Сказ об уральской кошке

Много земля наша кладов хранит. Есть заколдованные, духами охраняемые, а есть и которые сами себя кажут, да в руки не даются. Дед мой сказывал, а ему его дед, что живёт в уральских горах кошка. Самой хозяйки медной горы сподручница. Толком-то эту кошку и не видел никто, только уши, или глаза. Под землёй хозяйкина любимица ходит, людям не показывается. А кто кошке приглянется, того и одарить может.

Так вот, прапрапрадед мой, Степан, большой мастер по дереву был. Наличники кому хитрой резьбой разукрасить, прялку ли чудным узором вырезать, сундук выточить, все к нему шли. Да и сам парень видный был. Высокий, румяный, сердцем добрый. И влюбился он в приказчикову дочь — Марью. И то сказать, девка по нему была, красавица, певунья, словно и не в отца пошла. Злобы на людей не имела, а наоборот всем помочь стремилась.

И такая любовь у них случилась, что понятно стало, что жизни у них друг без друга нет. Заслал сватов Степан в дом приказчика. Только вот приказчику такая родня не надобна. Вытолкали взашей, да наказали на глаза не казаться. А коли жениться Степан хочет, то пусть такой откуп за невесту несёт, что б и царю завидно стало.

Степан работы не боялся, но тут хоть совсем не спи, а деньжищ таких не заработаешь. Марья то и сама, шкатулки любимого расписывала узорами всякими, да на ярмарку справляла. А всё ж, ясно было, не быть им вместе. Не собрать такого приданого.

В ту пору и подобрал Степан котёнка рыси. Выходил, выкормил, и в лес вернул. Да и другое зверьё жалел, и дерево зря не рубил. От того видимо и смилостивилась хозяйка гор уральских, послала к парню свою любимицу.

Пошёл Степан дерево присмотреть, да и заплутал. Двадцать лет в этих краях жил, каждую берёзку, осинку в лицо знал. А тут ходит, словно и не его лес. Он уж и обувку с ноги на ногу поменял, и рубашку наизнанку вывернул, а всё никак выходу из леса не найдёт.

Как темнеть стало, запалил костерок, насадил на палочку грибы, поужинал, да спать на мох лёг. А сон-то и не идёт. Чует молодец, земля-то под ним, словно шевелится. Ветра нет, а лист на дереве колышется. Боязно стало. Подкинул еще хворосту в костёр, что б свету больше стало. Глядит, а за его костром, ещё два горят. Только без дыму, и искр не дают.

Пригляделся, а свет-то из-под земли идёт и в сторону от Степана движется. Смекнул молодец, что это земляная кошка бродит под землей, клад охраняет, одни ушки на верх торчат. От того и огоньки эти синеватый оттенок имеют, а жара и дыма от них нет. Нашему брату кошка не вредная, а волки ее боятся, если уши покажет.

Пошёл Степан посмотреть на чудо такое, а мимо него кошка идёт. Вся чёрненькая, а усики белые, и на ушках рыжинца проступает. Смекнул парень, стащил с себя рубашку, и хлопнул ею по кошке. Кошка тут же на искорки и рассыпалась. А куда угольки упали, там земля расступилась, и явился Степану сундучок, а в нем золотые монеты, да каменья самоцветные.

Коснулся Степан сундучка, глядь, а он уж на лесной опушке стоит, до деревни рукой подать.

И вновь заслал Степан сватов к приказчиковой дочке. Царский откуп за невесту дал. А приказчик глядит на богатство, и места себе не находит. Из угла в угол бегает, бородёнкой трясёт, ругается. Не верит, что Степану клад явился.
— Ты, — кричит и пальцем в парня тычет, — его украл! Я тебя под суд, и на каторгу! А ну, сказывай, у кого взял?

— Земляная кошка показала, — отвечает Степан, — Я давеча заплутал, на поляну забрёл. Уши кошачьи увидел, а после и сама она мне мурлыкнула. Вот оттуда и клад.
Сопит приказчик, зависть душит, жадность гложет. Хоть и много богатства в сундуке, а ещё хочется.
— А покажи, — говорит приказчик, — где поляна та. Коли сам кошачьи уши увижу, поверю. И Марью за тебя отдам.
А сам думает, что обхитрит всех. И клад найдёт и от ненавистного свата избавится.

И вот, идут по лесу Степан с приказчиком, да четыре приказчиковых подручных. Долго бродили, стемнело уже. Но всё ж вышли на заветную поляну.

— А где, — спрашивает приказчик, — след от костра твоего?
Степан лишь плечами пожимает, сам не понимает.

Но, делать нечего, развели свой костёр, поужинали, а сна ни в одном глазу. Все по сторонам смотрят, ждут с какой стороны ушки кошачьи вспыхнут. Мерно так огонь сухими палочками пощёлкивает, а в остальном тишина. И только холодок по спине бежит.

Чувствуют мужики, задрожала земля. Вокруг темно, а за костром, мрак словно ещё сильнее сгущаться стал. Как живой, перетекает из стороны в сторону по поляне. Степан шепчет мужикам, — уходить надо. Худо будет.
Да куда там. Приказчик просоленную верёвку из-за пазухи тащит, кошку ловить собирается.

Степан, да еще двое с ним отползли с поляны, да на высокий дуб залезли. На самую макушку взобрались. Смотрят, тьма колышется ростом выше домов деревенских, и форму кошки принимает. А кошка воет. Вот только не кошачий вой у неё. От звука деревья к земле клонятся, а земля к небу поднимается. Глаза у кошки, как два солнца горят, жара нет, а в пот прошибает. Хвостом вильнула, ветер с ног сбил приказчика с прихвостнями его. Ушки как факелы во тьме светятся, в небо упираются.

Провела когтистой лапой по земле, как плугом рассекла. А в земле злато – серебро, да камней самоцветных, не счесть. Потерял от увиденного приказчик разум, и прыгнул в расщелину. Тут и закрылась обратно земля, скрыв в себе жадину, которому клад не предназначался. Тут и утро занялось.

Слезли с дерева Степан с мужиками, глядь, поляна как поляна, и намёка нет, что костёр вечером жгли. Ни деревьев поломанных, ни травы примятой. Только, те, двое, что с приказчиком остались – как лунь седые стали.

Марья траур по отцу выдержала, да за Степана замуж вышла. А клад между всеми сельчанами поделили. Избы новые поставили. Да церкву срубили.

Оно ведь как бывает, коли пришёл к тебе клад – не забудь поделиться, не то весь, сквозь пальцы утечёт. А кому не положено, так и не надо жадничать, да судьбу пытать.