ЛС-207 Гоголь, русскость и Пушкин

В 1845 г самый знаменитый из литераторов хохол России – Гоголь-Яновский – решил забить свой кол на поле литературоведения с претензией его основателя в новое время

Многие свои литературоведческие статьи Гоголь скомпоновал в  книгу  «Выбранные места из переписки с друзьями», в которую вошла пожалуй самая серьезная работа лит-веда  =

В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенность.

Об этой работе 16 октября 1846 г автор писал, отправляя к Плетневу последнюю тетрадь «Выбранных мест»: «Так устал, что нет мочи: в силу сладил, особенно со статьей о поэзии, которую в три эпохи мои писал и вновь сожигал, и наконец теперь написал…»

Первоначальный вариант статьи (1845 г.) был сожжен Гоголем после того, как подвергся суровой критике со стороны Жуковского. 

Основная идея статьи – русская поэзия имеет свой самородный ключ (источник) со своеобразными  и самобытными поэтическими токами, неведомыми иным народам. Этот источник имеет три народные струи:
- народные песни, в которых мало привязанности к жизни и ее предметам, но много привязанности к какому-то безграничному разгулу, к стремлению как бы унестись куда-то вместе с звуками
- пословицы наши, в которых видна необыкновенная полнота народного ума, умевшего сделать всё своим орудием: иронию, насмешку, наглядность, меткость живописного соображенья, чтобы составить животрепещущее слово, которое пронимает насквозь природу русского человека, задирая за всё ее живое
- слово церковных пастырей, - слово простое, некрасноречивое, но замечательное по стремлению стать на высоту того святого бесстрастия по стремлению направить человека не к увлечениям сердечным, но к высшей, умной трезвости духовной.

Гоголь видит главную задача русской поэзии  (ее существо) не в ее гармонизации, сладкозвучии, напевности и гладкописи, т.е. не в поэтике как таковой, а социальной значимости = в полном отображении всей уникальности русскости и русского мира.

Увы. Гоголь разочарован, что русские поэты ( а он начинает свой лит.вед. анализ с Ломоносова и завершает Лермонтовым) не только не взяли этой Джомолунгмы, но даже и не пытались вовсе ее штурмовать!   Русскость не осознана. не понята, не описана

Цитирую вывод плаксивого назидающего хохла:

 <<<
   Итак, поэзия наша не выразила нам нигде русского человека вполне, ни в том идеале, в каком он должен быть, ни в той действительности, в какой он ныне есть. Она собрала только в кучу бесчисленные оттенки разнообразных качеств наших; она совокупила только в одно казнохранилище отдельно взятые стороны нашей разносторонней природы.
Каково же место  гения Пушкина на Русском Парнасе в светеэтой святой задачи Русского Мира?
Цитирую Гоголя по его статье «В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенность»:
   «Два разнородные поэта (Жуковский и Батюшков) внесли вдруг два разнородные начала в нашу поэзию; из двух начал вмиг образовалось третье: явился Пушкин.
В нем середина.
Ни отвлеченной идеальности первого, ни преизобилья сладострастной роскоши второго. Всё уравновешено, сжато, сосредоточено, как в русском человеке, который немногоглаголив на передачу ощущенья, но хранит и совокупляет его долго в себе, так что от этого долговременного ношенья оно имеет уже силу взрыва, если выступит внаружу. «

« … Никто из наших поэтов не был еще так скуп на слова и выраженья, как Пушкин, так не смотрел осторожно за самим собой, чтобы не сказать неумеренного и лишнего, пугаясь приторности того и другого.
   Что ж было предметом его поэзии?
 Всё стало ее предметом и ничто в особенности. Немеет мысль перед бесчисленностью его предметов. Чем он не поразился и перед чем он не остановился?
… На всё, что ни есть во внутреннем человеке, начиная от его высокой и великой черты до малейшего вздоха его слабости и ничтожной приметы, его смутившей, он откликнулся так же, как откликнулся на всё, что ни есть в природе видимой и внешней. Всё становится у него отдельною картиной; всё предмет его; изо всего, как ничтожного, так и великого, он исторгает одну электрическую искру того поэтического огня, который присутствует во всяком твореньи бога, -- его высшую сторону, знакомую только поэту, не делая из нее никакого примененья к жизни в потребность человеку, не обнаруживая никому, зачем исторгнута эта искра, не подставляя к ней лестницы ни для кого из тех, которые глухи к поэзии. Ему ни до кого не было дела. Он заботился только о том, чтобы сказать одним одаренным поэтическим чутьем: смотрите, как прекрасно творение бога! и, не прибавляя ничего больше, перелетать к другому предмету затем, чтобы сказать также: смотрите, как прекрасно божие творение. От этого сочинения его представляют явленье изумительное противуречием тех впечатлений, какие они порождают в читателях. В глазах людей весьма умных, но не имеющих поэтического чутья, они -- отрывки недосказанные, легкие, мгновенные; в глазах людей, одаренных поэтическим чутьем, они -- полные поэмы, обдуманные, оконченные, всё заключающие в себе, что им нужно.
   На Пушкине оборвались все вопросы, которые дотоле не задавались никому из наших поэтов и в которых виден дух просыпающегося времени.
Зачем, к чему была его поэзия?
Какое новое направленье мысленному миру дал Пушкин?
Что сказал он нужное своему веку?
Подействовал ли на него, если не спасительно, то разрушительно?
Произвел ли влиянье на других, хотя личностью собственного характера, гениальными заблужденьями, как Байрон и как даже многие второстепенные и низшие поэты?
Зачем он дан был миру и что доказал собою?   
Пушкин дан был миру на то, чтобы доказать собою,
что такое сам поэт, и ничего больше,
- что такое поэт, взятый не под влиянием какого-нибудь времени или обстоятельств и не под условьем также собственного, личного характера, как человека, но в независимости ото всего; чтобы, если захочет потом какой-нибудь высший анатомик душевный разъять и объяснить себе, что такое в существе своем поэт, это чуткое создание, на всё откликающееся в мире и себе одному не имеющее отклика, то чтобы он удовлетворен был, увидев это в Пушкине. Одному Пушкину определено было показать в себе это независимое существо, это звонкое эхо, откликающееся на всякий отдельный звук, порождаемый в воздухе.»

>>>

В этой полной цитате вся формула Пушкина по  Гоголю: 

ПОЭТ, И НИЧЕГО БОЛЬШЕ = НЕЗАВИСИМОЕ СУЩЕСТВО = ЗВОНКОЕ ЭХОИ… ОТКЛИК

После формулы 1835г , когда в Арабесках  Гоголь водрузил Пушкина на королевский трон на самой вершине двугорбого Парнаса, назвав исключительным  единственным проявлением русского духа, он вдруг детронизировал его и оставил с ярлыком «Поэт, и ничего больше»

Далее :

 <<<
«Все наши русские поэты: Державин, Жуковский, Батюшков удержали свою личность. У одного Пушкина ее нет. Что схватишь из его сочинений о нем самом? Поди, улови его характер, как человека! Наместо его предстанет тот же чудный образ, на всё откликающийся и одному себе только не находящий отклика. Все сочинения его -- полный арсенал орудий поэта. Ступай туда, выбирай себе всяк по руке любое и выходи с ним на битву; но сам поэт на битву с ним не вышел. Зачем не вышел? -- это другой вопрос. Он сам на него отвечает стихами:
 
   Не для житейского волненья,
   Не для корысти, не для битв,
   Мы рождены для вдохновенья,
   Для звуков сладких и молитв.
 
   Пушкин слышал значенье свое лучше тех, которые задавали: ему запросы, и с любовью исполнял его. Даже и в те поры, когда метался он сам в чаду страстей, поэзия была для него святыня, - точно какой-то храм. Не входил он туда неопрятный и неприбранный; ничего не вносил он туда необдуманного, опрометчивого из собственной жизни своей; не вошла туда нагишом растрепанная действительность.
А между тем всё там до единого есть история его самого. Но это ни для кого незримо. Читатель услышал одно только благоуханье; но какие вещества перегорели в груди поэта затем, чтобы издать это благоуханье, того никто не может услышать.
Какая точность во всяком слове!
Какая значительность всякого выраженья!
Как всё округлено, окончено и замкнуто!
Все они точно перлы; трудно и решить, которое лучше.
Словно сверкающие зубы красавицы, которые уподобляет царь Соломон овцам-юницам, только что вышедшим из купели, когда они все как одна и все равно прекрасны.
 Как ему говорить было о чем-нибудь потребном современному обществу в его современную минуту, когда хотелось откликнуться на всё, что ни есть в мире, и когда всякой предмет равно звал его?

***
Чтение поэтов всех народов и веков порождало в нем тот же отклик. И как верен его отклик, как чутко его ухо! Свойство это в нем разрасталось постепенно, и он откликнулся бы потом целиком на всю русскую жизнь, так же, как откликался на всякую отдельную ее черту

***
Он бросил стихи единственно затем, чтобы не увлечься ничем по сторонам и быть проще в описаньях, и самую прозу упростил он до того, что даже не нашли никакого достоинства в первых повестях его.
***
Это свойство чуткости, которое в такой высокой степени обнаружилось в Пушкине, есть наше народное свойство
***
В последнее время набрался он много русской жизни и говорил обо всем так метко и умно, что хоть записывай всякое слово: оно стоило его лучших стихов; но еще замечательней было то, что строилось внутри самой души его и готовилось осветить перед ним еще больше жизнь. Отголоски этого слышны в изданном уже по смерти его стихотвореньи, в котором звуками, почти апокалипсическими, изображен побег из города, обреченного гибели, и часть его собственного душевного состояния. Много готовилось России добра в этом человеке... Но, становясь мужем, забирая отовсюду силы на то, чтобы управляться с большими делами, не подумал он о том, как управиться с ничтожными и малыми. Внезапная смерть унесла его вдруг от нас - и всё в государстве услышало вдруг, что лишилось великого человека.
***
Влияние Пушкина, как поэта, на общество было ничтожно
Всех соблазнила эта необыкновенная художественная отработка стихотворных созданий, которую показал Пушкин. Позабыв и общество, и всякие современные связи с ним человека, и всякие требования земли своей, всё жило в какой-то поэтической Элладе, повторяя стихи Пушкина
***
Со смертью Пушкина остановилось движенье поэзии нашей вперед. Это, однако же, не значит, чтобы дух ее угаснул; напротив, он, как гроза, невидимо накопляется вдали: самая сухость и духота в воздухе возвещают его приближение. Уже явились и теперь люди не без талантов. Но еще всё находится под сильным влиянием гармонических звуков Пушкина; еще никто не может вырваться из этого заколдованного, им очертанного круга и показать собственные силы.
***
Три первостепенных поэта: Пушкин, Грибоедов, Лермонтов, один за другим, в виду всех, были похищены насильственной смертью, в течение одного десятилетия, в поре самого цветущего мужества, в полном развитии сил своих - и никого это не поразило. Даже не содрогнулось ветреное племя.
***
Поэзия наша пробовала все аккорды, воспитывалась литературами всех народов, прислушивалась к лирам всех поэтов, добывала какой-то всемирный язык затем, чтобы приготовить всех к служенью более значительному. Нельзя уже теперь заговорить о тех пустяках, о которых еще продолжает ветрено лепетать молодое, не давшее себе отчета, нынешнее поколенье поэтов; нельзя служить и самому искусству - как ни прекрасно это служение, -- не уразумев его цели высшей и не определив себе, зачем дано нам искусство; нельзя повторять Пушкина. Нет, не Пушкин и никто другой должен стать теперь в образец нам: другие уже времена пришли.
Другие дела наступают для поэзии
****
Скорбью ангела загорится наша поэзия и, ударивши по всем струнам, какие ни есть в русском человеке, внесет в самые огрубелые души святыню того, чего никакие силы и орудия не могут утвердить в человеке; вызовет нам нашу Россию, -- нашу русскую Россию, не ту, которую показывают нам грубо какие-нибудь квасные патриоты, и не ту, которую вызывают к нам из-за моря очужеземившиеся русские, но ту, которую извлечет она из нас же и покажет таким образом, что все до единого, каких бы ни были они различных мыслей, образов воспитанья и мнений, скажут в один голос:

"Это наша Россия;
нам в ней приютно и тепло,
и мы теперь действительно у себя дома, под своей родной крышей,
а не на чужбине"

>>>>>

После этих слов Гоголь укатил за границу …

Длительное пребывание там уравновесило украинскую и русскую составляющие мировоззрения Гоголя, родиной души своей он теперь назвал … Италию; которую он любил за то же, за что отдавал предпочтение Диканьке перед Петербургом — за архаичность и противостояние европеизированной цивилизации (суд Википедии)

Умер в Москве, сосредоточенный на хлебном мякише