Лесное путешествие

Походы в лес за грибами и ягодами были очень значимы для нас. В начале осени папа обычно всегда брал отпуск для этих целей. Вставал утром рано, около пяти утра. Натягивал свою джинсовую кепку, забрасывал на плечи плетеный короб и уходил «бороздить леса» (как он говорил). Иногда отец брал меня с собой...
Вспомнилось место, по которому я тосковал, кажется, ещё в юности, старшеклассником, когда были другие заботы (подготовка к экзаменам, музыкальная школа…) и не было времени сходить туда. Тосковал и когда уже уехал учиться в Мурманск. И намного позже. Тосковал как бы подсознательно, неявно.
Место это, точнее – дорога, лесная, проселочная, шла от нашего дальнего огорода через густые, ветвистые деревья с осенними листьями, поворачивала к основной, асфальтовой, идущей к железной дороге. И дальше – к речке Ниве. Тут, на повороте, шли огороды, потом гаражи. По этой дороге мы отправлялись в лес или на родник, чтобы проверить огород. В классе восьмом мы здесь убирались в школьной бригаде, и, помнится, какая-то странная тоска по раннему детству тогда нахлынула. Словно там, выше, у нашего огорода, где начиналась эта тропа-дорога, на густых деревьях с желто-зелеными листьями, я оставил один из самых сильных своих задумчивых взглядов.
А может, всего один-единственный день, путь, момент остался в моей памяти? Хотя проходили мы здесь множество раз.
Ранее утро. Конец августа – начало осени. Мы с отцом, проверив огород, идём в лес. Коридор из деревьев. Вот поворот. И огороды. Здесь, охраняя картошку, люди часто дежурили, ночевали, жгли костры. На этой дороге, особенно в её начале, время всегда застывало в предвкушении долгого дня, лесного путешествия. Будто я ещё не проснулся толком и воспринимал всё увиденное, как предутренний сон. Папа всегда что-нибудь рассказывал по пути. Но вот мы, пройдя между гаражами, выходили на асфальт, и часы моей жизни опять шли дальше. Мы спускались к железной дороге, к реке.
За рекой начинался лес. Мы сворачивали на первом повороте и обычно шли к просеке, а оттуда всё глубже и глубже в лес. Отец шёл всегда быстро. Я не отставая следовал за ним. Когда оказывались на месте, он говорил: «Собирай здесь!» - и указывал на черничные или брусничные кусты. Я собирал грабилкой или руками в литровую алюминиевую кружку. Никто меня не торопил. Я ползал на коленях, валялся на земле и собирал ягоды, представляя, что эти ягоды – люди, которых нужно срочно спасать, а моя грабилка или кружка – это спасательный вертолёт… Но случалось, что мы шли от реки дальше и сворачивали в другую сторону, на следующем повороте, за дачными участками. А там лес постепенно поднимался на сопку. Я помню одно место, где располагался громадный камень, а рядом была вырыта яма, которую мы принимали за медвежью берлогу. Этому месту предшествовала полянка, окруженная высоченными соснами. А за камнем начинался крутой подъём, откуда в первой половине дня через высокие деревья струился яркий свет. Отец вместе с коробом оставлял меня одного недалеко от камня, а сам уходил собирать ягоды. Это место было для него ориентиром. Я погружался в свою игру по спасению ягод-людей. Временами папа справлялся обо мне, звал по имени, я отзывался. И время останавливалось. Я был пленён этим временем. Я и сейчас там. А отец где-то рядом…