Проводы

          Проводы на пенсию кого-нибудь из наших сослуживцев всегда проходили, так сказать, душевно. Вдобавок ко всему, наша часть попала под первое «горбачёвское» сокращение и уже как пару недель боевая работа совершенно прекратилась. Технику передавали в другие части и перевозили на временное хранение на склады.
          После известия о расформировании части, наши семьи были отправлены к родне, кто куда, до определения отцов семейства на новые места службы. Все, включая меня, холостяковали.
          Заместитель командира по технической части, майор Мурзин, ответственный за доставку спирта на мероприятие, сильно подкачал – принёс всего трёхлитровую банку, которую офицеры и прапорщики дружно опростали в течение первого же часа торжества. При этом предусмотрительный зампотех заранее отлил себе пол-литра и поставил перед собой на праздничном столе.
          В отличие от Мурзина, старший прапорщик Прытько, начальник подвижного узла связи, подготовился к своим проводам очень ответственно и его самогонки хватило на всех присутствующих офицеров и прапорщиков нашей части. С той поры, правда, я отказался даже от мысли употреблять внутрь такого рода «авторский» напиток, яркий запах которого мне хорошо запомнился на всю оставшуюся жизнь.
          Проводы сопровождались незабываемыми историями из повседневной армейской жизни, которые просто были немыслимы на гражданке. Когда рассказ о том или ином нетривиальном событии заканчивался и смех затихал, то слово брал виновник торжества.
          – Все там будем! – весело произносил он каждый раз, поднося ко рту очередную порцию горячительного напитка, желая таким образом каждому присутствующему благополучных проводов на военную пенсию.
          Все дружно кивали в знак согласия и синхронно опрокидывали рюмки, шкалики и чайные кружки – кому что досталось. Часть людей была рассажена на стульях и табуретах, а часть на длинном диване, к которому был придвинут стол.
          Первым, меньше, чем через час от начала мероприятия, сильно опьянел зампотех. Процесс полного отключения майора от реальности затянулся примерно ещё минут на пятнадцать, в течение которых он успел влить в себя ещё три-четыре порции спиртного.
          Когда зампотех, казалось, окончательно «выпал в осадок», мой командир роты, капитан Липатов, сидевший рядом и почему-то никогда не пьяневший вообще (хотя не пропускал ни один тост), хитро прищурившись, тихо спросил: 
          – А что, Серёга, хочешь посмеяться?
          Я кивнул. Остальные присутствующие, уже опьяневшие и разгорячённые, громко балагурили за столом, выбегая по нескольку человек покурить на кухню и на открытый балкон.
          Ротный доверху налил в шкалик майора Мурзина чистый спирт и влил в его кружку для запивки, вместо воды, этот же спирт. Аккуратно поставил эти ёмкости напротив уже дремлющего майора.
          – Товарищ майор, к барьеру! – громко скомандовал Липатов в ухо лежащего на диване Мурзина, вызывая из его из «сладкой нирваны». 
          – Наливай, наливай, наливай! – мгновенно среагировал Мурзин, возвращая туловище в вертикальное положение.
          Удивительно, но майор сидел уже как ни в чём не бывало. Он быстро взял в руки шкалик и кружку, уверенный в том, что в ней вода для запивки. Залпом опрокинул шкалик со спиртом, привычно сморщился и тут же запил чистым спиртом – лицо его благодушно разгладилось – разницы он не заметил! Через мгновение он снова принял горизонтальное положение, откинувшись на диване.
          – Это не всё, Серёга! Смотри вторую часть «Le ballet de la Merlaison», – хитро подмигнул ротный.
          Сразу оговорюсь, что никто, кроме меня и Липатова в этом добродушном стёбе участия не принимал и не обращал никакого внимания на эти манипуляции.
          На этот раз и в шкалик зампотеха и в его кружку для запивки была налита только вода.
          – Товарищ майор, к барьеру! – снова громко скомандовал ротный. 
          – Наливай, наливай, наливай! – тут же подскочил Мурзин.
          Зампотех опять, как Ванька-Встанька, сидел бодрячком. Он привычно приподнял шкалик и кружку, снова залпом опрокинул шкалик, сморщился уже от простой воды и запив воду той же водой, тут же повалился на диван. Очевидно, что и в этот раз разницы он не ощутил!
          После ещё одного эксперимента уже с водой в шкалике и чистым спиртом в кружке для запивки, майор Мурзин подняться уже не смог.
          – Отряд не заметил потери бойца. Да будет диван ему пухом! – весело заулыбался ротный. – Ну, что, Серёга, продолжим?
          И мы продолжили ещё, потом ещё…
          Открыть глаза мне удалось ближе к семи утра следующего дня, в то время как двумя часами ранее – в пять утра, я уже должен был быть в автопарке части для следования на инструктаж в штаб округа по случаю моей очередной командировки в виде выездного караула. Не помню, в котором часу пришёл домой. Благо, что все жилые дома были рядом.
          Быстро умывшись, побрившись и облачась в повседневную для строя форму с портупеей, я уже мчался в автопарк, до которого от служебной квартиры было менее двух минут пешком.
          Командир части «рвал и метал», но меня спасло то, что значительная часть личного состава также «зависла» после вчерашних посиделок и многие прибыли в автопарк ещё позже. Обматерив всех опоздавших, командир дал команду грузиться по нескольким кунгам для следования на аэродром.
          Выгрузившись возле Ан-12, который должен был нас доставить на место, мы ждали ещё около часа. Вылет почему-то задерживался по причинам, не связанным с проводами старшего прапорщика Прытько. Это обстоятельство нас и спасло от справедливого гнева командира части.
          Мы бродили возле самолёта, преодолевая последствия вчерашнего веселья. Ко мне вдруг подошёл один из наших офицеров, следовавших с другими в штаб округа по каким-то своим личным кадровым вопросам.
          – У тебя там сзади чего-то торчит, – как-то равнодушно, с тоской в глазах, мучаясь похмельем, произнёс он и отошёл в сторону.
          Я тут же заглянул через плечо, провел ладонью по нижней кромке своего кителя и ухватил свисающий сзади рукав рубашки. Вот это да! Аккуратно запихнув свисающий рукав обратно под китель и стараясь не привлекать внимания, я смешался с толпой офицеров и прапорщиков, ждавших вылета.
          Убедившись, что на меня никто не смотрит, осторожно потянул свисающий рукав вниз. Рубашка натянулась под кителем где-то в средине туловища, но не поддалась. Я снова запихнул его обратно и проверил рукава рубашки под кителем и воротник: они оба, как и зелёный форменный галстук – всё было на своих, положенных им местах. Невероятно! Откуда взялся третий рукав, если остальные были на месте? Сюрреализм происходящего наводил на самые мрачные мысли.
          Я решил дождаться посадки в самолёт, забиться в дальний угол фюзеляжа, снять китель и детально разобраться в этом странном деле. Уже на взлёте, воспользовавшись тем, что все прилипли к иллюминаторам, наблюдая разбег и отрыв самолёта от земли, я скинул китель и обнаружил ещё одну рубашку, которую очевидно спросонок пытался надеть следом за второй, оставив один из рукавов свисающим на гусарский манер.
          Убедившись в том, что всё-таки не спятил, я спокойно снял лишнюю рубашку и облегчённо вздохнул, откинувшись на жёсткую спинку своего сидения.
          Хотя пережитое потрясение от свисающего рукава рубашки совершенно аннулировало похмельные страдания, я решил более не употреблять любую самогонку до конца своих дней и твёрдо держусь этого обещания до сих пор…


Примечание: все фамилии участников этой истории изменены.