Деревенская история

От любви до ненависти, говорят – один шаг. Обратное возможно, но от ненависти до любви – долгая дорога. В жизни всякое бывает, особенно в деревне.

В колхоз «Светлый путь» входили две деревни – Малиновка и Батево. Дома Малиновки раскинулись на правом высоком берегу речки Крутихи. Летом эту речушку курица вброд перейдет. А вот в половодье или после дождей! Откуда только столько воды берется? Крутиха превращалась в свирепую, своенравную реку. Вода затапливала пологий левый берег, на две недели нарушая связь с деревней Батево, расположенной на пригорке того берега. Даже к мосту не было подъезда. Периоду половодья радовались только дети, школа отпускала учащихся на каникулы.

Затапливаемые места после ухода воды превращались в пойменные луга. С наступлением тепла здесь на нанесенном иле буйно росли разнообразные травы тимофеевки и овсяницы, люцерны и клевера, лютика и герани, васильков, тысячелистника и других трав, используемых для заготовки сена. Часть лугов, особенно заросших кустарником, распределялась между колхозниками. Им ведь тоже надо сено заготавливать для содержания своих животных. Делил луг землемер, он делал разметку и вбивал граничные колышки. У соседей смежных участков всегда появлялись желания прибрать себе земли побольше. Из-за этого часто возникали споры, даже скандалы. Может быть так и началась вражда между семьями Дмитрия Черных и Марфы Крутиковой.

Однажды Марфа пришла косить на отведенный ей участок, а сосед ее Дмитрий Черных свой надел уже выкосил, да еще прихватил, по мнению соседки, часть ее площади. Марфа стерпеть этого не смогла и в резкой форме высказала свое неудовольствие:
– Дмитрий, это же прямое воровство. Трава возле этого куста росла на моем участке, а ты ее скосил и унес сушить на свою территорию.

Марфа, женщина небольшого роста, но чрезвычайно полная, говорила много, распаляя себя. Размахивая короткими руками и постоянно поправляя светленькую косынку на голове, она говорила, что одинокую женщину может обидеть каждый, норовя отнять у нее последнее. При живом муже такого бы не позволили.

Худенький, но жилистый телосложением при среднем росте, сорокалетний Дмитрий сначала пытался возразить, но скоро отказался от затеи. Разбушевавшаяся женщина слова вставить не давала. Он собрал охапку скошенной травы и положил под ноги соседки.
– Марфа, я был убежден в своей правоте, не хотел брать чужого, извини. Вот, возвращаю скошенную траву, не ругайся.

У Марфы от неожиданности язык онемел. Замолчала. С нею такого еще не бывало. Не надо ей этой травы, что с ней сейчас делать? Появилось чувство виноватости. Что это, на самом деле, из-за какого-то клочка сена набросилась на человека. Наговорила всякой гадости, теперь, вот, неудобно. С другой стороны, пыталась оправдать себя, если не отстаивать, так они на шею сядут. Она смотрела на охапку травы под ногами и думала. Принять, значит оправдать свое хамство, не принять, так ради чего затеяла этот скандал. Решение вопроса не приходило. Подумала, пусть пока здесь лежит. Может извиниться, пролетела мгновенная мысль. Вот, еще, вмешалось внутреннее я. Никогда!

Вечером за ужином Марфа поделилась о случившемся с сыном Федей. А с кем ей еще советоваться. Живут они вдвоем. Поддержка сына всегда нужна. Но сын отреагировал как-то осуждающе.
– Ты чо, мама, из-за клочка травы затеяла бузу. Что, так уж она нужна тебе?
– Если бы ты добывал сено, чтобы прокормить корову зимой, то не говорил бы так, – обиженно возразила мать, – тут клок, да там охапка, получается копна. Все ведь матери приходится добывать.
Феде стало жалко мать. Закрутилась она в работе, а тут еще он, не подумавши ляпнул, обидел. Хотя могла бы по мелочам не ругаться с соседями. Перед ребятами неудобно.
 
Неожиданная стычка больно ранила душу Дмитрия Черных, и он прокручивал, прокручивал случившееся в голове, пытаясь оправдать себя. Что за человек эта Марфа? Может быть характер у нее такой, любит скандалить по любому поводу. Ну, вот ни за что испортила настроение. Когда косил, в голове держал, как бы на чужой участок не залезть. Да, правильно все сделал, обвинение надуманное. Дома жена Клавдия сразу заметила перемену в настроении мужа.
– Дима, ты чо вернулся какой-то смурной? Что-то произошло?
Пришлось рассказать.
– Я знаю Марфу. Ее сын Федька учится с нашей Танюшкой в одном классе. Одинокая женщина, одна тянет домашнее хозяйство, не справляется, вот и срывается. Не обращай на ее скандал внимания, не со злобы она наговорила.

Все-таки хорошо, что у тебя такая жена, умная, рассудительная, умеет успокоить мужа. Собирая семью к приему пищи, наряжалась, словно собиралась на свидание. Сегодня на ней платье в синий горошек, плотно облегающее тело, подчеркивая ее соблазнительные формы. Она легко кружила по комнате, накрывая стол к ужину.
– Танюшка, иди кушать, – позвала мать дочь.

Из комнаты вышла девушка лет шестнадцати, невысокая, худенькая, с тонкой талией и красивыми руками с длинными пальцами. Ее овальное загорелое лицо контрастировало с темными волосами, заплетенными в косу, ниспадающую на грудь. На лице выделялись карие глаза с длинными пушистыми ресницами над ними. Одета в короткое платьице, обнажавшее тонкие ноги с острыми коленками.  Она окончила десять классов средней школы, в сентябре собирается в одиннадцатый, выпускной. По характеру инициативная правдолюбка. Староста класса.

Девушка заняла свое место за столом.
– Что, дочка, опять названия человеческих косточек учила, – поинтересовался отец.
– Я хочу поступить в медицинский институт. Хочу лечить людей. Поэтому должна знать, как устроен человек.
– Скажи-ка мне, с тобой в школе учится Крутиков, что ты о нем скажешь?
– Папа, слышала, ты поссорился сегодня на покосе. Могу сказать, что Федька Крутиков весь в мать, хулиган и несерьезный человек.
– Во как, не перегибаешь ли?
– Все, все, сейчас будем есть, разговоры отложим на потом, – решительно вмешалась мать.

***
Наступил сентябрь. Ученики школы, расположенной в деревянном здании деревни Малиновки, приступили к занятиям. В одиннадцатом выпускном классе, насчитывающем двенадцать человек, все шло своим чередом, учителя преподавали, учащиеся учились. Случилось, пожалуй, только одно, заслуживающее внимания событие.

Произошло это зимой. Закончив урок, классный руководитель Нина Ивановна оставила свою сумку на стуле. В перерыве ребята затеяли игру в пятнашки. Сумасшедший Федька Крутиков в погоне за парнями налетел на стул, опрокинул его. Второпях поднял стул, а сумку бросил на стол. Сумка раскрылась, и ее содержимое высыпалось. Ребята замерли, не зная, как поступить дальше. Коснуться к вещам учителя никто не решился. Так и ждали начала урока. Нина Ивановна, увидев свои вещи рассыпанными на столе, строго спросила:
– Кто это сделал?
Тишина. Вопрос повис в воздухе. Татьяна Черных, староста класса, с негодованием смотрела на виновника события, ждала, когда он соберется с духом признаться и извинится. Не выдержав, она выпалила:
– Нина Ивановна, у него не хватает духа признаться. Сознавайся, или я назову твое имя.
С задней парты раздался жалкий голос Федьки Крутикова:
– Нина Ивановна, это сделал я. Я уронил стул, а сумку бросил на стол, и вот, так получилось. К вещам никто не касался. Извините меня.
– Крутиков, Крутиков, сколько в тебе неуемной энергии! Садитесь.

Инцидент, вроде бы исчерпан, но после уроков Федька подошел к Татьяне и злобно прорычал:
– Курица костлявая, я тебе припомню.
 
В угрозу Федьки Таня не верила. Отвратительный тип, трусливый хулиган. Обидно было прозвище. Так обзывали ее за глаза пацаны. Придя домой, она думала, уж в который раз, почему у нее нет таких красивых форм тела, как у мамы? А ведь как хочется иметь красивые, стройные ноги, пышную, поднимающую платье грудь, и вообще пополнеть немного. Верилось, что со временем все исправится.

В целом, учебный год для выпускного класса закончился успешно. Все сдали экзамены, получили аттестаты о среднем образовании. Теперь каждый сам по себе выбирал путь получения профессии. Многие уже выбрали свою дорогу. Татьяна Черных поступила в медицинский институт, Федор Крутиков решил получить профессию тракториста.

Приближалось время осеннего призыва в армию. Федор обратился в военкомат с просьбой, чтобы ему позволили служить в танковых войсках. Хотелось освоить профессию водителя танка. Сотрудники военкомата с пониманием отнеслись к просьбе и направили его на курсы механиков-водителей танка. После обучения танкист Крутиков служил три года в танковой части.

Время шло, подступала пора демобилизации. Федор вернулся домой в свою деревню. Здесь многое изменилось. Он ушел в армию из Советского Союза, а вернулся в рыночную капиталистическую Россию. Колхоз развалился, работы нет, люди устремились в город. Колхозная земля перераспределялась между крестьянами собственниками, способными создать фермерские хозяйства. Многие попытки фермеров организовать свои хозяйства потерпели крах. Держалось пока хозяйство фермера Егора Петровича Тарасова, прибывшего на эти земли из района. Фермер занимался выращиванием зерновых и картофеля.

В поисках работы Федор обратился к фермеру. Выросший на этой земле, он не хотел уезжать в город. Как говорится, где родился, там и пригодился. Механизаторы были нужны, старую технику надо было ремонтировать. Бывший танкист стал трактористом. Из старых машин удалось собрать рабочий трактор. Работа радовала. Фермер достойно оценил результаты труда. Федор купил для себя автомобиль марки «Нива». Получив работу, и мать Марфу Крутикову сын уговорил трудиться у фермера.

После окончания школы прошло семь лет. Все одноклассники Федора устроились жить в городе. Дела у фермера складывались не плохо. Не хватало только рабочих рук. Заработок небольшой, но стабильный.
Федора переманивали работать в город, обещали хорошую зарплату. Он бы и согласился, но надо уговорить мать, а она и слушать не хотела. Здесь в деревне родилась, здесь ее дом, могилы предков. Нет. На этом разговор и заканчивался.
***
Весна в тот год наступила ранняя. Приближалось время пахоты. Хозяин фермы нервничал. И в этот момент с Федором произошло несчастье. На самом неудобном месте, на заднице у него образовался чирей, фурункул. Невозможно было сидеть, только лежать или стоять. А как же пахать на тракторе? Когда об этом узнал хозяин, был жуткий скандал. Пахотные работы срывать было нельзя.
– Иди в больницу, там сейчас новый врач, пусть разберется с твоими чирьями, но завтра с утра ты должен пахать.
Федор пошел в больницу. Нерешительно зашел в кабинет и от удивления остолбенел. За столом врача в белом халате сидела Таня.
– Таня Черных, вот неожиданность! Ты врач?
 – Здравствуй Федя. Да, я дипломированный врач. Вернулась в свою деревню, буду здесь работать. Ты, что, приболел?
– Да, я так. Не знаю как сказать. Я работаю трактористом, завтра надо пахать, а я не могу сесть. На самом неудобном месте чирей соскочил.
– Понятно. Снимай штаны, ложись на кушетку. Давай, смелее, смелее.
Федор лег на кушетку, обнажив больное место.
– Да, тут не один, а целых три фурункула. Сейчас я поставлю обезболивающий укол, а затем разрежу и обработаю больное место. Ну, вот, еще приклеим дезинфицирующую повязку. Все, завтра загляни, сменим повязку и осторожно можешь работать.
– Таня, ты за мужем?
– Сейчас нет. Мой муж разбился на мотоцикле. Я с сыном переехала жить сюда, к родителям.
– А ты сильно изменилась, похорошела-то как. Давай, как-нибудь встретимся. Наших ведь здесь никого нет, все разбежались.
– Ну, вот завтра придешь и поговорим.
– Завтра у нас начинается трудная пора, пахота, посевная, каждый день занят с утра до поздна. А встретиться очень хочется.
На следующий день Федор с раннего утра пахал пашню. Из головы не выходила мысль о встрече с Таней. Что произошло? Встретился с ней и неприязни не испытал. Раньше, в школе пройти мимо было противно, а сейчас, вот уж сутки думается о ней. Не зря говорят, что время лечит. Раньше пацаны ее дразнили костлявой курицей. Сейчас это другая женщина, с красивой внешностью, богатой грудью, поднимающейся под халатом, стройными ногами. Интересно, как это случилось. Неужели это результат замужества и рождения ребенка, а может быть просто время подошло.

Таня ждала утром Федора на перевязку. Не дождалась. Приятно было встретиться с одноклассником. Думала, а ведь Федька серьезно изменился, исчезла его суетливость, грубость. Стал серьезным, рассудительным. Главное, отвращения при встрече не было. Удивительно.

Федор показался только через неделю. В конце рабочего дня подъехал на своей «Ниве» к больнице. Больных уже не было, и он решительно вошел в кабинет. Таня заканчивала дела.
– Здравствуй, Таня! Спешил и все-таки успел, застал тебя здесь. Я прямо из района сюда. В знак благодарности за успешное избавление от фурункулов вот тебе коробка конфет, к чаю.
– Здравствуй Федя. Я думала ты на перевязку пришел.
– Шутишь, на перевязку прийти не смог, пахал, потом посевная пора. Сейчас небольшая передышка, так направили в район, бумаги оформить.
– За конфеты спасибо. Если время есть, так пойдем к нам, с сыном познакомлю, с родителями, чаю выпьем.

Перед Таней стоял смущенный мужчина среднего роста, каких берут в танкисты, коренастый с накаченными мышцами. Светлые волосы на слегка вытянутой голове, сидящей на короткой шее, острижены накоротко. Лицо загорелое, пропитанное пылью пахотной земли. Карие глаза озорно глядели через узкие щелочки век. Было заметно, как он нервничал, не мог определить место для подвижных рук. То он их опускал в низ, то засовывал в карманы пиджака или брюк. И все потому, что он был не готов пойти сегодня в гости, предложение оказалось неожиданным. Не отказываться же. И вот, машина с молодыми людьми остановилась возле дома Черных. Таня пригласила гостя в дом.

Изба, как у многих деревенских, две комнаты и кухня. Родители, заметив машину возле дома и Таню, с интересом стояли на кухне, ожидая гостя.
– Мама, папа, знакомьтесь, это Федя Крутиков, мы с ним учились в одном классе. Сейчас он работает трактористом у фермера. Федя, это мой папа, Дмитрий Сергеевич, и мама, Клавдия Ивановна. А это Павлик, мой мужчина, нам уже полтора годика.
Знакомство состоялось. Бабушка стала хлопотать у печи, накрывая стол для ужина. Мужчины сидели за столом с интересом беседуя. Таня, переодевшись в домашнее платье, вместе с Павликом устроилась за столом. Начался ужин с воспоминанием о друзьях, рассказами о себе.
С этих пор Федор стал заглядывать иногда в дом Черных. Помог Дмитрию Сергеевичу в заготовке дров на зиму. Как-то осенью ему позвонила по телефону взволнованная Таня:
– Федя, у Павлика заболели ушки, мучается, плачет. Надо срочно ехать в район, показаться к ушному врачу. Помоги, пожалуйста.
– Собирайтесь, сейчас буду.
Отпросившись у начальства, Федя на своей «Ниве» вскорости уже стоял у ворот дома. Таня с Павликом на руках и бабушка Клавдия Ивановна с сумками вышли из дома, заняли места в машине. Поехали, женщины заметно нервничали. Мальчик плакал, просился на руки то матери, то бабушки. Наконец, благополучно приехали в больницу и попали к доктору. Получили рекомендации, как лечить ребенка. Возвращались уже более спокойно. Шутили. Даже Павлик забыл о боли. Все пытались поговорить с ним. Малыш уверенно говорил только «мама» и «баба».

С этой поездки отношения между Таней и Федей незаметно потеплели. Молодые люди стали чаще встречаться. Федя подружился Павликом, проводил много времени с ним, и ребенок тянулся к нему. Так, неприметно для себя, без суеты в уважительных отношениях родилось прекрасное чувство любви.