Попона

    Татьяна была одинока – ни мужа, ни детей; только старенькая мама скрашивала её жизнь, которая в силу своего возраста уже сильно болела и редко выходила из дома, а всё больше сидела перед телевизором в любимом кресле, просматривая сериалы и криминальные передачи. Сама же Татьяна работала продавцом в магазине с красивым названием «Изаура». Условия труда в том магазине были скверными, а зарплата унизительно мизерной, из-за чего в коллективе наблюдалась постоянная текучка и всегда не хватало сотрудников, но руководство не стремилось что-то менять и, не стесняясь, прикрывало свои промахи и пробелы теми, кто уволился, заодно навешивая кучу обязанностей и обязательств на тех, кто ещё оставался в строю. По-хорошему нужно было бы уволиться, найти что-то другое, но такой вольности, как смена рабочего места, Татьяна позволить себе не могла. Во-первых, магазин находился рядом с домом: всего-то пройти четыре подъезда, завернуть за угол подняться по трём ступенькам и войти в тяжелую кованую дверь чёрного хода… И не надо тратиться на проезд, рано вставать, чтобы не опоздать. Во-вторых, мама часто болела и звонила на телефон, требуя немедленной явки домой – проконтролировать за ней во время приёма лекарств, измерения давление; да и просто решить какую-нибудь проблему, с которой сама она справиться не могла. В-третьих, Татьяне до пенсии оставались считанные годы, а в таком возрасте на работу никто брать к себе не хочет – вот и приходилось тянуть лямку не то за двоих, не то за троих сотрудников без доплат и дополнительных выходных. В душе обижаясь на своего работодателя, она даже называла себя совсем не в шутку «рабыней Изауры».
   Изматывающая работа, занимающая практически всё время, молниеносно и очень незаметно глотающая дни и недели, бытовые дела, от которых никуда не деться, мама с её вечными претензиями и недовольствами превращали жизнь Татьяны в топкое беспросветное болото, засосавшее в себя без малейшего шанса на какие-то изменения. Не жизнь, а серое плотное полотно, унылое, угнетающее, убивающее. Вот и спасалась Татьяна, как умела, выискивая для себя светлые маяки, спасительные, согревающие душу и отвлекающие от рутины. Первый такой маячок – фиалки, её маленькая страсть и увлечение. Сколько же их оказывается существует на свете! Махровые, каёмчатые, одноцветные, пестролистные! Нежные, ранимые и такие отзывчивые на ласку. Совсем как сама Татьяна. Вторая страсть – танцы. Экзотические арабские танцы. Хоть и получалось у неё не очень-то, зато дарило свободу и вдохновение, а не это ли есть главное в занятии тем, что тебе нравится. Третья страсть – верховая езда, которая в её жизни появилась не так давно, всего пару лет назад. Татьяна очень хорошо помнила, как всё началось.
   Однажды на занятиях по арабским танцам преподаватель никак не могла добиться от группы слаженного определённого движения и, желая подсказать ученицам ту амплитуду, тот размах тела, который она ожидает увидеть в танце, нашла наиболее подходящей очень приключенческую и даже романтичную ассоциацию:
   - Девочки, вот представьте, что вы идёте по пустыне и вдруг перед вами неожиданно появляются бедуины; они хватают вас, сажают на лошадей и куда-то везут. Почувствуйте, как под вами двигается лошадь. Вы – в крепких руках и вам не страшно. Едем, едем на лошади на зеркало! Все вместе – на счёт три, в такт….
   - А я в детстве, у бабушки в деревне с мальчишками угнала со свинофермы двух лошадей, - вдруг поделилась невысокая, полноватая, весьма веснушчатая женщина по имени Яна. - Увели их на берег реки, за кусты, и катались по очереди до самых звёзд, пока не надоело. Это было так здорово! Я бы хотела научиться ездить по-настоящему!
   - А я всегда мечтала на лошади ездить, но как-то не решалась, - отозвалась высокая, худосочная, кучерявая Анна. - Но как я с бедуином поеду сейчас, если я никогда на лошади не сидела…
   - Ой, а мой бедуин, кажется, на ослике приехал, - хихикнула крутобёдрая блондинка Ирина, и вся группа начала смеяться, отбросив в сторону свои попытки «доехать до зеркала».
   После окончания занятия женщины, собирая свои вещи, переговаривались.
   - А что, можно, правда, научиться ездить верхом? - спросила Анна, посматривая на остальных.
   - Конечно, можно, - уверенно отозвалась Яна, но тут же поправилась. - Я думаю, что можно.
   - А у нас в парке есть конюшня, - оживилась Татьяна, вспомнив, как в детстве ходила на ипподром в прокатную группу.
   - Чего тогда тянуть-то. Давайте сейчас подъедем и всё спросим, - предложила Алла, стройная изящная платиновая блондинка с длинными вьющимися волосами, которые заканчивались ниже лопаток.
   Женщины тут же согласились, и вот уже через пять минут в Аллин тёмно-серый джип, припаркованный рядом с фитнес-клубом, набилась вся танцевальная группа. И как они там только поместились?
   Конюшня находилась прямо в районном парке, внутри лесного массива, и на карте значилась как Экологический центр. Гончарная мастерская, зоопарк и конный двор – так перечислялись объекты центра, но на самом деле гончарная мастерская не работала, так как в холодное время года желающих вечерами приходить на занятия в парк не было; зоопарк пришлось закрыть, так как посетители почему-то стремились навредить его обитателям, и предотвращать необдуманные поступки детворы сотрудники не успевали. Всё, что осталось от зоопарка, это несколько клеток с кроликами, к которым посетителям запрещалась подходить, клетка с мышами, которая стояла у тренеров в домике, да маленький загончик с тремя декоративными козами.
   Сама территория конюшни была небольшая и вмещала в себя всего несколько построек: нарядную кружевную избушку с крылечком, называемую Тренерским домом, за которым белело однообразными стенами единственное основательное одноэтажное строение в парке – раздевалка с душем для клиентов, бок о бок с которым кособочилась маленькая, неказистая избушка – домик конюха, где постоянно проживал сторож (он же и конюх в одном лице), пожилой узбек Азиз. Далее, вдоль всей длины огороженной территории, вытянулся деревянный сарай – сама конюшня в которой жили лошади, а за огороженной высоким железным забором территорией конюшни, между деревьев, высился шатром манеж – там и проходили тренировки.
   Татьяна хорошо помнила свой душевный трепет от переживаний, что вдруг им откажут: скажут – мол, они слишком взрослые для того, чтобы садиться верхом. Или вдруг все места окажутся заняты и надо будет ждать, когда кто-нибудь бросил свои занятия, и они могли бы записаться на его место. Но все волнения оказались напрасны. Да, владелица клуба не смогла скрыть удивления, увидев такую возрастную делегацию, желающую попасть на занятия, но им никто не отказал.
   Как же быстро всё получилось –стремительно и гладко. Наверное, так и должно было случиться. Ещё вечером во вторник они на занятиях по танцам придумали научиться ездить верхом, а уже в среду писали договор на обучение сидя в тренерском домике, в четверг покупали амуницию в спортивном магазине, а в пятницу вечером Татьяна первый раз вошла на манеж, держа в поводу невысокую гнедую лошадку по кличке Лейла.
   Как только Татьяна села в седло, шквал незабываемых эмоций обрушился на неё лавиной. Вот она, маленькая двенадцатилетняя девочка, первый раз пришла на занятия в прокатную группу на ипподроме, и ей выдали самого огромного и толстого коня по кличке Париж; жаль, что туда она ходила так редко... И вот сейчас она, взрослая женщина, опять сидит в седле, её ноги чувствуют лошадиные бока, рука касается жёсткой гривы, ноздри втягивают такой знакомый запах песка и опилок… Прозвучала первая команда тренера, требующая подобрать поводья. Нереально, невообразимо…, и всё же происходило это наяву.
   Тогда, в детстве пришлось оставить верховую езду потому, что приходилось далеко ездить, да и по тем деньгам дорого было для семьи. Хотя и сейчас затея была мега дорогая, и ей совсем выходило не по карману, но, поддавшись общему коллективному желанию, она поняла, что теперь не в силах отказаться второй раз от счастья сидеть в седле. Пусть не каждое занятие, пусть всего раз в неделю, но она будет сюда приходить. Ради занятий верховой ездой пришлось пожертвовать сладостями, которые она привыкла покупать в выходные дни, и мечтой, накопив денег – летом съездить на море. Где оно, это море? Где-то там, далеко, и мало ли – вдруг ей там не понравится? А лошадки – тут, рядышком, в двадцати минутах пешком. И разве сравнится море с теплой, атласной шеей, взлохмаченной гривой, мягким носом и ощущением полёта.
   Тренера – женщину, которую назначили взрослым ученицам, звали Арина, и кое-кому из группы она годилась чуть ли не во внучки. Худенькая, маленькая, большеглазая девочка, осторожная и чуть стеснительная; ей было сложно на первых занятиях с возрастной группой, но потом всё как-то сработалось, вошло в ритм, притёрлось. Алина смогла стать наставницей и учителем, а все женщины со всей душой отдались новому увлечению –читали книги по зоопсихологии, смотрели лекции и видеоуроки по интернету, обменивалась полученными знаниями с подругами и очень старалась на тренировках.
   Наступила осень. Погода, до этого баловавшая город остатками летнего тепла, вдруг как-то сразу резко изменилась – сильно похолодало, налетели тёмные тяжелые тучи, принеся с собой слякотную морось и сильные, пронизывающие до костей, ветра. Всего за несколько дней парк посветлел от опавшей листвы и украсился разноцветьем.
   Если летом подруги любили прогуливаться пешком, наслаждаясь летним зноем, то теперь до парка они добирались на машине Аллы – так было быстрее и теплее, а от парковки до конюшни им оставалось пройти буквально три минуты пешком.
   Женщины быстрым шагом добегали до железной кованой калитки, заходили на территорию конюшни, огибали Тренерский домик и направлялись к раздевалке, каждый раз недоумевая – зачем наворачивать такие круги? Неужели нельзя было сделать калитку так, чтобы напрямую пройти к раздевалке.
   Раздевалка занимала одну большую комнату, имела душевую и туалет, но сама являлась частью большого здания, чья основная часть находилась за ограждённой территорией конюшни. С другой стороны здания располагалась парковая администрация, и иногда с той стороны к конюшне подходили то важные мужчины, с надменным видом осматривая территорию, и, спустя короткое время, удалялись; то охранники, делая обход, заглядывали зачем-то в окна, а то рыжий пёс, прикормленный охраной, забегал внутрь погреться и выпросить себе вкусненькое.
   С момента, как женщины заходили в раздевалку, начиналось особое таинство –подготовка к тренировке, настрой и погружение в мир конника. Сначала шло переодевание в конную форму; за это время староста группы оглашала кому какую лошадь распределил тренер, затем всадники раскладывали по карманам угощения для лошадей, надевали перчатки и шли подготавливаться к работе.
   Вот так было и в тот день. 
   Татьяна, еле сдерживая волнение, смешанное с предвкушением, ещё раз проверила собранную спортивную сумку – всё ли она положила? Ничего не забыла? Кофта, носки, сапоги для верховой езды, шлем, краги, перчатки, новый хлыст с блестящей ручкой, большой яркий кошелёк для телефона и пакетик с морковкой для лошадок. Вроде – всё.
   Положив сумку в коридоре у самой двери, Татьяна сходила на кухню, чтобы посмотреть на часы и проверить – сколько осталось времени до выхода. Конечно, она могла посмотреть на часы, висевшие в зале: их хорошо было видно из коридора, но волнение и оставшиеся минуты надо было куда-то девать. Скорее бы! Ещё чуть-чуть! Ещё пять минут и можно выходить из квартиры, чтобы около подъезда забраться в тёмно-серую машину Аллы и отправиться на тренировку.
   Дверь закрылась, знакомо проскрежетал замок, теперь оставалась самая малость –выскочить из подъезда и найти глазами заветную машину подруги.
   Алла довезла всех до парковки, группа выбралась на улицу, каждый выгрузил из машины свои вещи, и они быстрым шагом дошли до раздевалки. Взрослая группа не пользовалась шкафчиками, так как вечером никого уже в раздевалке не бывало, а после них занятий уже никто не проводил – они последние тренировались в этот день в манеже, а значит их вещи никому не мешали. Группа просто сложила свои сумки горкой на старом продавленном диване, стоящем посередине комнаты.
   Пока женщины переодевались, староста группы, Яна, глядя в свой телефон, громко зачитывала кому какую лошадь назначил тренер:
   - Анна – на Вивате, Алла – на Графе, Надя – на Побудке, Татьяна – на Лейле, Ира на Костике и я на Зинке.
   Татьяна обрадованно встрепенулась – Лейла! Она любила ездить на Лейле. С ней у неё всё-всё получалось, потому что Лейла слушалась – не то что упрямый Виват, с которым можно половину тренировки простоять в уголке.
   Перед тем как одеть на лошадку седло, её надо почистить, и Татьяна, заглянув в амуничник, из большой специальной корзинки достала скребницу и мягкую щётку. Около денника Лейлы Татьяна остановилась, пропуская вперёд Анну, несущую в руках седло к деннику Вивата.
   - Попоны всем одели, - заметила Татьяна, посмотрев на лошадок, стоящих в денниках, затем, немного понаблюдав, как Анна снимает с серого в яблоках Вивата новую длинную черную попону, повернулась к своей лошади.
   На Лейле тоже была одета попона – красная, стёганая, но… старая, рваная, из которой во все стороны торчали лохмотья.
   - Отпад…, - Татьяна несколько мгновений рассматривала тряпье, покрывающее лошадь, и даже вслух сказала: - А я думала, что Лейла – любимица тут…
   - Может, другая в стирке? - Анна заглянула в денник к Лейле.
   - Наверное, - согласилась Татьяна, брезгливо стягивая рванину в сторону. - Я даже не хочу это вешать на дверь – брошу тут в уголке.
   Так Татьяна комментировала свои действия, обращаясь, как бы, к Анне, и добавила. –Надеюсь, на следующую тренировку Лейла будет одета, как все.
   Но и на следующую тренировку, и через неделю лошадь продолжала стоять всё в той же   драной попоне.
   - Я специально прошла по всей конюшне, а Лейла одна стоит в такой рванине. - жаловалась Татьяна подругам, сидя в раздевалке после тренировки. - Я даже у Арины спросила, а она сказала, что, мол, чем было, тем и накрыли. Наверное, у них просто нет денег купить новое.
   - Ну, она же не голая стоит, - заметила Яна. - Лошадке тепло, и уже от этого хорошо.
   Женщины согласно закивали головами. Да, конюшня которую посещала возрастная группа всадниц не была из числа элитных богатых заведений, зато занятия имели доступную цену. Хоть и был тут быт по-деревенски простым, с неотапливаемыми помещениями и водой, что подавалась только в раздевалку и на одну треть конюшни, но имелась какая-то своя внутренняя особая атмосфера, в которой хотелось находиться.  Возможно, и правда конюшня не зарабатывала таких больших денег, чтобы покупать часто новую амуницию и вовремя чинить старую.
   - Может, вы и правы. - задумалась Татьяна, вспомнив в каком состоянии находятся приструги на Зинкином седле- не ремни, а взлохмаченные тряпки, того и гляди порвутся, а поменять видимо нет возможности.
   Укладываясь вечером спать, Татьяна долго не могла уснуть: всё ей представлялось, как маленькая лохматая лошадка мёрзнет в своем деннике из-за того, что через рваные дырки попоны сквозняк задувает ледяные ветра, как холод мучает лошадиные бока, а пожаловаться та не может, так как говорить не умеет. Она бы водички горячей попросила, и Азиз бы нагрел ей целое ведро воды, и Лейла бы её выпила и тут же согрелась бы, и завернулась бы в новую тёплую попону, как у Костика. Вот повезло Костику с Мариной! Марина – это женщина, которая постоянно приходила на конюшню ради занятий именно на Костике. Ей настолько понравился этот конь, что она взяла над ним шефство – следила за ним, лично убиралась у него, купила всю амуницию, лечила его, если тот заболевал и очень ревновала к тому, кто на нём занимался. А вот у Лейлы не было никогда такой покровительницы.
   Ночью Татьяне приснился Азиз, уговаривающий её стать графиней, если она покрасит морковку. К чему бы это?
   Утром, проснувшись и вспомнив все свои ночные мысли, Татьяна уже не сомневалась в том, что ей делать дальше.
   На следующую тренировку в Аллину машину сначала загрузился внушительный шуршащий пакет, заставив тем самым Иру и Яну максимально прижаться друг к другу, и только затем в салон протиснулась Татьяна.
   - Это что такое? - спросила Алла, оборачиваясь назад.
   - Девочки, я Лейле купила новую попону, - призналась Татьяна.
   - Зачем? - хором воскликнули Алла и Яна.
   - Я так не могу, - Татьяна сделала умоляющее лицо, словно кто-то собирался её осуждать или ругать, и прижала к себе плотнее спортивную сумку. - Во-первых, вы видели её попону? Она же, словно на войне побывала – как израненная. Да там же через дырки ветер свищет! Во-вторых, мне обидно, что всем лошадкам купили новые попоны, а Лейле нет. Её за что-то наказали? – и, словно испугавшись осуждения, ещё громче выпалила. - Девочки, это мои деньги, и я так решила!
   - Твои... Твои-твои..., -стала успокаивать Татьяну Ирина. - Только скажи – сколько отдала за попону?
   - Девять тысяч рублей, - почти шёпотом ответила Татьяна, мысленно вспомнив, что потратила деньги, которые отложила себе на зимние сапоги.
   - Ничего себе! - воскликнула Алла. - А дешевле не было? Это всё-таки – не твоя лошадка….
   - Девочки, я купила хорошую, тёплую попону, чтобы и зимой она её согревала, чтобы под снегом и под дождем она не промокала, а то вон, Август, стоит в простой, флисовой, а она быстро мокнет.
   Вручать Татьянину покупку отправились всем коллективом, пригласив к лейлиному деннику тренера Арину и Азиза. Татьяна, сияя словно новогодний шар, вручила растерянному конюху огромный малиновый пакет.
   - Это новая попона для Лейлы. Не могу смотреть – в каком рванье она стоит. Я решила сделать подарок клубу и Лейле. Азиз, проследи, чтобы Лейле всегда одевали именно эту попону.
   - Татьяна, спасибо огромное. - выдохнула Арина, с удивлением переводя взгляд то на Татьяну, то на других женщин, то на Азиза.
   Азиз взял протянутый пакет, и вид у него был какой-то расстроенный.
   - Таня-джан, зачем деньги тратила. У Лейлы – новая попона, она с ней играет. Это она её так порвала. Твою наденем, и она через три дня такая же станет. Почему не спросила у меня?
   - Ничего страшного! - вмешалась Арина. - Пусть эта будет про запас. Впереди – зима. Лейла свою додерёт, и мы в эту её нарядим. Девочки, время! Пора седлаться.
   Татьяна была довольна: ей понравилось решение – оставить новую попону про запас; она успокоилась… Теперь она знает, что Лейле не будет холодно зимой, если попона порвётся…
   Вот есть же на свете добрые, бескорыстные души, которым ничего не надо: им высшее благо – знать, что другим хорошо, а ещё более высшее благо – знать, что ты смог кому-то сделать хорошо, спасти, выручить, поддержать. У Татьяны была именно такая душа. Купив для Лейлы попону, испытав волну тёплого счастья своей нужности, она уже не могла поступать как-то иначе. Через неделю Лейла травмировала глаз, и Татьяна лично ездила за дорогущим лекарством – только бы любимой лошадке стало легче. Попросить у владелицы возместить траты? Ей даже в голову не пришло, а если бы та и предложила сумму назад, то Татьяна бы обиделась. Но та ничего не предложила, правда поблагодарила за заботу.  От капель Лейле стразу стало легче, а у Татьяны на несколько дней в душе воцарился праздник: помогла, выручила, спасла!
   Но пока Лейла болела, тренер Татьяне на занятиях стала давать Вивата.
   Первое время после послушной Лейлы Татьяне с ним было сложно, но, так как ситуация была безвыходной, пришлось смириться. Одна тренировка, потом вторая, и вдруг Татьяна поняла, что с Виватом всё получается и даже лучше, чем с Лейлой. Не такой уж он и упрямый, а очень даже послушный и приятный, и ещё умеет по команде показывать язык.
   Наступила зима. Парк превратился в настоящую зимнюю сказку со снежными шапками на деревьях, инеем на проводах, серебряным покрывалом между деревьев – гулять тут было одно удовольствие. Один только минус – манеж в Школе верховой езды не отапливался, был очень холодным, заниматься в нём было зябко и приходилось нахлобучивать на себя и свитера, и куртки, а в них двигаться неудобно, но когда занятие начиналось, то уже никакой холод становился не страшен. Перед Новым Годом морозило – днём температура ещё держалась на минус пятнадцати, а к ночи спускалась намного ниже.
   - Как мы будем заниматься в минус девятнадцать? - спрашивала подруг Алла. - Так можно и к седлу примёрзнуть.
   - А ты чаще привставай, чтобы попа меньше седла касалась, - хихикала в ответ Анна, кутая нос в шарф.
   - Анна – на Августе, я – на Костике, Ирина – с Зинкой, Татьяна – к Вивату…, – оглашала список Яна.
   Татьяна радостно улыбалась, представляя, как придет сейчас в денник, угостит коня баранкой, и тот осторожно, одними губами снимет её с ладошки и будет с аппетитом хрумкать угощение, пока та будет чистить его спинку скребницей.
   Дверь денника открылась, Виват с готовностью повернулся к дверям и Татьяна недоуменно застыла глядя на то, что спину коня покрывала лёгкая летняя попона. Татьяна сделала шаг назад и обернулась. Напротив Вивата стояла Зинка, покрытая зимней попоной, рядом выставив в проход любопытную морду стоял Граф и тоже в тёплой зимней попоне.
   - Азиз! - закричала не своим голосом Татьяна так, что тот сразу же выбежал из одного денника, в котором в этот момент убирался.
   - Что случилось?! - вид у него был испуганный.
   Татьяна так страшно крикнула, что из других денников тоже вышли люди.
   - Азиз! Почему Виват в летней попоне?! На улице минус двадцать!
   - Таня-джан, что ты так кричишь? Я его на ночь ещё одной укрою. Не волнуйся! - по глазам Азиза было видно, что его испуг ещё не прошел.
   - Почему он – в летней-то?! Он же – гладкошерстный…, - Татьяна сильно разволновалась, представляя, как холодно коню, чья шерстка не была такой густой, как у товарищей по конюшне.
   - Таня, вот честно… Я попоны всем достал, они лежат у меня наверху в мешках, - Азиз указал пальцем на крышу конюшни. Все попоны есть, а его почему-то нет. Я всё перерыл – нету. Мы же летом их стирали, сушили на заборе… Наверное, кто-то украл, а я не уследил.
   -  Как так можно! - возмущалась Татьяна, и голос её гремел на всю конюшню. - Он же не выстоит в такой мороз! Он заболеет и умрёт!
   - Я же две ему одену. Выстоит, всё будет хорошо, - успокаивал её Азиз. – Ну, хочешь –три одену. Только не расстраивайся так!
   Татьяна, сердито сверкнув глазами, развернулась на месте и ушла седлать своего бедного озябшего коня.
   На следующую тренировку, когда Алла заехала за Татьяной, та, едва сев в машину, сразу заговорила.
   - Девочки, я, видимо, совсем чокнутая.
   - Ты купила Вивату попону? – угадала Алла.
   - Да. Не ругайтесь только на меня. Я сняла деньги со счёта – ремонт хотели летом делать. Я так подумала, что Вивату нужнее: если ему не купить нормальную попону, он же не перестоит зиму. Мне жалко его, -Татьяна с ужасом представила картину, как подходит к деннику и видит, что Виват лежит околевший, покрытый инеем, синюшный, замерзший, как кусок говядины в холодильнике, как от судороги сведённые копыта примерзли к животику… От такой фантазии сразу начало щипать в носу и намокли уголки глаз.
   - Тань, начнём с того, что это не должно быть твоей заботой. Понимаешь? - начала ругаться Ира. - Это не твоя лошадь. Вот завтра возьмут его и продадут, и деньги за него получат, и попону твою подарят в нагрузку к коню, как сюрприз, потому что им она ничего не стоила.
   - Это должна конюшня заботится о том, в каких условиях живут их лошади. В конце концов, они на них зарабатывают, - внесла свою лепту Яна.
   Татьяна насупилась, сжалась в комок и никому не отвечала.
   - Ну, купила и купила, - смягчилась Яна.
   Попону Вивату опять ходили одевать всей группой, торжественно вручили Азизу и Арине, и опять торжественно сняли с коня летнюю тонкую тряпочку и укутали по погоде.
   - Я, чтобы с другой попоной не перепутать, нашивку ему тут пришила, - Татьяна показала на крупную синюю нашивку в виде круга с автоматом. - Другой большой в магазине не было…, - оправдывалась она, поймав удивлённый взгляд конюха. - Да какая разница… Просто, чтоб от других попон отличать.  Я хочу, чтобы он в моей попоне ходил, понимаешь?
   Как же гордо было Татьяне осознавать, что помогла коню пережить морозы, что благодаря ей он остался жить и теперь не заболеет, не простынет и будет радовать на занятиях. Но придя через неделю и зайдя проверить Вивата в денник, Татьяна была очень неприятно удивлена увидев, что на том по-прежнему надета летняя попона.
   - Азиз! – возмущённо крикнула Татьяна. - Где попона Вивата, которую я купила?!
   - Таня, что ты кричишь? - спокойно отозвался Азиз из соседнего денника. - Морозы упали, на улице – ноль: ему сейчас в тёплой попоне будет жарко. Смотри, я всем тёплое снял.
   Татьяна автоматически обернулась в сторону Графа и увидела, что тот спокойно дремлет в уголке, одетый в зимнюю попону, но возражать конюху она не стала, а плюнув пошла седлать Зинку, на который сегодня ей предстояло заниматься.
   Потом пришла весна, а следом и жаркое лето, плавное перетёкшее в мокрую осень… И опять эстафету приняла зима, и вот тут-то вокруг попон разыгралась новая история.
   Парк принарядился в снежный костюм, морозы принялись качать свои права, иней взял провода в плен, а лошадки стояли в зимних попонах… Но, придя в очередной раз на конюшню, Татьяна обнаружила Вивата в летней попоне.
   - Азиз!- уже привычно позвала она рабочего. - Где – моя попона?! Почему Виват опять голый?!
   - Таня, честное слово, я попоны всем достал, они у меня наверху в мешках. Все попоны есть, а его - нет. Я всё перерыл – нету. Мы же летом их стирали, сушили на заборе. Наверное, кто-то украл, и я не уследил, - тараторил он заученно.
   - Ты мне это рассказывал год назад! - Татьяна рассердилась не на шутку: она наступала вперёд на конюха, сжав свои маленькие кулачки. - Где попона Вивата?! Я купила её ему за свои деньги! Я её даже пометила!
   Азиз испуганно хлопал глазами, потом вспомнил, что у Стинга появилась новая попона и попросил посмотреть – может, он просто перепутал и одел на коня чужую.
   Но, увы, на Стинге была одета не та попона. Новая, но не та.
   - Мне чужой не надо. Отдай мне мою попону. Я буду каждый вечер приходить и одевать Вивату сама. Где МОЯ попона?! - Татьяна уже не могла кричать – слёзы бессилия наполнили её глаза.
   - Мы с Ариной вместе лазили, она видела…, - оправдывался Азиз, а Татьяна молча метнулась в тренерскую
   - Арина, я же при вас отдала попону, я купила её…
   - Татьяна, я знаю, что это – неприятная ситуация. Давайте так. Мы с Азизом еще раз заберёмся на крышу – может мы какой-то мешок не заметили… Мы всё осмотрим, и я вам позвоню, - успокаивала разволновавшуюся Татьяну тренер.
   Татьяна вышла из тренерской, а Арина проследила в окошко, что та точно удалилась от домика и набрала номер конюха.
   - Азиз, может поднимешься на крышу еще раз? Она же, правда, покупала ему дорогую попону… Да… Да, помню… Антонина Олеговна забирала попоны на вторую конюшню? Зимние?
   Арина облегчённо выдохнула. Она знала, чего стоят для Татьяны занятия и что она отдаёт за них послание копейки, знала, что на лошадок Татьяна потратила послание свои сбережения, но запретить ей делать такие траты она не могла. Азиз сказал, что попоны разбирал с Антониной Олеговной, и наверняка новая нарядная попона понравилась той, и теперь ей накрывают какого-то коня на новой конюшне. И она решилась позвонить начальнице.
   - Антонина Олеговна, это – Арина, - она рассказала ей историю про попону и попросила посмотреть – нет ли среди попон темно-синей, с нашивкой автоматом, но начальница ответила грубо.
   - Мне что, делать нечего? Скажи – нет попоны, украли.
   Арина попыталась объяснить, как Татьяна переживает за Вивата, но в ответ раздались короткие гудки. И она с тяжёлым сердцем стала связываться с Татьяной.
   - Татьяна, Арина беспокоит. Мы нашли вашу попону… Точнее – не нашли, но, думаю, знаем – где она.
   Арина рассказала Татьяне про то, что возможно попона по ошибке уехала во вторую конюшню, но Антонина Олеговна – очень занятой человек и не сможет быстро привезти попону обратно.
   - Я сама ей позвоню, - твёрдо сказала Татьяна и уже вечером набрала нужный номер.
   Разговор получился очень коротким: Антонина Олеговна даже не стала слушать какую-то чушь про попоны.
   - У меня нет вашей попоны. Все лошади покрыты только теми попонами, которые я покупала им за свои деньги – ищите на месте. Простите, но мне некогда.
   Не такой реакции ждала Татьяна, ой не такой… Обида на начальство, жалость к себе и коню, к потраченным деньгам накрыли с головой. Татьяна проплакала три дня, она даже лазила искать мешок с Азизом на крышу, осматривала амуничник и угол с амуницией в тренерской с Ариной – всё тщетно.
   Женщины из группы, видя её расстройство, утешали как могли. История с попоной расстроила всех.
   Староста Яна уговаривала грустную Татьяну плюнуть на всё и забыть.
   - Неблагодарное это дело, благородное, но не благодарное. Помнишь, осенью мы с Аллой ездили в конный магазин сапоги покупать. Мы ж с ней, две щедрые госпожи, решили, что сейчас поможем клубу – купили лошадкам новые щётки и скребницы… Купили в манеж три новых хлыста. Ты видела какие в манеже казённые хлысты? Нет же ни одного целого, даже в руки брать неприятно. Так получилось, что в магазине в тот раз были только хлысты с красными ручками. Ты хоть раз видела в манеже на стойке хлыст с красной ручкой?
   - Нет, - помотала головой Татьяна.
   - Вот и я не видела. А мы с Аллой купили, принесли, сказали Арине, показали тренеру, что был в манеже – вот, мы купили. Вставили хлысты в держатели и…
   - И? - отозвалась Татьяна, широко раскрыв свои и без того крупные глаза.
   - Уже на следующую тренировку в манеже не было ни одного хлыста с красной ручкой. Вот где они? А еще мы высыпали в корзину щётки новые и скребницы. Ты видела хоть одну новую щётку?
   - Нет, - отрицательно покачала головой Татьяна, и уголки её губ стремительно опустились вниз.
   - Я тоже. Думала, сейчас приду, возьму новую скребницу, новую щётку и пойду чистить Зинку, - наступала на Татьяну Яна. - А нету. Азиз, знаешь, что на это сказал? Знаешь? Что в корзине только новые щётки, что это их так дети за один день убили.
   - Этого не может быть. За один день… Как же так? - вздохнула Ирина.
   - Тань, смотри – ты попону купила кому? - вмешалась Алла. - Вивату. А Виват, он кто? Клубный конь. То есть ты купила попону клубу. А клуб чей? Антонины Олеговны. Значит, ты купила попону Антонине Олеговне, и она ей распорядилась так, как она посчитала нужным. Забудь.
   - Всё правильно, - ответила Татьяна. - но пока… не могу…
   Всю тренировку Татьяна была такая грустная, что Арина, не выдержав, по окончании ещё раз набрала начальницу.
   - Антонина Олеговна, ну, посмотрите пожалуйста попону. Клиентка так близко к сердцу приняла – плачет всё время, - Арина умоляюще обратилась к трубке.
   - Арина! Как вы меня достали! Как меня достали твои невменяемые ученики! Зачем ты раздаёшь мой номер кому попало? - голос начальницы оглушающе грохотал из трубки такими децибелами, что Арина невольно убрала трубку от уха и тут увидела, что в тренерском домике она не одна. Занятая разговором с начальницей, она и не заметила, как в тренерскую вошла вся возрастная группа, чтобы оформить новый абонемент.
   Воцарилась неприятная тишина, и только в трубке продолжалась ругань начальства.
   - Мы не вовремя…, - попыталась сгладить ситуацию Анна, разворачиваясь обратно, но наткнулась на безмолвно стоящих женщин.
   Ревели все. От обиды, досады, гадкого отношения к клиентам и лошадкам, от того что стали свидетелями скверной сцены.
   - Плюнь на всё. Забудь. Прими как факт, что ты подарили им попону, - утешали Татьяну женщины по пути домой, но та всё больше отмалчивалась и хмурилась.
   На следующую тренировку Татьяна вошла в раздевалку, неся в руках большой синий свёрток. Глаза её победно сияли, а губы растянулись в счастливой улыбке.
   - Девчонки, вы скажите, что я – сумасшедшая, но я… купила Вивату новую попону…



Под редакцией Сергея Берсенева


Рецензии