По натянутой струне Гл 19. Авария

Глава 19. Авария

- Готлиб, Готлиб! – трясла его за плечо Наталья. – Проснись, проснись!
Но Майлер, удивившись тому, откуда сейчас перед ним в Анапе, на берегу Черного моря, где он отдыхает со своей семьей, могла появиться эта женщина - Наталья, со злостью оттолкнул ее от себя:

- Пошла ты, я тебе сказал, Наталья, у меня есть семья.

Но Наталья, не обращая никакого внимания на эти слова, продолжала его, трясти сильнее и сильнее за руку.

- Проснись, проснись, Готлиб?

Но Майлер всеми фибрами души был против того, чтобы жена знала хоть о каких-то близких отношениях своей жены с Офелией, то есть с Натальей. У нее есть свой Гамлет, в главной роли которого не он, а начальник компрессорного цеха. И, подумаешь, он ее отдубасил недавно за то, что она еще кому-то строила глазки. И правильно сделал. И вот сейчас, она – Наталья. скорее всего еще раз попалась ему на том же поступке, и, подумать только, прибежала к кому? К кому? К Готлибу, прося у него защиты. Вот, сука, а!

Но, извините, Наталья, вы попались, так сама и отвечайте за свои поступки, в которых он, Готлиб, и ни капельки не задействован. Правда, правда, Федор Федорович Ферапонтов, вы уж извините меня, я здесь не причем, если, что не так, у меня своя семья есть. И я не в Казымском ЛПУ сейчас, а в Анапе…

- Проснись, проснись, Готлиб, у вас авария в цехе!

- Да пошла ты! – с силою отмахнулся от Натальи Майлер! – Я в отпуске, и не лезь ко мне! Гуляй со своим избранником и получай от него по заслугам! – оттолкнув от себя Наталью, Готлиб, снова, получив лишнюю секунду покоя, стал проваливаться в сон.

Но тут же, через его сознание просочилась главная мысль о том, которую ему пыталась сообщить Наталья – произошла авария в цехе! И не просто так, а будто ударила молотом ему по вискам, да так, что содрогнулась не только голова, а и все его тело.

- Какая авария, в каком цехе? – поднялся он со своей подушки, и невольно удивившись, что в комнате вагончика светло от включенного ночника, и вместо Натальи перед ним лицо жены – Анжелы, вздрогнул. – Что говоришь?

- А ты сволочь еще та! - И сотрясение головы от пощечины, временно отключило Готлиба от сознания. – Да ты самая настоящая сволочь, так и бегаешь, сука, за этой паскудой, за этой своей молодой бабой. Ах ты, сука, как я тебя ненавижу! – в приступе нервного состояния и громкого плача в подушку, орала Анжела.
Готлиб поднялся, и присев на кровать, ухватив свои виски с обеих сторон руками, и сдавливая их, как можно сильнее, ругал себя за эти действия. Да, он больше всего - этого признания перед женой и боялся. И как он сейчас не ненавидел себя за этот поступок!

- Анжелочка, Анжела, да, что ты говоришь! - припал он к плачущей навзрыд жене. – Да, что ты выдумываешь, милая? Да, что ты выдумываешь?

- А иди к ней, чего ко мне возвращаешься, а? Да если по уши влюблен в свою артистку, так беги к ней. А то, ой, ой, милая. Уже не первую ночь кричишь мне: «Наташенька, Наташенька, отдай мне свое сердце. Я тебя люблю, Офелия!» – с силой ударив Готлиба по руке, Анжела снова припала всем лицом к подушке, продолжая истерично плакать.

Готлиб сел на кровать. Он в эту секунду, нет, даже минуту, был повержен признанием жены за свой, то есть его лично, нехороший поступок, имя которому, любовь к другой женщине.

Встав с кровати, и выключив ночник, хватаясь руками, и касаясь ногами за окружающие его предметы, направился к выходу из комнаты вагончика, и включив свет в прихожей, размером полтора на полтора метра, протиснулся через висящие в нем на вешалке свои зимние одежды – ватник со штанами - в кухню. Нашарив выключатель и включив его, уселся на стул.

На небольшом столике стоял электрический чайник, рядом ваза, с оставшимися, видно, после ужина, гренками – пожаренного хлеба, окунутого перед этим и яичницу, размешанную с растворенным сухим молоком.

Чайник громко запел. А Готлиб, не обращая внимания на этот соло-оркестр, пытался собраться с мыслями, чтобы понять о том, что у него сейчас произошло в постели с женой.

Неужели он во сне разговаривал с Натальей? Блин, только этого сейчас ему так и не хватало. Он же только что, с ней разговаривал на соревнованиях по футболу и дал ей понять, что у них больше нет и не будет продолжаться отношений. Что у него есть своя семья, и она ему дороже, чем мимолетная влюбленность в Наталью.
Нет, он этого не должен допустить. Анжела, его дети - дочка Эмма и сын Стас, - это самое дорогое, что у него есть на этот момент жизни. А на том, как у нее – Натальи, сейчас строятся отношения с тем же его врагом под номером один(!) – начальником компрессорного цеха Федором Федоровичем Ферапонтовым, или с каким-то новым другим любовником, ему наплевать. И не просто наплевать, а под самым высоким и большим знаком плюс, который должны видеть все окружающие их люди! И на этом все!

- Готлиб, - в кухню вошла заплаканная жена в бело-голубой ночнушке, - пожалей хоть детей, а. Выключи свой чайник! Только что тебе звонил сменный инженер из вашего цеха. У них авария на цехе. Позвони ему, и чем можно, быстрее, - и вышла из кухни.

Майлер, провожая ее взглядом, на несколько секунд, оставив полуоткрытым свой рот, провожал жену. Потом, напрягая мышцы на щеках и висках, встряхнув головой, пытаясь понять о том, что ему только что сказала жена.

«Произошла авария в моем цехе? Авария в цехе? Авария в цехе!», - и тут же потянулся к телефону, висевшему на стене, и, оторвав от его аппарта трубку, начал набирать цифры – тридцать семь - два…

- 2 -      

Дежурная машина «Газ-66», прибыла к вагончику, буквально через двадцать минут после вызова. Заскочив в ее кабину, Майлер только и успел сказать водителю: «Здрасьте!», - который вместо рукопожатия пассажиру, резко надавил на газ машины, зная, куда его нужно доставить.

Подъезжая к цеху, Готлиб, увидев всполохи пожара, вырывающиеся из выходного коллектора надземной трубопроводной обвязки газоперекачивающего агрегата, охвативших всю территорию компрессорного цеха. Эта картина сама по себе была страшной!

Соскочив с подножки кабины, он, что есть силы, бежал в сторону компрессорного цеха. Заскочив во внутреннюю часть его здания, направился в диспетчерскую, в которой находилось управление газоперекачивающими агрегатами.

Начальник смены – инженер Иван Степанов, не обращая внимания на него, Готлиба, продолжал громкий доклад кому-то о произошедшем на компрессорной станции. Прислушиваясь к нему, Готлиб пытался понять, что сейчас происходит здесь.

…Произошел мощный взрыв. Находившаяся в цехе на дежурстве смена, заставила инженера и машиниста технологических компрессоров Сергея Михайловича Дорошенко, сразу же выбежать наружу из помещения. Увидев огромные языки пламени, вырывающиеся из выходного коллектора надземной трубопроводной обвязки газоперекачивающего агрегата №41, охвативших всю территорию компрессорного цеха, дала им возможность определить, где произошел взрыв - на тройнике трубопроводов…

Степанов тут же вернулся в диспетчерскую за лыжами. По идущему из коллектора напору пламени он понял, что автоматика по закрытию запорной арматуры в момент взрыва не сработала, и теперь он должен сделать все, чтобы добраться до узла подключения и вручную закрыть кран, не давая газу поступать на горевший кран. И это нужно сделать, как можно быстрее, не дав огню и возрастающей температуре добраться до других кранов…

Но у него, отобрав лыжи, направился к месту аварии сам машинист технологических компрессоров Сергей Михайлович Дорошенко. Сколько ушло времени на закрытие гидравлическим насосом крана №7, он не помнит. Сколько ушло времени у Сергея Михайловича, чтобы сделать эти полторы тысячи качков для закрытия крана - тоже. И только после того, когда столб огня начал угасать, он понял, что линейный кран Дорошенко удалось закрыть. Машинист об этом ему доложил, вернувшись назад, на компрессорную станцию...

Готлиб, слушая доклад инженера, искал глазами того самого Дорошенко. И только продолжение развернутого доклада сменного инженера, дало ему возможность разобраться в том, что произошло дальше.

Попытка Дорошенко пробраться к зданию производственно-эксплуатационного блока,  соседнего компрессорного цеха, где мог находиться сменный персонал, не удалась, - воздух здесь был невыносимо горячий.

А позже, как выяснилось, когда произошел взрыв, машинист компрессорного цеха со сменным инженером, выбежали из цеха. Когда их нашли, выяснилось, никто из них не пострадал.

- А где, где Дорошенко? - спросил Готлиб у докладывающего начальству по телефону инженера.

- Там, - Степанов показал ему рукой в сторону аппаратуры, отвечающей за работу газоперекачивающего оборудования, и продолжил свой доклад.

Лицо Сергея Дорошенко было черным. Подбежав к нему, Готлиб, попытался поднять его, но обрюзгшее и тяжелое тело Дорошенко ему сразу не поддалось. Открывшиеся белыми створками его глаза, смотревшие на пристающего к нему человека, говорили о том, что он жив. А это главное! И это еще больше прибавило сил в руках Майлера, продолжающих трясти его за грудную часть куртки. А рот Готлиба, беспрестанно повторяющий один и тот же вопрос: «Ты, жив!», - привел Сергея Дорошенко в себя.

- Жив я! Жив я, Готлиб, брось меня трясти! Заколебал уже! Брось меня, дай прийти в себя! – начал кричать он в ответ.

- Да, милый ты мой, молодец! Молодец! – Сильно обнимая Сергея Дорошенко, кричал во всю мощь своего голоса Готлиб. – Ты спас компрессорную, ты спас, понимаешь? Какой ты молодец!

Но Дорошенко, слушая Готлиба или нет, пытался оттолкнуть от себя этого навязчивого человека.

И тут же, понимая, что Сергей Дорошенко сейчас находится в стадии аффекта, Готлиб бросился назад, к тому самому сменному инженеру, так и продолжающему свой доклад кому-то, и – отобрав у него телефон, и резко положив его на аппарат, сразу же отдернув его назад, начал набирать цифры «Скорой помощи».

- Скорая помощь! – услышав вопрос диспетчера больницы, он тут же продолжил. - У нас на компрессорной станции, на старой, что рядом с поселком Казымом, авария произошла! Сколько пострадало человек, еще не знаю. Приезжайте сюда скорее! Один из них, похоже, имеет нервный срыв и ожоги, какой тяжести выясните сами. Приезжайте быстрее, девочки! Я вас прошу! – глотая слезы, орал в телефонную трубку Майлер.

Причиной этой аварии, как было позже выяснено серьезными комиссиями – государственной и «Газпрома», стал заводской брак на тройнике. Но самое главное, что эта авария не повлияла на подачу газа очень важному потребителю – жителям многих регионов страны. Газ продолжал своевременно поступать на заводы и фабрики, в энергетические компании, производившие кроме электроэнергии тепло, как и в котельные городов и поселков. Двухчасовой перерыв в его подаче одним из компрессорных цехов, благодаря своевременным действиям газотранспортников, не отразился на стране.

Хотя, последним, иногда хотелось допустить хоть на какое-то время остановку транспорта газа, чтобы виновные в задержке оплаты за него, поняли бы, чего это может стоить…