За углом

      27.03.18. Если Вы по какой-то нелепой случайности или злому умыслу судьбы читаете эту записку, то я хочу искренне перед Вами извиниться. Однако не написать её я не мог в силу того, что мне необходимо высказаться. Пусть даже на письме. Вы, конечно, задаётесь вопросом, за что именно я извиняюсь. Поясню. Если Вы продолжите читать, то узнаете о том, о чём знаю я, и Ваша жизнь превратится в кошмар, как и моя. Опасность будет поджидать Вас буквально за каждым углом. И самое ужасное в том, что от этого нет спасения, лишь отсрочка неизбежного конца. Так что подумайте, прежде чем продолжить.

       Всё началось неделю назад. На кафедру старославянской письменности Филологического института в десять часов утра поступил звонок из смоленского краеведческого музея. Директор музея, кандидат исторических наук, профессор Непогодин взволнованным голосом сообщил мне следующее:

       – Не далее как вчера нашему старшему научному сотруднику, эксперту в области славяноведения профессору Строгинову на безвозмездной основе был передан старославянский фолиант неким частным лицом. Профессор, было дело, полюбопытствовал, откуда у него эта древняя рукопись, но человек категорически отказался что-либо комментировать, а лишь вручил книгу и был таков. Профессор Строгинов, как истинный профессионал и ярый поклонник своего дела, по прибытию в институт немедленно приступил к изучению артефакта. Из-за огромного объёма информации и своей увлечённости работой, профессор пожелал остаться на ночь в институте.

       Я, как директор, прихожу на работу задолго до открытия. Не исключением был и сегодняшний день. Первым делом я решил навестить профессора и узнать, как продвигаются дела с переводом. Однако на его рабочем месте я нашёл только раскрытый фолиант и запись перевода, которая обрывалась словами: «...и сейчас ты узнаешь нечто такое, что лучше не знать». Сперва я не придал этому значения, решив, что он просто куда-то отлучился. Но по истечению десяти минут он так и не появился. Тогда я набрал номер его мобильного телефона. Я услышал мелодию звонка. Звук исходил из ящика его рабочего стола. Открыв его, я обнаружил там его мобильный телефон. Тогда я подумал, что из-за своей рассеянности профессор попросту забыл его, уехав ночью домой. Забеспокоился всерьёз я лишь после того, как позвонил на его домашний телефон, и никто не снял трубку. Видите ли, у профессора очень чувствительный сон, и если бы он был дома, то обязательно ответил бы на звонок. На всякий случай я обошёл все помещения, где он мог находиться, в надежде отыскать его, но он как в воду канул. Вот тогда я окончательно понял, что с ним стряслась беда.

     Я вызвал полицию и изложил им всю ситуацию. Прибыв вместе с ними на квартиру профессора. Последнего там не оказалось. Он действительно куда-то исчез. И вот я звоню вам в надежде, что вы прольёте свет на эту историю. Я подумал, что вы, как лучший знаток старославянского языка, поможете нам понять, что случилось с профессором. Я почему-то уверен, что это связано с книгой, над которой он вчера работал. Я прошу вас приехать и взглянуть на неё.

     Странность этой истории и моё природное любопытство не позволили мне отказать профессору Непогодину в его просьбе. И уже через пару часов я был на пороге музея. Как я и ожидал, дверь мне открыл пожилой мужчина в очках и с аккуратно постриженной седой бородкой. Складывается впечатление, что такой типаж – неотъемлемая часть профессорского образа. Правда одет он был не в пиджак и брюки, а в простые джинсы и вязаный свитер с высоким горлом. Профессор радушно меня поприветствовал и без особых прелюдий повёл в кабинет Строгинова, в котором уже находился полицейский и что-то записывал в блокнот. Когда мы с профессором вошли в кабинет, полицейский оторвался от записей и пожал мне руку. Затем попросил директора музея ещё раз всё подробно изложить. После того, как профессор закончил рассказ, полицейский, осведомившись, всё ли мне понятно, и получив утвердительный ответ, попросил приступать к работе.

       Книга, датированная девятым веком, несмотря на древность, была в очень хорошем состоянии. Отсюда я сделал два вывода: либо это подделка, либо книга долгое время была утеряна и практически не использовалась. Я быстро пробежал глазами записи Строгинова и, не найдя ничего такого, что могло бы указать нам на причину произошедшего, продолжил перевод с того места, на котором остановился профессор. Закончив перевод абзаца, я ещё раз перечитал то, что у меня получилось.

      – Ну, что там? – с нетерпением спросил Непогодин.

      – Не знаю, как и сказать. По-моему какой-то бред.

      – Читайте же, читайте! – воскликнул профессор. Я начал читать.

       «Огромен мир наш, но ещё больше в нём существ. Познанных и не познанных. Тайных и явных. Страшно неведение о существе, которое может быть. Ещё страшнее знание о нём! Ибо именно такие существа таятся за каждым углом. И страшны эти существа, и видны эти существа лишь людям, узнавшим о них. Тем же, кто не знает о них и не слышал о них, тот и не видит их, и значит, не опасны они».

       – Действительно, чушь какая-то, – подтвердил профессор. – Что ещё там написано?

      – Дальше повторяется, что они обитают за каждым углом. И что обитание ограниченно тем углом, за которым существо находится. И покинуть угол не может.

      – Так, товарищи учёные, этот цирк мне надоел. Как только у вас появится более веское основание утверждать, что ваш коллега пропал, а не находится где-нибудь у любовницы, тогда и звоните. А пока честь имею! – полицейский убрал блокнот в карман кителя и направился к выходу. А мы смотрели ему в след. Дойдя до двери и открыв её, полицейский сделал шаг за угол. Раздался короткий вскрик и тут же оборвался. Мы с профессором было кинулись на помощь, но сразу застыли на месте, осознавая ужас происшедшего.

      28.03.18. Это тупик. Теперь отсюда не выйти. Углы повсюду! Сегодня ночью не выдержал профессор. Голодной смерти он предпочёл уйти за угол. Такой же короткий вскрик.

      29.03.18. Больше не вижу смысла сидеть и ждать помощи. Её не будет. Ухожу за угол. Надеюсь, обойдётся!

2019