Фигуры в костяных масках

 1.
***
  Дождь то лил, как из ведра, то превращался в накрапывающую морось, и Софье казалось, что он никогда не закончится – ни сегодня вечером, ни завтра утром, ни даже послезавтра. Это был осенний дождь, холодный и косой – дождь, который зарядил надолго.
 Она сидела на переднем пассажирском сиденье внедорожника и смотрела в окно на быстро мелькающие унылые осенние пейзажи, и иногда украдкой на водителя – молодого мужчину, что вёз её в свой загородный дом. Тимур (так звали водителя и по совместительству любовь Софьи) внимательно глядел на дорогу, так что на его высоком лбу залегла глубокая морщинка, делая его старше чем он есть. И Софье нравилась эта морщинка, как, впрочем, и многое другое в Тимуре.
 — Ещё минут двадцать, — сообщил он, не отрывая взгляда от дороги, — главное – не пропустить поворот, иначе придётся делать круг.
 Софья улыбнулась, на самом деле ей было всё равно: двадцать минут или час. Впереди были выходные, которые они проведут только вдвоём. И она ждала их с вечера вторника, с тех самых пор, как получила приглашение от «парня своей мечты» провести уик-энд за городом.
 Он углядел её улыбку в зеркальце автомобиля и, убрав одну руку с руля, ласково погладил Софью по коленке:
 — Я покажу тебе детские фотографии… А завтра, когда закончится дождь, мы прогуляемся к озеру и порыбачим.
 Софья кивнула, хоть и сомневалась. Скорей всего они проторчат выходные в доме, не вылезая на улицу: будут пить вино, дурачиться и заниматься до одури любовью... И её это вполне устраивало…
 Тимур свернул с трассы на просёлочную дорогу. Через пару же метров автомобиль сильно тряхнуло. Софья от неожиданности ахнула.
— Прости, я совсем забыл, что тут яма, — пробормотал Тимур.
 «…ковка»- только и смогла прочесть Софья на указательной табличке, остальное было залеплено грязью. Название посёлка осталось тайной для неё, разгадать которую не очень и хотелось.
  Дорога была размытой и неровной, и автомобиль подпрыгивал на ямах и рытвинах. С обеих сторон подступал разросшийся лес, и голые ветви кустов царапали стёкла и дверцы. Лес, словно хотел утащить её и Тимура в самую глубь, в самую тёмную чащу, и навсегда сделать своими пленниками. По телу Софьи пробежала нервная дрожь. Она с детства боялась леса, сама не зная почему. Это был дикий, необузданный страх, объяснить который она не могла.
  Дорога стала шире – девушка облегчённо выдохнула, страх спешно уполз в глубины подсознания. Показались первые домишки: запертые на массивные замки, а то и вовсе с заколоченными окнами. В серых подступивших сумерках ни в одном окне не горел свет, на улице не бегала ни одна животинка. Никого, только осиротевшие без хозяев дома, голые деревья и дождь, который и не думал заканчиваться. Тоска и безысходность – картина умирающей или уже мёртвой общины.
— Выглядит удручающе, — согласился Тимур, будто бы прочитав её мысли, — когда я был маленьким было по-другому. Кипела жизнь, но сейчас всё изменилось. Только летом посёлок немного оживает.
— Зато мы здесь только вдвоём…— задумчиво ответила Софья.
— Это точно… В это время года здесь обычно никого нет. Сотовая связь не ловит вовсе и нас никто не побеспокоит – в этом ты можешь быть уверена.
 ***
 Дом стоял на окраине посёлка, на отшибе. Тимур припарковал автомобиль у забора, довольно крепкого на вид. Выскочил под моросящий дождь, открыл пассажирскую дверцу и галантно подал Софье руку. Осмелевшие сумерки окутали парочку влюблённых, решивших уединиться в богом забытом местечке. И только фонарь на крыльце, среагировав на движение, разогнал мрак…
— А вот и мой дворец! — с минуту повозившись с замком, объявил Тимур. Распахнул входную дверь и пропустил девушку вперёд.
  Во «дворце» Софья почувствовала себя почти, как дома.
 Они быстро перекусили на маленькой кухоньке бутербродами. Тимур открыл бутылку вина, и они, выпив по паре бокалов, перебрались в спальню на первом этаже… Софья быстро захмелела, то ли от вина, то ли от ласк Тимура и провалилась в тяжело-сладостный сон.
 Ей снился кошмар – чёрный, вязкий морок окутал сознание, подобно гигантскому змею и душил в своих смертоносных объятиях. И хотелось стряхнуть этот невесть откуда взявшийся кошмар и проснуться рядом с человеком, в которого она совсем недавно влюбилась. Но она никак не могла разорвать объятия Морфея и задыхалась в своём сне…
2.
***
 Кто-то звонко, по-детски рассмеялся, где-то совсем рядом, в соседней комнате, а, может, и ещё ближе, и разбудил её, вытащил из черноты сновидений. Софья распахнула глаза, подскочила в постели и огляделась: в спальне царил полумрак, сквозь тюль просачивался серый свет и было непонятно утро сейчас или уже день. Взгляд Софьи скользнул по часам, стоящим на тумбочке: без пяти десять. Всего без пяти десять, а по ощущениям – прошла целая вечность.
 — Тимур, — тихо позвала Софья.
  Тишина. Гнетущая тишина. Должно быть смех ей просто почудился.
— Тимур!
 И вновь тишина в ответ. Софья встала с постели и медленно подошла к окну. Отодвинула тяжёлую тюль и глянула во двор: внедорожник стоял по ту сторону забора, шёл дождь, а распахнутая калитка скрипела от порывов ветра. Под ложечкой неприятно засосало – девушка точно помнила, как Тимур закрывал калитку на тугую щеколду.
— Тимур… — прошептала Софья. Натянула футболку и джинсы, сунула ноги в тапки, и вышла из спальни.
 В маленькой гостиной горел свет. Журнальный столик был сплошь устлан детскими фотографиями. В памяти тут же всплыли, подобно топлякам, воспоминания прошлой ночи, в которых Тимур показывал ей свои детские снимки, сопровождая почти каждый из них коротеньким рассказом из жизни.
 Софья обошла весь дом – Тимура нигде не было. Ни на кухне, ни в ванной, ни в комнате наверху, ни даже на чердаке. Он куда-то ушёл, не предупредив её.  Не хотел будить или не счёл нужным брать её с собой? Софья не знала…
 Она прошла на кухню, плюхнулась на старый табурет, заварила себе кофе и решила подождать…
***
  К вечеру дождь усилился. Превратился в самый настоящий ливень, под которым недолго заболеть. Тимур так и не вернулся. Его куртка висела на вешалке в прихожей, автомобиль мок на улице, а Софья клевала носом на кухне, так и не допив свой утренний кофе. Дождь монотонно барабанил по карнизу, ветер стучал в окно. Тишь кинутого посёлка баюкала, погружая девушку в сонную дрёму.
 Топ-топ. Гулкий звук разорвал застоявшуюся тишину. Софья вздрогнула. Подняла глаза. Старая люстра дрогнула. Кто-то пробежался наверху ещё раз. Она чётко различила топот. Сердце ушло в пятки. Софья медленно поднялась с места и на цыпочках вышла из кухни.
 Взглянула на лестницу, ведущую на второй этаж. Подняться сейчас или подождать ещё немного? Кто-то громко рассмеялся. Софья вздрогнула и быстро вбежала наверх. Сердце колотилось в груди, на виске больно пульсировала вена.
 В единственной комнате на втором этаже никого не было. Только ветер раздувал занавеску через приоткрытую форточку, и дверца платяного шкафа, массивного и потёртого временем, приоткрылась. И вновь смех – оглушительный хохот. Только теперь где-то совсем рядом.
 Софья замерла. И тихонько подкралась к шкафу, стараясь не дышать. Мысленно сосчитала до трёх и резко распахнула дверцу. Вскрикнула – кто-то маленький, похожий на мальчишку-дошкольника, выскочил из шкафа и громко топая ножками убежал вниз. Ошеломлённая увиденным, она еле удержалась на ногах.
 По щеке скатилась тоненькая слезинка и соскользнула на пол – разбилась на сотни крошечных частиц, коленки затряслись от страха. Но Софья быстро взяла себя в руки и, осторожно ступая, спустилась вниз. Сердце едва не остановилось, когда у окна она увидела, стоявшую спиной маленькую фигурку в матросском костюмчике.
 Она подошла ближе. Мальчик даже не пошевелился, будто бы и не услышал её шаги.
 Софья осторожно дотронулась до плеча пришельца невесть как оказавшегося в загородном доме Тимура. Рука провалилась в пустоту. Мальчик обернулся и громко расхохотался ей в лицо. Смех, звонкий и детский, оглушил. Софья, больше не сдерживая себя, заорала во всю силу своих лёгких.
— Я спрячусь, и ты меня никогда не найдёшь!!!— Мальчик рванулся к выходу и спустя пару секунд выскочил на улицу под косой дождь, — ни меня, ни Тимура!!!
 — Постой!!!!— Софья выбежала следом, но поскользнулась и растянулась на крыльце.
 Фигурка быстро исчезала в серой пелене дождя.
— Никогда-никогда…— донёсся до ушей девушки звонкий голосок.
 Всхлипывая, Софья с трудом поднялась на ноги. Зашла обратно в дом. Села на табурет и разревелась, размазывая по щекам слёзы. Перед ней, на кухонном столе лежал разряженный мобильник, зарядку от которого она забыла взять с собой. Теперь даже позвонить в экстренные службы было невозможно…
 Окончательно стемнело, и на вымерший посёлок опустилась ночь. Софья глядела в темноту за окном и всё ждала, когда из неё вынырнет высокая фигура Тимура, и он скажет, что всё это глупый и жестокий розыгрыш, мальчик его племянник, а сам он никуда не пропадал…, ждала до тех пор, пока незаметно для себя не задремала. И даже во сне девушка продолжала вздрагивать, прислушиваясь к шорохам и скрипам старого дома.
 Она проснулась посреди ночи. Сквозь монотонный голос дождя ей почудился шёпот, шёпот из нескольких голосов. Вот только в потоке десятков фраз, льющихся из ниоткуда, из самой пустоты, Софья не могла разобрать и слова. 
 Она прижалась носом к стеклу. Непроглядная темнота – чёрная и вязкая, в которой недолго остаться навсегда. Казалось, что она ещё больше сгущалась, надвигалась всё ближе и ближе, готовая поглотить дом. И в ней мелькнули тени – много теней. А в следующее мгновение сработал датчик движения, и фонарь озарил двор…
 У Софьи перехватило дыхание – во дворе стояли фигуры, десять, если не больше. Примерно одного роста и телосложения, и все, как одна, в чёрных сутанах и костяных масках на лицах – масках птиц с широкими массивными клювами. Они смотрели на неё (Софья была уверена в этом, хоть и не видела их глаз) и монотонно шептали то ли молитву, то ли проклятье.
 — Иди к нам… — разобрала девушка, и её сердце тревожно сжалось.
 Стало трудно дышать. Софья медленно сползла на пол, судорожно хватая воздух губами. Громко и тяжело бухало сердце в груди, как молот по наковальне. Бум-бум-бум. Отбивали часы на стене новые секунды, новые мгновения – в такт её сердцебиению. Девушка подняла взгляд и в отблесках фонаря разглядела время: без пяти десять. Секундная стрелка неслась по циферблату, и Софья не могла оторвать взгляда от неё. Ещё чуть-чуть, ещё совсем немного и время должно приблизиться к другой отметке…
 В глазах мутнело, мысли, десятки и сотни мыслей, наскакивали друг на друга, порождая в её разуме панику…
 3.
***
 Софья резко выдохнула и очнулась. Села в холодной постели. За окном поливал дождь, осенний дождь, что зарядил надолго. Вокруг полумрак, изгнать который не по силам серому осеннему рассвету, а в голове самой Софьи – сумбур и чувство, что её насильно втянули в мерзкую историю, не объяснив, что к чему.
  Она не могла вспомнить, как добралась до кровати. Память стёрла эти незначительные, по сравнению с остальными, обрывки прошедшей ночи.
 Софья потёрла виски и огляделась – всё та же спальня, в которой она позавчера уснула вместе с Тимуром. Вот только его нет, он так и не вернулся.
 Она прошлёпала в ванную босиком – искать потерянные тапки не хотелось. Умылась тёплой водой (водонагреватель работал исправно, несмотря ни на что.) и вернулась в спальню. Села на кровать – потерянная и испуганная, не зная, что ей делать дальше. Можно было уехать (самое простое и, быть может, верное решение) – автомобиль стоял у забора. Она ещё совсем неопытный водитель (не так давно сдала на права), но как-нибудь, потихоньку, доберётся до города. «А как же Тимур?» – шепнул внутренний голосок – тонкий и противный.
— А Тимура здесь нет, — вслух ответила сама себе Софья. И поёжилась. Ведь она не знала этого наверняка.
 ***
 Вещи даже не пришлось собирать. Все они лежали в маленькой дорожной сумке. Оставалось только найти ключи от внедорожника Тимура. Вот только их нигде не было. Софья обыскала весь дом и безуспешно – ключи исчезли вместе с «парнем её мечты».
— Дьявольские сети…— выругалась девушка.
 Взглянула на часы – без пяти десять. Что ж время ещё есть. Время до темноты…
 Взгляд упал на пол – дощатый пол с потрескавшейся краской. Около кровати валялась голубая рубашка. Софья нагнулась и подняла – рубашка Тимура. Прежде чистая, она была в бурых пятнах.
— Что же это? — прошептала девушка.
«Х-м…А ты что не видишь?» - съехидничал внутренний голос. 
— Кровь…— прошептала Софья, и к горлу подкатил горький комок тошноты. 
 Софья прижала к груди рубашку, и на глаза выступили слёзы стыда и страха. И как в голову могло прийти, что Тимур бросил её? Он не мог так поступить, что-то случилось. Что-то плохое, что-то страшное. Она должна разобраться в этом…
***
 Старый дождевик она нашла в кладовке. Резиновые сапоги (размера на два-три больше нужного) стояли там же посреди хлама. Софья обулась и накинула на куртку дождевик. И вышла на улицу. Дождь превратил землю в чавкающую слякоть. Небо было затянуто серыми облаками. Хмуро. Сыро. В пелене мутными пятнами маячили кинутые домишки. Облысевшие деревья поникли под холодными потоками дождя. И никого вокруг. Ни людей, ни животных, ни даже птиц. Абсолютно никого. Пустота и Тишина, в которой слышны только голоса дождя и ветра.
 Софья оглядела двор. Ни малейших намёков, что здесь кто-то был. А даже если и был бы, то дождь давно бы уничтожил все следы. Она вышла за калитку.
 Долго бродила по вымершему посёлку, заглядывала в чужие дворы, стучала в окна и звала Тимура. И всё бесполезно. Никто не откликнулся, не подошёл. Она охрипла, устала. Хотела вернуться в дом, но ноги сами привели её к озеру. И тут сквозь подступающие сумерки, Софья увидела лодку, мерно покачивающуюся на мелких гребешках волн. В ней кто-то был. Кто-то сгорбился, низко опустив голову.
 Она хотела окликнуть человека в лодке. Но он вдруг резко поднялся. Капюшон скрывал лицо, руки были в резиновых ярко-жёлтых перчатках. Он приподнял что-то, упакованное в серых бесформенный мешок. Мелькнула белая тонкая кисть из мешка, а через пару секунд всё исчезло в глубоком зеве озера. Человек в капюшоне потёр руку об руку, и сев в лодке, снял перчатки и закурил.
 Софья еле сдержала крик, но не двинулась с места несмотря на то, что хотелось бежать по дальше. Тело одеревенело и не слушалось, ноги будто пустили корни и вросли в землю.
  Она, как завороженная, смотрела на человека, только что утопившего в озере труп и ждала. Ждала, когда он снимет капюшон, и она сможет увидеть лицо. И даже когда окончательно стемнело, она стояла на берегу и выжидала. А он сидел в лодке и скуривал сигарету за сигаретой.
  Софья пришла в себя только, когда зеленоватый свет озарил её. Вздрогнула и огляделась. Сзади стояли силуэты – фигуры в костяных масках. В руках они держали керосиновые лампы – столь нелепые в современном мире.
  Они что-то шептали, перебивая друг друга. Стояли около неё на расстоянии вытянутой руки, но не могли подойти ближе и прикоснуться.
— Это всё не реально, это всё сон…— бормотала Софья, отступая от них.
 Зажмурилась, резко распахнула глаза, но ничего не исчезло.
— Мы подождём, когда ты всё поймёшь…— слились голоса в единый шёпот.
 Софья бросилась бежать, бежать подальше от фигур в костяных масках и человека в лодке. Дыхание сбилось, сердце колотилось о рёбра. Она задыхалась, но не останавливалась, пока не добралась до дома Тимура. Прислонилась к калитке и зашлась кашлем. А когда дыхание выровнялось, подняла глаза и остолбенела.
***
  На крыше дома сидело нечто – гигантский мотылёк скрёб ворсистыми лапами сырой склизкий от дождя шифер. Его белёсые крылья трепетали от ветра. Хоботок блестел от капелек крови. Зелёные глаза сверкали.
 Перед глазами Софьи поплыло, она рухнула на колени в жирную чёрную землю.  Насекомое дёрнулось, но не покинуло крышу. Девушка с трудом поднялась на ноги и, вложив последние силы, рванула к двери, дёрнула на себя и ввалилась в дом. 
 Софья захлопнула дверь, медленно осела на пол и разрыдалась, размазывая слёзы и грязь по лицу. Разум отказывался принимать реальность, в голове стучала одна-единственная мысль – что всё это не может происходить наяву, происходить с НЕЙ. Всё это не взаправду. Мальчика, огромного Мотылька и фигур в костяных масках попросту нет. Ей всё кажется, она просто спит и никак не может проснуться…
4.
***
 Кто-то тихонько дотронулся до плеча Софьи. Она вздрогнула и подняла глаза. Маленький мальчик в матросском костюмчике присел на корточки рядом. Обхватил ладонь Софьи холодными ручонками.
 — Он не слышит меня. Давно не слышит, — грустно сказал мальчик – на вид ему было лет пять-шесть, — я громко кричу ему в самое ухо, но он всё равно не слышит меня.
— Кто не слышит? — еле слышно спросила уставшая Софья.
 Казалось, что мороз, исходящий от рук мальчика, пробирался и под её кожу – кончики пальцев покалывало и кровь будто бы застывала в венах. Хотелось вырвать руку из ледяной хватки ребёнка, но она терпела – похоже, этот мальчик единственный, кто может объяснить, что происходит.
— Он! Я всегда рядом с ним, и всегда вижу, что он делает, — крикнул он с яростью.
— Я не понимаю…— пробормотала Софья.
 Мальчик разжал руки и встал. Поглядел на неё сверху вниз, а потом махнул рукой в сторону гостиной.
 Софья поднялась на ноги и послушно поплелась за мальчиком. Он остановился около журнального столика, устланного детскими фотографиями Тимура. Быстро выбрал одну из них и протянул девушке, скривив губы.
 Софья взяла в руки в снимок. Застыла на месте на несколько мгновений, не веря своим глазам – с фотографии на неё глядел мальчик в матросском костюмчике. Мальчик, спрятавшийся в платяном шкафу.
— Этого не может быть…— замотала головой.
  Попятилась подальше от странного мальчика.
— Я прятался от него в шкафу. Но однажды он нашёл меня…
 Софья зажала уши руками, не желая больше слушать. Но голос всё равно звучал в её голове, звонко тикал подобно чудной бомбе, готовой вот-вот взорвать мозг.
— Он влетел в узкую щель и с тех пор всё пошло наперекосяк, — продолжал рассказывать мальчик...
 Софья отняла руки от ушей и обреченно слушала его, пытаясь отдельные пазлы-фразы, сказанные малышом, собрать в единую картину, которая всё прояснила бы. А он говорил-говорил, сбивчиво рассказывал, будто торопился выплеснуть на неё всё что знал.
— О нет, нет!!! — вдруг резко оборвал свой рассказ мальчик и захныкал, — он уже здесь! Здесь!!!
 В следующую секунду скрипнула входная дверь. Послышались чьи-то тяжёлые шаги. Некто приближался к гостиной. Некто – высокий, чужой, страшный. Длинная тень расползалась по полу гостиной, предвещая приход чужака…
— Не бойся…— прошептала Софья, не спуская глаз с тени, что становилась всё больше и больше.
 Она попыталась нащупать руку мальчика, но тщетно. Оглядела гостиную – его нигде не было. Он пропал, исчез, растворился в воздухе, будто бы и не разговаривал только что с Софьей.
— Эй…— тихо позвала она, — где же ты?
 Никто не ответил… А в следующую секунду кто-то высокий прошёл в гостиную. Его лицо скрывал капюшон.
***
 Пришелец тяжело опустился на продавленный временем диван. Небрежно бросил на пол ядовито-жёлтые перчатки. От него пахнуло тиной и сыростью, а ещё землёй – жирной чёрной землёй.
 Софья боялась пошевелиться в своём укрытии, если это можно было назвать укрытием – она замерла у окна, почти сливаясь с блёкло-бежевыми обоями. Но человек в капюшоне похоже не замечал её – он бормотал что-то себе под нос, что-то бессвязное, лишённое смысла, пустое.
— Когда-нибудь всё перестанет иметь смысл, — громко сказал он и расхохотался – безумно и истерично.
 Софья почти перестала дышать. Ей казалось, что вот-вот человек в капюшоне сорвётся с места, и обрушит на неё тяжёлые удары. Но этого не происходило. Он сидел на диване, бормоча себе под нос несуразицу, а она – стояла у окна, за которым сгущалась темень.
 И будто прошла целая вечность, как вдруг широкие плечи человека в капюшоне затряслись, и Софья услышала приглушенные рыдания. И что-то знакомое проскользнуло в этих рыданиях. Страх тут же ушёл. Девушка медленно приблизилась к дивану. Села на корточки и прикоснулась к щеке человека.
 ***
 Капюшон соскользнул с головы пришедшего, и Софья вздрогнула. Она увидела синие глаза в обрамлении длинных чёрных ресниц и подёрнутые мутной поволокой безумия. Увидела полные губы, которые не так давно целовала. Увидела глубокую морщинку на лбу, ставшую ещё глубже.
 — Тимур, — выдохнула Софья, и её сердце больно сжалось.
 По щекам Тимура текли слёзы, губы дрожали. Руки были крепко сжаты в кулаки. Глаза глядели сквозь неё в пустоту. И этот невидящий, полный боли взгляд обжигал похуже огня.
— Что с тобой, Тимур?
 Он промолчал, будто бы и не слышал её. Или же попросту проигнорировал.
— Что случилось, Тимур? Скажи мне… Умоляю, скажи мне!!! — Софья вцепилась в рукава куртки и трясла, трясла.
 Но «парень её мечты» никак не реагировал.
— А она мне нравилась, очень нравилась…— лишь прошептал Тимур в пустоту и рухнул на бок, не раздевая куртки и ботинок.
— Тимур, прекрати вести себя, как идиот, — зло прошипела Софья и попыталась разжать его крепко стиснутую в кулак руку. У неё получилось. И тут же на пол соскользнуло маленькое колечко. Звякнуло и покатилось в сторону окна, сверкнув на мгновение. Тимур перевернулся на другой бок, и поджав ноги, захрапел.
 Софья же не могла отвести взгляда от кольца. А когда оно ударилось о стену и наконец остановилось, она подошла к окну, опустилась на колени.
 Это было тоненькое золотое колечко с крошечным бриллиантом – украшение её бабушки, перешедшее к ней по наследству. Она взяла его в руки – кольцо было липким. Липким от крови. Тишина застыла в воздухе…
— Софья…— услышала девушка.
 Софья вздрогнула и огляделась.
— Софья…— еле слышный шёпот разорвал воцарившуюся было тишину. Часы на стене зависли на без пяти десять…
5.
 ***
 Софья вышла на улицу под моросящий колючий дождь. Вышла к ним – к фигурам в костяных масках. Она больше не боялась: ни их, ни огромного мотылька на крыше, ни маленького мальчика в матросском костюмчике. Страх стих, едва она взяла в руки своё кольцо. Она почувствовала, что бояться больше нет никакого смысла.
— Мы все прошли через это…почти все…
 Фигуры в костяных масках обступили её со всех сторон. Одновременно, как по команде, они сорвали костяные маски с лиц, скинули капюшоны. И под всем этим скрывались вовсе не чудовища. Это были обычные девушки: голубоглазые, кареглазые, зеленоглазые и сероглазые; блондинки, рыжие, шатенки и брюнетки; молодые, стройные и привлекательные.
— Скоро ты привыкнешь…
— Привыкну к чему? — растерянно спросила Софья, разглядывая девушек – все они не спускали глаз с неё…
— Тебе больше не страшно?
 Софья осторожно кивнула. Не сказать, что совсем не страшно, но всё же…
— Скоро ты будешь одной из нас…
— Но вы же…— Софья не могла подобрать слова. Сектанты? Бродяжки? Жители посёлка? Или же?
 Софье протянули аккуратно сложенную чёрную сутану и серую костяную маску.
— Я не понимаю… — она проигнорировала предложенные вещи.
—  Нужно просто принять это. Вслед за страхом уйдёт боль, слёзы и всё остальное…
— Чёрт побери, что вы несёте…
  Софья дёрнулась в сторону, хотела растолкать девушек, но прошла сквозь них. В ужасе прижала ладонь ко рту, чтобы не разораться – Проклятые призраки. Метнулась к калитке, рванула с силой на себя. Вылетела в ночную мглу, едва не упала в грязь.
 Автомобиль блестел от мелких капелек воды. В замке зажигания сиротливо повисли ключи.
— Я уеду, уеду…— твердила Софья, забираясь на водительское место. Ещё совсем немного и она будет далеко отсюда. Мёртвый посёлок, Тимур, мотылёк, мальчик и фигуры в костяных масках останутся позади. Она вернётся домой и начнёт всё сначала... Нужно только повернуть ключи в замке зажигания…
 Руки скользнули по пустоте.
— Что хрень…
  Софья попробовала ещё раз. И ещё раз. И ещё раз. Десять, двадцать раз. Пальцы неизменно рассекали пустоту и не могли даже коснуться ключей.
 Перед глазами потемнело.
 ***
 — Нужно было дать ей время! Время привыкнуть.
— Сколько? Год, два?
— Почему нет? У нас много времени, даже слишком много. Она должна свыкнуться…
 Софья пришла в себя. Она стояла в центре круга.
— Мы познакомились в парке, он фотографировал бабочек. Такой интересный и красивый, — начала говорить тоненькая девушка с волнистыми светлыми волосами, похожая на лесную нимфу.
— Весёлый и обаятельный – я почти сразу влюбилась в него…— продолжила рыжая с ярко-зелёными, точно изумруды, глазами.
— Когда я вышла из душа и он схватил меня, я подумала, что это только игра…— ухмыльнулась черноволосая девушка.
— У него на спине мотылёк, он всегда с ним…
 Софья слушала их, с каждым сказанным словом, с каждой рассказанной историей, её память приоткрывала завесы тайны и стирала забвение. И Софья вспомнила.
6.
***
 В ту ночь, первую и последнюю ночь с Тимуром, после бокала вина она ощутила необычную лёгкость в теле – почти невесомость. Но Софья не придала этому значения (наверно, она просто устала и поэтому быстро опьянела), к тому же рядом был «парень её мечты», а он не даст в обиду – в этом Софья была уверена. И когда Тимур потянул её в спальню, не стала возражать. Зачем ломаться, как девственница, если сама этого хотела, не меньше, чем он.
 Он целовал её жадно, ненасытно, и в тоже время нежно, не причиняя боли. Торопливо подталкивал к кровати, на ходу раздеваясь сам и раздевая её.
  Голова Софьи кружилась всё сильнее и сильнее. Но ничего не имело больше значения. Он был в ней – страстный, сильный, ненасытный… 
  Позже уставшая и разомлевшая от секса, она глядела на Тимура. Он курил в постели, стряхивая пепел в пепельницу в виде черепа. Кончики пальцев у него дрожали, грудь тяжело поднималась и опускалась, на спине блестели крошечные капельки пота. На правой лопатке темнела татуировка. Она вгляделась – крошечный мотылёк расправил крылья на смуглой коже – такой маленький и в тоже время зловещий. Софья приподнялась и тихонько дотронулась до татуировки:
— Откуда она?
 Тимур вздрогнул, сигарета выпала из пальцев.
— Никогда так не делай, не прикасайся к мотыльку!!!— зло выкрикнул он, поднимая тлеющий окурок с пола.
— Прости, — прошептала Софья. Ярость, сверкнувшая в глазах Тимура, пугала, будто злобный и агрессивный чужак вселился в «парня её мечты» …
— Я хотел показать тебе свои детские фотографии, — он накинул на плечи девушки свою рубашку и улыбнулся, как ни в чём не бывало. Теперь это вновь был прежний, ласковый и нежный Тимур.
***
 Глаза у Софьи слипались, клонило в сон. Но она боролась с подступающей дрёмой, пыталась стряхнуть её, прогнать прочь. Внимательно слушала Тимура, старалась не отводить взгляд от его глаз, и от лукавых огоньков, вспыхивающих в них, когда он доставал из альбома одну фотографию за другой и клал на стол.
— Здесь мне десять. Я обожал эти качели… Мог часами качаться на них, мечтать, воображать себя супергероем, — на фото серьёзный мальчик с синими глазами глядел хмуро в объектив. И вовсе не было похоже, что он умеет мечтать. Но Софья ничего не сказала.
— Этот шкаф до сих пор стоит на втором этаже. Когда я был маленьким, то частенько прятался в нём…— ухмыльнулся Тимур, разглядывая фотку, где он был совсем ещё маленьким мальчишкой в матросском костюмчике.
— А от кого ты прятался? — тихо спросила Софья, зевая. Перед глазами плыла мутная пелена – серая и вязкая, утягивающая в недра сновидений.
— Это не имеет никакого значения, — ответил Тимур и ласково добавил, — а кто-то, видимо, очень и очень устал…
— Да…— прошептала девушка, чувствуя, как её сознание обволакивает сон.
— Кому-то пора в кроватку…— Тимур подхватил её ослабевающее тело на руки.
***
 Она была уже обеими ногами во сне, как вдруг почувствовала на себе прикосновение, что обжигало холодом. По коже пробежали мелкие мурашки. Софья вздрогнула.
— Тимур…— пробормотала она, — я очень устала…
— Я знаю…знаю…— он притянул её к себе ближе.
 Крепко прижал к себе, так что Софье стало трудно дышать. Она распахнула глаза. От Тимура разило жестокостью. Она попробовала вырваться из его объятий. Бесполезно. Он лишь ещё крепче прижал её к себе. И он был гораздо сильнее.
 Тимур скинул её с кровати. Пригвоздил к полу, навалившись сверху. Софья замолотила ногами, пытаясь скинуть его с себя.
 В лунном свете блеснуло лезвие ножа. Его блеск ослепил её. А потом пришла боль. Софья захрипела, захлёбываясь собственной кровью. А Тимур баюкал её в своих объятиях, пока она не затихла. Последнее, что она увидела, прежде чем провалиться в темноту – это глаза Тимура, в которых стояли слёзы…
 7.
***
  Воспоминания пронеслись молнией, сокрушающей всё на своём пути. Всю её жизнь, грёзы о счастье, наивные мечты, банальные планы – закончить университет, найти приличную работу и выйти замуж. Забрали всё, оставив взамен только пустоту внутри и тоску о том, что больше ничего не исправить.
— Но как…— слова застревали в горле. Хотела спросить многое, очень многое. Но она не могла – говорить было трудно, очень трудно.
 Она огляделась. Девушки печально смотрели на неё, держа в руках костяные маски. В окне дома Софья увидела мальчика в матросском костюмчике – слепок прошлого Тимура. Мальчик плакал и прижимал ладошки к стеклу.
— Нам очень жаль…
 Софья завыла от ужаса, от чувства собственного бессилья. Её крик раскатился эхом по мёртвому посёлку сквозь плач дождя и завывание ветра…
  Она убегала прочь, исчезая в осенней ночи…
 — Она смирится с этим…Ей просто нужно время…— подхватил ветер простые слова утешения.