Глава XII

Не унывайте! Родные друзья.
Не унывайте! Горы, поля.
Не унывайте! Леса и равнины.
Не унывай мой народ никогда!..

Не поддавайтесь соблазну врагов,
Злых провокаторов, злых мудрецов.
Что на войну вас толкают всегда,
Ложью своей наполняют сердца.
 
Не говорите, не слышали мы.
Не говорите, не знали о том.
Что вечность сия наполнена злом.
Что лучшую жизнь мы построим потом.

Ведь думали и до нас мудрецы,
Что смогут они против Истины встать,
Что смогут они свою волю создать.
Но где же теперь есть они,— а где мы.

               
    Вернувшись домой и переговорив с матерью Дмитрий понял, что Богдан был во всём прав. За всё время, только Илья зашёл один раз, узнав, что Дмитрий на крытке, он посочувствовал Дарье Александровне, и больше ни разу не появился, а о какой-либо помощи вообще не может быть и речи. Получается, думал Дмитрий, если б не Богдан, сидеть бы мне лет семь, так не за хрен, без всякого умысла, стечение обстоятельств. Попался, как мальчишка, на ровном месте.
    Как красиво тогда сказала Марго: «ты хочешь, чтобы я осталась, заранее зная, что нечем хорошим это не закончиться». Да, она права, ключевое слово «знать заранее». Теперь я должен жить по-новому, я должен предчувствовать, должен предполагать, рассуждать, анализировать происходящее. Мне оказал доверие такой человек, как Богдан. Я не могу, я просто не имею права его подвести. Да, хорошо он промыл мне мозги, лучше любой бани. Всё, всё друзья товарищи, дружба-дружбой, а голову под гильотину, за просто хорошо живёшь, я толкать больше не намерен.
    Тут есть над чем призадуматься.
    И вдруг Дмитрий подумал, что давно не делал пробежек, а ведь во время бега всегда приходят свежие мысли, блин, как я сразу не догадался, совсем заржавел на тюрьме, мелькнула мысль.
    Он запрыгнул в трико, футболку, накинул кеды и выйдя из дому побежал вдоль моря, на улице царствовал ночной август. С Капчагая дул лёгкий, приятный и влажный ветерок. Дмитрий свернул от водо-хранилища и побежал далеко в степь. Он бежал и бежал вперёд, сам не зная куда. Дмитрий еле переводил дух, видимо сказывался дневной запой, пиво с водкой давали о себе знать, а он уже был далеко в степи, ноги у него заплетались от усталости. С каждым шагом ему всё больше хотелось лечь на землю и уже не вставать.
    Но вот ослепительная молния внезапно осветила всё вокруг, и Дмитрий увидел, что очутился посреди степи. В изнеможении он опустился на землю, чтобы хоть немного прийти в себя. С моря подул сильный свежий ветер и сливался с глухими раскатами грома. Вскоре гроза приблизилась, гром угрожающе прогрохотал над головой Дмитрия и заглох где-то в пространстве. Короткий отдых и свежий воздух вернули беглецу силы. По всему было видно, что сейчас начнётся дождь, и Дмитрий быстро побежал домой.
     Ветер поднялся такой силы, казалось, что природа насторожилась и угрожающе зарычала. Редкие крупные капли дождя, как пули, хлопались о землю. Снова сверкнула молния и ударила по степи, и могучий раскат грома прокатился по небу, словно стремясь обрушить небосвод. Хлынул дождь, под бешеными порывами ветра косые его струи хлестали землю; молнии, сверкающие в тучах, бороздили тьму, озаряя на побережье деревья и море своим фантастическим бледно-голубым светом. Дмитрий бежал и падал в грязь, вставал бежал, снова падал в грязь, кеды скользили на глиняной скользкой поверхности земли. Он был уже весь в грязи, но радовался как ребёнок, мечтавший попасть в огромную лужу, в которую его долго не пускали.  Дмитрий не мог надышаться окружающей его красотой. Это волшебное зрелище, что открывалось лишь на миг, после каждого сверкания молний, сменяясь глубокой тьмой, напоминало какую-то страшную чудо-действенную феерию. Дивное очарование таилось в этой борьбе стихий, в этой перекличке стран света, в этой адской иллюминации бездн. Казалось, будто всё это — величественное представление, игра безграничных и таинственных сил, борющихся друг с другом и в то же время сливающихся в какой-то неземной гармонии... В грозу природа становится поэтом, способным подняться на вершины высочайшей поэзии.
     Дмитрий промок до нитки; молнии ослепляли его, раскаты грома оглушали, но он бежал уже вдоль побережья, дорога была песчаной, не скользила, но приходилось оббегать огромные лужи. Новая вспышка молнии осветила крышу его дома.
— Ты где был? — cпросила мама, когда Дмитрий вошёл в квартиру.
— Да, мамуль, пробежался немного.
— С ума сошёл.— сказала она, и ушла в свою комнату.
     На следующий день хорошо выспавшись и плотно отобедав Дмитрий отправился в кабак к Илье и Марго.
— Во Димон!  Салам!..— воскликнул Илья, увидев Дмитрия.— Тебя чё, в натуре, освободили?
— Как видишь братан, — сказал Дмитрий, и друзья поздоровавшись за руки обнялись.
— Ну, ты даёшь бродяга! — удивлялся Илья. Как тебе это удалось?
— Это длинная история, да и не стоит вспоминать, главное, я снова на воле. Ты лучше расскажи как у вас здесь дела? — осведомился Дмитрий.
— Да, всё кисло братан... Семён погиб, нет больше с нами Семёна...— поскрёб Илья лысину.
— Да что же это такое?  Что происходит?.. Как-будто бездна распахнула над нами свою пасть!.. Как это произошло? — спросил Дмитрий.
— В общем загулял наш Семён с одной замужней "тёлкой" и получил железкой в печень.
— Чё, так просто нарвался на нож?
— Там мужик-то такой додик дохлый был,— высказал предположение Илья,— что Семён даже и подумать не мог, что он пойдёт на такой шаг. Когда Семён собрался уже уходить, тот сзади ударил его ножом прямо в печень. Пока бегали вызывать скорую, пока то-сё, он уже отъехал. В минуты неотвратимой опасности рассудок коварно покидает людей, и ими движет только слепой инстинкт самосохранения. В такие минуты у человека, как говорится, нет головы: есть только руки — для сопротивления и ноги — для бегства. Семён из последних сил загасил мужика, а что толку, Семёна больше нет. Две недели прошло, как схоронили.
— Ах Семён, Семён...— печально вздохнул Дмитрий,— такой бродяга, на войне выжил, а здесь погиб, так тупо... из-за бестолковой "тёлки". Илюха! Брат, давай помянем Семёна?
     Илья принёс бутылку водки и бутерброды  из бара. Разлил по рюмкам. Выпили молча.
     Что сталось с этим железным человеком, у которого быстрота решения состязалась с зоркостью глаз,— думал Дмитрий,— у которого мысль и действие возникали одновременно, стремительные, как молния, а нервы, испытанные на войне в Афганистане, достигли крепости металла, отличающие нервы дикаря.
     Железо поддаётся при усиленной ковке либо повторном давлении; его непроницаемые  молекулы, очищенные человеком и ставшие однородными, разъединяются, и металл, даже без плавки, в какой-то мере утрачивает свою сопротивляемость.  Эту опасность предвидеть невозможно. Металл ставший ломким, и металл, сохранивший сопротивляемость, внешне одинаковы. Выходит, душа Семёна сломалась изнутри. Имея огромное количество представительниц прекрасного пола, он не устоял перед чарами замужней. Как  всё глупо?.. Как глупо?!
— Илюха!.. Здесь рядом церковь, предлагаю, пойти поставить свечку за братана Семёна.
— А чё, Димка... пошли, почему-бы и нет. Илья крикнул своего помощника, подошёл парняга лет двадцати пяти, среднего роста, крепкого телосложения.
— Саня, мне тут нужно отойти ненадолго,— сказал Илья,— скажи Марго, я скоро буду.
— Хорошо,— ответил Саня и удалился.
— Не-многословный... кто такой? — спросил Дмитрий.
— Богдан навязал, но парень серьёзный, ответственный.
    Придя в церковь ребята поставили свечки, «за упокой», Семёна. Народу в храме не было, только одна пожилая женщина молилась перед большой иконой.
    К ребятам подошёл здешний священник, отец Михаил. Поп был приземист, тучен, пузат, а лицо у него лоснилось, как бурдюк с подсолнечным маслом. Те несколько шагов, которые он сделал, чтобы подойти к ребятам, стоили ему больших и мучительных усилий и вызвали обильный пот на его лице. Он стоял, сложив руки на животе, и ему явно не хотелось совершать путешествия по грешному миру.
— Скажите пожалуйста батюшка,— начал разговор с попом Дмитрий,— найдёт ли наш друг покой в мире усопших? Он был хорошим человеком. Хотя он и ходил к  замужней женщине тайком,— значит они полюбились друг другу.
— Конечно сын мой,— отвечал священник,— ваш друг безусловно найдёт покой, тем более если он был влюблён. Но по древнему закону Бога нашего он совершил большой грех, приблизившись к чужой жене...
— Всё это так, но тут дело в принципе,— уверенным тоном срезал попа Дмитрий,— передовые идеи нашего современного века требуют освобождения женщин от рабского подчинения мужчине — наследия варварских времён.
— Что же тогда получится? — спросил поп Михаил, ничего не поняв.
— Современная наука признала, что способности у мужчин и женщин одинаковые,— продолжал Дмитрий,— а значит, женщина должна быть уравнена в правах с мужчиной. До сих пор она была жертвой целого ряда глупых предрассудков, которые сковывали её волю; она задыхалась под унизительным бременем тирании и животных инстинктов мужчин.
— В любом случае, хочет быть свободной, нечего выходить замуж,— вмешался Илья,— или пусть разводится, чтобы не провоцировать мужа.
— Скажите мне,— продолжал Дмитрий,— что значат все эти громкие слова: целомудрие, брак, супружеская верность, святые материнские обязанности и другие подобные нелепости? Всё это просто эксплуатация женской слабости.
— Точно по книге читает,— пробормотал поп Михаил себе под нос.
— Я думаю — предположил Дмитрий,— что древний, первобытно-общинный строй, который, был по природе, он был справедливее нынешних законов, которые придумали люди. Когда все жили свободно, кто с кем хотел, тот с тем и спал, независимо от пола или возраста. И детей обучали и воспитывали всей общиной, без всяких браков.
   Поп Михаил, наконец-то поняв, о чём идёт речь, нахмурил брови.
— Дмитрий,— обратился поп Михаил к молодому парню,— а ты читал Евангелие?..
    Помнишь место, где сказано: «Жёны своим мужьям повинуйтесь»?  И дальше: «Сего ради оставит человек отца своего и матерь и прилепится к жене своей»?
— Я основываюсь только на истинной науке, батюшка.
— А есть ли наука более истинная, чем божья? — сердито спросил старик.— Брак — великое таинство. Да разве можно без брака, сынок?.. К чему же тогда церковь, к чему вера, к чему священники, если люди будут размножаться подобно свиньям, без венца, без благословения божьего?..
— Так, всё, достаточно,— сказал Илья,— Дима пойдём, что-бы ты не говорил, а без поповского благословения, ничего не делается.
    Вернувшись обратно в кабак, парни продолжили поминки, допив первую бутылку водки, они распечатали вторую, так как Дмитрий заявил очень настойчиво:
— Послушай Илья, такого бродягу, как Семён, одной бутылкой не помянешь... я не могу вместить в голову мысль, как такое могло вообще произойти? Что у нас получается? А получается у нас то, что, что-бы человек в своей жизни не делал, какое-бы действие не совершил, он обязательно получает результат. Если человек не готов, результат может быть опасен и даже смертелен. Хочешь, не хочешь, а результат получишь...
— Господи!.. Дима, привет! — на рисовалась Марго и поцеловала Дмитрия.
— Здравствуй Катя!.. Как дела? Я тебя вспоминал.
— Да, у меня-то всё хорошо. Ты сам, как?
— Cлава Богу, жив, здоров.
— А я знала, что ты скоро будешь дома.
— Откуда?
— Не догадываешься что-ли?  Один знакомый по секрету шепнул.
— Помянешь с нами Семёна?
— Ну, конечно же Дима, наливай!
    Ребята ещё поговорили немного о том, о сём, о насущных проблемах, о политике, о том, что весь Казахстан захлестнула дороговизна и голод, люди практически кое-как сводили концы с концами, производство разрушилось, фабрики и заводы остановились и Дмитрий отчалил.
    Ему не терпелось встретиться с Женей.  Дмитрий очень часто думал о ней на тюрьме. Он постоянно казнил себя за то обстоятельство, которое не позволило в тот злополучный вечер проводить девушку домой. Теперь он не знал, как она к этому отнесётся.
    Ещё в тот день, когда он её защитил, она почувствовала к нему горячую благодарность, которая в первый момент — только благодарность, а во второй — уже любовь. Это бедное сердце, стосковавшееся по нежной ласке и сочувствию, воспылало к Дмитрию горячей, чистой и беспредельной любовью. В Дмитрии Женя увидела воплощение доселе неясного идеала своих грёз и надежд и под влиянием этого животворного чувства похорошела и расцвела, как роза.
    Этим двум прямым и честным сердцам не нужно было ни многих месяцев, ни многих слов, чтобы понять друг друга. Любовь к Жене стала цвести и благоухать в его душе рядом с другой любовью — к родине. И одна любовь была, как исполинская сосна, ожидающая бурь и метелей, другая — как нежный цветок, жаждущий солнечного света и росы; но обе выросли на одной почве, только под двумя разными солнцами.
    И всё-таки сегодня тяжёлые мысли вонзались, как пули, ему в сердце. Что будет с этой простодушной девушкой, которую он хочет связать со своей судьбой, таящей так много неизвестного?  Куда он поведёт её?  Куда они пойдут вдвоём? 
    Боец, которому грозят всевозможные опасности и случайности, он увлекает на свой тернистый путь этого чистого, любящего ребёнка, так недавно вступившего в жизнь. Женя хочет, ждёт от него счастливого светлого будущего, радостных и безмятежных дней под новым небом. Созданным в её мечтах. Почему должна эта девушка переносить удары, которые судьба готовит Дмитрию.
    Вечером Дмитрий отправился к Жене, но не стал стучаться в квартиру, а присел на против её подъезда, на детской площадке, в ожидании того, что она увидит его в окно и выйдет, или же выйдет на улицу по какой-нибудь другой причине, так и вышло.
    Через небольшой промежуток времени Женя вышла из подъезда и пошла в сторону, подав Дмитрию знак, чтобы он следовал за ней. Теперь он смог рассмотреть её более внимательно.
    Она была холодной и рассудительной. Неяркая, неброская, почти не пользуется косметикой, но он по достоинству оценил чистоту линий лица и фигуры. Длинные стройные ноги, тонкая талия — можно перекусить зубами, высокая грудь, роскошные густые длинные волосы, изящные руки, высокие красиво вылепленные скулы, прямой нос. Про таких говорят, что они «на любителя».  Они не бросаются в глаза, мимо них можно пройти несколько раз и не заметить, и только внимательный взгляд может оценить их прелесть.
    Они гуляли по берегу Капчагайского водо-хранилища. Вечерние волны тёплого моря ласково щекотали ноги, водяная кромка побережья была песчаной и мягкой.               
— Я очень сильно расстроилась, когда тебя увезли в КПЗ,— сказала Женя скозь слёзы, — а когда узнала, что тебя посадили в тюрьму, вообще не могла найти себе места.
    Он нежно обнял девушку и погладил её раскрасневшиеся щёки.
    Она отстранилась, вытирая глаза.
— Что с тобой? — спросил Дмитрий растерявшись.
— Моя мама наговорила о тебе столько всяких гнусностей.
— Что она могла сказать обо мне?
— Чего только не говорила!  Ты и бунтовщик, и разбойник, и убийца!..  Боже мой, неужели она не знает жалости!
    Дмитрий задумался; помолчав, он посмотрел на Женю и сказал:
— Слушай, Женя, мы с тобой познакомились, но до сих пор не знаем друг друга, или, вернее, ты меня не знаешь. Это моя вина. Скажи, ты могла бы меня полюбить, будь я таким, каким меня хотят изобразить некоторые люди?
— Нет, Дима. Но я тебя знаю хорошо. Ты самый благородный, и потому я тебя люблю.
И она с детской непосредственностью бросилась ему на шею и заглянула в глаза.
    Дмитрий горько улыбнулся, тронутый этой простодушной доверчивостью.
— Ты ведь знаешь меня, правда?..  Иначе мы не полюбили бы друг друга,— шептала Женя, глядя на него большими блестящими глазами.
    Дмитрий нежно поцеловал их и проговорил:
— Женя, девочка моя, если я благородный человек, как ты сейчас сказала, значит, я должен признаться тебе во всём; ведь ты не о чём не подозреваешь. Ты должна знать, с кем связываешь свою жизнь. Я не имею права молчать...
— Можешь рассказать мне всё, что угодно; всё-равно ты для меня останешься таким, как был,— промолвила она смутившись.
    Дмитрий усадил её на песок и сел рядом с нею.
— Женя, твоя мама сказала, что я бунтовщик. Но она не понимает значения этого слова; она называет каждого честного молодого человека бунтовщиком.
— Правда... правда, Дима, она очень злая,— быстро проговорила Женя.
— Я не бунтовщик, просто мы боремся с беспределом.
    Девушка бросила на него удивлённый взгляд.
— Вот моё будущее; полное неизвестности, грозящее всякими опасностями.
    Женя растерянно посмотрела на него, но ничего не сказала.
    В этом холодном молчании Дмитрий увидел свой приговор. Ему казалось, будто с каждым его словом любовь этой девушки угасает. Сделав усилие над собой, он продолжал:
— Твоя мать называет меня разбойником и убийцей. Сама не знает, что говорит. Но послушай, я в своей жизни не убил и не ограбил не одного человека. Но если потребуется в жизни сделать это ради истины и справедливости, я сделаю и не пожалею.
— Говори, говори,— прошептала она, сама не своя.
— Больше говорить нечего, теперь ты знаешь всё,— дрожащим голосом ответил Дмитрий.
    На лице Жени он прочёл страшный приговор и ждал теперь его из её уст.
    Женя бросилась ему на шею.
— Ты мой, ты самый благородный! — крикнула она.— Ты мой герой, мой прекрасный рыцарь.
    И они обнялись крепким, страстным объятием, трепеща от любви и счастья.