекает её общей эрудицией, отличным знанием Библии и классической поэзии. Очарованная девушка бросается в омут любви с головой, едет в Москву - не покорять столицу, а стать, как она думает, законной супругой будущего священника, подарить ему детишек и зажить тихой счастливой семейной жизнью. Но любимый человек оказывается оборотнем и внезапно меняет облик святого на дьявольский…
Перед читателем повесть-размышление о глубокой вере и безверии, надежде и разочаровании, взаимной любви и одиночестве, о вечном поиске смысла жизни.
Почему в одних душах укореняется зло, а в других добродетель? И наконец, посильно ли человеку, брошенному на произвол судьбы, победить происки дьявола? Ответы на эти вопросы раскрывают замысел автора.
В основе любовно-детективной повести «Лабиринт провидения» - реальные сюжетные линии. Имена героев, фамилии, а также места их проживания в целях конфиденциальности изменены. Совпадения инициалов с реальными людьми случайны.



И долу клонит грех великий,
И тяжесть мне не по плечам.
И кто-то Жадный, Темноликий
Ко мне приходит по ночам.
З. Гиппиус.
1
Было душно, как перед грозой; несмотря на поздний летний вечер – ни дуновения, даже лёгкого ветерка. Сейчас Ане, как никогда раньше, хотелось оказаться в родном Дагестане, вдохнуть его головокружительный воздух, насытить каждую клеточку измученного тела  чудодейственным живительным кислородом! Но даже дверь отчего дома для девушки теперь закрыта…
Уже прошла неделя со дня побега из Москвы, но страх преследования не покидал её. То Сергей, то Виталий мерещились ей на каждом шагу, она просыпалась в холодном поту, криком пугая среди ночи хозяйку съёмной квартиры.
- Господи, за что мне это? За что такое наказание? – бормотала Анна вслух, глотая из бутылки непривычное на вкус, тёплое пиво «Балтика». Чувствуя слабость в ногах, пульсирующую головную боль, девушка шла одна по тёмной аллее, ничего не видя вокруг и никого не замечая. Она пыталась сосредоточиться на чём-то одном, но не могла. Перемены, произошедшие в её жизни, были настолько внезапны, что Анне казалось, она летит на большой скорости в пропасть и нет ничего, за что можно было бы ухватиться и спастись…
 - Бэла! Аня! – словно сквозь сон услышала девушка своё имя, в силу жизненных обстоятельств ставшее двойным и как будто разделявшее её жизнь на две половинки – беспечное детство и тревожную юность.
- Привет! Привет! Задумалась, не слышит совсем! – весёлый оклик знакомых голосов заставил бедняжку вздрогнуть, невольно отвлечься от мрачных мыслей.
- А, девчонки, привет. Извините, я немного выпила… - медленно произнесла девушка и смущённо поискала глазами урну, не глядя, опустила туда недопитую бутылку, и, разочарованно вздохнув оттого, что не удалось побыть наедине со своими  тяжёлыми думами, сказала подругам, - со мной такое случилось…
- Что случилось?! – чуть ли ни в один голос выпалили однокурсницы, умирая от любопытства. Но спустя пару секунд, всмотревшись в лицо опустошенной Ани, их неподдельный интерес сменился искренней тревогой.
Ещё бы им, близким подругам, не удивиться! Во-первых, перед ними стояла цела и невредима та, которую они уже считали без вести пропавшей! Во-вторых, Алиева и спиртное – вещи совершенно несовместимые!
 Аня была всегда очень тихой, застенчивой девушкой. Её особенность прослеживалась как во внешнем облике, так и во внутреннем содержании. Парадоксально, но эта личность была едва приметна в обществе модниц и в то же время, если появлялась в обществе, мужские взгляды тут же устремлялись на неё. От девушки исходило невероятное неземное притяжение.
Пословица «По одёжке встречают» по отношению к Ане была не применима. Одевалась она скромно, предпочитая длинные юбки и просторные кофты в стиле «оверсайз», не пользовалась косметикой, если  изредка и  наносила неброский макияж, то явно не для того, чтобы свести кого-то с ума. Кроме того, Аня отлично училась, много читала, писала статьи в газеты (заранее готовясь к будущей профессии) и увлекалась поэтическим творчеством. Перед поступлением в высшее учебное заведение её стихотворения уже были опубликованы в одном из журналов.
 Заира, Настя и Снежана с удовольствием слушали Анины творения на переменках, поэтических вечерах, периодически организуемых в  вузе и библиотеках, и это, пожалуй, было то, что их сближало.   Общественная жизнь университета (КВНы, конкурсы, концерты), как и дискотеки, натуру тонкую и впечатлительную не привлекали, в отличие от её подружек. Вот почему девушки были чуть шокированы, увидев подвыпившую Анну…
2
…Её окрестили Анной. Со второго курса учёбы все узнали: мусульманка Белла Алиева стала христианкой.  И этот факт биографии как-то не вязался с нынешним состоянием девушки. Родители дали ей очень красивое имя, и на курсе журналистского факультета её звали кратко Бэлой, как лермонтовскую героиню. Она чем-то и походила на неё: высокая, стройная и грациозная, как горная козочка, смуглая, но довольно бледная, с огромными карими глазами и тёмной родинкой над верхней губой, как у известной модели Синди Кроуфорд. Нос у неё был небольшой, с горбинкой и тонкими изящными ноздрями, губы маленькие, неяркие, красиво очерченные, сложенные в загадочно-милой улыбке Моны Лизы. Улыбке, рождающей блеск в её глазах и ямочки на щеках.
Смотрела она всегда чуть исподлобья, будто хотела боднуть собеседника и с некоторой усмешкой; высокий открытый лоб, без единой пряди волос на нём, подчёркивал природный ум, утончённость, благородство; тёмной блестящей рекой струились до пояса её чуть волнистые волосы, чаще собранные в хвост или заплетённые в тугую косу,  придавая ещё больше  женской привлекательности всей её хрупкой девичьей фигурке.
Никто не знал, по какой причине Бэла приняла христианство, но всем было известно, что она часто бывала в  церкви, пела в хоре, читала на клиросе, молилась на всенощных. Возможно, любовь к Иисусу Христу пришла к ней от русской матери Варвары, которая в свою очередь, выйдя замуж за азербайджанца, фактически приняла мусульманскую веру. Муж не настаивал на том, чтобы она исповедовала ислам, и в благодарность за это Варвара всем своим поведением старалась угодить Саиду, так сказать, теоретически соответствовать жене-мусульманке: повязывала платком голову, носила юбки в пол, готовила национальные блюда, к которым с детства привык супруг. Даже дочурку назвала Беллой, как золовку, и воспитывала, как настоящую мусульманку.
Варя не носила нательный крестик (он лежал в шкатулке), открыто не посещала православную церковь (только тайком бывала на службах по большим праздникам). Но ежедневно искренне молилась, когда оставалась совсем одна.
Белла повзрослела и решила поступить в университет, чтобы по окончании работать корреспондентом в газете. С трудом уговорив супруга не выдавать дочь рано замуж (претендентов было немало среди сыновей их знакомых), Варвара дала дочери маленькую иконку Казанской Божьей Матери и своё благословение:
- Белла, солнышко, вот ты и улетаешь из-под маминого крыла, как же быстро это произошло. Я хотя и  русская женщина, из православной семьи, полюбила твоего отца, мусульманина, а у тебя по-другому всё складывается.
Молись, дочка, Богу, он ведь един, всё услышит и простит. Всегда верь и надейся, когда полюбишь - люби всем сердцем. Пусть эта иконка станет твоим оберегом от всех несчастий!..
3
- Так что же случилось, Бэла, ой, Аня? – снова, перебивая друг друга, спросили однокурсницы.
Студентки Заира, Настя и Снежана вместе снимали квартиру и ходили на занятия. И как только они успевали  и хорошо учиться, и развлекаться в выходные дни! Неустанное знакомство с достопримечательностями Ростова-на-Дону, прогулки в городском парке и по реке на пароходе, на площади среди прохладных фонтанов и благоухающего розария, шумные дискотеки, катание на каруселях, посещение зоопарка, театров, выставок и музеев, чередуя друг друга, входили в их еженедельную программу отдыха от лекций и библиотек.
Кстати, Заира была даргинкой, но вдали от родительских глаз позволяла себе чуточку расслабиться. Именно она, как ни странно, была инициатором всех этих развлекательных походов. И теперь девчонки – длинноволосая брюнетка Заира, рыженькая кудрявая Настя и короткостриженая блондинка Снежана, похожая на киноактрису Мерлин Монро, спешили на дискотеку. В вузе их шутливо называли «конфетки ассорти».
- Я вижу, вы куда-то идёте, а я тут со своими проблемами, - начала Аня, желая избежать разговора и поскорее вернуться в свою комнату. Но девушки не дали ей договорить.
- Да не томи, рассказывай скорее! – попросила Снежана, капризно надув губки.
- Не пойдём мы на танцы, посидим где-нибудь на скамеечке, семечки пощёлкаем, не виделись целую вечность! - поменяла вечерний план Заира, доверительно приглашая подружек присесть, и сделала это первой.
- Рассказывай, Анюточка, кто тебя похитил? Интересно-о-о! – умоляюще попросила Настя, нервно разматывая медный локон с побелевшего пальца.
- Я вроде бы  замужем была…, - неуверенно начала Анна, поймав себя на мысли, что стихотворения она читала им более воодушевлённо, а вот теперь наступило словесное застопоривание.
- В тихом омуте! Я так и знала, что тебя давно засватали, а ты скрывала! – сказала Заира, прекрасно зная, что «у них» так часто бывает.
- Так, так. За кого вышла замуж? За своего или нашего? – с понятным для собеседниц подтекстом скороговоркой спросила Снежана.
- Не тараторьте, девочки! Почему «была замужем»? – внимательно смотря на Аню, как врач на рентгеновский снимок, задала главный вопрос Настя.
-  Да, летом, после сессии… Бросилась с головой в этот самый омут. Больше месяца в Москве жила…- ответила «невеста».
- Ух, ты, Анька! И как столица? Покорила? – сощурив миндалевидные глаза, прошептала Снежана. – Там такая красота и перспективы!
- Теперь понятно, куда ты пропала. Не звонила, - с облегчением сказала Заира.
-  А мы тут гадаем, что случилось…Мысли дурные в голову лезли от неизвестности. С возвращением, дорогая наша беглянка! – произнеся эти слова, Настя заключила в объятья подругу. Снежана присела на корточки напротив «беглянки», с пониманием пожала ей ладони, Заира стала позади скамьи, обняла подруг, прижавшись щекой к волосам Ани.
- Тут завидовать нечему, девчонки. Я страшно волнуюсь. Вы не перебивайте меня, ладно? Я вас хорошо знаю, подружки вы мои, вам можно доверять. Мне действительно с кем-то нужно поделиться, - тут голос Ани сорвался, и она тихо заплакала, закрыв лицо дрожащими ладонями. Слова не шли, а эмоции предательски захлестнули. Видно было, как вздрагивали от сдерживаемых рыданий её худенькие плечи.
- Не надо так, Анюта. Расскажи нам всё, легче станет, - попеременно успокаивали несчастную подруги.
Крепко сжав в руках носовой платок, девушка продолжила:
- Я уже в порядке. Совсем что-то разнервничалась. Пиво ещё зря выпила. Я никогда раньше не пробовала спиртное. Мысли путаются, но мне необходимо выговориться. Вы помните моего Серёжу?
- Ещё бы! Ты же с ним встречалась. Видный мужчина. Ты нас совсем забросила в то время, всё с ним пропадала.  «Поющие в терновнике» номер два, - сказала Снежана.
- И столько любовной лирики написала в тот период! – вспомнила Заира.
- Помнится, Сергей готовился в священники, вернее, говорил, что окончил духовную семинарию и после венчания с тобой должен был стать иереем? А что, за него всё-таки вышла замуж, вы обвенчались наконец-то? – спросила Настя.
- Да, у нас был серьёзный роман, как в книгах или в кино (я так, дурочка, думала), - шумно вздохнув, начала свой рассказ Аня. - Он красиво ухаживал, дарил цветы, цитировал Библию, классиков. А узнав, что Блок – мой любимый поэт, его «Незнакомку» вместо приветствия читал при каждой встрече. Снял для меня квартиру, когда узнал, что мне не хватает средств оплачивать жильё, и я подрабатываю уборщицей в библиотеке. Я тогда много книг покупала, не хотела у родителей денег просить…
- Об этом нам известно, ты тогда ещё делилась девичьими секретами, - заметила Снежана. – А дальше, что было потом?
- Вскоре Сергей предложил  выйти за него замуж, - продолжила Аня, теребя мокрый бумажный платочек, - даже билеты заранее заказал, когда я сессию сдавала. Я согласилась, бросила журфак, после последнего экзамена уехала с ним в Москву в тот же вечер. Так голову вскружил, простите, что не попрощалась, собиралась всем написать или позвонить, когда обустроюсь на месте… Сергей обещал, что там продолжу учёбу, только уже в МГУ. А в столице  был кошмар какой-то…- Аня замолчала, устремив затуманенный от слёз взгляд на холодное сияние луны, как будто запутавшейся в черной кроне дерева.
4
Она погрузилась в воспоминания. Девушки участливо слушали её, жадно впитывая каждое слово. Кроме того, это были будущие журналистки, которые в настоящий момент проявляли в какой-то мере профессиональный интерес. Новая история, да ещё про любовь! А в неполные двадцать лет – любви самое время родиться…

Белла, она же Анна, влюбилась безумно. Нет, она полюбила так сильно, что всегда послушная и примерная дочь пошла против воли родителей. Когда сообщила им о предстоящей свадьбе с будущим святым отцом, папа пришёл в ярость. Саид понимал, что в двадцать первом веке взгляды многих мусульман на браки изменились, во всяком случае, стали мягче. Будучи абсолютно счастливым человеком, создав семью  с русской женщиной, он всё-таки время от времени чувствовал угрызения совести. Иногда его задевали колкие фразы родственников или друзей в адрес его жены, что приводило его в бешенство. А теперь ещё и дочка туда же! Отец и дочь после долгого спора не пошли на компромисс. Саид в сердцах отрёкся от «любимой дочурочки», вытолкав её за дверь. Как же он мучился из-за этого, но вида не подавал, только стало сердце барахлить, и сон пропал.
Варвара, не сумев примирить дорогих ей людей, и потому, находясь в данной ситуации между двух огней, терзалась и безутешно плакала.  Сердцем она понимала, что выбор дочери отчасти зависел и от неё. Вопрос вероисповедания в семье никогда не обсуждался. Со стороны могло показаться, что и Варвара приняла ислам. Однако каждый день перед сном, у кроватки маленькой доченьки она читала молитву Пресвятой Богородице, Отцу и Сыну и Святому духу, осеняла малышку крестным знамением. Имелась в доме и освященная молитвами вода из церкви после Крещения с водосвятием. Ею Варвара окропляла дочь, когда у той был сильный жар.
Что чувствовала эта женщина, торопливо шепча слова молитвы в доме, где рядом раздавались шаги и голос мужа другого вероисповедания, что испытывала она, озираясь по сторонам, доставая из сумки и надевая перед входом в церковь крестик? Одному Богу известно. Какие слова она должна была сказать в своё оправдание в случае разоблачения мужем? Разве была виновата Варя  в том, что родилась русской, в семье православной, где все исповедовались, причащались, соблюдали посты и воздавали молитвы Господу Иисусу Христу и всем святым? Разве могла она представить, что полюбит человека другой веры, что в связи с этим возникнут определённые трудности в отношениях?
Она понимала, что родители с обеих сторон могли легко разрушить их с Саидом любовь. Но они не сделали этого! Нашли в себе силы и подарили продолжателям своего рода возможность выбора и счастье любить друг друга, при этом лишились в одночасье авторитета в обществе, получили до конца дней своих статус – «родители, плохо воспитавшие детей».
А Варвара и Саид, воссоединившись, приобрели клеймо с нестираемой и болезненной надписью «дети, нарушившие семейные обычаи». Их любовь была для общества преступлением, для них – ворованным счастьем. Они будто бы спутали выпавшие карты Судьбы, осмелились сотворить её сами! Став изгнанниками рая Божьего, они построили рай земной, свили уютное семейное гнёздышко, но языки адского пламени – их душевные терзания лизали им безжалостно пятки, настигая и время от времени давая передышку… Если бы им снова предстояло выбирать, то, не задумываясь, влюблённые  избрали бы сладостную муку – быть вместе и любить вопреки придуманным кем-то обычаям. И теперь всё повторилось у Беллы. Для Варвары и Саида это был как гром с неба: шанса искупить грехи не будет…
 Догнав дочь уже на вокзале, женщина извинилась за супруга. Сняв с пальца кольцо и с запястья браслет из белого золота, спешно дала Анне, мол, пригодится, успела перекрестить, прошептала: «Будь счастлива! Сообщи адрес, доченька»… А с братьями девушка даже не попрощалась: Самир и Эльшад в школе были…
5
Поезд  тронулся. Варвара, одной рукой зажала рот, сдерживая рвущийся крик отчаяния и собственного бессилия, другой, – придерживала шифоновую накидку, развевающуюся под порывом разыгравшегося ветра; она провожала долгим, немигающим взглядом уезжавшую в неизвестность дочь…
Сергей, прищурив глаза и нахмурив брови, пристально наблюдал эту картину издалека. Как только Аня направилась к поезду, он, не дождавшись её, незамедлительно вошёл в раскалившийся снаружи вагон и расположился в купе, напоминавшем миниатюрный вокзал на четверых.
На душе у девушки было смятение: разве так она всё себе представляла? Ссора с отцом, спешное прощание с матерью рвали Анину душу  на части, и она еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
В поезде Сергей вдруг перевоплотился, показал своё второе я, снял маску святоши. И оказался  не человеком, а сущим дьяволом, собравшимся облачиться в ризу священника! Девушка была расстроена поступком отца, разлукой с матерью и братьями, а Сергей вместо моральной поддержки смеялся ей в лицо, хулил мусульманские законы, оскорблял «тестя», говорил: «Что же он единственную любимую доченьку без приданого отпустил, вот шиит-жадоба!» Анне было больно слушать это, она молила его замолчать, а тот ещё больше распалялся, не обращая внимания на попутчиков: старика с гармошкой и инвалида- чернобыльца.
 Она вспомнила строки любимого поэта А. Блока: «Маска, дай мне чутко слушать                сердце тёмное твоё»…Ей хотелось понять сложившуюся ситуацию, но всё настолько перевернулось с ног на голову в отношениях с любимым, что оставалось только недоумевать. Её возлюбленный абсолютно трезв, почему он так себя ведёт?
Всю дорогу Сергей трепал ей нервы. Покупал еду только себе, говорил: «Ты в трауре по папочке, видно, и аппетит потеряла».
Заметив разлад между молодыми, старичок начал громко, шепелявя беззубым ртом, распевать весёлые частушки про любовь, до предела растягивая меха инструмента. Вскоре заглянула вагоновожатая, и строго шикнув на «артиста», попросила немедленно прекратить «концерт».
Когда Сергей обозвал купе «чёртовой микроволновкой» и вышел «по нужде  и освежиться», Михаил Петрович, ликвидатор аварии на Чернобыльской АЭС, завязал с попутчицей разговор:
- Я в Чернобыле слух потерял, помню, кровь из ушей пошла от радиации, теперь очень плохо слышу, больше по губам понимаю. Жалко тебя, девочка. Поешь, пока злодея нету, тебе силы ещё пригодятся. Я вот такой вернулся, с подорванным здоровьем, а с Наденькой, жёнушкой моей, душа в душу живём, двоих сыновей народили, внуков нянчим…
Аня поблагодарила  доброго человека за участие и еду. Не чувствуя вкуса, съела варёное яйцо, бутерброд с копчёной колбасой. Отпив два глотка чая, девушка увидела в дверях купе Сергея и поперхнулась после его колкого комментария -  «побирушка».
Разочарованная девушка попыталась сбежать от Сергея на одной из остановок, спрятавшись в туалете, она набрала номер матери, но, разволновавшись, уронила телефон. Выйдя, попыталась снова дозвониться, но этот дьявол её нашёл, резким движением разбил мобильник о стену, девушку силком затолкал в вагон, оставив синяки на запястьях.
 По пути были цветочки, а ягодки поспели по прибытии в Москву…
6
 В течение полутора месяцев Аня жила взаперти, в душной прокуренной квартире, на четырнадцатом этаже, в компании с младшим братом Сергея, Виталием, вдобавок ко всему и наркоманом.
Её несостоявшийся муженёк каждое утро куда-то уходил, запирал на ключ дверь. Сергей стал воплощением  Иуды. Возвращался поздно, пьяный, приносил запечатанные  с неизвестным содержимым ящики, требовал разуть, снять пропахшие потом носки, накормить, приготовить ванну, сделать массаж на плечах. Аня превратилась в его рабыню, и любовь  угасла, как свеча. Она испытывала разочарование и жуткий страх. Сергей представлялся ей маньяком, замыслившим изощренное убийство. Этот черный громадный паук плёл свою паутину, а в ней билась жалкая жертва – Аня, с трепетом ожидающая своего конца.
О планируемом венчании возлюбленный ни разу не заикнулся! Бог, которого он так почитал, перестал для него существовать! Сергей открыто изменял Анне, рассказывал о легких знакомствах в ночных клубах, но не собирался объяснять «невесте» своё хамское поведение. Несмотря на то, что любовь девушки быстро улетучилась, однажды она сделала ему замечание по поводу непристойного поведения, на что Сатана ответил устами Сергея: «Я грешен? Прелюбодеяние – мой грех? Да сам  Господь как Иисуса зачал? Иосифа, мужа благочестивой Марии, взял и подвинул. Наставил ему рога Боженька!» И это говорил недавний семинарист!
В Москве Аня жила мечтами о побеге, и чтобы не сойти с ума вела дневник…
- Сергей, не знаю, для чего ты меня здесь удерживаешь против воли, но я прошу тебя, отпусти меня в церковь! Я хочу помолиться, – попросила в одно воскресное утро морально измученная девушка.
- Ха! Тебе мало икон в доме, стерва! Выбирай любую – Казанская, Владимирская,  Страстная, - Сергей вскрыл ножом ящик и швырнул на двуспальную кровать им же ворованные старинные иконы в дорогих окладах. - Да, и не пытайся звонить, телефон  не работает, а со мной мобильник. И не ори, соседей не тревожь зря! Приберись тут, жратву приготовь, в общем, как всегда! И ещё! Ты хоть и крылатый ангелочек у меня, но с четырнадцатого этажа вряд ли удачно приземлишься! Не советую. Захочешь сбежать – на цепь посажу! Виталя, браток, будь на стрёме! Молись, Дездемона, я ушёл!
Ключ снова повернулся в замке.
Аня подумала: «Розовые очки, я, как слепая, надела. Розовые мечты. В них - ты. Что же наделал?.. Кто я для него? Птичка в клетке, белая мышка или рыбка в аквариуме? Зачем я ему??? Жениться он не собирается. Что происходит? Сергей явно продал душу дьяволу!». Однако на один вопрос пленница ответ получила. В ящиках – святыни и это товар Сергея, а он – чудовищный вор, обеспечивший себе алиби лицемерным служением в храме.

- Монашка! Эй! Пить принеси! Пивка холодненького! – позвал Анну проснувшийся Виталик. Ему было двадцать два года, а выглядел он на все сорок пять.
Она принесла надзирателю чашку горячего кофе с бутербродом. Спросонья, неумытый, нечёсаный, небритый Виталий спешно готовил белую дрянь, мешая в ступке длинным грязным ногтем. Выругав Аню за неправильно доставленный заказ, однако он позавтракал с аппетитом, затем с блаженной улыбкой, закатив опухшие воспалённые глаза,  сделал инъекцию в вену, на которой не осталось живого места. Предвкушая эйфорию, наркоман оскалил жёлтые зубы и, брызгая слюной, прошипел, как змий:
- Хоч-чешь? Самому мало! Всё уже продал за этот кайф! А знаешь, сколько это стоит? Откуда тебе знать, монашка? Вот присматриваю за тобой, и братик мне приносит, а не принесёт – мне крышка! Всё продал, вот теперь и под замком!
Виталик грязно выругался, послав испуганную Аню, куда подальше. Каждый раз девушке казалось, что после укола, тот точно её убьёт, хотя существование Анны означало  для «сторожа» наличие новой дозы героина. После принятия наркотика, Виталик обмякал, добрел и вслух размышлял о том, «как продать монашку в Турцию за хорошее бабло и слинять от Серёги, мол, достал».
 Анна брезгливо уходила на балкон – место, где можно было уединиться и подышать относительно свежим воздухом из открытого окна, который тяжело фильтровали тополя в грязно-серых, с оттенком хаки, платьях, и в их кронах отражался ни гул медоносных пчёл, а шум суетливого города, где автомобилей, казалось, было не меньше, чем людей. 
Балкон связывал пленницу с внешним миром, теми, у кого она пыталась просить  о помощи, но соседи-курильщики (именно в эти минуты их можно было встретить) считали её сумасшедшей. Они равнодушно выслушивали сбивчивый шёпот Анны, отрицательно махая головой, отворачивались, и, докурив сигарету, уходили. Развешивающие постиранное бельё соседки делали вид, что её не слышат и не видят. Другие, там внизу, как муравьи, заползали в уродливо торчащие из земли небоскрёбы, и даже не знали о существовании Анны. 
Мегаполис представлялся ей лагерем пыток, душил девушку, вспоминавшую теперь кристально чистый, упоительный воздух Дагестана и  свою студенческую сво-бо-ду! Как же её хотелось увидеть маму, отца, братьев, подружек Заиру, Настю и Снежану! Ведь с ними Аня и не попрощалась, так увлечена была подготовкой к переезду, хотя и очень спешной…
Она, в этой атмосфере полной ненужности и безысходности, уходя от «сокамерника», брала блокнот-дневник и писала, писала, писала, нервно кусая то колпачок авторучки, то ногти…
Виталик «обитал» в гостиной или на кухне, иногда засыпал прямо в ванной на холодном кафеле. Он часто ранился, когда резал хлеб, чтобы перекусить, мог мочиться прямо на ковёр. Словом, деградировал и вёл себя, как свинья. Девушке приходилось подтирать за ним, как за малым ребёнком. Виталик был вспыльчив, но не агрессивен, пленницу брата он не трогал.
 Оторванная от цивилизации, как Робинзон Крузо, не имеющая никаких прав, кроме ведения дневника и прислуживания неадекватным братьям, даже в узком пространстве этой квартиры, Аня вела счёт дням на бумаге, потому что ей редко удавалось посмотреть телевизор, только когда Виталик вспоминал о нём, а чаще ему было и без него «хорошо». Когда он спал (а сон его был всегда тревожным, с вскрикиваниями), Аня включала телевизор на минимальную громкость, и стоя на коленях перед ним, как зверёк, навострив уши, дрожащими пальцами нажимала кнопки пульта, спешила больше узнать и запомнить.
 Неравнодушная к социальным проблемам общества девушка во время «медового» месяца (точнее сказать, горчично-хренового) написала стихотворение о наркомане, таким образом, попыталась перевоспитать Виталика, повлиять на него. Однажды, улучив момент, робко обратилась к бедняге:
- Виталик, стихи послушаешь?
- Чего? Ну, валяй, скукотища всё равно…- широко зевая, разрешил надзиратель.
-  «Игла» называется…- дрожа, как осиновый лист, неуверенно начала пленница.
- О, это про кайф или про Марью-искусницу? – иронично спросил Виталик, хрипло хохотнув.
- Стихи серьёзные, слушай! – собралась поэтесса и спешно продекламировала. -
Больницы, врачи и лекарства –
Ничто уже не спасало…
Иглы сладко-острой коварство
Будто болото всосало.
- Э-э! Это мораль что ли? Ой, череп раскалывается, хватит, нескладно! Я авторские песни в юности писал лучше,  – с раздражением застонал Виталик.
Аня, обретя уверенность, твёрдым голосом продолжила:
- Любого хладнокровно убить,
Был готов ради дурмана.
Даже  не было смысла любить
В аде сплошного обмана.

А жизнь-мотылёк трепыхалась:
Игла остриём пронзила.
Как нить вдруг она оборвалась:
Сверхдоза легко убила.

Родственники похоронили,
Скорбела несчастная мать.
Тебя они очень любили,
А ты не успел их понять…

- Ты предсказываешь, что я коньки отброшу на днях? – заорал взбешённый Виталик, угрожающе наступая на Аню со сжатыми кулаками. -  Ну, отброшу и что? Кто заплачет? «Скорбела несчастная мать»? Мамки нет. Нет, понимаешь! Мы с Серёгой ещё под стол пешком ходили, когда она нашего батю-священника кинула в Курске, красивой жизни захотела, вне всяких правил!..
Вдруг Виталик рухнул в  старое потёртое кресло, словно это воспоминание нанесло ему сильный физический удар - нокаут, и продолжил уже более спокойным тоном:
- Так нас бабки-прихожанки и воспитали, а одна опекуншей потом стала. Нет бати давно, он, как матушка ушла к дружку своему, быстро сгорел, изнутри горе съело. Нет, не пил он, не кололся – Боже избавь! Праведно жил, сердце просто не выдержало…
- Мне очень жаль, что в вашей семье такое произошло. Сергей обязан был всё объяснить…- попыталась поддержать Виталика Аня, но тот снова закричал, побагровев до корней волос:
 - Я для братика – пустое место и ты в том числе! Ты что до сих пор не поняла? Любви от него ждёшь? Он кремень, камень, а не человек! – открыл душу Виталик, приподняв завесу их таинственной жизни с братом.
Наконец-то, в тумане гнусного обмана стали появляться кое-какие очертания. Значит, они родом из Курска. Мать-кукушка, Сергей и Виталик – брошенные дети, отца (а ведь он был священником!) нет в живых.
Анна заново, как новую страницу книги, открывала для себя Сергея, многое стала понимать, но никак не могла оправдать его поведение, хотя и пыталась.

- Я не знала, что вы сироты, прости…, - искренне сочувствуя, тихо произнесла Аня. – Успокойся, пожалуйста, ты не пропащий человек, я чувствую это. Тебя брат задавил, а ты сильный, выкарабкаешься, если захочешь! Последние строчки, послушай, Виталик:
«Так что ж он искал в жизни этой?
Чего ему не хватало?» -
Писали потом все газеты,
А мать их в слезах сжигала…»

- Всё? Жалко пацана, маму его жалко. Даже журналюги вспомнили, видно, крутой был, - Виталя ухмыльнулся, съёжился и заплакал, как ребёнок. Он выглядел таким беспомощным, что Аня осмелилась погладить его по плечу. Тут парень опомнился, быстро вытер лицо рукавом рубашки и заорал:
- Пошла отсюда, Пушкин-Есенин, мать твою! И не надо меня жалеть!!!
Анна убежала на балкон, села на табурет в углу, закрыла руками уши и зажмурилась до боли в глазах.  Однако, несмотря на страх, она почувствовала некое удовлетворение и даже жалость к двум братьям. А не обласканный материнской любовью Сергей так и оставался загадкой…
 С тех пор Виталик начал иногда просить её что-нибудь почитать. В квартире были в основном старые газеты и журналы, поэтому Аня пересказывала прочитанные ранее книги, цитировала стихи классиков по памяти и читала свои. Несмотря на завязавшуюся «дружбу» брат Сергея всегда помнил о его наказе, как только Аня пыталась разжалобить его своим положением, он начинал бесноваться, в конце концов, девушка поняла, что на его помощь рассчитывать нельзя.  Приказ, или угроза Сергея действовали на Виталика, как опыт Павлова на собаку, выработавший в её поведении рефлекс.
А выход надо было искать… Надо выбираться из этого склепа! Но как? Пару раз в неделю Сергей приносил кое-что из продуктов, в основном хлеб и полуфабрикаты. Так что попросить сходить в магазин – пустая затея. И узница решила разыграть болезнь: увезут на скорой, а из больницы можно сбежать! Вот настал очередной вечер, послышался притворно ласковый голос вернувшегося Сергея:
- Эй, Аннушка, сними ботинки, живей, где ты там?
Аня простонала в ответ:
- Мне плохо, ой, живот, наверное, аппендицит… Помоги, Серёженька, я весь день терплю, боль не проходит, рвота была…
Сергей, посмотрев на скрючившуюся Анну, рассвирепел как дикий зверь:
- Ах, ты, дрянь, проблем и без тебя полно, грохнуть тебя что ли? Виталя, эта, правда, целый день корчится?
Аня действительно старалась изо всех сил,  с утра до вечера бегала в туалет, издавала звуки, имитирующие рвоту, периодически вскрикивала, якобы от невыносимой боли… Ей удалось убедить своей игрой и обеспокоить Виталика, который, не имея сотового телефона, не мог сообщить брату о случившемся:
- Да, воет и воет, а ты мне мобилу не даёшь, не знаю, что с ней делать! В больницу её надо, звони! Помрёт тут! Нам мокруха не нужна!
- Ты больной на голову? Какая больница? Я вылечу быстро. Неси своё лекарство, живо-живо, шприц давай, олух! Сейчас всё пройдёт, дорогая!
Анна жутко боялась наркотиков:
 - Укол? Нет, не надо, я полежу, скоро пройдёт!
Симулянтка была разоблачена Сергеем в три счёта, и он впервые избил её. Появилась запись в дневнике: «Я как будто сама не своя. Я не я, а тень, привидение. Только оболочка – я. А ведь был для меня ты гением. Потихоньку схожу с ума, и стучит в висках кровь – где ты, любовь? Слышишь ли сердца раненого стук? Тук, тук, тук…».
… А как ароматны были букеты цветов – красных роз и белых ромашек, роскошных орхидей в крапинку, прямо в цветочных горшках, даренных Им в Ростове! Аня трепетала от Его нежных прикосновений, когда Он целовал ей ручку при встрече и щёчку на прощание. Да, Сергей вёл себя, как настоящий джельтмен, мечтающий о скором венчании. Он умел предугадать её малейшее желание, казалось, читал мысли. И не было даже намёка на интимную близость до свадьбы, никакой пошлости, вульгаризма в отношениях. Чистая романтика – для неё, а для него - лишь часть продуманного до мелочей воровского замысла в новом городе!..

…У неё вертелся ещё один план – устроить пожар, а пожарных вызовут соседи! В суете можно сбежать! Но был огромный риск погибнуть. Анна не знала о соседях ничегошеньки: кто работает, кто дома, когда «удобнее»… «Подружиться» с теми, которых видела на балконах, не удалось. Она, как инопланетянка, не сумела установить контакт с землянами-москвичами. О, где же ваше сострадание, господа хорошие?!
 Днём, скорее всего, люди на работе, а вечером возвращается Он. Сергей никогда не приходил обедать.  Возможно, кто-то из соседей появлялся  дома в обеденный перерыв. Аня заранее собрала свои вещи, их было немного, сумка с ними часто собиралась и снова разбиралась после неудавшейся попытки сбежать. Девушка решила поджечь входную дверь, приготовила ведро воды на случай, если помощь быстро не придёт.
Улучив момент, когда спал Виталий, страшно волнуясь, она подожгла дерматиновую, местами дырявую обивку двери, вспыхнул огонь, моментально загорелись пожелтевшие обои, местами висевшие клоками. Дым заполнил прихожую, стало трудно дышать, Анна запаниковала, у неё были считанные минуты: ждать пожарных или погасить огонь самой, пока это возможно. Аня вслух молилась. И вот кто-то вошёл, в дыму было не разглядеть, вошедший чертыхнулся, споткнувшись о подготовленное заранее ведро с водой. О, нет, это был Сергей. Девушка потеряла сознание.
Аня очнулась в ванной. Дьявол приводил её в чувство: она лежала в холодной воде, которая доходила до подбородка, а руки и ноги были связаны разорванной простынёй, рот заклеен скотчем. Аня с ужасом таращила глаза на Сергея и воду, подбиравшуюся к её подбородку, а когда она захлебнулась, наступило «избавление». Мучитель извлёк её из воды, откачал и даже растёр водкой, принудительно напоил горячим чаем. Видимо, ему не нужен был труп в собственной квартире.
После этого случая девушка надеялась только на помощь извне, чудесное избавление. Она впала в депрессию: перестала вести дневник, молиться, безучастно лежала в постели, и слёзы  лились рекой из глаз. По приказу брата Виталий неумело играл роль няньки, с большим трудом, вливал питьё или суп «Ролтон» в сомкнутый рот страдалицы, сдавливая её щёки своей пятернёй. Так прошли четыре дня, как четыре года. В воспалённом мозгу Ани пульсировало, искусанные в кровь губы шептали: «Мечтает Лебедь белая расправить крылья снежные, стать птицею свободною, но когти злого коршуна всё глубже в грудь вонзаются и кровью обагряются, Лебёдушку губя. Он медленно, играючи, над нею измывается, как будто удовольствие в сей пытке находя».
7
…Анна услышала щелчок: кто-то открыл дверь – пришёл Он или … вышел Виталик? Через несколько секунд девушка поняла, что Сергея в квартире нет. Обычно он входил с громким «приветствием», вбегал к ней в спальню, с силой тормошил, приказывал обслужить.
Тишина… Аня вмиг вернулась к безрадостной реальности, будто Спящая Красавица, разбуженная не Принцем, а ударом от разбитого собственным лбом стеклянного гроба, вскочила с постели, молниеносно проверила все углы комнат. Она одна! Бежать! Надо бежать! Схватив пакет с документами и папку «Творчество», сумку с вещами, пленница выскочила из квартиры. Она забыла про лифт и бежала до выхода из подъезда четырнадцать этажей! Выбежав из подъезда, судорожно глотнув воздух, Аня оглянулась: прохожие, прохожие, чужие люди, все на одно лицо. Всё её тело, особенно ноги, сотрясала мелкая дрожь. Голова кружилась, нестерпимо тошнило. Жаркий августовский день показался ей февральским морозным утром. Ошалелый взгляд девушки упал на вывески: «Продукты», «Аптека»… Она вспомнила вид города, который представлялся только с балкона. Напротив многоэтажного дома было почтовое отделение, слева «Стоматология», справа «Детский мир», через дорогу, высился супермаркет. Ане было трудно сосредоточиться и понять: с какой стороны квартира Сергея? И она решила обежать дом. Пройдя несколько шагов ватными ногами (полтора месяца она ходила лишь по квартире),  увидела знакомую надпись «Почта», не раздумывая, вбежала туда.
Женщина лет пятидесяти вежливо обратилась к Анне:
- Здравствуйте, девушка! Чем могу помочь?
- Я… Знаете, вы мне не поверите, но меня, можно сказать, похитили, я сейчас сбежала. Вот мои документы!
- О, этим вы меня не удивили! Москва – тот же Кавказ, только здесь похищают с разными целями. Так… Документы в порядке. Ну, что девочка? Лав стори? Да, успокойся, не дрожи так. Здесь тебя вряд ли будут искать! Тома! Принеси чашку кофе, пожалуйста!
- Нелли Петровна, обеденный перерыв скоро, не перебивайте аппетит. А-а, это не вам кофе? - сказала вышедшая навстречу короткостриженая остроносая девушка с татуировкой на шее в виде двух маленьких сердец и пирсингом в носу…
8
…Вся жизнь Нелли Петровны промелькнула перед ней, как кинокадры до боли знакомой мелодрамы. Она слушала Аню и вспоминала себя.
 Ей не было и девятнадцати, когда  вышла замуж. Нелли была ивановской невестой, училась на ткачиху. Там, как известно, красавиц много. А молодость – это и есть красота, прожив полвека, женщина это ясно осознаёт. Познакомилась там со служивым моряком Антоном. Они встречались две недели: болтали обо всём подряд, ходили на танцы…
Срок его службы истёк, возлюбленный уехал на родину, обещал писать. Девушка тоже окончила учёбу, вернулась домой, в родное село. И их разделяла тысяча километров. А сердечко Нелино ныло от любви и ожидания. И вот он написал долгожданное письмо! А какие обращения: «любименькая», «миленькая», «родная», «единственная»! И столько ревности! И сердечки в пустых клеточках густо вырисовывал.
А потом  спустя полгода после переписки сам явился! Нелли доила козу в сарае, услышала его голос и боялась выйти. Отец  Пётр Иванович пришёл и сказал:
- Нелюшка, жених приехал, Антон!
Пётр Иванович назвал дочку именем своей учительницы Нелли Эдуардовны, ставшей его опекуном после раннего ухода родителей.
И вот Нелька вышла к жениху навстречу,  курносая сероглазая девчонка. А сама, как куколка, в платьице ситцевом, в горошек. Смутилась, зарделась, опустила глазки, улыбается, ямочки на щёчках – радости не скрыть! Мать подошла, молча взяла ведро с молоком из её дрожащих рук…
Был вечерок – проводы в дальний путь, новую жизнь. Погуляли, пошумели по-деревенски. Увезли Нельку, как и Аню, которую она сейчас внимательно слушала, в чужие края. И ехала она вслед за любимым, не подозревая, что ждёт впереди, какой будет её семейная жизнь.
Хотела она медсестрой выучиться, как мать. Ткацкой фабрики в селе не было, а уезжала в Иваново, как все девчата. Но не успела. Антон пообещал, что не будет препятствовать её дальнейшему образованию.
Накануне свадьбы платье Нелли взяла напрокат у соседки - и прожгла! Плохая примета! Купила ткань, выкроила и сшила наряд под строгим присмотром свекрови.
И вот идут они с Антоном после регистрации рука об руку, а перед ними вдруг женщина появляется, зерно сыпет на дорогу и кричит проклятья:
- Не видать вам счастья! Не пройдёт и полгода – заплачете!
А это была оскорбленная мать  брошенной девушки, с которой Антон встречался, а жениться – не женился. Первый удар в самое сердце Нелли!
Супруг каждый вечер пьяненький приходил, а свекровь Нелли обвиняла:
- Ты ему говори, чтоб не пил, что молчишь?
И говорила, и плакала, а что толку! Ребёнка, бывает, трудно образумить, а тут взрослого мужика перевоспитать попробуй! Терпела… Это не на соседнюю улицу перебежать и маме в плечо плакаться! Родители далеко! А тут ещё и шестой месяц беременности.
 Свекровь послала солёненьких огурчиков из бочки принести. А на бочке камень тяжелый лежал, Нелька каждый день кружки мыла - ничего, а тут подняла тяжесть и сорвала плод. А ума-то не было, воды отошли, никому не сказала, только когда на вторые сутки живот невыносимо заболел, скорую вызвали. Да поздно было, выдавили мёртвый плод простынёй. Вот и пришло горюшко, схоронили мальчика в саду под старой грушей, где рядом свёкор овец пас. Тут свекровь сделала вывод:
- Слабая вы, молодёжь! Мы на сносях мешки таскали в колхозе и рожали, как кошки!
Нелли год не беременела, и сельские бабы загудели: «Бесплодная!» Но, слава Богу, родились позже и сын, и дочь…
А жизнь семейная так и не сложилась. Стали жить отдельно, Антон загулял. Сначала с кем придётся, по пьянке. А купил машину, стал начальником торгового склада, начал подворовывать. Вот и сдружился с разведённой женщиной, бухгалтером Ольгой. Вместе государственное добро стали грести, обмывали удачные сделки. А любовница некрасивая была да ещё наглая. Наглость, говорят, второе счастье. А Нелечка такая нежная, румяная, всё при ней, как говорится. И хозяюшка отличная, и добрая. Антон, как с рыжей связался, начал жену  бить. Дочка Лерочка из детской кроватки плакала, кричала:
- Папочка, не бей мамочку!
Так маму и спасала.
Сынок с папой солидарен был: сначала за шоколадку, потом за велосипед. Мол, пусть родители сами разбираются.
И не было времени у Нелли на образование. Так всю жизнь то на стройках проработала, то прачкой, няней,  уборщицей в организациях… Да ещё домашнее хозяйство на ней было: свиньи, птица. Мясо сдавали, постепенно долг за купленный дом родителям Антона выплатили.
 Двенадцать лет терпела, надеялась, что исправится, деток жалко было. Не выдержала, наконец, думает, убьёт в драке, а дети как же? Подала на развод. Антон судью деньгами и мясом, как зверя какого, задобрил, вот она и говорит:
- У вас дети, надо помириться! А вы, Ольга Егоровна, не разлучайте семью, одумайтесь!
А Ольга, как в лоб, выпалила:
- А у нас с Антоном – любовь! У меня тоже дочка есть, ей папа нужен!
Только папу чужого забрать хотела! Так дважды и не развели.
И был в те трудные годы у Нелли, как и у Анны, дневник, в котором она часто писала: «Здравствуй, мой дорогой дневник! Ты один меня слышишь и понимаешь. Не выразить словами мою боль и печаль. Слёзы льются сами, я хочу не плакать, хочу остановиться, но не могу…»
  Как-то приехал Нелин отец в гости. А зятя день нет, другой, третий. И вот заявился Антон под утро король королём, тестя матом послал в обратную дорогу. Расплакался пожилой человек от бессилия: хромал он с детства, с костылём кулаками не помашешь, да и силы не те…
Вернулся домой, рассказал всё жене, а мать Нелина сказала, как отрезала:
- Езжай за Нелечкой, без неё не возвращайся!
 Так без развода, с чемоданом и детьми Нелли уехала на родину, бросив и мужа, и нажитое добро. Первое время жила с родителями. Потом они помогли материально, купили домик в соседнем посёлке. Лерочка в садик пошла, Семён в школе учился. Быстро парень вырос. Отметили шестнадцатилетие. А тут Антон объявился:
- Что ты дашь сыну? Я начальник, хорошо зарабатываю, а ты прачка! Пацану нужен отец. Дам ему хорошее образование! Поедем со мной, сынок, я тебе мотоцикл, а потом и машину куплю!
Ребёнка, как телка, не привяжешь. Захотел к папе - и уехал! Поплакала Нелли, а что поделаешь. Тут и Лерочка стала за папой скучать, истерики закатывать. Он ей письма писал, обвинял Нелли в том, что та не хочет с ним жить, а летом дочке подарки дорогие привозил. Вот девочка и мечтала, чтобы папа и мама помирились. Нелли ей про разлучницу рассказала, а Лерочка песенку стала петь:
- Я свою соперницу отвезу на мельницу! Мама, купи мне папу в аптеке хоть красного, хоть зеленого, лишь бы папочка был!
…Появился в Нелиной жизни разведённый мужчина Владимир, и красивый, и добрый, но, увы, выпивоха тоже. Правда, не рукоприкладствовал. Работал водителем, деньги в дом приносил. Так и жили гражданским браком ни хорошо, ни плохо семь лет. А Антон, как назло,  обрывал телефон Нелли звонками, наведывался раз в год, внося раздор в её отношения с Владимиром, на коленях просил прощения у бывшей жены. Нелли была непреклонна только из-за нанесённых в прошлом обид, а сердцем всё ещё любила негодяя…
Однажды летом он уговорил забрать дочку к себе на каникулы, мотивируя тем, что «девочке надо навестить дедушку и бабушку». Лерочка была рада отъезду, она соскучилась по дедуле и бабуле. Только ожидал малышку на родине неприятный сюрприз: встречала её папина новая жена и её дочь, демонстративно называвшая Антона папочкой! Расплакалась Лера над тарелкой с макаронами, приготовленными разлучницей, и сразу захотела вернуться к маме. Антон отправил дочку к брату, решив, что с двумя двоюродными сестричками Лерочке будет веселей. И действительно девочки нашли общий язык. Но наступил конец августа, и Лерочка со слезами  попросилась к маме. Ведь и в школу совсем скоро! А Нелли к тому времени получила письмо от Антона, что он оставляет дочь у себя, и у них всё замечательно. Нелли чуть инфаркт не хватил! Слава Богу, сердце Антона растопили слёзы дочки: пришлось везти назад украденное сокровище…
Пролетели годы.  Семён из армии пришёл, надумал жениться, написал письмо матери, мол, сходитесь с отцом, а то никогда не увидимся. Лерочка к Владимиру ревновала, всё мечтала о папочке родном, отчима не признавала: в еду плевала и грубила. А училась хорошо, да, в общем, и не злая девочка была, просто страдала очень из-за разлуки родителей.
Вскоре после этого письма явился Антон. Приехал нежданно-негаданно на камазе вместе с сыном. И начали они Нелли уговаривать переехать. А тут ещё за неделю до их приезда, после злополучного письма Семёна, она с Владимиром разругалась, он собрал вещи, ушёл к матери:
- Тебя сын бросил, а теперь зовёт, условия ставит,  вспомнил про мать. Помнишь, как тебя осуждали люди? Съездила бы на свадьбу, зачем судьбу ломать! Плачешь? Значит, хочешь вернуться к Антону? Ну, да! Я же – алкаш, примак! А он – отец твоих детей, первая любовь! Только разница в том между ним и мной, что я тебя, Нелли, люблю, а он не изменится, помяни моё слово!
Нелли гостей встретила с тревожным каким-то чувством. Налила Антону грибного супа, а он сидел, нахмурившись, из-под брежневских бровей ненавистно поглядывал. А Нелли знала этот взгляд. Ну, куда её чёрт понёс! На что надеялась! От её еды нос воротит, причёску раскритиковал.
Семён сказал, что не хочет жить с мачехой при живой матери, не желает, чтобы она его детей нянчила. А Нелли мечтала о внуках и как представила, что соперница будет их на руках носить, прямо сердце защемило. Решилась ехать ради детей. Уволилась с работы, Лера забрала документы из школы. Погрузили в камаз вещи, за домом попросили присмотреть родителей Нелли. Всё было сделано за пару дней.
Нелли вернулась в свой дом, где долгое время хозяйничала Ольга. Изменённая обстановка, даже запах чужой - всё ей было неприятно. Даже несколько платьев в шкафу оставила соперница…
 Началась подготовка к свадьбе Семёна. А между тем Антон не ночевал дома. История повторилась. Но было вдвойне больней. И теперь не только Нелли, но и её повзрослевшей дочери, которая убедилась в правоте матери и страшно разочаровалась в отце.
Снова начались скандалы, Антон попытался ударить Нелли, но Валерия встала между ними, кулаки отца опустились, больше он не бил жену, но словами унижал, куском хлеба попрекал…
Несколько лет Нелли Петровна промучилась с Антоном. Потом захворали её родители, она уехала дохаживать, а Валерия, успешно окончив школу, поступила в МГУ. Нужны были деньги, поэтому продали старый домик. Дочка получила образование экономиста, через несколько лет вышла замуж и забрала мать в Москву. Муж её был влиятельным человеком, депутатом в Госдуме, уважал тёщу, Лерочку носил на руках.
Нелли окончила компьютерные курсы (лучше поздно, чем никогда), устроилась работать в почтовое отделение. Её смыслом жизни стали внуки – Алина, дочка Семёна (которую отпускали погостить в Москву) и Никита, сын Валерии.
Всю свою жизнь Нелли Петровна помогала людям, чем могла. И теперь она не могла остаться безучастной к судьбе Анны. Ведь её муж Антон тоже оказался дьяволом в облике любящего поклонника!..

…Почтовые работницы в обеденный перерыв напоили Аню горячим кофе, угостили курочкой гриль, расспросили обо всём. Несмотря на измученный вид, девушка выглядела прилично и вызывала лишь сочувствие. Сотрудницы пошептались, оставив ненадолго Аню, вернувшись, вручили ей деньги. «Спасительница», Нелли Петровна, видимо, старшая здесь, пояснила:
- Анютка, здесь немного, но на билет хватит, мы позвонили, узнали, через час можешь отправляться домой. Сейчас такси приедет, поедешь на вокзал. Удачи тебе! Не вешай нос, всё наладится, с кем не бывает!
Девушка настаивала на том, чтобы у неё взяли в залог золотое кольцо матери и паспортные данные. Драгоценность оставили ей, а ксерокопию паспорта сняли для общего успокоения.
Аня обняла своих спасительниц и расплакалась. Она была тронута их добротой, доверчивостью, человеческим участием. Помахав им рукой на прощание, села в такси. Ей страшно захотелось спать, тем более в машине играла спокойная классическая музыка, водитель был молчалив и сосредоточен на дорожном движении и периодических пробках. Аня боролась со сном, глядя сквозь стекло на мелькавшие яркие рекламные щиты. Она сбежала из города Ужаса и Страха. Ей удалось, слава Богу! Беглянка перекрестилась, увидев Храм Христа Спасителя, величественное святое место, где так и не побывала, и задремала.
На вокзале пришлось просидеть полчаса. Здесь Аня забеспокоилась: Виталик уже ищет её, а, может, даже и сам Он. Ведь после случая с пожаром, Сергей чаще стал появляться дома днём и даже купил брату кнопочный мобильник для связи. Девушка пугалась каждого мужчину, мало-мальски похожего на Сергея или Виталика. Она втянула голову в плечи и пожалела, что  не родилась черепахой, ежом или хотя бы маленькой улиткой.
Анна решила не возвращаться на родину, в Махачкалу. Вспомнилась не очень приятная сцена ссоры с отцом. И у неё не было сил на объяснения и оправдания, хотелось покоя, уединения. Маме бы Аня поплакалась в плечо, посидела бы в её объятьях, как цыплёнок под крылом квочки… Можно было бы поехать в посёлок Тарки, к бабушке Нармине и дедушке Рамазану. Они, хоть и были азербайджанцами, но приняли с радостью русскую невестку и обрадовались за внучку, уезжавшую в Москву с  русским женихом-священником. 
Аня вспомнила, как угощала её бабуля вкусными национальными блюдами. Дюшбара, пити, довга, люля-кебаб, долма, шакербура, варенье из айвы и персиков, шербет, - как давно она не пробовала эти вкуснейшие кушанья! Девушка просто проголодалась, но боялась тратить оставшиеся деньги на еду,  купив билет в Ростов-на-Дону, город своей юности, студенчества, первой любви…
9
И вот, наконец, после нескольких остановок она на месте. Аня направилась к бабе Кате, хозяйке квартиры, которую снимала до встречи с Сергеем. Старушка встретила её с удивлением, но радушно, обняла, чмокнула в щёку:
- Анечка! Ты в гости пришла? Ой, какая ж ты бледненькая… Ещё больше похудела! Пойдём вечерять: борщ, картошка жареная, селёдочка, утром блинчиков напекла. А завтра ты мне лаваш испеки, мягонький у тебя получается, для моих зубов хорошо!.. Ой, и лианы твои, орхидеи не забрала, они ж дорогие, а цветут как, цветут!
- Катерина Ивановна, я от Серёжки сбежала. Можно у вас пожить, но я в долг, пойду работать, заплачу…
- Беда у тебя, да? Вижу. Вот паразит - твой жених! Он мне сразу не понравился, святоша, лицемер проклятый. Такую красавицу обидел, ну расскажешь потом, ешь, ешь, пока горяченькое!
После ужина девушка вошла в маленькую, скромно обставленную комнату, в ней она жила и раньше (новых квартирантов после неё ещё не было), включила настольную лампу, мельком взглянула на подаренные Сергеем орхидеи, не восхищаясь их красотой как раньше, достала из небольшой дорожной сумки документы и дневник. Хорошо, что не забыла! Он был её единственным другом в Москве. Аня задумалась: «Неужели жизнь разбита? И нет смысла жить? Нет. Я верю, я должна верить, я сильная. На всё воля Божья и моя тоже. Я приму это испытание». Девушка легла в постель, на заботливо взбитую бабой Катей перину, что было уже почти диковинкой в городе. «Отче наш, сущий на небесах, прости грехи мои, дай мне сил забыть прошлое, изгони дьявола из моей жизни. Во Имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь», - помолилась Аня. Несмотря на треволнения последних дней и мучившую её бессонницу, девушка провалилась в мир грёз, как в пропасть.
…Она заняла деньги у доброй хозяйки и на следующий же день после приезда первым делом отправила долг на адрес Нелли Петровны с благодарственной  запиской. Затем зашла в Центр занятости населения, спросила о вакансиях. Постоянная прописка у девушки была дома, здесь временная, но она выписалась перед отъездом, а в Москве её никто не прописал. Без прописки серьёзную работу не найти. Аня прочитала объявление в газете: требовалась няня для девочки полутора лет с 8-00 до 13-00 и с 14-00  до 17-00  через день.
Собеседование с Ритой, мамой малышки Вики, прошло благополучно. Аня получила работу, ей пообещали сумму, которой хватит, чтобы оплачивать квартиру (тем более баба Катя вошла в её положение - сделала скидку) и на необходимые нужды. А у Ани они были весьма скромными.
Рита была матерью-одиночкой. С мужем развелась из-за измены: первый раз  застала его в их только что купленной машине с  лучшей подругой; простила, дала шанс, но подругу потеряла. Во второй раз муженёк развлекался с её двоюродной сестрой Ирмой. Это было уже слишком больно! Так и расстались.
А ведь пять лет встречалась с Германом! Ничего за ним такого не замечала! Видно, надоела мужу-бизнесмену, как старая вещь или пресное ежедневное блюдо. Да и статус его «обязывал» иметь не только крутую иномарку, но и любовницу!
После развода, спускаясь по лестнице из зала заседаний городского суда вслед за бывшим мужем, Маргарита догнала его и треснула по голове увесистым томиком англо-русского словаря (она спешила на лекции), вымолвила прощальное: «Ну и скотина же ты!»…
Расслабляться было некогда: на руках дочь. Рита, к счастью, была очень уверенной в себе, сильной женщиной, ценила во всем стабильность. И вот, защитив диплом, вышла на высокооплачиваемую работу переводчика в одной фирме, как только перестала получать ежемесячное пособие на ребёнка. Она была  серьёзной, целеустремлённой девушкой, любила свою дочурку, но была и прирождённой карьеристкой.
 Её мать работала массажисткой в частной клинике красоты. Вела приём  полдня (с утра до обеда или после обеда до вечера), меняясь с коллегой. В свободное время  бабушка нянчила Викулю, ей пришлось договориться с хозяйкой клиники об удобном для неё графике, ведь многие коллеги работали по 10 часов в сутки, а то и больше.
Аня находилась с малышкой в однокомнатной квартире, с евроремонтом, дорогой мебелью. У маленькой Виктории было всё: развивающие игры, куклы, мягкие игрушки, а из живых - сиамский голубоглазый котёнок Пуся, которого она таскала за хвост, как плюшевого. Ане вручили напечатанные на трёх листах её «должностные обязанности» и режим питания, прогулок и сна девочки, дали телефоны в случае необходимости. Да, Рита очень любила порядок. В лице няни она бы хотела видеть опытного педагога или медсестру, а не студентку, но времени на тщательный поиск и отбор кандидатур у девушки не было.
 Аня много читала Вике специально отобранной её заботливой матерью детской литературы, играла с ней, гуляла только во дворе. Кукольный театр, цирк и зоопарк  малышка посещала только с мамой или бабушкой. Для Ани это было даже проще. Она и так была в постоянном напряжении: вдруг с Викой что-нибудь случится?
 Рита каждый день в присутствии Ани осматривала дочку: нет ли следов от побоев? И увидев Пусины царапины, вопрошающе глядела на няню. Аня в ответ показывала пальцы с коротко остриженными ногтями, брала на руки котёнка и шутливо говорила: «Простите, хозяйка, у меня маникюррр, мур-мур!»
Рита расспрашивала Вику, как прошёл день, что она делала с тётей Аней. Няне  даже казалось, что в комнате есть скрытая камера. Вполне возможно, при такой опеке! Но в целом работа её устраивала, потому что девушка любила детей, даже таких капризуль и ябед, как Викулька.
По возможности Анна посещала  Свято-Покровский храм, тот самый, где раньше пела в хоре.  От неё служители церкви узнали правду о Сергее и  не очень удивились, так как после его отъезда действительно пропали три ценные иконы и драгоценности, пожертвованные прихожанами.
Аня стала главным свидетелем воровства. Батюшка позвонил в Епархию, предупредил о возможном появлении такого-то святого отца и кражах церковного имущества в других храмах. Ане пришлось дать показания в милиции. На допросе она невольно вспоминала и озвучивала подробности совместной жизни с Сергеем. Это было даже больно - говорить горькую правду о человеке, которого полтора месяца назад считала любимым и избранником на всю жизнь. А теперь дрожала от одной мысли о возможной встрече с ним. А она была неизбежна!
Всё это время Анну поддерживал молодой чтец на клиросе Андрей. Он был влюблён в неё, когда девушка встречалась с Сергеем. Тогда он предупреждал Аню о двуличной натуре её жениха, но ей показалось, что Андрей просто ревнует и пытается разлучить влюблённых. Сергей был ярким, красивым, красноречивым только с нею. Он знал, что нравится женщинам, и что они, как правило, любят ушами.
Андрей был молчалив, скромен, внешне невзрачен: невысокого роста, с льняными волосами. Только небесно-голубые глаза были очень добрыми, выразительными. Любовь Андрея за время разлуки стала ещё крепче. Услышав невероятную историю Анны, он стал для неё земным ангелом-хранителем.
10
Аня возобновила общение с однокурсницами. Все её подруги были влюблены,  «проживали» период первой любви.
Из-за Снежаны подрались два поклонника Витя и Максим. И оба оказались в больнице: Максим сломал Витьке нос, а тот подбил сопернику глаз, да так, что даже зрение упало. Снежана приходила в храм помолиться за них, в тот день Аня читала молитвы  на клиросе. Подруга открыла ей душу.
…Девушка начала встречаться с Витей. Он в библиотеке с ней познакомился, осмелился только имя узнать и где учится.  Сидел рядом, просматривал журналы о нанотехнологиях, микроэлектронике и робототехнике, поглядывал краем глаза в сторону милой девушки. А вечером Снежана обнаружила в сумочке записочку-признание в любви, обведённое сердечком. Так и познакомились в День святого Валентина!
Витя был скромным парнем, без вредных привычек, увлекался компьютерами до фанатизма. Учился на отделении математики и информатики. Тема для разговоров у него была одна – эти самые компьютеры и Интернет. Это Снежану убивало! Ну, почему девушкам нравятся ловеласы, хулиганы, а нормальные парни им кажутся занудами?! Они встречались полгода, по выходным, как по расписанию. Так как Витя был постоянно занят ремонтом компьютеров. Так и была Снежана вроде и при женихе и сама, мучимая насмешками подружек. Она гуляла чаще с однокурсницами, с тихой завистью смотрела на влюблённые парочки, вечерами атакующие городские лавочки, как зимою - птицы кормушки. А поклонников у Снежаны было хоть отбавляй!
Порвать с Виктором она собиралась каждый раз при новой встрече, но его непосредственность,  простота, а главное, искренность чувств останавливали. Витя нравился девушке, как положительный человек. Она хорошо помнила развод родителей. Мамин рассказ о первой большой любви, которая, увы, не принесла счастья. Снежана мечтала о браке на всю жизнь, о муже, который не станет волочиться за первой юбкой и пить с дружками. Интуиция ей подсказывала, что Виктор – та самая кандидатура. Жаль, что сильных чувств она к нему не испытывала, но несмотря на это ждала предложения выйти замуж. По-дружески расстались перед летними каникулами.
Снежана всё лето выглядывала, ждала (адрес женишок знал). Витя не написал, не приехал в Новониколаевку. Решила девушка вычеркнуть его из своей жизни, вот и положительный человек! Все не без греха!..

-  Привет! Ты загорела! На море ездила? – как ни в чём не бывало спросил Витя Снежану, улыбаясь во весь рот.
- Ага. Грядки полола и у плиты стояла, все каникулы пекла, жарила, думала: вот-вот гость пожалует! – с упреком ответила девушка, желая, чтобы от неё поскорее отвязался запоздавший с визитом.
- А я работал много, к родственникам ездил в Феодосию…, - ответил Витя, как будто не понимая недовольства Снежаны.
- Как я рада! Ладно, мне тоже некогда, больше не ходи за мной. Я тебя пятнадцатого июня ждала, а сегодня пятое сентября. Кто опоздал – тот не успел! Алло, Макс? Я минут через десять подойду! – Снежана готова была разорвать на части Виктора, но, к счастью, нашлась замена – Максим.
В Макса Снежана влюбилась с первого взгляда. Он работал ди-джеем на дискотеке и первого сентября пригласил девушку на медленный танец. Энергичный, весёлый, мужчина-мечта, мужчина-праздник. Макс Судаков умудрялся работать и танцевать вместе со Снежаной. В их отношениях не было предисловий. Пролетели два с половиной счастливых месяца. Снежана говорила подружкам: «Девочки, я знаю, что такое счастье, мне так хорошо с ним!». Но счастье её оказалось миражом, лишь мигом блаженства…
Бар. Макс со Снежаной решили выпить пива после дискотеки. Парень подсел к столику, к знакомым. Девушку не представил, травил анекдоты, хлестал пиво, мешая с водкой, закусывал чипсами, сухариками, сушеной рыбкой, аплодировал длинноногой официантке, устроившей дешёвый стриптиз. Наконец, не выдержав такого накала страсти, рванул к ней и слился в медленном танце под душещипательный саксофон. Танец закончился французским поцелуем. Макс, пошатываясь, вернулся к столику: «О-о, вот это тёлка!» Он продолжал издавать восторженные возгласы в адрес танцовщицы и хлопать в ладоши. Шокированная непристойным поведением друга Снежана смотрела ему в лицо, но он её не замечал.
 Круглолицый, хорошо подвыпивший «друг» Жорик удивлённо спросил:
- Макс, когда у тебя уже постоянная девушка будет? Вчера ты с Малышкой приходил.
- Она постоянная…
-  Как зовут красивую такую?
- Снежана…
- Снежная королева, Снегурочка, значит! Макс, ты такую красоту не обижай. А-а, Снежанка, не грусти, Малышка – тебе и в подмётки не годится. Я разберусь, ты мне только скажи! Жора разберётся, - парень заключил Снежану в объятья, звучно чмокнув в щёку.
Высвободившись, девушка, не попрощавшись, вышла,  пошла быстрым шагом, не оглядываясь. Макс не стал её останавливать. Она услышала зов Жорика, но даже не обернулась. По пути к ней привязался какой-то пьяница, но, слава Богу, отстал. А уже в нескольких метрах от квартиры её стал преследовать другой мужчина, с волосами до плеч. Снежана заметила, что он следует за ней по пятам, и ускорила шаг, мужчина крикнул: «Молодая дама,  я вас ждал!» и побежал вслед. Испуганная девушка взлетела по лестнице, позвонила в дверь, хорошо, что девчонки быстро открыли! Маньяк долго стучал и звонил. Кто-то из соседей выругал его, пригрозив милицией, и тот скрылся.
- Ты что одна по Ростову ночью гуляешь?! Где Макс, почему не проводил? – испуганно спросили однокурсницы Заира и Настя.
- Он в баре остался. Вёл себя, слов нет! Стриптизёршу поцеловал при мне! Там ещё его дружок спросил, почему он не с Малышкой какой-то пришёл, посоветовал «постоянную» девушку найти. Всё кончено, девочки!
Макс не был ей верен, и это конец! Предательства она не потерпит. Слёзы в подушку, а как же больно в том месте, где, говорят, душа человека живёт! Как больно!!!
А Витя подсуетился, как только узнал, что Снежана с Максом поссорилась, начал каждый день в университет приходить, попросил дать ему шанс. Чтобы не сойти с ума от разочарования, Снежана начала вновь встречаться с Виктором, как с приятелем. Вскоре Макс узнал об этом. Вот и произошла драка между двумя соперниками. Снежана, узнав, что Макс попал в больницу, прорыдала весь вечер, как будто он умер, меняя мокрые носовые платки …
 
- Какая клубника аппетитная, а пахнет как! – Снежана и Заира пробовали спелую ягоду из плетёного лукошка, переданную Настиной мамой из Новониколаевки, родного  села и Насти, и Снежаны.
- Домашнее – всё вкусное, не то что с рынка, бр-р-р – кислятина! Вот Снежка, например, купила своему Максику в больницу, дорогую и невкусную, как из пластмассы, – заметила Настя, натирая лицо половинкой клубнички.
- Снежана, а ты к обоим петушкам пойдёшь в больницу? – поинтересовалась Заира и последовала примеру подруги.
 - Нет, я к Максу собираюсь…Ты хингал довари лучше, а то индейка из кастрюли улетит, - ответила Снежана.
- Бигуди не забудь снять, невеста! А платье коротенькое надела, Макс обалдеет! Слушай, я бы не пошла к нему. Лучше к Витьке сходи. Он, хоть и тормоз, но надёжный и тебя любит! – посоветовала Настя.
- Всё, девочки, хватит! Умыться не забудьте! Мне Макса жалко, вдруг он ослепнет! С глазами не шутят, - Снежане было не до разговоров, хотелось поскорее увидеть любимого.
- Ой, так ему и надо, не будет на всех подряд засматриваться! Нос – это тоже важная часть тела! Витькин нос не жалко? – подтрунивала Заира.
- Какие вы злые! Я пошла. Пока! – сказала Снежана уходившим из кухни девочкам, воспользовавшись их отсутствием, быстро поменяла лукошки с клубникой. Домашняя, с грядки, конечно, вкуснее!
Она очень волновалась, идя к Максу. И вот он вышел к ней из палаты. Вид  жалкий!
- Привет. Пришла тебя проведать! Ты не переживай, Макс, до свадьбы заживёт, - заботливо проговорила девушка, готовая всё простить.
Макс недовольно ответил:
- Ты палаты не перепутала? К Витьке иди! А я и не переживаю! Всё, бай-бай, детка!
Он резко повернулся и пошёл по больничному коридору своей особенной походкой, чуть вразвалку.
- Передайте, пожалуйста, клубнику Судакову Максиму в девятую палату, - сдерживая слёзы, попросила Снежана медсестру.
- Я-то передам, а  сама, почему не отдала нашему «Кутузову», вы же виделись только что? От любви голову потеряла? – спросила та, недоумевая.
Снежана выбежала из больницы, рыдая. Как же больно!!! Зачем он так с ней?
У рыженькой Анастасии тоже было всё не так, как мечталось девушке. В городе она встретила своего односельчанина Алексея Митина. Он устроился работать в милицию. Парень был видным, здоровым, собирался жениться. Настя была знакома с его невестой Наташей, но даже это не остановило её. Девушка по уши влюбилась в Алексея. Он приглашал её в сауну, бассейн. Они играли вместе в бильярд, боулинг. Словом, весело проводили дни. Алексей планировал переехать из Новониколаевки в Ростов после женитьбы. О предстоящей свадьбе знал весь Азовский район, особенно эта новость тревожила Настю. Алексей же говорил ей, что у него есть девушка, а жениться он пока не собирается. Вешал лапшу на уши...
Первые их встречи были дружескими, встречи земляков. Но вскоре Алексей снял номер в гостинице, предложил Насте прелюдию -«посидеть, поговорить, посмотреть фотографии». Наивная девушка согласилась. Так и стала встречаться с Лёшкой.
Влюбившись, Настя изменила своё отношение к внешности: обновила гардероб, прикупила французской косметики и парфюма, начала следить за фигурой: бегать по утрам, заниматься  шейпингом, села на диету, так как была склонна к полноте. В её рационе заняли почётное место капуста, овсянка, кефир и чай «Похудей-ка», от последнего так урчало в животе, как будто там завёлся сердитый голодный медвежонок, которого разбудили среди зимы. А как же она любила мучное и сладенькое! Пришлось отказаться. И все эти жертвы ради любимого!
 А когда девушка домой приезжала, он с Натальей в обнимку гулял, а её, как простую знакомую, легким наклоном головы приветствовал.
Вот и настала та самая свадьба, о которой полгода село гудело. В этот день у Насти всё валилось из рук: разбила тарелку, опрокинула кастрюлю с пельменями… Отец, мать и братья были дома, поэтому плакать навзрыд было нельзя, а так хотелось! Вот она рвала и метала, срывая злобу на домашних…
  …Настя стала любовницей женатого мужчины. А ведь знала, что это неправильно, что так нельзя. Ну, не могла она бросить Лёху, полюбила его всем своим сердцем и страдала, и умирала от счастья в минуты запретных свиданий, которые становились всё реже и реже…
Наталья забеременела, родила близнецов-богатырей, и Лёшка одумался, отрезвел, наверное, от отцовского счастья, бросил Настю без сожаления, как наскучившую игрушку:
- Ты прости меня, Настюха, у меня семья, двое детей. Спасибо тебе за всё. Мне было хорошо с тобой. Ты найдёшь себе другого, только пальцем помани. Прощай!
Вот и вся любовь! Яркая, страстная, горячая, как пламя костра, и вдруг кто-то свыше вылил огромный ушат ледяной воды, - и погасла. А серый пепел тяжёлой грязью осел в душе девушки…
Аня, узнав о несчастной любви подруг Снежаны и Насти, посоветовала  им сходить в храм, исповедоваться, причаститься…

Заире в личной жизни повезло больше всех. Ей жениха ещё в детстве выбрали родители. Шамиль был из соседней фермы. И Заира была влюблена в мальчика, а тот в неё…А когда уехала учиться в город, поняла, что любит, скучает и ждёт окончания учёбы, чтобы выйти замуж за любимого. И мечтам её суждено было сбыться.
11
…Вечерами Анна записывала в дневнике все свои мысли, переживания, изливала на бумаге душу. Заниматься нытьём, жаловаться на судьбу всё время подругам не будешь, а бумага всё стерпит.
Дверь её комнаты скрипнула и показалась седая голова бабы Кати. Старушка, недовольно охая и потирая заспанные глаза, сообщила:
- Анечка,  хлопчик к тебе пришёл! Поздненько уже!
- А кто пришёл? Какой он?- испуганно спросила Аня, вспомнив о Сергее.
- Откуда мне знать? Белобрысенький, вежливый такой. Только поздно для свиданий-то. Обманула старую, говорила: «Нет у меня жениха», - проворчала хозяйка квартиры, потирая поясницу.
По описанию Аня узнала Андрея и, облегчённо вздохнув, отчиталась:
- Бабушка, извините за беспокойство. Я выйду, это мой друг. Он в церкви служит, там и познакомились.
- А святой, значит. Гляди, уже с одним пожила, горя хлебнула! – предупредила хозяйка. - Ну, иди, иди! Только не перед домом милуйтесь! Соседи в окна увидят, будут языками чесать. Пойду, снотворное глотну, а то сон перебил твой женишок и Жучку разбудил, слышишь, тявкает. Иду, внученька, иду, хорошая!
Баба Катя уже десять лет, как овдовела. Жила одна в двухкомнатной квартире. Дети разъехались, в гости не приезжали, только писали поздравительные открытки три раза в год – ко Дню рождения, к Новому году и к 8 Марта. Катерина Ивановна открытки аккуратно вставляла в  рамки для фотографий, каждый день протирала от пыли чистой тряпкой. В одной из этих рамок было стихотворение ко Дню пожилых людей, написанное Анной:
«Пожилые люди», - скажут вам вослед.
Это значит – прожито немало.
И здоровье слабое, и волос сед,
Сердце радости и беды знало…

Отчего, родные, грустны глаза?
По щеке, по морщине-дорожке
Скатится порою устало слеза…
Отчего вам всплакнулось немножко?

Разговор о «соринке» - неправда.
Слёзы – суеты этой жизни след:
Очередь в больнице будет завтра,
Ох, дал бы сил господь сварить обед…

Пенсию цены-собаки «кусают»,
И бессонница так одолела!
Внуки очень редко навещают,
И детей судьба не пожалела…

Пожилые люди, дорогие наши!
Передайте опыт молодым,
Простите обиды близким вашим,
Всем им предстоит стать «пожилым».

 Внизу стояла подпись: «С уважением, Анна. 1 октября 2003 год».
Жучку баба Катя купила у соседского парня Славика, чтобы не так скучно было. Он на рынке всякой живностью торговал: попугаями, рыбками, хомячками. Такса эта стала для бабы Кати «внученькой», потому как родных внуков дети ей не подарили – дочери здоровье не позволило, а сын с невесткой на телевидении работали. Невестка боялась фигуру испортить, говорила, что «модно после тридцати пяти рожать, как на Западе», а ей уже тридцать семь исполнилось, хотя сохранилась, как школьница. Диеты, салоны красоты, подтяжки на лице, отдых на островах! Снималась всё для журналов, как знаменитость, демонстрировала плоский животик с пирсингом и грудь, как наливные яблочки, хорошо, что не силиконовую!
А Екатерина Ивановна со стыда сгорала, когда ей эти самые журналы соседки приносили. Но она в жизнь молодых не вмешивалась, хорошо, что хоть изредка о старой вспоминают!.. Из такого вот журнала Катерина Ивановна узнала, что появился у дочери усыновлённый темнокожий мальчик, только сами дети про внука ничего не написали. Так и жила на пенсию, сдавала вторую комнату студентам, вечерами вязала (в основном для «внучки») и на заказ соседям, читала газеты, смотрела сериалы, жила судьбами киногероев…
…Аня надела тёплый свитер по совету ворчливой, но доброй старушки. Посмотрелась в зеркало оценивающе: «Худорба, лицо от слёз опухло. Невеста называется!» В коридоре чуть не наступила на Жучку. Она «примеряла» свой новый недовязанный  жилет, играя короткими лапками клубком коричневых шерстяных ниток. Из комнаты слышался храп бабы Кати, - снотворное подействовало!
Андрей Ермаков услышал шаги Ани, спускавшейся по лестнице, и сразу вышел из подъезда. Аня увидела его, скромно стоявшего под длинными тонкими ветвями ивы, словно они могли скрыть его смущение. Молодой мужчина уверенно чувствовал себя в храме, но с девушками общаться так и не научился. Только, выбрав сердцем Анну, он, словно боясь её потерять навсегда, позабыл о своей дикой скромности. После первой минуты знакомства, фактически постоянно был рядом.
Начинал Андрей свою службу иереем в Воскресенско-Ильинском храме в родном городе  Курске, но после того как серьёзно заболел его дедушка в Ростове-на-Дону, он был вынужден переехать и ухаживать за ним. Так молодой человек по разрешению Епархии стал временно служить в храме Преподобного Серафима Саровского. Дед преставился, а внук так и не спешил возвращаться на родину.
- Аня, добрый вечер! Я не мог уснуть, всё думал-думал… Представляю, как тебе сейчас нелегко. Я хотел тебе предложить пожить у меня. То есть в моей квартире, это жильё после смерти дедушки Васи мне перешло по завещанию (он умер, когда ты в Москве была). Пару ночей могу поспать на кухне, на полу. А потом уеду в Курск,  к родителям! – предложил влюблённый. - Кстати, на моей родине чудесный Воскресенско-Ильинский храм! В 17 веке на его месте был «убогий дом» для бездомных бедняков, позже выстроили Божедомский монастырь. Я тебе потом всю его историю расскажу!
Аня, поживи хотя бы две недели в квартире, тебе и так трудно материально…
 А лучше давай обвенчаемся, поедешь со мной?! Ты нужна мне Анна, - последние слова юноша произнёс очень уверенно и протянул девушке замученную белую розу.
- Спасибо, - едва слышно произнесла Аня и посмотрела тёмными, как ночь, глазами в небесные глаза Андрея. Он взял её холодные ладони в свои горячие руки и поднёс к губам, осторожно грея тёплым дыханием ладони любимой. Аня испытывала необъяснимое волнение.
- Тебе холодно?
- Нет, мне никогда не было так тепло.
Аня прильнула к Андрею, опустив голову на его плечо. В её душе  что-то перевернулось.  Казалось, что-то живое и тяжёлое, вырвалось из груди, и стало легче дышать. Аня смотрела на Андрея иными глазами. Да, она была ему благодарна за любовь, понимание, верность, честность. В недавнем прошлом, когда она встречалась с Сергеем, он был для неё надоедливым воздыхателем. А теперь Андрей оказался близким человеком, который поддержал в трудную минуту. Его нежный взгляд проникал в душу, лёгкие прикосновения заставляли трепетать. Признаки влюблённости? Аня столько передумала о сущности любви как таковой, что не хотела больше анализировать новые ощущения. Ей просто было хорошо рядом с тем, кто никогда её прежде не обижал. К тому же он был верующим человеком. Для неё это было так же важно в мужчине, как и отсутствие вредных привычек.
- Спасибо, что пришёл. Мне так спокойно, когда ты рядом. Но я сильно обожглась, мне нужно время, чтобы подумать над твоим предложением.
Андрей опустил голову, с болью в голосе прошептал:
- Ты всё ещё любишь его?
- Что ты? Разве можно любить дьявола, который облачился в ризу священника? Я была слепа! Мои страдания сожгли всю любовь к нему!.. А знаешь, я не буду раздумывать… Андрюша, я хочу быть любимой и стану твоей женой! Главное, мы оба любим Христа!
Андрей подхватил Анну на руки и закружился, как волчок.
- Я люблю тебя, Аня! Ты вся моя жизнь! – во весь голос крикнул он, и счастливый звонкий смех Анны прозвучал в ответ. Девушка выронила цветок, и белые лепестки, как первый снег, усыпали дорожку.
Они кружились под необъятным ночным небом; и далёкие звёзды, похожие на россыпь алмазов, и тёмные густые кроны деревьев, и спящий город, сияющий огнями, и весь мир, казалось, принадлежали только им в эти минуты…
12
Вскоре Сергея арестовали благодаря показаниям Анны. Оказалось, на его счету был ни один храм, а целых восемь! А ведь он промышлял воровством всего лишь год. Стоимость краденого имущества -  громадна! Аня сделала благое дело, но чувствовала себя предательницей. Было бы лучше, если бы Сергея разоблачил кто-нибудь другой.
…Настал день встречи с ним в милиции. Его взгляд испепелил девушку, он сказал сквозь зубы:
- Ты ещё пожалеешь об этом, стерва!
Через месяц ожидался  суд, дело отправили в Москву, куда должна была явиться Анна, как главный свидетель. И вот этот день настал!
К горлу девушки подступал горячий ком, она задыхалась от волнения. Давая показания судье,  не узнавала свой голос, он был глухим, шёл, как из колодца. Аня вцепилась руками в кафедру и  твёрдо произнесла:
- Да, Ваша Честь, я видела перечисленные иконы у этого человека. У меня было полтора месяца, чтобы хорошо разглядеть их. Это ещё не всё. Сергей Дьяченко держал меня взаперти, лишив главного права - свободы личности!
Сжимая кулаки до белых костяшек, обвиняемый в наручниках прорычал:
- Я из-под земли тебя достану! Это клевета, Ваша Честь! Ложные показания обиженной женщины! Она мстит за то, что я не женился на ней!
Сергея увели. Дьявол в ризе священника оказался за решёткой. Ему было чуть больше двадцати пяти лет. И его всё ещё в разной степени любили три женщины. Они были молоды и красивы. Он каждую предал. Одна из них болезненно освобождалась от чувства, внушая себе, что любить такую сволочь невозможно.

Андрей решил поддержать Анну. Он понимал, что поехать в Москву во второй раз будет нелегко, тем более на судебное разбирательство. Сопровождая любимую, он всячески пытался её развлечь, вернее, отвлечь, но безуспешно. Аня, как слепой котёнок, следовала за ним, кивая головой и отвечая невпопад. Она потеряла сон в последние дни, размышляла о правильности своего решения, её терзали сомнения: оставить правдивые показания либо пощадить негодяя и хотя бы опровергнуть своё похищение?
Над вечерней Москвой кровавой завесой повис закат, будто средневековая площадь казней открылась каждому  на обозрение, а солнце катилось за горизонт отрубленной головой. Так, во всяком случае, ей показалось тогда…  Неужели она, верующая в Бога, не сумела простить, а стала настоящей гильотиной в судьбе Сергея?!
Андрей решил вместе с невестой посетить Храм Христа Спасителя, и девушке стало намного легче.
13
…В Курске жизнь Анны начала налаживаться. После суда девушка знала, что это родной город и Сергея, но его не было поблизости.  Она решила написать письмо родным в Махачкалу, сообщить о переменах в судьбе и предстоящем венчании с Андреем. Аня не знала, к кому попадёт письмо: если к отцу, то ответа не ждать (Андрей – русский по национальности!), если к матери, то она всё поймёт. Девушка восстановилась в вузе по месту жительства, с удовольствием продолжила учёбу на четвёртом курсе.
Первое время на новом месте Аня не успела обзавестись друзьями. Конечно, она познакомилась с соседями и здоровалась при встрече, мало что зная об этих людях. На регистрации нужна свидетельница, подружка, или, как говорят, «дружка». «Надо написать подруге детства, Ульяне Золотовой, если она ещё «в девках», то пригласить», - так решила невеста, улыбнувшись от приятных  воспоминаний о детстве.
В Махачкале было очень зелено и людно. Много родни, частые гости, застолья с шашлыком, пловом, красным вином, спелыми фруктами…Теперь Анне не верилось, что всё это было её жизнью. То была жизнь Беллы Алиевой, но не Анны, которая вскоре сменит фамилию на Ермакову.
С Ульянкой они вместе ходили в школу, а после уроков любили болтать обо всём подряд и мечтать…
Вскоре пришёл ответ от Яны, не на шутку встревоживший Анну: «Привет, моя любимая подружка Бэлочка! Извини, мне трудно называть тебя новым именем, как будто чужого человека. Ничего, привыкну, Анютка!!! Ты уехала, и что-то важное ушло вместе с тобой.
Жалко, что так всё у тебя сложилось с родными (отец твой запил, только неделю не пьёт, может, приглашение от тебя получил и успокоился?).
А московская история со священником – просто ужасный детектив! Пусть теперь этот Серёга на нарах поразмыслит, кого потерял! Ещё заплачет.
Но ты, молодец, Бельчонок (помнишь, тебя так в классе звали?) быстро нашла подлецу замену. Одно настораживает: этот хоть не притворяется, или под венец, а потом и любви конец? Я прямо стихами заговорила, как только тебе писать стала.
Свадьба – это здорово, я рада, что ты вспомнила обо мне и пригласила, хотя могла бы и раньше поделиться своими проблемами, может, я смогла бы чем-то помочь. Я ведь давно самостоятельная женщина.
Немного о себе. После школы выучилась на парикмахера и мастера маникюра. Видела видео, за границей сейчас в моде так называемый шугаринг, планирую обучиться и этому. Буду всех намазывать сладкой пастой, а потом удалять лишние волоски на теле. Может, такую мастерицу на стрижку овец твоя родня пригласит?
Я скучаю по тебе. Помнишь, как я по утрам к вам заходила и перед школой заплетала тебе косички или «колосок»?
 Училась я недолго (если посчитать все курсы – полгода будет примерно), а зарабатываю неплохо. Ушла от матери. Снимаю квартиру. Надоели её хахали и больничная баланда. Она так поваром там  и работает. Совсем стыд потеряла: из поликлиники больных мужиков таскала в наш дом и при взрослой дочери их «лечила», сама понимаешь чем и как.
Да, отец мой её бросил, когда мне пять месяцев было, но не пускаться же во все тяжкие! Сама русская, любовники – кавказцы, жёны разъярённые приходили со скандалами…
Спрашиваешь, как у меня на личном фронте? На бумаге не передать всё, что в душе накопилось. И болит душа моя невыносимо!
Да, я не такая правильная, как ты. И покурить, и выпить могу. Вот уже два месяца встречаюсь с начальником строительной фирмы. Солидный мужчина  (ему за сорок). Артёмом зовут. Не женат. Щедрый, но бабник.  А я влюбилась безумно, умираю от ревности и всё равно мирюсь. С другими его вижу. Все красотки, как с обложки. Он особо и не прячется. Цену себе знает. Но любить не умеет! А мне так хочется настоящей любви, чтобы и он, и я – душа в душу! Семью хочу, детей… Я же постарше тебя. Мне двадцать четыре уже исполнилось.
Утром распустился комнатный цветок, такой хрупкий, нежно-розовый. Раньше я бы полдня восхищалась этим незначительным событием, а сегодня взяла и растёрла его на ладони. Почему? Я ему позавидовала. На него смотрят и любят. А на меня смотрят и используют! Съели конфетку – обёртку выбросили…
Ань, может, приедешь всё-таки на родину, мне так нужна твоя поддержка. Да, и приглашать родителей на свадьбу письмом, сделай это лично. Думаю, дядя Саид, твой папа, тебя давно простил. Если нет, остановишься у меня. Жду, целую, Бэла-Анна Саидовна!!! Всё-таки наша ты, девушка гор, не обманешь! Пока! Твоя Янка».
Аня сделала вывод: Янке очень плохо, надо ехать! Хорошо, что с деньгами помогал Андрей (подспорьем была плата квартирантов за унаследованную квартиру). Поездки требовали немалых затрат. Анна стала морально готовиться к временному возвращению на родину. Она купила сладости и небольшие сувениры для близких.
…Теперь, подходя  к дому Золотовых, в голове Ани мелькали, как кинокадры, самые яркие воспоминания из их недалёкого, беспечного детства. Вот и квартира Ульяны. Анна позвонила в дверь с замирающим сердцем. Какое-то плохое предчувствие: интуиция  её никогда не подводила. Что за глупости? Всё ведь замечательно. Это, видимо, после московского плена, суда, в общем, после последних треволнений, у неё шалят нервы. Сейчас увидит Ульку, такую же живую, весёлую, смешливую. Они обнимутся, расцелуются. В Улькиных ореховых глазах забегают чёртики. Подружки будут смеяться от счастья, щебетать, как птички, перебивая друг друга рассказами о жизни. В голове Анны засверлила мысль: письмо Яны, её крик о помощи, отчаяние, пессимизм.
- Бельчонок, - в дверях показалась Яна, похудевшая, с бледно-серым лицом и потухшим взглядом. – Бэла, ты приехала, - едва слышно проговорила она и слабо обняла подругу за плечи.
Анна не ожидала увидеть подругу в таком состоянии.
- Улька! Да тебя всю трясёт! Что с тобой? Где тётя Люся? Ах, да, вы не вместе живёте…
Они вошли в небольшую комнату. На журнальном столике рядом с лаками для ногтей  и маникюрным набором в беспорядке валялись упаковки из-под различных лекарств. Анна машинально прочитала названия, нервно перебирая коробки пальцами.
- Яна, это же сердечные, ещё обезболивающие, да такое сильное снотворное. Ты что, Улька, травиться вздумала?!
- Нет, у меня сердце болело невыносимо, вот я и выпила. Не переживай, скоро всё пройдёт.
Она силилась улыбнуться, кривя бескровные пухлые губы. Аня принесла подруге воды, уложила на диван.
Наконец, её взгляд остановился на телефоне, и она вызвала скорую.
Анна переночевала в квартире подруги. Утром полчаса ушли на  поиски ключей от квартиры. Заперев дверь, гостья отправилась в больницу. В приёмной ей сообщили то, о чём она догадывалась и во что боялась верить.
Ульяне сделали промывание желудка и …аборт, по просьбе матери и с согласия обманутой девушки.
Когда Анна вошла в палату подруги, то не смогла сдержать слёз.
Улька, мёртвенно-бледная, лежала на белой простыне, почти сливаясь с нею. Только иссиня-чёрные волосы, разметавшиеся по подушке, создавали пугающий контраст. Этот цвет волос она унаследовала от прабабушки-цыганки.
В первую минуту Ане показалось, что она очутилась в морге, и что она видит только бездыханное тело Ули.
- Больная очень слаба. Говорите недолго. А лучше у матери всё узнайте. Людмила Ивановна скоро подойдёт. А бананы оставьте на тумбочке, - деловито сказала медсестра, поправляя одеяло на Ульяне.
Анна присела на стул, голова шла кругом от услышанной новости и бессонной ночи из-за переживаний за Яну.
- Зачем ты так, дурёха? – девушка с укором взглянула в глаза подруги и погладила её роскошные волосы.
В эту минуту в палату ввалилась пышногрудая тётя Люся, мать Ульяны, с двумя мисками:
- Вот только сварила, лопай, лопай… О! Какие люди! Бэла, привет! Так, пойдём в коридор, расскажу нашу «Санту-Барбару», - она подхватила Аню под локоть и вывела из палаты.
Печальные подробности этой истории были банальны.
- Залетела моя Улька, Бэлочка! Я ведь не доглядела: работа, личная жизнь. Я женщина свободная, без мужа, отлучаюсь на свидания. Изредка… А мне только Бог – судья, а не люди. Не суди, не судим будешь! А Ульке – свобода! Мораль читала – не помогло, шваброй по носу один раз заехала – как об стенку горох!
Вот кобель один с ней поиграл и бросил! Я его поймаю, кастрирую! Он и со мной не прочь был, не поверишь! Наломал дров! Яна ему - правду о беременности, а он ответственности испугался, откупиться хотел, мол, бери денежки и к врачу – избавляйся от ребёнка! Говорил, что в разводе, одной дочери ему хватает алименты платить. А моя дочка так переживала, а потом на тот свет захотела! Это ты, наверное, скорую вызвала? Ой, спасибо. Такие у нас дела, неважные…Ну, как ты, рассказывай.
- У меня всё хорошо. Яну на свадьбу хочу пригласить свидетельницей …Тёть Люсь, извините, но ребёнок в чём же виноват, не родившийся  ваш внук или внучка?
- Ой, какая вы грамотная молодёжь пошла, горе одно с вами! Думаешь, мне легко этот грех носить?! Ты вот в семье выросла. И сейчас у тебя всё, как у людей! Замуж зовут!  А я дочь сама воспитала. Трудно было! Не везёт нам с мужиками. Хочу, чтобы Яна с «чистого листа» всё начала. Рана душевная затянется со временем, подлечим её в санаториях, всё наладится. Она ещё спасибо мне скажет!
14
…На венчание к великой радости Анны прибыла вся семья, хотя тогда в Махачкале она, полностью занятая Улькой, так и не решилась войти в родной дом и пригласить самых дорогих ей людей. Правда, гостинцы передала соседкой.
Обвенчались молодые в Курске, а регистрация, пышное застолье в ресторане были организованы родителями Ани в Махачкале. Венчание и свадебный пир действительно были большим праздником вкупе, в полном смысле этого слова.
Главное, отец смог простить Белу! Ведь он любил свою единственную дочь, но просто попытался остаться верным традициям в судьбах детей, в то время как свою устроил с русской женщиной. Но поворот судьбы был другим, и пришлось уступить.
Ульяна выздоровела и на свадьбе выглядела замечательно. Правда, решила пока уехать в Питер поработать (там одна из подруг обосновалась, устроилась в салон красоты и была очень довольна уровнем жизни), необходимо было сбежать от проблем... С матерью рассорилась окончательно. Да и Артём всё время на глаза попадался!…
В Махачкале пировали с родственниками, Саид и Варвара подарили молодожёнам путёвку на море. Медовый месяц в Абхазии прошёл замечательно. Они посетили Сухуми, Гагру, Пицунду, Новый Афон. Насладились ласковым морем, упоительным горным воздухом и друг другом. Анна чувствовала себя счастливой женщиной. Лишь ночные кошмары с сюжетами московской жизни и суда над Сергеем всё ещё преследовали её...
По возвращении домой, теперь уже в Курск, Аня начала посещать лекции, но заметила, что у неё воспалилась и увеличилась родинка на талии. Начала самолечение мазями, но родинка загноилась и начала расти. Андрей настоял сходить на приём к врачу. Анне поставили страшный диагноз – рак на ранней стадии, правда, прогнозировали, что после операции и курса лечения всё будет хорошо. Дескать, вовремя обратилась!
Аня оказалась в онкологическом центре, и хотя Андрей часто навещал её, девушка снова начала вести дневник. В нём появилось грустное стихотворение:

Химиотерапии курс.
На тумбочке – роза в банке.
Раковый корпус. Слабый пульс.
Муха в нетронутой манке.

Роза красная – символ любви,
Частица жизни, не муки.
Её без остатка дари
До предстоящей разлуки!

Зайчик солнечный на стенах
Прочь мысли тяжёлые гонит.
Капельница в моих венах,
И тело от боли стонет…

Я в жизнь отчаянно верю!
Из форточки пахнет весной.
С надеждой гляжу на двери:
Придёшь ли сегодня, родной?

И он приходил так часто, как мог. В одно такое посещение Аня сказала мужу простые и мудрые слова, рождённые мучительным испытанием:
- Андрей, как же ценна жизнь сама по себе! Люди суетятся, что-то планируют, гонятся за счастьем, которое надумают богатым воображением, торопят время: женщины спешат выйти замуж, мужчины сделать карьеру, дети вырасти, старики умереть… А ведь надо просто жить, наслаждаясь каждым моментом этой драгоценной жизни!
 Так важно, когда мы не одиноки! А восполнить одиночество может не только другой человек, но и животное, например, или благое дело… Главное, о ком-то заботиться, ради кого-то жить, не забывая о Боге, – не это ли и есть наше предназначение?!
 А наш мир, природа – это же божественное творение, лекарство для души!
Я теперь и любить буду иначе, мне бы только поправиться…
  Лечение затянулось на несколько месяцев. А когда самочувствие стало лучше, Аня начала самостоятельно заниматься прямо в палате, много читала, писала конспекты. Просила однокурсников приносить ей для переписывания лекции и задания к семинарам. У Анны появились новые приятели и подруги, искренне  обеспокоенные её здоровьем.
Не забывали и старые друзья, писали письма, чаще на электронную почту и смс-сообщения. Аня узнала, что Снежана,  забеременев от Вити, вышла за него замуж. А Макс неожиданно объявился, сказал, что он в шоке от услышанной новости, мол, думал заработать денег и жениться на девушке. Только о своих планах ничего не сообщил, был уверен, что Снежана от него без ума, на другого и не посмотрит.
Девушка знала только, что возлюбленный уехал на заработки в Москву (устроился в ночной клуб), и продолжала любить его, прилагая усилия, чтобы забыть. Даже в день свадьбы ей хотелось, чтобы Макс похитил её, как кавказскую невесту! Было поздно что-то менять, тем более Снежана ждала ребёнка. И получилось у неё, как у Татьяны Лариной – «я другому отдана, буду век ему верна»…
Из письма Насти, Аня поняла, что девушке по-прежнему не везло с мужчинами, после Лёхи одни женатые и попадались. Видно, судьба такая. А любви хотелось, ой, как хотелось! Так и жила, как умела. На данный момент у неё закрутился служебный роман с редактором газеты Константином, увы, не свободным.
Заира сообщила, что счастливо живёт на ферме, занимается хозяйством, вышла замуж за Шамиля, родила сына Магомеда, мечтает иметь большую семью. Вот зачем ей было нужно высшее образование, тем более журналистика, об овцах басни писать?
А вот её родной сестре не повезло: девушка училась на швею в Ростове, познакомилась там с русским парнем Мишей, влюбилась, но её выдали замуж за состоятельного, но нелюбимого мужчину. Гульнара только спустя год сумела тайно уйти от законного супруга. Этот год был кошмаром. Муж избивал Гулю, потому что она не беременела (девушка пила противозачаточные таблетки). Наконец, не выдержала и сбежала с Михаилом в другой город, к его дальним родственникам. Обрела любовь, но потеряла всех родных. Ей нужно было скрываться, чтобы не покалечили или не убили её гражданского мужа. Только с Заирой она поддерживала телефонную связь. Её номер был записан под именем Аминат…

…К счастью, благодаря услышанным Всевышним молитвам и стараниям врачей, Анна снова стала здоровой. За день до выписки во сне Анне явилась Богородица в ослепительном сиянии и сказала: «Твоя миссия - помогать больным  людям,  исцеляя молитвой.
Вода – живой источник впитает силу твоих молитв, пламя свечи сожжёт зло и недуг, а твоя вера принесёт исцеление. Не бойся, я благословляю тебя».
Аня никому не рассказала странный сон, но для себя решила, что он вещий. Она вспомнила, как в детстве жутко испугалась соседской овчарки, та отвязалась и даже успела свалить её с ног и укусить за плечо. Но хозяин сам и застрелил взбесившуюся суку из охотничьего ружья (у неё тогда только щенки появились, вот и сорвалась с цепи). После этого случая малышка начала заикаться и кричала по ночам. Мать водила её к русской старушке Гале, которая лечила молитвами. Анна решила попробовать и повторить всё, что помнила во время лечения: расплавленный воск с фигурками в родниковой воде, свечи, нож, иконы… И слова: сглаз, порча, испуг… Молитвы она знала наизусть, но ещё раз пересмотрела самые старые молитвенники. Внутренне девушка была готова и ждала прихода больного. Рекламировать себя как целительницу она считала делом греховным. После серьёзной болезни у неё открылся чудесный дар – исцелять больных силой молитвы. Но Анна не считала это своим достижением,  напротив, в православии это считается духовной болезнью – самообольщением, прелестью, поэтому она повторяла, что не лечит, а молится с верою и просила болящих тоже уверовать и молиться вместе с нею: «Не я лечу, а Господь и молитва».

15
…После окончания вуза, Анна устроилась секретарём в издательский отдел Православной Духовной семинарии (ещё в студенческие годы она писала статьи и стихи в журналы «Райский сад», «Христианская миссия»). А чуть позже она стала главным редактором выпускаемой семинарией православной литературы,  руководителем пресс-службы.
В течение первых шести лет совместной жизни у Андрея с Анной родились дети – Пётр (через неделю после защиты диплома), Николай спустя два года и ещё через полтора года Ксения. Детки на удивление были спокойными, росли здоровенькими и не доставляли особых хлопот счастливым родителям.
 Матушка, находясь трижды в положении, вела христианские беседы с роженицами в православной комнате при родильном доме. Окружающие удивлялись: «Какая активная, энергичная, вся в движении! И как только на всё время находит!»
 После рождения дочери Анна обратилась в епархиальное управление с инициативой создания православного детского сада. Её идею одобрили.
Вдохновлённая мать троих малолетних детей выступила с докладом на конференции, посвящённой проблемам семьи. Вот что она говорила от чистого сердца: «Как известно, основы духовной культуры личности закладываются в семье в первые годы жизни ребенка, поэтому велика роль родителей – первых наставников ребёнка в духовно-нравственном воспитании. Гармоничная и добродетельная семья, освящённая церковью, есть та среда, где формируется будущее всего общества, где берёт начало его благополучие. Задачей православного детского сада является тесное взаимодействие с семьёй, что будет осуществляться через приобщение родителей к духовным ценностям православия, привлечение их к участию в образовательно-воспитательном процессе детского сада.
Человек – личность духовная. Он стремится к физическому развитию и нравственному совершенству… Одна из целей православного воспитания - это постепенное формирование в ребёнке ясного понимания окружающего мира. Результатом понимания должно стать преображение добрых инстинктов детской натуры в сознательное стремление к Истине, к идеалам добра и правды, постепенное развитие твёрдой и свободной воли. Подобное воспитание поможет малышу окрепнуть духом, и, попав в общественную среду, найти правильные жизненные ориентиры».
Какой родитель после такой речи не пожелает определить ребёнка в православный детский сад?!
Несмотря на активную духовно-просветительскую деятельность, Анна помогала мужу, теперь уже протоиерею Андрею, и  во время богослужений, в организации благотворительных мероприятий…
Впервые она лечила молитвами спустя месяц после собственного выздоровления в онкологическом диспансере страдающую от заикания трёхлетнюю малышку одной из прихожанок. Та сама попросила матушку помолиться за дочку в её же присутствии:
- Матушка, вы такая добрая, помолитесь за Стешу, может, Господь услышит вашу молитву.
 Женщина каждый день приводила Стефанию к Анне, приносила родниковую воду для освящения. Матушке после просьбы прихожанки вспомнился сон и напутствие Богородицы. Она действительно желала избавить малютку от неприятного недуга и старательно читала молитвы. Через две недели Стеша говорила, не запинаясь. С тех пор к Анне с подобными просьбами стали обращаться и другие   прихожане.
В одно воскресное утро, после службы Анна отправилась в лавку при храме, где продавались свечи, православная литература, иконы для прихожан и нательные крестики. Она  отложила отдельно привезённую церковную утварь (подсвечники, лампады, кадильницы), принялась раскладывать молитвословы, которые сама заказывала.  В этот момент к ней обратилась женщина:
- Матушка Анна, здравствуйте! Извините, мне нужно с вами поговорить.
Аня вышла к прихожанке:
- День добрый! Мне знакомо ваше лицо, вы тоже матушка, я видела вас на Сестринских встречах…
 Состоялся трудный для обеих женщин разговор, изливший свет на недавнее прошлое. Оказалось, к ней обратилась матушка Мария, жена Сергея, оказавшегося дьяволом в ризе священника. Да, когда Аня ещё училась в Ростове-на-Дону, Сергей появился там под видом «истинно верующего чтеца», он на самом деле уже был женат! Вот почему в Москве её возлюбленный не женился на Ане.
Он служил иереем в церкви Курска, бывало, исчезал на несколько дней под предлогом болезни и посещений клиник в других местах, за что недоумевающие прихожане прозвали статного красавца-оратора на проповедях «хворым батюшкой». Как правило, он пропадал спустя неделю после кражи церковного добра.
В столице, куда чаще всего уезжал Сергей Дьяченко, он безбожно напивался и кутил в компании московских бандитов (которым сбывал краденое) и легкомысленных девиц. А та злополучная квартира, где успела побывать и Анна, была складом краденого церковного имущества и местом обитания никому не нужного Виталика.
В любой момент Сергей готов был подставить либо «монашку», либо братца. Ему всегда нужен был запасной вариант! Анна была неродная, нелюбимая, отвергнутая по его же милости родными, бедная студенточка! Кто ей поверит, кто защитит, кто будет искать, если её даже придётся «убрать»? …
По воле Божьей, сама того не подозревая, Анна не стала марионеткой в подлой игре Сатаны. Ей даже удалось расстроить  его наполеонские планы, а главное, наказать!
Матушка Мария, служившая вместе с отцом Сергием, сначала догадывалась о делах мужа, затем провела собственное расследование, которое её повергло в шок. В то время, когда Сергей уехал в Ростов-на-Дону, Мария узнала о том, что ждёт ребёнка, но мужу не сообщала.
В день суда над Сергеем, она не смогла выступить свидетелем, в положении, на большом сроке,  не рискнула ослушаться совета врача и отправиться в путь -  из Курска в Москву… Судья упомянул её имя и фамилию, но Анна тогда подумала, что «свидетель Мария Дьяченко» - это сестра Сергея. И вообще всё происходившее в суде она воспринимала тогда, как страшный сон, не все детали запомнились.
Мария в тот злополучный день  попала  в роддом с кровотечением, преждевременно разрешилась  от бремени. Она едва не умерла, пролежала на больничной койке почти месяц.  После выписки женщина вернулась домой со  слабым, очень болезненным сыночком на руках, которого нарекла Ильёй.
После предательства Сергея, он стал для неё, сироты, смыслом жизни. Мария не имела образования, поэтому жила на пособия - по безработице и на ребёнка от соцзащиты. Затем определив двухлетнего сына в детсад, устроилась работать помощницей повара на кухне этого же дошкольного образовательного учреждения. Заработок был небольшой, но женщина привыкла довольствоваться малым, она всё также посещала Храм преподобного Серафима Саровского и Собора всех святых, где совсем недавно её супруг Сергей был иереем, а её ласково величали «матушкой»…Этой доброй кроткой женщине сочувствовали все прихожане.
Вскоре детский врач поставил Илюше неутешительный диагноз. Мальчик расплатился за грехи отца: оказался больным эпилепсией. То, что прописывали врачи, помогало ненадолго. После очередного курса лечения, Илюша вновь страдал от припадков. Мария молилась, ходила к травницам…
В один прекрасный день от одной прихожанки услышала о матушке Анне, которая якобы  реально исцеляет молитвами, и платы никакой не берёт.
Надежда на улучшение снова зародилась в душе Марии, и она привела восьмилетнего сына в назначенное Анной время. Но, к великому удивлению, целительницы, Илья не был крещён (мать боялась припадка во время таинства), поэтому перед лечением мальчика всё-таки благополучно окрестили, и Анна  стала его крёстной матерью.
Матушка лечила в специально отведённой маленькой комнатке собственного дома. Там стояла кровать, два деревянных стула, небольшой стол и комод. На стене - кивот с образами святых на отбеленном рушнике с кружевной каймой. Анна лечила стоя. Целительницей её называли прихожане. Она же убеждала их, что просто читает молитвы с верой, надеждой и любовью, и уповает на Бога и всех Святых.
Матушка не забыла странный сон, когда видела его, будучи тяжело больной. Был ли он Божьим промыслом? Анна не могла ответить на этот вопрос, хотя её волновала некая  внутренняя нерешимость: имеет ли она право брать на себя такую ответственность? Стоит ли доверять снам, даже если в них появляется Матерь Божья? Не самообольщение ли это? Перед лечением женщина просила благословения и помощи у Пресвятой Богородицы, целителя Пантелеймона, мученика Киприана и мученицы Иустины, святителя Тихона и других, читала над водой «Отче наш», «Живой в помощи», «Молитву кресту». Три раза во время лечения Илью били припадки. Анна пояснила, что бесы покидают тело мальчика. В самом деле, в последующие разы Илья спокойно стоял пред иконами и слушал тихое, успокаивающее нашёптывание крёстной. Церковные свечи потрескивали, оплывали бугристыми чёрными наростами воска. Матушка крестила мальчика и зевала.
После лечения Анна гостеприимно приглашала Марию пить чай с лимоном, ванильными сухарями с изюмом, а мальчику наливала молоко или какао, которое он любил. Она выглядела устало, но удовлетворённо. Дети Марии приглашали Илью (он был на два года старше Пети) поиграть в детской. Они устраивали шумные игры, бегали и смеялись. Было ясно – мальчик идёт на поправку!
Мария и Анна говорили больше о детях и о Боге, о Сергее лишь вскользь. Обеим были неприятны воспоминания о нём. Мария как-то спросила:
- А как вы познакомились с Серёжей?
Анна вспомнила  утреннюю службу в церкви. Сергей стоял справа от неё, у самого плеча и подсказывал, после каких слов батюшки нужно креститься. Во время службы он узнал её имя и сравнил красивую невинную девушку с самой Богородицей, а уже через неделю знакомства подарил Ане золотую подвеску со святым ликом Божьей Матери… С этой встречи и начался их роман, длившийся три месяца, а затем была московская история.
Несмотря на измену и предательство, Мария часто навещала мужа в тюрьме, привозила скромные гостинцы, исправно писала ему длинные письма-наставления, с теплотой описывая дружбу с Анной. Та казалась безучастной к судьбе заключённого, спокойно слушала рассказ Марии и никогда не задавала лишних вопросов.
Только Господу было известно, что творилось в её душе! Анна чувствовала себя виноватой в том, что произошло с  бывшим возлюбленным. И в чём же была её вина? Даже если бы она не подтвердила наличие ворованных икон в квартире, где сама находилась против воли, это было уже доказано следствием по показаниям других людей. К тому же адвокату Сергея удалось убедить суд, в том, что Анну не похитили, а увезли по собственной воле, а  в Москве между ними произошла обычная размолвка, что часто случается между молодыми людьми накануне свадьбы. Таким образом, Сергей понёс наказание только за воровство без учёта похищения человека, то есть её, Анны. По сути, винить себя ей было не в чем. Демон во плоти легко отделался. В молодой женщине просто всё ещё говорили отголоски сильного чувства, пусть и растоптанного личной драмой, ужасным разочарованием. Чувство любви к мужчине переродилось в ней в росток добродетели, возвышенного сострадания к чужой душе, находившейся на распутье. Она винила себя в том, что не смогла достучаться до каменного сердца любимого, что погрузилась в личные переживания. Когда она думала о его лишениях за решёткой, её разбитое сердце кровоточило сквозь свежий рубец. Первая любовь была открытой раной, а новый возлюбленный, законный супруг, - грубым шрамом на ней. Анна испытывала дикую жалость к Сергею, ибо в силу своей природной чистоты, не могла радоваться каре, настигшей врага. Она, как истинная христианка, любила врага своего и испытывала страх перед ним, ведь он обещал отомстить. Однако ни первого, ни второго чувства не смела выдавать мученица, замужняя женщина, к тому же воцерковлённая, ни выражением лица, ни словами. Она казалась окружающим жертвой, потерпевшей любовную неудачу и только.
   Встречи женщин стали частыми. Мария с сыном каждое воскресное утро посещали храм, в котором служили Андрей и Анна Ермаковы.
16
Месяцы их жизни летели спокойно и счастливо, но в скором времени, спустя год, как гром среди ясного дня,  грянули перемены…
…После службы к матушке подошёл прихожанин. Анна взглянула в глаза мужчины. Это был Он! Конечно, за время пребывания в тюрьме Сергей возмужал (он был в возрасте Христа), похудел, седина тронула его жгуче-чёрные волосы на висках… Анна слышала удары своего сердца, казалось, оно вырвалось из груди и бьётся в горле. Женщина опустила глаза, сделав усилие над собой,  снова подняла взгляд на Сергея. Их глаза встретились.
Его глаза… Когда-то в них было столько обжигающего и леденящего одновременно. Теперь это были глаза смертельно раненого зверя, который чует близкую кончину, но мечтает об одном: спасении  детёныша. В глазах Сергея было столько страдания, боли, что Анну снова охватила волна человеческой жалости к этому человеку, причинившему ей только горе. Матушка будто лишилась речи. После некоторого молчания Сергей сказал:
- Здравствуй, Анна. Не бойся меня! Я другой человек, и здесь не для того, чтобы отомстить.  Там… я осмыслил свои грехи и раскаялся. Спасибо моей Маше за поддержку и Библии, которую не зря называют книгой жизни.
 Прости меня, если сможешь. Я чувствую, что ты чиста и не держишь на меня зла. Я знаю, ты не  можешь иначе. Мне трудно говорить, хотя я долго готовился к нашей встрече. Прочти это письмо. Возможно, тогда ты сможешь меня понять и простить. Я буду в храме через неделю. До свидания.

Анна, дрожа, как осиновый лист, держала конверт с письмом-исповедью, провожая взглядом уходившего Сергея. В эту минуту море самых разных чувств бушевало в её душе: любовь и ненависть, сочувствие и презрение. Светлые чувства согревали, как ладони матери, тёмные сплетались и жалили, как клубок ядовитых змей.
Уединившись, матушка с волнением  вскрыла конверт, строчки побежали перед её глазами:
«Здравствуй, Аня, хорошая моя! Я пишу письмо, наверное, в сотый раз (за годы, проведённые в тюрьме, времени у меня на это было предостаточно), пишу, мучимый укорами совести.
Наверное, ты до сих пор в недоумении, с изумлением вспоминаешь нашу историю, и совместную жизнь в Москве. Я много думал о жизни, находясь за решёткой! Как же я в ней запутался, брожу по тёмному лабиринту судьбы, а света не вижу! Цепляюсь за веру, как за тонкую нить, а она всё обрывается! Как найти путь к истине?
Как стать просто честным и порядочным человеком? Можно ли грешнику обрести великодушие, каким обладаете ты и моя Маша? Видит Бог, я благодарен ей за преданность, которой не достоин! Я благодарен ей за сына, который хворает. И его болезнь мне в наказание! Я не взял его на руки, когда он родился, не видел, как он растёт все эти тяжелых для меня девять лет…
Вся моя жизнь до тюрьмы была вызовом Всевышнему, которого я возненавидел и считал виновником всех моих несчастий… У меня было трудное детство: мать бросила нас с Виталиком, когда мне было четыре, а ему два года.  Её я помню смутно: хрипловато-бархатный голос, слышимый чаще в тихих ссорах с отцом, яркие подолы платьев, за которые мы с братишкой цеплялись, и холодные руки, постоянно отталкивающие от себя. Мы были ей в тягость и стали брошенными на произвол судьбы. Она изменяла отцу и вскоре уехала с любовником, даже не знаю куда. С тех пор мы росли, как сорняки, уцепившись за жизнь слабенькими корешками, потому что были наивными детьми и хотели жить.
 Отец ушёл в себя, вместо того, чтобы окружить нас любовью, тосковал по нашей матери и таял на глазах.  Он воспитывал нас в строгости. Мы постились с трёх лет, почти всё время учили молитвы и читали Святое Писание вместо сказок. Нас никто не ласкал, не нянчил. Мы общались только с теми ребятами, родители которых посещали храм. Питались всухомятку тем, что приносили сердобольные прихожанки.
Мы посещали общеобразовательную и воскресную школы. Отец готовил нас в священники, не оставляя нам  иного выбора. Чтобы не огорчать его, я старался изо всех сил хорошо учиться. Мы с Виталиком посещали музыкальную школу: он играл на ударных и трубе, я на гитаре. Мы даже сочинили тексты нескольких православных песен и музыку к ним, записали пару дисков. Ради мимолётной улыбки отца, потеплевшего взгляда и слова похвалы, мы готовы были покорить любые вершины. 
К двенадцати годам я мог бы легко стать священнослужителем, потому что проходил практику у собственного отца. Я часто присутствовал и на венчании, и на отпевании покойника, не пропускал ни одной службы в храме, если, конечно, не был в школе.
Когда мне исполнилось четырнадцать, отца не стало. У него было больное сердце, оно не выдержало разлуки  с нашей матерью-кукушкой. Смерть отца глубоко ранила меня, я испытал сильный стресс. Потеря матери была в раннем детстве и закончилась слезами продолжительностью с неделю, а уход из жизни отца оборвал семейные узы, разрушил опору под ногами. В сердцах я решил, что Бог слишком жесток к моей судьбе или его вообще не существует. Может быть, это был переходный возраст, но убеждение сироты укреплялось с годами. Я ожесточился внутри, однако внешне не показывал вида.
Нас хотели определить в детдом, но одна из бездетных прихожанок Надежда Ильинична, старая дева пятидесяти пяти лет, которая пекла просфоры в храм, к нашему счастью, оформила опекунство и забрала нас к себе.
Называли мы её тётя Надя. Она и раньше была нашей домработницей и поварихой (отец платил ей за труды). Правда, готовить для нас постоянно она принялась не сразу, а после одного случая. Первое время мы питались, можно сказать, подаянием, тем, что приносили прихожане. Желудки наши быстро испортились. В семь лет я мучился гастритом, хотя ел всё подряд и старался припрятать что-нибудь повкуснее под подушку. Брат делал то же самое, особенно в ненавистный нами обоими пост.
Однажды в уборной Ильинична обнаружила следы крови после испражнившегося пятилетнего Виталика. Забила тревогу вовремя: мальчишку увезли на скорой с острой  кишечной болью. Мой гастрит и кишечные колики брата стали поводом, наконец, отказаться от сухоядения (в основном яиц и хлеба) и обеспечить нам нормальное питание.
После усыновления, несмотря на заботу тёти Нади, я по-прежнему оставался чёрствым, расчётливым, эгоистичным. Надо признать, мы с братом были талантливыми начинающими музыкантами. Мы успешно выступали, получали призы и дипломы. Я отлично учился, да и Виталий был хорошистом. Я нравился девочкам, был неприступен, как стала, малообщителен, но почему-то ко мне тянулись люди. Наверное, я умел выслушать.
Нас с братом прихожанки называли кукушатами, а в младших классах одноклассники дразнили «попиками», шаловливо пророча будущее.
Я был сиротой, у которого всё сложилось, благодаря Ильиничне, не так уж плохо, но продолжал считать Бога несправедливым. Повзрослев, обвинял его не  только в потере родителей, но и в разгорающихся междоусобицах и войнах в мире, социальном неравенстве, нищете, эпидемиях, во всех людских пороках. Я не хотел ждать справедливого бытия в Царстве небесном, где все будут счастливы и равны, я хотел этого в жизни земной. В том, что мир несовершенен и жесток, я винил Творца, а не Сатану!
 К опекунше, родному брату, окружающим людям я относился так же, как к вещам повседневного пользования. В какой-то степени я нуждался в них, получал то, что хотел и не был благодарным.
Тётя Надя и я что-то упустили в воспитании Виталика. Возможно, с одной стороны,  всё дело было в моём равнодушии к нему и, с другой стороны, её мягкотелости. Ильинична умела нянчить малышей, но воспитывать – в полном понимании этого слова - ей было не дано. Откровенно говоря, мы сели ей на шею, освободившись от спартанского воспитания отца.  Мы не воспринимали её как добрую мачеху, а принимали как услужливую служанку. Перед словом отца мы трепетали, а на её плач в минуты отчаяния и бессилия не реагировали. Жаль, мы изрядно потрепали ей нервы. Мы ели вкусную еду, носили чистую одежду, спали на белых простынях, но не умели быть благодарными. «Спасибо» из элементарной вежливости звучало из наших уст слишком холодно. Мы росли непослушными свободолюбивыми пацанами,  до позднего вечера пропадавшими на каких-то стройках, в подвалах и на чердаках с такими же отщепенцами, как и мы сами.
Покурив травку, я возвращался к комфортной жизни, к учёбе, которая давалась легко, а Виталий связался сначала с уличными хулиганами, а потом с наркоторговцами. Брат подсел на иглу в 16 лет, трепал мои и без того расшатанные нервы, я с трудом находил его в сомнительных компаниях и уводил домой (значит, чувствовал всё-таки долю ответственности за него), но всё больше уставал от бесполезных попыток перевоспитать.
После школы я поступил в духовную семинарию. Виталик лечился от наркотической зависимости в клинике (я его тогда сумел убедить в необходимости реабилитации после передозировки). Увы, ненадолго. После лечения он какое-то время работал грузчиком, но банда, с которой брат работал, распространяя дурь, его нашла и заставила вернуться к делу.
  Вскоре мы стали жить каждый сам по себе. Окончив семинарию, я служил в храме, как Иуда, ненавидя Бога и уже не заботясь о судьбе брата. Я женился на Марии. Без любви. Да и мог ли я любить? Как же я беден, мне это чувство неведомо! Просто рядом со священником должна быть именно такая жена, правильная, верная, верующая, бескорыстно любящая, не требующая ничего взамен. Я продал душу Дьяволу, и с насмешкой ожидал божьей кары.
Прихожане исповедовались мне в своих грехах под епитрахилью, целовали мне руку, падали ниц, а я ликовал внутри. Мне всё больше начинала нравиться эта игра. Столько адреналина и власти было в происках Сатаны!
Однажды в храм пришёл перекупщик икон. Он хотел заключить со мной деловую сделку. Я прогнал его, как это сделал бы любой благочестивый священник, но вечером позвонил ему на оставленный номер и заключил договор. Я должен был выкрасть несколько икон из храма Курска (моего родного города) для перепродажи. И  сделал всё, что сказал мне тот чёрный человек. Всё прошло, как нельзя лучше, я имел прекрасную репутацию, не оставил следов, отделался лишь показаниями следователю, натравив его на одного слабоумного прихожанина.
 Так повторялось много раз. Я стал «своим» в кругу столичных коллекционеров, информируя их о церковном имуществе.
 Уникальные ценности, частицы святых мощей исчезали  из храмов России не без моего участия, хотя я редко выполнял грязную работу. Я находил нищих, слабоумных, алкашей, вылавливал их с социального дна и заставлял приносить мне товар, на котором были их отпечатки пальцев. Сам же работал только в перчатках.
Я имел собственные квартиры в крупных городах России (в Москве и Ростове-на-Дону, в Курске), без труда снимал жильё во многих местах. Мне всегда перепадал солидный куш от сделок. Вскоре я возомнил себя сверхчеловеком, хотя Дьявол дышал мне в спину. Я сам себе был Господь Бог!
Я отвечу на твой вопрос, он мучает тебя до сих пор, я знаю. Зачем обманул тебя и увёз в Москву? Ты была подставным лицом, в случае провала моих планов и разоблачения. И Виталик, родной человек, кстати тоже. Он пропал без вести в день твоего побега. Надеюсь, смогу его разыскать. Я так виноват перед ним! Родного брата предал! Я ничтожество!
К моему стыду, Аня,  ты была не первая жертва моей воровской игры. Я действительно подставил и упёк за решётку одну невинную христианку…Её звали Олесей, я вскружил ей голову, втёрся в доверие, признался, что женат (она и сама знала матушку Марию),  обещал развестись с женой, сменить профессию, и в итоге предал, как последний подлец. С нею мы были близки. Она мне просто нравилась, как и жена, как и многие женщины, с которыми я встречал рассвет в одной постели. Но мог ли я кого-то полюбить из людей, если ненавидел самого Бога? Я был животным с примитивными желаниями самца. 
Так вот, следователь попался очень грамотный и проницательный, всё разнюхал, так и не поверил моему искусному вранью, но не нашёл улик. Мне удалось оправдать себя, я, как священник имел алиби, а эту восемнадцатилетнюю девушку осудили. Олеся  должна была выйти из тюрьмы раньше меня, ведь после того, как она оказалась в заключении, я ещё наслаждался свободой и продолжал гадить.
 Представляешь, на суде она взяла вину на себя, принесла себя в жертву ради любви. Я тогда так гордился собой. Как сложилась её судьба, сломанная моими же руками? Видишь, Анна, не только тебе я причинил боль. Я должен  обязательно разыскать Олесю и помочь, только чем и как? Словом «прости»?
Находясь на пьедестале удачи и везения в моих грязных делишках, я, падший, низкий, лишённый совести человек, годами ждал небесной кары, но её не было.
Но, в конце концов, я проиграл в схватке с Господом. За всё пришлось заплатить мне, заносчивому человечишке, высокой ценой – лишением свободы. Благодарен тебе, Анна, за это. Ты дала мне возможность остановиться и почувствовать присутствие незримого Бога в своей грешной душе. Анечка, ты своей смелостью и решимостью, стремлением к справедливости, указала мне, потерявшему себя,  путь к свету и истине, ты одна сумела вырвать из моего сердца корень зла и посеять зерно благодетели. Чувствую, что её росток пробуждается и зовёт меня в новую жизнь. Признаюсь, моя вера слаба, потому я взываю к тебе, как к земному ангелу-хранителю. Помоги мне возродиться, исправить ошибки! Без твоего прощения это невозможно! Позволь начать всё  с белого листа. Во Имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. До конца дней виноватый пред тобой Сергей».
Анна была поражена: неужели Сергей искренне раскаялся или снова лицемерит и смеётся над ней? Ей трудно было забыть его слова об отмщении после освобождения. На ум  ей пришли строки Н.С. Гумилёва:         
 «Крикну я… но разве кто поможет,
Чтоб моя душа не умерла?
Только змеи сбрасывают кожи,
Мы меняем души, не тела…»
Эта исповедь была частично услышана ею ещё раньше, в Москве, из уст пропавшего Виталика и от Марии, здесь в Курске.
17
Через неделю Сергей действительно появился в храме. Он снова подошёл к Анне и посмотрел на неё так, будто от её слова зависела вся его дальнейшая жизнь:
- Здравствуй. Знаешь, я думал, что уже получил наказание сполна, отсидев в тюрьме, наивно полагал, что это и была кара Божья. Господь милостив, но он продолжает карать меня здесь, на свободе. Я вернулся к родным, чтобы начать всё сначала, в первый же день, не откладывая, передал тебе своё письмо, потом вернулся в семью, увидел, наконец-то, сына, но спустя шесть дней похоронил Марию. Её больше нет…, - на  небритых щеках Сергея показались две мокрые дорожки. То плакала его смятенная душа. Лицо его, словно высеченное из скалы, застыло в глубокой печали.
- Как нет?! Мы виделись недавно. Она ходила на службы вместе с сыном, моим крестником… Почему ты ничего не сообщил в первую нашу встречу, когда принёс письмо, что она не  здорова?!
- Она писала, что Илья болеет, о себе ничего. От сына я узнал через пару дней, что вы знакомы…Какую встречу Машенька мне устроила, приготовила настоящее пиршество, ни в чём не винила, не упрекала, моя голубка, боялась причинить мне боль. Мы так душевно беседовали. Она делилась успехами Ильи, а через час жену увезли на скорой с низким давлением - 60 на 40. У Марии, оказывается,  была четвёртая степень рака. Мы с Ильёй  с ней находились. Врачи уже ничем не смогли помочь. Она так самоотверженно боролась за здоровье Ильи, что совсем позабыла о себе. Она знала, что скоро покинет этот мир, откладывала на погребение…
- Если бы я только догадалась о  её болезни, то молилась бы и день и ночь! Мы были подругами. Так недолго, а теперь кажется, что всю жизнь. Таких людей особенно больно терять. Но я не провидица, а  исцеляю молитвами просящих о помощи с Божьей милостью… Как мой крестник Илюша? Переживает, плачет? Я нужна моему мальчику. Мы должны сейчас же пойти  на могилу к Маше! Бедная страдалица, она была так чиста и добра! Ты обязан был сообщить мне, я бы приехала в больницу и помогла с похоронами! Ты приносишь одни несчастья, от тебя исходит только зло. Даже отбыв наказание, ты продолжаешь делать всё неправильно! – Анна говорила срывающимся голосом, то шёпотом, то почти задыхаясь от постигнутого горя, потери подруги и отчасти соперницы.
- Прости, что о смерти Маши сообщаю после похорон. Илья рассказал о вашей дружбе, когда я расспрашивал его о том, как они жили в моё отсутствие. Да, он страдает, мой мальчик любил мать. Спасибо тебе, Анна, что исцелила моё родное чадо. Да, Господь творит чудеса! Илья только в школу пошёл, а рассуждает, как взрослый. Он любит тебя, свою крёстную мать, а я, хоть он мне этого никогда не скажет, для него чужой человек. Мария говорила сыну, что я служу в храме за границей, что меня туда направили, и я скоро вернусь. После встречи с сыном я чувствую, что на пути к возрождению, но вряд ли имею право служить Богу в храме. Официально для общества я – бывший зек. Всевышний будет жить в моей душе пробудившейся совестью…
 Так странно, Аня, после смерти Маши, во мне что-то перевернулось, не только в сознании, но и внутри. Теперь я остро ощущаю и боль, и радость. Во мне проснулось чувство долга. Это мой сын, я за него в ответе, - Сергей произнёс слова так, как будто сам старался убедить себя в сказанном. Он хотел верить всему, о чём говорил, и Анна тоже силилась ему поверить.
- Прости, меня захлестнули эмоции. Я поговорю с отцом Андреем, ты можешь помогать ему в этом храме первое время, а дальше посмотрим, - начала она неуверенно, смотря в сторону, будто боясь поменять принятое решение.
- Нет. Я не достоин! Попробую устроиться на завод рабочим. Я хотел попросить тебя приютить Илью на время, пока я не найду работу, не встану на ноги. Понимаю, у тебя трое детей, но мне не к кому больше обратиться. Боюсь, меня, тюремщика и безработного, могут лишить отцовских прав…
 - Я с радостью займусь воспитанием Илюши. Он знаком с моими детьми, они подружились. Всё будет хорошо, не волнуйся! Кстати, у нас планируются ремонтные работы в храме,  лишние мужские руки не помешают. Согласишься помочь, да и зарплату получишь за честный труд?
- Сочту за честь, спасибо, Аня.
- Это ещё не всё. Ты хорошо разбираешься в машинах, в автомобилях? Наше епархиальное управление собирается выделить бесплатное такси для инвалидов. Нужен водитель. У тебя есть права?
- Есть, но я давно не садился за руль…Вижу, Епархия действительно имеет миссионерскую направленность. А ты умница, я горжусь тобою и ещё больше презираю себя…
- Давай не будем об этом. Работы у нас много. Больших денег не жди, это благотворительная деятельность, а на хлеб всегда хватит, не переживай.
- Я видел большие деньги, они не принесли мне счастья, теперь я их боюсь и в руках держать.
- Мне кто-то звонит. Поговорим позже. Иди с Богом…
На завод Сергея не приняли, как и в другие места, куда ни обращался. Только благодаря стараниям Анны после ремонтных работ ему разрешили торговать в церковной лавке при храме и водить такси для инвалидов.
Самой матушке стало легче вдвойне. С одной стороны, камень с души упал - вина перед бывшим возлюбленным постепенно отступала. С другой стороны, всё никак не удавалось найти постоянного продавца в храме: зарплата была мизерная. Пенсионерки менялись одна за другой: то уставали, то хворали. Так и приходилось крутиться самой. Ведь она ещё была ответственна за выпуск  православной литературы, и успевала помогать в храме. Хорошо, что Петя и Коля помогали ей с маленькой Ксюшей.
Анна взяла над великим грешником шефство, привлекала Сергея ко всем своим добрым делам. И теперь, чтобы тот не впал в депрессию, поручила ему часть хлопот, связанных с открытием благотворительной столовой для малоимущих людей. Сергей стал ответственным в пункте приёма одежды и продуктов для всех нуждающихся, открытом в приходе. Постепенно он почувствовал себя  полезным обществу и просто живым человеком. Это было важно и для него, и для Анны, и для Ильи. Андрей после причастия и исповеди Сергея успокоился. Для него было важно одно: «зэковец» не любит его жену, он ему не соперник.
18
… К работе редактора Анна относилась с большой ответственностью, имела творческий подход, продолжала писать духовные стихотворения. Ей было интересно преподавать в воскресной школе для детей, вести кружок журналистики в Центре дополнительного образования, организовывать крестные ходы в период летних каникул (детей она брала с собой), вышивать иконы крестом и бисером. Вся её неделя была насыщена активной духовно-просветительской деятельностью. Она мало спала, но положительные эмоции рассеивали усталость.
Анна была прекрасной матерью. Она старалась быть другом своим детям: не только учила их Божьему слову, но и знакомила с произведениями сказочников-классиков, играла в настольные игры, пела и танцевала с ними. Младшую дочь Ксению, когда та подросла, она увлекла бисероплетением и росписью по дереву. Девочка научилась, как и мать, вышивать бисером библейские сюжеты, расписывать деревянные пасхальные яйца. Свои работы она выставляла на благотворительных ярмарках. Её талант был вскоре замечен, и Ксения начала серьёзно заниматься в художественной школе и в кружке народного мастера декоративно-прикладного творчества. Она очень рано освоила кулинарное искусство, стала помощницей маме, даже в выпечке пасхальных куличей. Часто приготовить обед или ужин для семьи было очень кстати, учитывая занятость матушки.
Когда дети были маленькими, домом и их воспитанием занималась  мать Андрея, Раиса Фёдоровна,  но она уже была старенькой и слабой (Андрей был поздним и единственным ребёнком). А с третьего класса внучка уже сама бегала к «нянечке» (именно так её называли внуки) убрать в квартире, постирать или приготовить еду.
Старший сын Петя увлекался медициной и спортом - полиатлоном. Он не боялся крови, аккуратно и спокойно обрабатывал ушибы и порезы младшего брата, если такие случались у этого непоседы, самостоятельно давал ему сиропы и таблетки по рецепту врача, когда тот болел, удалял расшатанные молочные зубы.
Средний ребёнок в семье Ермаковых - Николай посещал драматический кружок и музыкальную школу. Он мастерски читал стихи, пел, танцевал,  пародировал всех  знакомых и знаменитостей. Был весёлым шалуном, и уже имел цель – стать актёром или режиссёром, снять своё кино, что не вызывало одобрения у отца Андрея. Хотя он считал это только детскими выдумками, а лицедейство называл людской греховностью.
 Иногда, забывшись, матушка Анна играла с детьми, как их ровесница. Тогда на шум входил отец Андрей и шутливо говорил: «Ах, вы, бесята неугомонные, чур вас, чур!» И часто крестился. Бывало, он тоже увлекался семейной игрой. Это были счастливые минуты их совместной жизни.
Андрей не мог скрывать свою неприязнь к Сергею, доставившему его супруге столько страданий, но ради Анны он мирился с его близким присутствием. Зато он искренне привязался к Илье, стал его духовным наставником.
Однажды мальчик, рассудительный и серьёзный не по годам, сказал ему:
- Не понимаю, почему папа не хочет служить в храме. Мама говорила, он долгое время жил за границей. Я предполагаю, что там у него были недоброжелатели. Верующие люди часто страдают. Возможно, его подставили, и он вынужден был отречься от сана священника.
Андрей не любил общаться с Сергеем, избегал встречи с ним, он доверял благочестивой жене, но ревность неприятно точила изнутри, однажды батюшка посоветовал «сопернику»:
- Скажи правду сыну сейчас, если он узнает от чужих людей о твоём прошлом, ему будет тяжело это вынести. Мальчик очень раним, и он так верит тебе и любит всем сердцем сына. Мы с Аней чувствуем себя обманщиками, освободи нас от этой неприятной ноши. Расскажи ребёнку всё, как на исповеди, Бога ради!
Сергей и сам понимал необходимость и неизбежность этого признания. Но слова застревали в его горле, как только он пытался начать разговор. Он мучился, подбирая в уме нужные фразы, а ведь он когда-то умел убеждать! Кого угодно, в любой ситуации, но не родного сына. Он так боялся его реакции, разочарования. Сергей медлил и трусил. Он боялся, что сын не захочет с ним общаться и без того замечал, что тот больше тянется к Андрею.
Правду Илья узнал в школе от одноклассника Димки, его мать была психологом, знала о каждом родителе учащегося. В телефонном разговоре с классным руководителем её сына она обсуждала встречу с отцом-тюремщиком Дьяченко Ильи. Необходимо было выяснить, как себя чувствует мальчик в семейной обстановке без матери и почему он так много времени проводит в доме крёстной матери. Димка не подозревал, что Илья не в курсе событий, и ляпнул другу на перемене на следующий же  день:
- Илюха! Слушай, а твой папка где сидел, а что он сделал, а? Ты, может, блокбастер скрываешь, расскажи! Ты куда рванул, постой? Илья, обиделся что ли?
19
… Илья бродяжничал целый день. Он недоумевал. Ему было очень больно. Теперь мальчик понимал, почему отец не смог устроиться на работу самостоятельно, а только благодаря стараниям крёстной матери стал зарабатывать на хлеб. Заграница – это и была тюрьма, просто мама не хотела его расстраивать. То была ложь во спасение. Но тайное всегда  становится явным. Он вспомнил, как она часто собирала сумку с продуктами и уезжала куда-то к «больной подруге». Она писала вечерами письма, вкладывала в конверт фотографии с изображением маленького сына и очень пугалась, когда Илья спрашивал, кому она пишет. И даже когда отвечала «папочке», никогда не давала читать, говоря, что прочтёт позже, а потом мельком показывала запечатанный конверт, ссылаясь на забывчивость…Адреса он так и узнал.
Илье некуда было идти. Он был добрым мальчиком и не умел долго злиться, даже теперь на своего непутёвого отца. Он решил вернуться и поговорить с Анной. Илья не готов был к разговору с отцом.
Мальчик вернулся домой за полночь. Вся семья не спала, родные люди волновались. И его отец тоже был там, он молился, стоя  на коленях. Анна подала ему носовой платок, когда вошёл Илья. Вид у него был неважный. Мальчик выглядел опустошённым, потерянным и очень несчастным, поэтому его даже не стали ругать.
- Простите меня. Мне нужно было побыть одному. Можно я пойду спать?
Все молчали. И каждый думал про себя: «Слава Богу, жив!»
Илья ушёл в комнату Пети и Николая, где ему тоже отвели уютный уголок. Сергей, вытерев мокрое от слёз лицо платком Анны, сказал:
-  Ты была права, Аня. Я умею только причинять боль, но я не хотел, вы верите мне?
Анна отправила детей спать, попросила Ксению отнести ему ужин в комнату и попросила не донимать Илью расспросами. Андрей пошёл вслед за ними, с укором взглянув на Сергея, мол, «я предупреждал».
Анна взяла дрожащие руки Сергея и крепко сжала их:
- Не вини себя во всех грехах. Ты давно раскаялся и ни в чём не виноват. Твой сын всё поймёт, дай ему время. Оно великий лекарь и когда-то излечило мою душу. Поговори с ним. Не жди скорого прощения и понимания, просто скажи, что чувствуешь, станет легче! Тебе нужно научиться быть честным. Это важно.
- Он не станет меня слушать! Ты видела его глаза. Он так верил мне. Наверное, думал, что я просто неудачник. А я вор, позарившийся на святое!
Если бы он знал, как чудовищно я обошёлся с тобой, с Олесей, а ещё, мне говорили, один престарелый священник умер от инфаркта после кражи в том храме, где он служил!  Когда меня освободили, бес, хоть и неуверенно, но ещё сидел во мне. Но я узнал, что не один в этом мире. У меня есть сын, моя кровь и плоть, и я нужен ему. Илья спас меня тогда, развеял все сомнения, а я морально убил моего мальчика…Вот она кара небесная: обрести и потерять самых близких людей, полюбив их всем сердцем.
- Успокойся! Я поговорю с ним. Сын обязательно простит тебя. Он ведь мечтает стать святым отцом! Он должен научиться прощать…Кому, как не тебе знать Писание! - строго сказала Анна и, помолчав, добавила:
- Но то, что было между нами всё-таки останется  тайной. Обещай мне молчать! Илья и никто другой не должны знать о нашем прошлом. Для меня семья  святое, и я сохраню её!
- Снова ложь! Господи, прости нас грешных! Ложь во спасение…Но, Анечка, родная, если бы ты знала, как я раскаялся…
- Сергей, Анечка была в Ростове и Москве, а здесь я матушка, у меня дети… Иди спать. Молись и жди.
Анну била лихорадка, её щёки пылали. Что с ней? Какое-то необыкновенное чувство овладело всем её существом, такое знакомое и по-новому волнующее. Сергей был таким открытым и беззащитным в эту минуту. В ней вспыхнуло чувство, в котором она нуждалась, чтобы жить, а не существовать…А, может быть, проснулось былое?
Наутро Илья долго не выходил завтракать. А когда появился, все поняли, что он плохо спал ночью. Мальчик испытал сильный стресс. Он идеализировал отца. Во всяком случае, считал порядочным человеком и глубоко верующим. Завтракали молча.
Анна попросила Илью зайти в её комнату, ту самую, где происходило  исцеление. Мальчик кивнул. Крёстная мать начала цитировать те места Библии, где говорилось о слабости человеческой, о возможности выбора, о постоянном искушении сатаны. Потом рассказала мальчику о трудном детстве его отца, о причине его перевоплощения, ссылаясь на его же письмо.
- Каждый из нас, даже не желая того, может совершать ошибки. Твой отец оказался слабым в трудный период жизни. Вместо того чтобы укрепиться в вере и стать  сильнее, выше смерти и потерь, он подчинил свою волю дьявольским проискам. Но не суди его, он понёс наказание и раскаялся.
 Илюша, твой папа любит тебя и очень страдает, ты вернул его к жизни, ты придал ей смысл, ты возродил его и выплеснул из души всю грязь. Поверь мне и прости, что пришлось скрывать от тебя горькую правду. Теперь у тебя есть выбор: простить и жить с родным папой в мире или не простить и потерять его навсегда, чувствовать при этом угрызения совести. Иди к нему, выслушай, а потом решишь, как тебе быть. Иди с Богом! -  Анна благословила мальчика и ушла в храм.
Илья простил отца, хотя в душе против его воли жили разочарование и обида. Только на исповеди отцу Андрею он мог сказать об этом, именно в нём он видел отца, такого, о котором мечтал. Сергей замечал эту душевную связь и страдал, но он уже сознательно вступил в борьбу с Сатаной, боялся лицемерить, плести интриги, причинять зло и не хотел отвоёвывать сына вопреки всему…
Шли годы. Он и  Илья стали частью большой семьи Анны, ставшей настоящей хранительницей семейного очага.  Сергея утешало то, что сын и любимая женщина (да, теперь он понимал, что полюбил Анну всем сердцем!) были рядом, и пусть не настолько близки они были, как хотелось, но виделись ежедневно, вместе работали, жили одними заботами… Благодарность к женщине переросла в сильное чувство в его, казалось бы, давно остывшем сердце. А что происходило в её душе? Это напоминало водоворот чувств и эмоций.
20
… «Всё могло быть иначе», - думали Анна и Сергей, когда их взгляды встречались, а руки случайно соприкасались. Жизнь их текла стремительно, как бурливая горная река, встречая препятствия и разбиваясь о них, сокращая свой срок и вновь возрождаясь...
Ей исполнилось тридцать восемь, ему сорок три. Какое-то необыкновенно сильное чувство овладело их существами против воли, такое знакомое и по-новому волнующее. Оно росло с каждым днём. Любовь или страсть? Дар божий или наказание? Они не могли найти единственно верный ответ…
Когда-то искушённая дьяволом в лице Сергея Анна, уже зрелая замужняя женщина и мать, изо всех сил боролась с вновь вспыхнувшим чувством, сладким, как запретный Господом плод. Теперь она любила открытого, духовно возродившегося человека, до боли родного,  сорвавшего маску двуличия. Только истинная вера в Бога помогала ей и ему – двум любящим сердцам – жертвенно держать равновесие и не сорваться в пропасть греха и соблазна, не нарушить заповедь о прелюбодеянии…
Преодолеть силу притяжения влюблённым было всё сложнее и сложнее. Постоянная внутренняя борьба и самоконтроль измотали обоих. И каждый знал, что скоро грянет гром.
21
Быть священником – значит отпускать грехи другим на исповеди, читать проповеди и стремиться стать выше страстей человеческих. Андрей всё это понимал умом. Но душой он не мог полюбить Сергея, первую любовь Анны, хотя тайна бывших отношений его супруги с ним, слава Богу, так и не открылась окружающим. Чету Ермаковых прихожане обожали, некоторые даже боготворили, а Сергея приняли как порядочного человека и добросовестного работника. Большинство считали его братом то ли отца Андрея, то ли матушки Анны.
Как-то ранней весной Андрей занемог, подхватил вирус, температурил. Анна и Илья не отходили от его постели. Сергей пришёл навестить захворавшего. Когда он увидел у изголовья Андрея обеспокоенную любимую женщину, которой так и не признался в чувствах, и родного сына, теплые отношения с которым так и не сумел построить, в нём произошёл перелом, потрясение, буря. Душа его была на распутье. В каком-то дальнем её тоннеле, где теплился едва уловимый свет, вдруг наступил мрак. В этот момент зло, как густой застоявшийся ил поднималось со дна его души, подступало к горлу невыносимой тошнотой, заставляло неокрепшую в вере душу трепетать, как раненую птицу в клетке. Прилив ярости и ненависти овладел им. Он не испытал сочувствия к больному, а готов был растерзать его на мелкие кусочки, стереть в порошок. Сергей хотел произнести банальную фразу, справиться о здоровье, но смог просипеть лишь: «Я зайду позже». Он пулей вылетел из комнаты во двор и пошёл куда глаза глядят. Сергей чувствовал душевную боль от дикой ревности: Анна и Илья так искренне заботились об Андрее. Эмоции захлестнули его. Отбытое тюремное наказание было началом кары Божьей, смерть Марии, потеря брата, отсутствие сыновьей любви и болезненная страсть к Анне – тягостным продолжением.
Ему впервые захотелось убить человека. Он, как хищник, стал расчётливо и хладнокровно планировать убийство отца Андрея. «Устраню это препятствие, и мы с Аней будем вместе до конца дней своих, а Илья снова полюбит меня!» - таким был итог его эгоистичных размышлений.
Вернувшись домой, он собрал в дорожную сумку необходимые вещи, написал записку сыну, что скоро вернётся, оставил ключ соседям и уехал на вокзал. Сергей купил билет в Москву.
Там он снова стал бродить по городу, как и в Курске, погруженный в свои тяжёлые мысли. «Убить!» и «Нет, избавь, Боже!» - боролся он сам с собой. Вдруг его взгляд остановился на двухэтажном строении с вывеской: «Свидетели Иеговы». Сергей усмехнулся и вошёл внутрь. Приветливый молодой человек раздавал входившим людям небольшие томики Нового Завета и провожал в актовый зал. Там было много народу. Все улыбались и тихо разговаривали. Лица присутствующих светились от счастья.
 На сцене была установлена музыкальная аппаратура. Сергей присел и спросил соседа, кто будет выступать, тот ответил, что христианский рок будет сопровождать речь Александра, который вскоре появился на сцене в деловом костюме с Библией в руках. Стал зачитывать отрывки из Книги жизни  и добавлял свои комментарии. Затем погас свет, и зазвучала живая музыка. Христианский рок с песнопениями исполняли четыре парня. Все поднялись с кресел, стали подпевать и танцевать, обмениваться трехкратными поцелуями и объятиями, говоря при этом: «Бог любит тебя». 
Один Сергей был словно пригвождён к стулу и не участвовал в общем экстазе: среди артистов он  узнал Виталика. «Слава Богу, живой!», - думал он, потрясенный неожиданной встречей. Для него было делом жизни найти брата и Олесю. Правда, делом, отложенным на потом. И тут ему впервые, спустя долгое время, повезло. Брат сам нашёлся! После речи, так иеговисты называют службу в молебном доме, Сергей подошёл к брату. Виталий захотел скрыться, но старший брат объяснил, что пришёл не за ним, а к нему, чтобы попросить прощения за всё содеянное прежде. Они поговорили по-братски, по душам, даже поплакали на плече  друг у друга. Сергей был очень рад, что Виталик остепенился и начал новую жизнь, пусть и не совсем ему, Сергею, понятную. В день побега Анны сбежал и Виталий, получил на украденные у Сергея деньги дозу наркоты, уснул в парке и очнулся в реанимации. Снова была передозировка. В больнице в него влюбилась медсестра Люба, которая потом и привела его к свидетелям Иеговы. «Я как увидел здесь ударные, говорю Любане – остаюсь!» - заключил свой короткий рассказ бывший наркоман. Сергей вкратце поведал брату, где и как живёт, только о планах на будущее, конечно, ничего не сказал. Нужно было найти братву, нанять кого-нибудь на мокруху, самому как-то боязно, да и в тюрьму не хотелось возвращаться.
Людишки из воровского мира Сергею были несказанно рады, приглашали вернуться в дело, но он наплёл им, что пока в храмы его и на порог  не пускают. Они-то и сообщили ему, сколько стоит работа киллера. Не по карману бывшему зэку! Придётся самому справляться! Однако подсознательно он отодвигал эту ужасающую затею – убийство человека, который по сути его приютил и дал работу. Он понимал, всё это заслуга Анны, в первую очередь, но и мнение супруга, его слово было, наверняка, решающим.
Стечение обстоятельств, долгожданная встреча с братом навели Сергея на мысль об Олесе. Её поиски он отодвинул на неопределённое время, но раз уж Виталий так неожиданно объявился, может быть, снова повезёт, и он встретит Олесю, и наконец, успокоит свою проснувшуюся совесть. Нет, нет! О какой совести идёт речь? Не будет ему покоя в миру, ведь он замыслил дурное по отношению к Андрею! Сергей постарался сосредоточиться мысленно на Олесе. Припомнил адрес девушки: она жила тоже в Курске вместе с бабушкой. Знал и то, что осиротела Олеся в пятнадцать лет. Родители погибли в автокатастрофе. Несколько лет назад этот факт из жизни несчастной ничуть его не смутил, не вызвал к ней ни малейшего чувства жалости. Сергей тогда подумал: «Тем лучше, кто за тебя постоит, не эта ли старая карга? На адвоката у неё денег точно нет». Так и оказалось на самом деле. На Олесю повесили воровство церковного имущества.
Сергей после суда облачился в ризу священника и преспокойно читал проповеди после литургий. Впервые об Олесе он вспомнил на тюремных нарах и ощутил незнакомое чувство – угрызение совести.
Сергей вернулся в Курск. Разыскал деревянный дом № 36 с крашеным в синий цвет штакетником, над которым густым шатром раскинулась старая яблоня. Здесь он когда-то прощался с Олесей, ласково называя её Русалочкой-златовлаской, нежно целовал и договаривался о новой встрече.
Олеся жила далеко от храма, в котором служил Сергей, о том, что он священник знала только влюбленная девушка. Бабушка Агафья Афанасьевна даже не догадывалась об этом, она была набожной, посещала другую церковь, которая располагалась неподалёку от их дома.
На двери висел замок. Соседка сказала, что Агафья после смерти единственной внучки совсем от горя обезумела, целыми днями на  кладбище пропадает.
Олесю осудили, и вскоре она узнала, что носит под сердцем ребёнка Сергея. Через месяц пребывания в заключении в камере её, «малохольную», избили до полусмерти, малыша девушка потеряла, а сама скончалась через два дня после несчастного случая от потери крови и занесённой инфекции.
Сергей был потрясён услышанной новостью. Он отправился на кладбище, нашёл могилу Олеси. Как же красива была её улыбка на последнем фото, украшавшем холодный черный камень памятника! Слова Агафьи «ирод, убийца», посланные в его адрес на кладбище, обрушившиеся проклятья пульсировали в его мозгу. Он сказал старушке: «Простите, если сможете» и ушёл. Позже лежал на кровати ничком, уткнувшись в мокрое от его беззвучных рыданий покрывало. Он был совершенно один в доме, где когда-то слышался смех Марии, где он встретил после тюрьмы родного сынишку Илью, крепко пожал ему руку и обнял за хрупкие плечи. Сергей никому не сообщил о своём возвращении.
Он погружался в сон-забытье и видел их, таких близких и в то же время чужих…Просыпаясь, он словно смотрел на себя со стороны, как призрак, покинувший тело. Нет, он не умер. Он был жив, как никогда прежде,  потому чувствовал душевную боль всё острее и острее. Он бичевал себя мыслями и скорыми выводами: «Я не только вор, я, замысливший чёрное дело, и без того уже дважды убийца. Бедная Олеся, наш ребёнок! Господи, в чём же они виноваты пред тобой? Кто знает, если бы она вернулась из тюрьмы с малышом, и мы встретились вновь, быть может, у нас бы была счастливая семья! Олеся приняла бы Илью, как родного! Вот она кара, твоя Господи, потеря близких, что может быть больнее? А я ещё задумал убийство. И это после того, как решил возродиться и стать хорошим человеком, полезным обществу. И у меня уже получалось. Меня даже стали уважать. Не дьявола в ризе священника, как это было раньше, а как простого человека. Кого я думал убить? Чистейшего из людей, кого знал! Спасителя Анны! Без него она бы не перенесла ту боль, которую я ей причинил! Осознав чудовищный обман, она спаслась благодаря ему, Андрею. Он и меня, грешника, не выгнал за дверь как пса, хотя имел полное право, а пригрел, как змею на груди. И я готов был выпустить свой яд. Боже! Если бы я не встретил тогда брата и не испытал такой искренней радости и облегчения, я довёл бы дело до конца. А потом признался бы Ане в своих чувствах! Сейчас мне страшно об этом вспоминать. Господи, как я циничен! Как мне жить с этим? Как смотреть в глаза сыну, Анне, Андрею? Как же тяжело на душе мне, мытарю. Уйти из жизни, наложив на себя руки, - великий грех, но и остаться в ней я не в силах. Каков же промысел твой? Я как в лабиринте провидения, не могу найти выход, погрязаю в тине грехов и страстей. Всё, к чему прикасаюсь, рушится и горит адским пламенем».
22

Искренне Сергей исповедовался во второй раз. Впервые - отцу Андрею, а теперь излил душу епископу о намерении уйти в монастырь, который ему ответствовал, назначив встречу в определённый день и час:
«Если вы смотрите только на внешнюю сторону жизни и от скорбного бытия желаете найти покой в тишине монастыря, то вы ошибаетесь. Там свои скорби и даже, может быть, более тяжелые, чем в мире.
Если же вы духом постигли суету жизни земной, если в ней вы не находите удовлетворения своей душе и желаете найти эту полноту в жизни духовной, жить для вечности, для Бога, то это стремление ваше правильное.
Но при этом решении нужно приготовиться на все скорби, душевные и телесные. От человека, желающего спасения, многого требуется. Стены монастыря, черная ряса, ничего не значат без внутреннего подвига, который составляет цель жизни монашеской.
Состоит же он в совершенном перерождении всего человека, в умерщвлении всего своего - человеческого разума, всякого чувства человеческого - для того, чтоб ожить для Бога, и в Боге.
Сергий! Пока не побудешь терпеливым послушником и трудником, не вкусишь хотя бы чуточку монастырской жизни, пока не почувствуешь, что любовь к Богу и желание ему послужить выше всего для тебя в жизни, не торопись с решением. Ибо сам ты признался, что ненавидел Господа, как  и творение его – людей, ты насмехался над всем святым, грешил сознательно, богохульствовал и нарушил  заповеди Божьи.
Отправляйся в монастырь послушником и помни: монашество есть особый образ христианского жительства, заключающийся во всецелом посвящении себя на служение Богу. Ничто земное не должно тебя отвлекать. Это тягостное лишение! Реши для себя: в силах ли ты отречься от замужней матушки Анны, к которой воспылал страстной любовью, и от сына Ильи, ставшего твоей надеждой, а также от брата своего кровного?
Знай, что, по слову святых отцов, «монах есть тот, кто на единого взирает Бога, Бога единого желает, Богу единому прилежит, Богу единому угодить старается».
23
…На пустыре, прямо на земле сидел девяностолетний старец-отшельник. Он был бос, в грубой на ощупь власянице, как кокон скрывавшей его морщинистое, иссохшее от строгой постнической жизни тело.
Монах с задумчивой умиротворённостью созерцал закат солнца, беззвучно шевеля беззубым ртом молитву и перебирая чётки. Искатель истины был в гармонии с природой. В гармонии с самим собой. Он общался с Богом и слышал его голос.
Вдруг на голову монаха опустилась нежная детская ручонка и погладила его лысину так, как гладят дети понравившуюся кошку или собаку. Старик не шевельнулся. Девочка лет шести, незаметно убежавшая из палаточного лагеря отдыхающих, заблудилась и оказалась здесь, в безлюдном месте, если не считать этого странного старичка, который, казалось, не реагировал на окружающий мир. Малышка с детской наивностью и любопытством обхватила бородатое лицо старика ладошками и заглянула в его слезящиеся глаза. Тот по-прежнему был недвижим.
Девочка испугалась, отняла руки от старца, громко заплакала и стремглав побежала к тому месту, откуда имела неосторожность скрыться. «Мёртвый, он мёртвый!» - истошно кричала она, указывая пальчиком в сторону монаха.
Богомолец был предельно сосредоточен на молитве. Он привык к одиночеству. Его слух и зрение ослабели, как и всё тело. Его кожа, подобно коре дерева, почти отвыкла осязать. Девочка показалась ему чудесным видением – порхающей бабочкой, с яркими ослепительными крылышками, которая касалась ими его непокрытой головы и дряблых щёк. Это было сладостным напоминанием чего-то давно забытого, но он не помнил чего именно. Отшельник слегка тряхнул бородой, словно освобождая голову от ненужных мыслей, и принялся снова усердно молиться, пока сон не одолел его.