Студенты побеждающая вечность

РУБРИКА  «СТУДЕНТЫ  ГАЙКОВОЙ  Н.Н.»
 Хрипанцев Николай Павлович и Козик Евгений Евгеньевич
             Антинигилистический проект
               «Побеждающая Вечность».
              Глава Первая:
  «Помощь, снизошедшая с Небес».
 Грустно мне, но не приходят слезы,
Молча я поникнул головой;
Смутные в душе проходят грезы,
Силы нет владеть больной душой.
 Смотрит месяц в окна, как виденье,
Долгие бегут от окон тени;
Грустно мне — в тоске немого мленья
Пал я на дрожащие колени.
 Эти строки, к сожалению, не слишком известны, но менее прекрасными они от этого                не стали. А написал их двадцатилетний поэт, который станет известным всему миру                как автор повестей и романов -  Иван Сергеевича Тургенев.
Лирический герой в унынии, в отчаянии. Кажется, нет никакого выхода из непроглядной тьмы, которую не может рассеять даже свет месяца. Ведь он - лишь «виденье».
Но, к счастью, лирический герой не впадает в грех унынья, не сводит счёты                с «никчемной»  жизнью. В последней надежде опускается он на колени. И предстоит                в горячей молитве.
 Бог мой, бог! Коснись перстом [творящим]
До груди разрозненной моей,
Каплю влаги дай глазам палящим,
Удели мне Тишины твоей.
И, тобой, творец, благословенный,
Бледное чело я подыму —
Всей душой, душой освобожденной,
Набожно и радостно вздохну.
Первый звук из уст моих дрожащих,
Первый зов души моей молящей
Будет песнь, какая б ни была,—
Песнь души, веселый гимн творенья,
Полный звук — как звуки соловья.
 Он просит Бога помочь, избавить от этой охватившей душу тоски.   И этот пример  не единственный, даже в раннем творчестве писателя.
В  этом стихотворении и в стихотворении «Когда я молюсь»,                к которому мы очень скоро обратимся, можно увидеть одну общую мысль. Лирический герой молится Богу об избавлении от охватившей его душу тоски. Душа словно обессилена и охвачена злом. Но в конце обоих стихотворений – после молитвы  лирический герой обретает  душевный покой.
Это помощь, заступничество Создателя избавляет от тоски, от растерянности,                от озлобленности. 
   А ещё нельзя не увидеть, что стихотворение «Грустно мне, но не приходят слёзы» -                а другое название его «Молитва» - словно «продолжает» мысли «Пророка» А.С.Пушкина.
 Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился –
 Помощь Господа ощущает и стремящийся утолить «духовную жажду» лирический герой И.С.Тургенева. Утолить, а после того  творить Во Славу Божию, нести людям Слово, которое было в Начале, петь «веселый гимн творенья».
 Молитва спасает от падения в бездну!
И потому, наверное, надо обратиться к ещё одному произведению А.С.Пушкина  -                к этому  «крику»  полной отчаяния души:
  Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.
  «Дар напрасный, дар случайный»  - так начинается стихотворение – лирический герой - а в данном случае именно сам поэт, ощущает потерю смысла жизни и оказывается  на краю бездны – а после – только падение!
Но спасение приходит -  молодого поэта вразумляет почитаемый всеми Митрополит Филарет Московский, написав ответ  на каждую отчаянною строку: 
 Не напрасно, не случайно
Жизнь от Бога нам дана,
Не без воли Бога тайной
И на казнь осуждена.
 Только Бог дает нам жизнь  - и только Он может наполнить её смыслом, а без Него смысл земного бытия так легко утратить!
 Вспомнись мне, забвенный мною!
Просияй сквозь сумрак дум, –
И созиждется Тобою
Сердце чисто, светел ум.
    Последовав совету мудрого наставника, поэт «исцеляется» - и создаёт множество истинно христианских произведений. И его мучительный уход из жизни – уход истинного христианина.
  Но возвратимся к И.С.Тургеневу – к его прекрасным и, к сожалению,                так малоизвестным стихам. Итак, произведение, о котором было уже чуть-чуть сказано:
 Когда томительное, злое
Берет раздумие меня...
Когда, как дерево гнилое,
Всё распадается святое,
Чему так долго верил я...
Когда так дерзко, так нахально
Шумит действительная жизнь —
И содрогается печально
Душа — без сил, без укоризн...
Когда подумаю, что даром
Мой страстный голос прозвенит -
И даже глупым, грубым жаром
Ничья душа не загорит...
Когда ни в ком ни ожиданья,
Ни даже смутной нет тоски,
Когда боятся так страданья,
Когда так правы старики...
Тогда — тогда мои молитвы
Стремятся пламенно к нему,
Стремятся жадно к богу битвы,
К живому богу моему.
  Название произведения говорит само за себя – «Когда я молюсь».
Лирический герой молится о человеческой душе – о своей душу - о восстановлении мира.
Когда всё погружено во мрак и кажется, что не осталось  ничего доброго,  светлого, когда исчезает последняя надежда, выход только один – устремлённая к Небесам молитва!
И лирический герой «жадно», «пламенно», всем сердцем молится!                И молитва спасает от окружающего мрака – Господь приходит на помощь, «разгоняя» мрак жизни погрязшего в грехах мира.  Как «разгоняет» «мрак» тоски в стихотворении, с которого начата работа. Как «разгоняет» «мрак» отчаяния в диалоге А.С.Пушкина и Прославленного Святителя.
Только искренняя вера, может помочь в самых тяжёлых испытаниях, вернуть к жизни, помочь обрести смысл! Это кажется очевидным, как сияние солнца, дуновение ветра, журчание ручья… 
                Глава Вторая: «Против высшей логики жизни»
Но почему-то в 19-ом веке в России стали появляться целые группы людей,                эту кажущуюся столь очевидной Истину отрицающих. Отрицающих Духовное Начало, духовную реальность как таковое. Люди, обхваченные идеями нигилизма. И, конечно, великая русская литература не могла на отразить этого, не «встревожиться» тем,                что нигилисты стали «претендовать» на Истину.
Конечно, ещё великий Г.Р.Державин недоумевал, как это могут быть на свете люди, не признающие Бога, - да только  в веке девятнадцатом   неверие станет, можно сказать, «угрожающим»  -   и  в конце концов приведёт к трагедии века двадцатого. 
Что же такое нигилизм?! Ведь это  – значит – «ничего».  Такая «философия»  ставит под сомнение общепринятые ценности, идеалы, нормы нравственности, культуры. Да и слово «философия» подходит  к нему с трудом – ведь изначальное его значение «любовь к мудрости». А какие же «любовь» и «мудрость» могут быть в пустоте,  в «вакууме»?! И вот великий русский писатель И.С.Тургенев показывает,                как нигилистические мысли  отражаются на человек – его душе и разуме, на всех, окружающих, на всей России, наконец. Но обо всей России несколько позже и не только в связи с И.С.Тургеневым и его знаменитым романом, который и называть                нет необходимости.
   Итак, знаменитый Базаров, на которого надо взглянуть не с позиции советского литературоведения, а сточки зрения человеческой, христианской, что всегда было основой классической русской литературы.
Базаров отрицает традиционные для истинно русского человека ценности. Он никем                и ничем не дорожит, с людьми ведёт себя высокомерно -  и этим в конце концов отталкивает всех.  В своем отрицании  Базаров  не останавливается ни перед чем, даже перед элементарными правилами приличия. Неслучайно  один из героев говорит,                что нигилист  - это тот, кто «никого не уважает». Может быть, немного упрощённо,                но во многом правильно.
  И вот самый  яркий пример  такого отношения к людям, ко всему окружающему  -  это, конечно же, спор Базарова с Павлом Петровичем. Ведь именно ему принадлежит мысль о том, что нигилист никого не уважает.  И, действительно, Базаров отрицает, высмеивает всё, что Павлу Петровичу дорого.  Причём, как мы помним, у него дома.
Можно по-разному относиться к Павлу Петровичу, но такая манера  поведения в гостях, по отношению к гостеприимным хозяевам, по меньшей мере, неприлична – только для нигилиста правил приличия нет. Нет дела Базарову и до переживаний Николая Петровича, из деликатности не принимающего участия в спорах.
Наверное, никому такое отношение к людям – к  чужой душе, к чужим переживаниям нравиться  не может.  А, значит, и сам поступающий так персонаж.
И уж верхом неприличия стал поступок Базарова по отношению к Фенечке -возлюбленной Николая Петровича.  Тем более, что Фенечка доверяла Базарову, относилась к нему как к доктору. Базаров попросил Фенечку вместе с ним понюхать розу — и поцеловал  её в губы. Так можно поступать только с очень близкими людьми – а Базаров сделал это походя, просто потянувшись на уровне инстинкта к молодой женщине. Он же отрицал любовь. И знал, что Фенечка – почти жена Николая Петровича. Неужели можно так просто «перешагивать» через человеческое достоинство, через душу человека?!
И тогда Павел Петрович, по  закону чести, вызвал обидчика на дуэль. Базаров согласился лишь из гордости -  дуэль он считал глупостью и пережитком прошлого. И дуэль показана как пародия на поединок Онегина и Ленского, а Фенечка – лишь повод. Причина же - сам Базаров, нравственно уничтожающий всё, что для него ценности не представляет.
    И ещё, Базаров отрицал все духовное, не понимая того, что люди получают удовольствие, наслаждаются, радуются, любуясь красотами природы, слушая музыку, глядя на полотна Рафаэля. Базаров лишь говорил: «Рафаэль гроша медного не стоит... »               
   Итак, для Базарова существует лишь то, что проверено физическим опытом  и жизненной практикой. У него научный подход абсолютно ко всему – иными словами Базаров «верует в одну лишь науку», как сказал профессор М.М.Дунаев о другом уже персонаже и другом писателе. Но это неважно – важна сама суть.
                Глава Третье. «Понять бы вовремя»!!!
 Базаров «провозглашает» новый «принцип» жизни – ведь, по его словам, надо «место расчистить»! Сразу же невольно вспоминается: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья» - печально известный Интернационал - «всечеловеческая песнь ненависти», как напишет о ней православный писатель И.С.Шмелёв. Бесовской «гимн», который пели они, держа перед собою пятиконечную звезду. (Видение Иоанна Кронштадтского).
   Базаров отчего-то решил, что его задача  - революция сознания, уничтожение устаревших ценностей.   А потому «мало» ему того, что никто силой слушать музыку и любоваться пейзажем не вынуждает. «Надо» ещё и других «переделать» - «например», Николая Петровича - чтобы музыкой не наслаждался, природой не любовался и о Величие Творца Вселенной не задумывался! Спрашивается, по какому праву? Очевидно, по «будущему революционному правосознанию»!  (Недавно около трапезной одного из вновь восстановленных храмов на столбе появилась кощунственная надпись «В небе  пусто». Тоже, наверное, «последователь» нигилизма постарался. Только ещё хуже Базарова – потому что «нашкодил» - и убежал).
  Итак, Базаров призывает к революции, к уничтожению существующего общественного порядка, чтобы на «расчищенном месте» можно было бы строить «новый, прекрасный мир»  -  сути,  в соответствии с «социалистическими идеалами». «Идеалами» безбожия, грубого материализма! Оттого и «отреагирует» на такие «убеждения» русская литература антинигилистическими романами! Но к ним обратимся позже … 
     «Мой дед землю пахал» - с гордостью произносит Базаров, но как же сам он далёк  от  народа  - русского народа!  (Вспоминая многострадальную историю двадцатого века, невозможно не вспомнить о жестоко подавленных крестьянских бунтах, о раскулачивании, о массовых расстрелах крестьян в связи с антирелигиозной пропагандой и тому подобные ужасы, являющиеся «логическим» продолжением безбожия).
    А чтобы лучше понять это, стоит прежде всего обратиться к боговдохновенной русской литературе  - к другому великому русскому писателю.  К этому стихотворению, хоть раз в жизни обращался, наверное,  каждый.
 Эти бедные селенья,
Эта скудная природа -
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа!
  «Бедные», «скудная»  - так Ф.И.Тютчев никогда не говорил о природе.  Невольно вспоминаются и строки И.С.Тургенева из начала романа:  «…как нищие в лохмотьях, стояли придорожные ракиты с ободранною корой и обломанными ветвями; исхудалые, шершавые, словно обглоданные, коровы жадно щипали траву                по канавам».
Все эти безрадостные картины крестьянского житья-бытья заставляют задуматься  о трудной судьбе русского народа. И всё-таки это не главное и для И.С.Тургенева,                и для Ф.И.Тютчева.
  А потому обратимся ко второму четверостишию:
 Не поймет и не заметит
Гордый взор иноплеменный,
Что сквозит и тайно светит
В наготе твоей смиренной.
     Это уже – яркий пример славянофильства, хотя сам поэт не до конца разделял                славянофильские взгляды. Очевидно, он как истинно русский человек сердцем «увидел очевидное».
 Какая «яркая» антитеза  «своего» и «чужого», «родного» и «инородного». Наверное, самая «яркая» во всей литературе! Ведь противопоставление это духовное, глубинное, а не внешнее. У России свой путь, своя неповторимая судьба. Для западного взгляда она лишь отсталая и дикая страна, в которой угнетенный народ подавлен и смиряется со своей долей.               
И вот, оказывается, что «чужим», «инородным» может быть не только напыщенный немец или чопорный англичанин. «Чужим», «инородным» может стать и русский                по крови, отвергший Бога как основу всего сущего, отвергший душу.  Отвергший духовное начало, не «умещающееся» в  пять физиологических чувств, в физические                и химические опыты.
                Глава Четвёртая: «Возвращение»
Только Россия - Святая Русь  озарена «тайным», простым глазом невидимым, непонятным и неразличимым «светом». И «свет» этот – глубокая  «патриархальность», истинная, глубокая вера, которая словно «у нас в крови, хоть этому не обучали», как скажет уже один из поэтов двадцатого века.
Самая высшая красота - это религиозное чувство, а оно свойственно русским людям. Неслучайно «красота» и «вера» были когда-то синонимами.
И теперь снова пришло время обратиться к Ф.И.Тютчеву:
 Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь небесный
Исходил, благословляя.
 Россия – страна, хранимая Богом, благословленная Им. Поэтому и завершается                одно из величайших произведений русской литературы обращением к Образу Спасителя.
 Христос словно становится «свидетелем» народного «долготерпения», народного страдания и глубокой народной веры. Ведь недаром издавна существует в народе поговорка «Бог терпел и нам велел». Спаситель - единственный, на Кого можно  надеяться, можно уповать.
И ищущие счастье мужики в знаменитой некрасовской поэме «Кому на Руси жить хорошо», в конце концов «находят» «ангела милосердия», «посланца» Божьего, пишущего песни, по сути, на Слова Евангелие. Именно он «поёт воплощение счастия народного». «Посланца Божьего», а не разрушителя-нигилиста.
   И, конечно, хорошо знавший крестьянскую жизнь, крестьянскую душу И.С.Тургенев,  не мог не обратиться к Образу Христа.
«Я видел себя юношей, почти мальчиком в низкой деревенской церкви. Красными пятнышками теплились перед старинными образами восковые тонкие свечи.
Радужный венчик окружал каждое маленькое пламя. Темно и тускло было в церкви... Но народу стояло передо мною много.
Все русые крестьянские головы. От времени до времени они начинали колыхаться, падать, подниматься снова, словно зрелые колосья, когда по ним медленной волной пробегает летний ветер…». Произведение так и называется   «Христос» - просто и ясно.  Задолго до создания этих строк  И.С.Тургенев видел знаменитое, поразившее всю России полотно А.А. Иванова «Явление Христа народу». И во многом выстраданный Образ «Христа в пустыне» И.Н.Крамского. После того и родилось это удивительное произведение.
 (За несколько лет перед тем в рассказе «Живые мощи»                И.С. Тургенев изобразил сон Лукерьи о Христе).
 Образ Христа в русском искусстве один из главных, но всё же как необычно представлен Спаситель у И.С.Тургенева:
  «Вдруг какой-то человек подошел сзади и стал со мною рядом.
Я не обернулся к нему - но тотчас почувствовал, что этот человек - Христос.
Умиление, любопытство, страх разом овладели мною. Я сделал над собою усилие...                и посмотрел на своего соседа.
Лицо, как у всех, - лицо, похожее на все человеческие лица. Глаза глядят немного ввысь, внимательно и тихо. Губы закрыты, но не сжаты: верхняя губа как бы покоится на нижней. Небольшая борода раздвоена. Руки сложены и не шевелятся.                И одежда на нем как на всех.
"Какой же это Христос! - подумалось мне. - Такой простой, простой человек! Быть не может!"
Я отвернулся прочь. Но не успел я отвести взор от того простого человека, как мне опять почудилось, что это именно Христос стоял со мной рядом.
Я опять сделал над собою усилие... И опять увидел то же лицо, похожее на все человеческие лица, те же обычные, хотя и незнакомые черты.
И мне вдруг стало жутко - и я пришел в себя. Только тогда я понял, что именно такое лицо - лицо, похожее на все человеческие лица, оно и есть лицо Христа.
 Христос — человек, он такой же, как все люди. Но Он Бог. И находится не где-нибудь, а среди людей – людей, молящихся храме, и, очевидно, на Пасху.
И, что очень важно, – среди крестьян. (Упоминаемая ранее Лукерья тоже  не из аристократов). Важно это не только потому, что писатель хорошо знает и уважает русский народ. А потому ещё – или прежде всего,  что «крестьянин» - значит «христианин». (Об этом говорил В.М.Васнецов  - великий русский художник и сын священника).
  А Базаров отрицает существование Бога, как отрицает все «авторитеты» - оттого-то  и не может он быть близким народу русскому, хотя сам это утверждает.                Он заблуждается!
Лучшие черты русского народа -  его сердечность, отзывчивость на страдания ближних! И, конечно, И.С.Тургенев не мог не показать этого в своих произведениях. Наверное, никого не может оставить равнодушным стихотворение в прозе «Два богача». Богачу Ротшильду, «который из своих доходов уделяет целые тысячи на воспитание детей, на лечение больных…», И.С. Тургенев в какой-то мере противопоставляет бедное крестьянское семейство, «принявшее сироту-племянницу в свой разоренный домишко». «Возьмем мы Катьку,- говорила баба, - последние гроши на нее пойдут, - не на что будет соли добыть, похлебку посолить…»
- А мы ее… и не соленую,- ответил мужик, ее муж».
Сколько подлинного благородства, сердечности и моральной силы в этом мужике.                «Далеко Ротшильду до этого мужика!»  - восклицает и писатель, и его неравнодушные читатели. Слишком ясно, очевидно, что  благородство души бедного, но не погрязшего в своих проблемах, не очерствевшего душою крестьянина неотделимо от его веры, от понимания того, Господь зрит дела и помыслы наши. Неслучайно отдающий «последние гроши» крестьянин так напоминает опускающую в кружку храма последнюю лепту вдовицу.
      И нет такого русского человека, который никогда не слышал этих строк о нашем родном языке: «Нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!»
(Наверное, неслучайно, что такие нравственные «выводы» писатель делает в последние годы земной жизни).
 А Базарову русский человек – да и человек вообще -  неинтересен.  Для него, человека можно «изучить» так же, как лягушку – одной достаточно. (Ф.М.Достоевский, например, считал, что для того, чтобы познать человека, жизни не жалко). В понимании Базарова русский мужик «бога слопает».  Очевидно, это – духовная слепота и непомерная гордыня.  Понятно, что сам И.С.Тургенев с таким мировоззрением не согласен.
 Но, наверное, настало время подумать о том, как может  истинно русский человек относиться к такому «отрицанию» всего, чем душа жива.
Для это обратимся к замечательному, ставшему песней стихотворению А.К.Толстого – стихотворению, соединившему Образ Древнего Святого  и Образ Святой Руси.
 Пантелей - государь ходит по полю,
И цветов и травы ему по пояс,
И все травы пред ним расступаются,
И цветы все ему поклоняются.
И он знает их силы сокрытые,
Все благие и все ядовитые,
И всем добрым он травам, невредныим,
Отвечает поклоном приветныим,
А которы растут виноватые,
Тем он палкой грозит суковатою.
По листочку с благих собирает он,
И мешок ими свой наполняет он,
И на хворую братию бедную
Из них зелие варит целебное.
Государь Пантелей!
Ты и нас пожалей,
Свой чудесный елей
В наши раны излей,
В наши многие раны сердечные;
Есть меж нами душою увечные,
Есть и разумом тяжко болящие,
Есть глухие, немые, незрящие,
Опоённые злыми отравами,—
Помоги им своими ты травами!
А ещё, государь,—
Чего не было встарь —
И такие меж нас попадаются,
Что лечением всяким гнушаются.
Они звона не терпят гуслярного,
Подавай им товара базарного!
Всё, чего им не взвесить, не смеряти,
Всё, кричат они, надо похерити;
Только то, говорят, и действительно,
Что для нашего тела чувствительно;
И приёмы у них дубоватые
И ученье-то их грязноватое,
И на этих людей,
Государь Пантелей,
Палки ты не жалей,
Суковатыя!
  Знаменитое стихотворение «Пантелей – целитель», благодаря С.В.Рахманинову, ставшее ещё и песней.  Святой Целитель Пантелеймон, погибший в начале четвёртого века от рук нечестивого языческого императора, «оказался» на русской «почве» -                в русском поле. В поле, ставшем одним из главных образов русской поэзии. И имя  Святого звучит «по-русски». Ведь  воплощает он мысли и чувства русского народа –                и прежде всего отношение к нигилизму – к тем, для кого «только то …                и действительно, что для нашего тела чувствительно».
   Прежде, чем продолжить, перенесёмся на время на несколько лет вперёд и обратимся   к Н.С.Лескову. В главном его произведении - «Соборянах» один из самых отвратительных персонажей тоже будет говорить, что труп и кости все видели,  а душу не видели. Значит, её нет. Этот учитель с отвратительной фамилией Препотенский  - «достойный продолжатель» Базарова - только ещё хуже, потому что сознательно кощунствует.
Народ же такое «восприятие» природы, мироздания, человеческой души отторгает изначально. Он живет с природой, в мире, потому что хоть душу и «не видел», но в том, что она есть, не сомневается.  И потому природа  не против жить в мире с человеком -  их отношения построены на взаимоуважении и понимании. Человек пользуется ее дарами и «возмещает» нанесённый «ущерб».
 И А.К.Толстой, соединяющий образ природы и образ Святости, таких, как Базаров, Препотенский и всех «подобных» тоже понять и принять не может изначально.                Граф и простые крестьяне в этом едины – потому что все они веруют!
 И абсолютно неважно, какие и чьи произведения написаны раньше, какие  - позже. Ведь разговор о Вечности.
  А потому обратимся  к ещё одним - очень похожим и очень хорошо известным мыслям и образам А.К.Толстого:
 Благословляю вас, леса,
Долины, нивы, горы, воды,
Благословляю я свободу
И голубые небеса!
И посох мой благословляю,
И эту бедную суму,
И степь от краю и до краю,
И солнца свет, и ночи тьму,
И одинокую тропинку,
По коей, нищий, я иду,
И в поле каждую былинку,
И в небе каждую звезду!
   Святой Иоанн Дамаскин в одноимённой поэме  благословляет «леса, долины, нивы, горы воды», как Государь Пантелей цветы, травы и всё русское поле.
Иоанн Дамаскин жил в восьмом веке – тоже задолго до Крещения Руси –                но «благословляет» он тоже, судя по всему, русскую природу.
(А эти строки тоже «запели», благодаря П.И.Чайковскому. И пели даже в годы Советской власти).
  Но возвратимся к Святому Пантелею. Природа помогает исцелять от недугов,  которые были получены от воздействия «злых отрав» - скорее всего от царящего в мире зла. Природа одухотворена молитвой Святого, перед которым «все травы … расступаются» и  которому «цветы все … поклоняются.
Но  именно этого нигилисты не признают, а потому  «лечением всяким гнушаются».
  И русский народ вслед за Святым Целителем гонит их «палкой суковатою». «Гонят»                и крестьяне с русского поля в стихотворении А.К.Толстого, и работающие на фабрике благочестивой московской семьи Шмелёвых рабочие, называя «гадюками», «бешеными собаками» и «цареубийцами». 
И неважно, что одни живут среди природы и возделывают поля, а другие в городе, выпекая пряники  в том числе для Царского Двора.  Просто образ природы очень важен тем, что отношение к ней – это отношение к своей душе, к окружающему мирозданию, а значит, к Тому, Кто всех нас создал.
 Кажется, всё слишком ясно и разъяснений не требует.
Но всё же, наверное, стоит в связи с этим обратиться и ещё к одному примеру русской поэзии. Стихотворение «Приметы». Создатель  его - поэт пушкинского поколения – Е.А.Баратынский.
 Пока человек естества не пытал
Горнилом, весами и мерой,
Но детски
вещаньям природы внимал,
Ловил ее знаменья с верой;
Покуда природу любил он, она
Любовью ему отвечала,
О нем дружелюбной заботы полна,
Язык для него обретала.
Почуя беду над его головой,
Вран каркал ему в опасенье,
И замысла, в пору
смирясь пред судьбой,
Воздерживал он дерзновенье.
  На путь ему выбежав из лесу волк,
Крутясь и подъемля щетину,
Победу пророчил, и смело свой полк
Бросал он на вражью дружину.
Чета голубиная, вея над ним,
Блаженство любви прорицала.
В пустыне безлюдной он не был одним,
Нечуждая жизнь в ней дышала.
Но, чувство презрев, он доверил уму;
Вдался в суету изысканий...
И сердце природы закрылось ему,
И нет на земле прорицаний.
    Несмотря на название, говорит поэт совсем об ином. Приметы у язычников,  а здесь…
Поэт говорит о том, что благодаря науке человек многое узнал и многого добился,                но и многое потерял. Не из-за самой науки, конечно, а из-за неправильного понимания прогресса. Прогресс изменяет материальную сторону жизни -  но не может, не должен касаться души, духовности. Иначе, произойдёт трагедия, здесь отражённая.   
 Но человек этого не понял и, как было сказано ранее, «уверовал в науку»  - и перестал быть единым целым с природой, с мирозданием. Забыв даже, что и сама наука могла возникнуть только «в лоне христианской цивилизации», как напишет почти через столетие Исповедник Лука (Войно-Ясенецкий).
    «Чувство презрев, он доверил уму; вдался в суету изысканий» - и природа «обиделась» на человека, «испугалась» - и перестала помогать – ни волк, ни ворон, ни чета голубиная больше не приближались, чтобы помочь, предупредить об опасности. «Сердце природы закрылось» для человека – и  сделался  человек несчастным, даже не всегда осознавая это – сердце, лишённое высшего чувства, не могло этого ощутить. 
А главное в том, что перестала «дышать нечуждая жизнь», которая «дышала»                в «безлюдной пустыне», спасая и направляя. Человек по сути, потеряв живую связь                с окружающим мирозданием, потеряли  живую связь с Самим Творцом. А чувство богооставленности может довести до отчаяния.
 Но Господь  не может совсем оставить человека – человек сам отдалился.
 И всё-таки отдалились не все – иначе, не родились бы эти строки.
Евгений Абрамович Баратынский  с болью в сердце говорит о распаде живой связи человека с тем, чего нельзя постичь только умом.  Поэт выразил чувство,  преобладающее над холодным разумом. Чувство, без которого жизнь лишена смысла. Чувство любви и доверия к Создателю Нашему  и всему Им сотворённому. То «Божественное нечто,                что и понять нельзя, так как оно не поддаётся анализу, разуму, а постигается только любовью», как сказал вслед за великим поэтом великий мастер пейзажа И.И.Левитан. 
   Глава Пятая «А Природа всё равно - Храм»!!!
А теперь самое время вспомнить ещё одни печально известные слова Базарова – нельзя не вспомнить: «Природа не храм, а мастерская». Природа - окружающее нас мироздание. Она  всегда была и есть чем-то большим в жизни, чем просто выросшие за окнами деревья. А Базаров унижает мироздание до уровня обычной мастерской до уровня бытового. (Невольно вспоминается, как после революции в закрытых сельских храмах устраивали ремонтные мастерские). Он унижает то, что всегда сохраняло жизнь, что давало вдохновение и  в искусстве отображало настроение героев, их чувства. То, что связывало человека с Создателем...
   А мы возвращаемся к одухотворённому русскому пейзажу – и снова к раннему творчеству И.С.Тургенева – стихотворению с простым названием «Весенний вечер»:
 Гуляют тучи золотые
Над отдыхающей землей;
Поля просторные, немые
Блестят, облитые росой;
Ручей журчит во мгле долины,
Вдали гремит весенний гром,
Ленивый ветр в листах осины
Трепещет пойманным крылом.
Молчит и млеет лес высокий,
Зеленый, темный лес молчит.
Лишь иногда в тени глубокой
Бессонный лист прошелестит.
Звезда дрожит в огнях заката,
Любви прекрасная звезда,
А на душе легко и свято,
Легко, как в детские года.
  Читая это стихотворение, невольно представляешь себе «ожившую» природу.  Почему «ожившую»?  С наступлением вечера стихает шум людской суеты, а природа оживает. Оживает то сокровенное,  на первый взгляд, может быть, и незаметное, что познаётся «шестым чувством». Тем особым чувством, которым, конечно, не может не обладать великий русский писатель.  И лирический герой вслед за самим И.С.Тургеневым  чувствует настроение природы -  её тихую «радость».
Перед глазами берущий за душу русский пейзаж - «молчаливый лес, дрожащая звезда, ленивый ветр». Всё произведение преисполнено олицетворением – и тучи «гуляют»,                и лес «молчит», и ветр «ленивый», да ещё и «трепещет».
А «золотые» тучи, наверное, - отражение света небес – света немеркнущего.
Стихотворение завершается воспоминанием о детстве -  значит, это очень-очень важно. Детские года  -  связь, которая  не только во времени - детство – чистота души! И в единстве с русским пейзажем воспоминание о детстве говорит о  незримой, но ощутимой связи с небом!
    Понятно, что Вечное вне земного времени, а потому и вне нашего «земного» возраста, хотя, взрослея, человек понимает больше. И уж, конечно, вне сословия. Потому перенесёмся ненадолго во времени и обратимся к строкам С.А.Есенина –   к стихотворению с таким же названием.
 Тихо струится река серебристая
В царстве вечернем зеленой весны.
Солнце садится за горы лесистые,
Рог золотой выплывает луны.
Запад подернулся лентою розовой,
Пахарь вернулся в избушку с полей,
И за дорогою в чаще березовой
Песню любви затянул соловей.
Слушает ласково песни глубокие
С запада розовой лентой заря.
С нежностью смотрит на звезды далекие
И улыбается небу земля.
      Выросший в имении 19-го века дворянин И.С.Тургенев и крестьянский поэт С.А.Есенин, короткая  жизнь которого пришлась на время распада крестьянской России, -  оба чутким сердцем «видят» и внимают.
  Похожесть произведений чувствуется почти в каждой строке - будто читаешь «продолжение». Радуется душа мироздания  - радуется и душа  лирического героя.   
А  главное в обоих произведениях, конечно, - связь  земли и неба – вернее, -  земли с небом. «Гуляют тучи золотые над отдыхающей землёй»  - небо в вечерней тишине смотрит на землю. А  земля «с нежностью смотрит на звезды далёкие  и улыбается небу». Внимает неслышной человеку песне небес и «радуется», что Небеса – что Сам Создатель земли не оставляет. И совсем неважно, что Имя Божие прямо не упоминается – без Него земля не «улыбалась бы» небу – потому что не «ощущала бы» свою неразрывную  связь с Вечностью 
И такими берущими за душу пейзажами преисполнено всё русское искусство  -                и литература, и живопись, и музыка.
Природа преисполнена Жизни, которую вдохнул в неё Сам Создатель. В ней  дышит Дух! А не «стучат» безликие «машины», как в какой-то «мастерской»! …
     И снова И.С.Тургенев – только на этот раз произведение, созданное,                как принято говорить, «на закате».  Ещё один пример глубинной связи человека                с мирозданием –   и неважно, что Сам Создатель здесь «не назван».
   «Стихотворение в прозе» - «итог» жизни и творчества, «итог»  размышлений,  «раздумий мудреца о жизни», как говорили о последних произведениях И.С.Тургенева современники. 
«Я получил письмо от бывшего университетского товарища, богатого помещика, аристократа. Он звал меня к себе в имение.
Я знал, что он давно болен, ослеп, разбит параличом, едва ходит... Я поехал к нему.
Я застал его в одной из аллей его обширного парка. Закутанный в шубе — а дело было летом, — чахлый, скрюченный, с зелеными зонтами над глазами, он сидел в небольшой колясочке, которую сзади толкали два лакея в богатых ливреях...
— Приветствую вас, — промолвил он могильным голосом, — на моей наследственной земле, под сенью моих вековых деревьев!
Над его головою шатром раскинулся могучий тысячелетний дуб. И я подумал:                «О тысячелетний исполин, слышишь? Полумертвый червяк, ползающий у корней твоих, называет тебя своим деревом!»
Но вот ветерок набежал волною и промчался легким шорохом по сплошной листве исполина... И мне показалось, что старый дуб отвечал добродушным и тихим смехом                и на мою думу — и на похвальбу больного».
Когда создавался этот цикл, немолодой писатель уже писатель был одинок. Живя                за границей, он чувствовал тоску по родине – по родной природе, по русскому народу. Щемящим чувством одиночества была переполнена его душа.
И всё же это не самое важное. А что же главное для самого писателя и его героя?! То, что он на своей «наследственной земле», «под сенью» своих «вековых деревьев».
Уходящий из жизни думает о вечном – потому символом вечности в произведении становится растущий в имении старый дуб.  Что же  имеет в виду совсем немощный «хозяин», называя могучее дерево «своим»?!
Конечно, не может «полумертвый червяк» обладать, называть своим то, что переживёт его. Но неоднократно повторяющееся слово «мои» означает причастность своей семье – и предкам, и потомкам, причастность родине – и через всё это – Вечности. И потому сама смерть, заставляющая покинуть, говоря словами самого писателя, «земное поприще», уже не так страшит. Потому  нет  здесь того «ужаса и безобразия», которое видит, например, лирический герой, приехавший к умирающему товарищу в произведении «Последнее свидание». Причастный Вечности бесследно не исчезнет.
         Глава Шестая. «Любовь есть сама жизнь».
     А ещё: постепенно приближаясь к финалу, нельзя не вспомнить                о том, что И.С.Тургенев «подвергал» своих героев «испытанию любовью» и считал, что потерявший любовь, теряет смысл жизни (вспомнить хотя бы так нелепо погибшего Рудина). И, конечно, И.С.Тургенев, в конце жизни воскликнувший: «Только её, только любовью держится и движется жизнь»; истинно русский писатель, воспевавший любовь и красоту, не может симпатизировать  Базарову, не может разделять его мыслей о любви. 
Потому  что для И.С.Тургенева, как и для многих, любовь - основа жизни!
        Возвратимся к роману и герою  – и вспомним, что  случается то, что, по разумению Базарова, случиться не могло в принципе. Молодая вдова Анна Сергеевна Одинцова приглашает Базарова с его другом Аркадием к себе в имение. Базаров и Одинцова проводят много времени вместе – и вот в какой-то момент Евгений понимает, что влюбился. «Так знайте же, что я люблю вас глупо, безумно... Вот чего вы добились». Любовь для него  - трагедия. Не безответная любовь, как для обычных,                не отрицающих чувства людей, а любовь как таковая! При его-то принципах отвержения чувства, всего, чего не может «вместить физиология», так взять влюбиться! Это же – крушение всего мировоззрения, крах всех жизненных принципов! Оттого-то и звучит «признание в любви» как обвинение!
А если задуматься над этой несуразицей, то станет очевидным, что это «обвинение» - вызов, страшно сказать, -  Самому Создателю, пославшему герою чувство, которого  тот не хотел. Словно Базаров забрел в густой лес и не может оттуда выбраться. Он всячески пытается сделать вид, что все у него хорошо, что ничего страшного не произошло, - а сам уже фактически «умер». Не просто так  смертью заканчивается роман. Не всерьёз же думать, что заражение крови – первопричина!
Не нам дано  «распоряжаться» своими чувствами – да только возгордившийся ум нигилиста «вместить» этого не в силах в принципе. Оттого и происходит трагедия.
          Глава  Седьмая. Вместо завершения. «Имеющий веру, имеет всё»
     Итак, писатель показал «шаткость» нигилистического мировоззрения, заставив главного героя, по сути, «идти» против себя.  Показал, что отрицание любви и всех нравственных ценностей ведет к смерти - смерти духовной  - к смерти в Вечности!  Ведь земная жизнь  не вечна, а Жизнь Вечную нигилизм отрицает…
  А теперь скажем о том, о чём чуть-чуть упомянули ранее – об антинигилистических романах. Неслучайно появятся они в русской литературе. Как было уже сказано, ими утверждающая вечные нравственные ценности русская литература «отреагирует» на таких, как Базаров и его последователи.  В этих произведениях мысли  Базарова будут доведены до «логического» финала. Идти станет «Некуда»  - и все теперь будут «На ножах»  друг с другом  - скажет Н.С.Лесков. Бога,  захотят заменить «Бесы» - так определит суть происходящего Ф.М.Достоевский. И всё это, конечно, станет страшным пророчеством века двадцатого…
    А пока перед нами только начало шестидесятых годов века девятнадцатого –                и финал знаменитого романа И.С.Тургенева. Базаров умирает – и знает об этом.                И вот в его последних словах звучит мысль о нежизнеспособности нигилизма.
«Ох, как близко, и какая молодая, свежая, чистая... в этой гадкой комнате!... Ну, прощайте! Живите долго, это лучше всего, и пользуйтесь, пока время. Вы посмотрите, что за безобразное зрелище: червяк полураздавленный, а еще топорщится. И ведь тоже думал: обломаю дел много, не умру, куда! задача есть, ведь я гигант! А теперь вся задача гиганта — как бы умереть прилично, хотя никому до этого дела нет... Все равно: вилять хвостом не стану»
 Главного героя очень жалко. Сам писатель, по воспоминаниям современников, плакал, создавая эти строки. И жалость к Базарову никак не противоречит главной мысли романа, выраженной в финале. Жалко, если вся глубина жизни для кого вмещается в пять  чувств, способных лишь ощутить материю, отвергая то, что вне, что Выше. 
Роман завершается описанием сельского кладбища – к этому образу обратимся и мы                в финале беседы.
 Могила, «до которой не касается человек, которую не топчет животное. Железная ограда ее окружает; две молодые елки посажены по обеим ее концам... »                Какая грустная и трогательна картина!  Какая глубокая привязанность одиноких старичков в их общем горе – потере единственного сына!
 И И.С.Тургенев словно «раздвигает границы» своего романа, прикасаясь к Вечности.  Нельзя не вспомнить, что сразу после кончины сына богомольный старик вдруг «возроптал», Но мудрая подруга его, вспомнив о Гневе Божием, «повисла на нем и принудила покориться. Оба «пали ниц».
 И неслучайно использует писатель библейское сравнение: «словно овечки в полдень».
Ведь овцы символизируют «Стадо Христово».
 «Но полуденный зной проходит, и настает вечер, и ночь, а там и возвращение тихое убежище, где сладко спится измученным и усталым… ».
Смиренные молитвы родителей помогут искупить грехи до конца не раскаявшегося перед уходом из нашего мира Базарова – там в «Посмертии». И всё сотворённое мироздание  «говорит» человеку  «о вечном примирении и о жизни бесконечной».
  «Земное всё прах и тлен – и блажен тот, кто бросил якорь не в эти бездонные волны! Имеющий веру – имеет всё и ничего потерять не может; а кто её не имеет – тот ничего не имеет...» - эти строки из письма И.С.Тургенева, наверное, – ответ                на все вопросы, связанные с нигилизмом – и не только! 

                Литература
1.И.С.Тургенев «Грустно мне, но не приходят слезы...»
2.А.С.Пушкин «Пророк»
3.А.С.Пушкин «Дар напрасный, дар случайный...»
4. Митрополит Филарет Московский, ответ на вышеуказанное стихотворение
5.И.С.Тургенев «Когда я молюсь»
6.И.С.Тургенев «Отцы и дети»
7.Ф.И.Тютчев «Эти бедные селенья...»
8.И.С.Тургенев, обращение к Образу Христа
9.И.С.Тургенев «Два богача»
10.А.К.Толстой «Пантелей-Целитель»
11.Н.С.Лесков «Соборяне»
12.А.К.Толстой «Иоанн Дамаскин»
13.Е.А.Баратынский «Приметы»
14.И.С.Тургенев «Весенний вечер»
15.С.А.Есенин «Весенний вечер»
 16. Дунаев М.М. «Вера в горниле сомнений».
 17. Гайкова Н.Н. Статья «Имеющий веру и воспевающий любовь».
18.  Гайкова Н.Н. Теоретическая часть методической разработки «Нравственное начало женского образа».