Неистовый Ренато Владислава Сулимского или Верди в

 Неистовый Ренато Владислава Сулимского
или
Верди в стиле скандинавского нуара

"Бал-маскарад", опера Верди,  Большой театр России,  Москва, 9 июля 2022 года

Не первый раз слушаю Владислава Сулимского в этом спектакле в Большом театре, но такого вокально и актерски неистового Ренато слышу и вижу впервые! Певец потрясающе исполнил эту роль, его выразительный яркий голос звучал с поистине шаляпинским размахом, поражая мощью и красотой. А в опере для меня, как в прежние, дорежоперские, времена, голос важнее всего, он вызывает мой главный интерес и восторг. А слушать завораживающий баритон Владислава Сулимского всегда большое удовольствие. Совершенное владение им позволяет певцу впечатляюще актерски воплошать на сцене любые задумки режиссеров, психологически достоверно демонстрировать сложные характеры своих героев, тонкие движения их души.
В этом спектакле Большого театра Ренато, по воле режиссеров, не отличается ни особенно благородными манерами, ни сложной душевной конституцей. Здесь он деловой мужчина без каких-либо сантиментов и с крутым нравом.
Именно бешенным ревнивцем, легко распускающим руки и готовым собственноручно убить жену за неверность в мыслях, и трактуют этот персонаж оперы режиссер-постановщик спектакля Джакомо Сагрипанти и режиссер Алессандра Премоли, наделяя его четами узнаваемого современного домашнего тирана и деспота, что для оперы, как особого жанра, все-таки лишнее. Такого Ренато можно бояться и ему подчиняться, но не любить. Это был бы уже мазохизм или "стокгольмский синдром". Не удивительно, что его жена Амелия (Елена Разгуляева) невольно прониклась платонической любовью к утонченному и исполненному благородства Ричарду, прекрасно спетому Надмиддином Мавляновым.
(В спектакле Мариинского театра Ренато, которого тоже блестяще исполняет Владислав Сулимский, - это  психологически более сложный персонаж, не скатывающийся исключительно к злобе, ревности и рукоприкладству, словно бостонский дубль Отелло). Но финальная сцена "прозрения" Ренато, когда он понимает, что убил невиновного друга "по роковой ошибке", была отыграна Владиславом Сулимским с достойным крупных кинематографических планов блеском - злобное выражение лица постепенно сменяется удивленным, пораженным и наполняется раскаянием. Очень интересно наблюдать этот процесс, особенно в бинокль из первого ряда партера.
Вообще режиссеры во главу угла всего спектакля в Большом театре явно ставят нагнетающийся страх и агрессивность, она слышна даже в исполнении музыки, в которой из-за этого почти пропадает характерная для нее лиричность и праздничность (дирижер Алексей Богорад), то же слышится и в пении главных исполнителей. Кажется, что каждый из них существует сам по себе, противостоя агрессивной толпе, готовой почти буквально заклевать. Не зря же артисты хора и массовки в начале и в финале оперы надевает на головы сооружения, по форме повторяющие птичьи черепа. Ведь режиссер зачем-то использует мотивы фильма Хичкока "Птицы", где эти вроде бы безобидные созданья, собравшись в невообразимо огромные стаи, готовы уничтожить всех людей, до которых смогут добраться. Мрачная, не оставляющая надежд история. Хотя меня всегда удивляет это стремление режиссеров построить на сцене что-то совсем чуждое первоначальному замыслу композитора, прекрасному в своей первозданной версии. В таких шедеврах, как оперы Верди, можно только убавить, но прибавить к ним ничего нельзя, не испортив. Да и не оригинальны режиссерские решения с кучами мусора за прекрасными фасадами дворцов, где встречаются и объясняются герои в третьем действии, с превращением негритянки-колдуньи Ульрики в певичку в кабаре (чем она может помочь Амелии в ее желании побороть любовь к Ричарду?), с намеками на психическое нездоровье Ричарда, которому мерещется все это воронье. Да и кабинет Ренато сделан с "сумасшедшинкой" - словно залитые темно-серым цементом книжные полки и книги. Видимо, и этот персонаж, по версии режиссеров, сильно не в себе. И черно-белая костюмная гамма, мода в театре на которую, казалось, отошла уже лет пятнадцать назад, свежестью не отдает. Да ещё птичьи мотивы в дизайне платьев дам на балу в виде вОронов, птичьих клеток и распростертых мертвых тушек - в общем-то за уши притянутая идея.
Ну, прямо "скандинавский нуар", с его бытовым, будничным ужасом, скрытым под маской показного благополучия, и полной безнадёгой.
Вокально и музыкально спектакль был хорошо исполнен, хотя в моем любимом "менуэте смерти", на фоне которого в последний раз объясняются Ричард и Амелия, мне не хватило лирической выразительности, от которой всегда плачет душа.
Ведь это прелюдия в благородному финалу, когда преисполненный любви Ричард прощает другу свое убийство, чтобы не рушит семью Амелии и дать возможность супругам вместе уехать в Англию, как и предполагалось уже в середине оперы. Хотя я в течение второй половины спектакля не могла отделаться от ощущения, что от такого Ренато, как в трактовке Большого театра, надо бежать со всех ног, ибо, несмотря на свое раскаяние, рано или поздно он сведет жену в могилу, измучает ревностью и упреками, превратит ее жизнь в ад. На спектакле в Мариинском театре (режиссер Андрей Кончаловский) такие мысли почти не возникают. Там, как и в опере у Верди, остается надежда, что все образуется и жизнь героев наладится.