Обращение к писателям

   Что почитать человеку, когда вся литературная классика за долгую жизнь уже прочитана, а любимые книги перечитаны не по разу? Казалось бы, читай современников: литературы ведь море! Книжные магазины заполнены свежей прозой, в Интернете сочинений самых разных жанров выложено несметное количество!
   Однако в том-то и проблема, что, чем больше производится текстов, тем труднее отыскать среди них настоящую литературу, нечто стоящее, способное взволновать ум и порадовать душу. Почти всё литературное пространство заполнено, увы, произведениями откровенно серыми. Но откуда, вообще, они берутся?
   Посредственную литературу создают обделенные художественным даром мыслители и лишенные глубоких мыслей художники. Эта формула давно известна всем. Тем не менее, сонмы современных авторов в неимоверном количестве продуцируют свои творения, нимало не смущаясь, что у них нет сколько-нибудь оригинальных идей, или что их художественное начало так и не вышло из стадии начала. Сами они этого часто не замечают, а суждения других игнорируют в силу непомерного самомнения.
   Одни из них, чьи книги хорошо раскупаются, уверены, что факт раскупаемости и есть свидетельство их гениальности. Другие, у которых нет изданных книг, еще больше уверены, что они гении. Доказательство неопровержимо: издательства и публика до них ещё не доросли.
   Вместе с тем, чтобы создать хорошее литературное произведение мало быть даже и мыслителем, и художником одновременно.
   – Чего ж еще! – воскликнет иной графоман.
   Дело в том, что надо еще обладать литературным мастерством, надо быть мастером. Мастером слова. Владение словом сродни владению оружием, музыкальным инструментом, скальпелем. Любой может размахивать шпагой, но это не будет искусством фехтования, любой может колотить по клавишам, но это не будет музыкальным искусством, любой может вспороть брюшную полость и что–нибудь удалить, но это не будет искусством врачевания, это будет убийством. Так же и с литературой. В процессе своей деятельности далеко не каждый автор и не всегда создает подлинно художественное произведение, чаще всего лишь продуцирует «текст», убивая литературу…
   Вместе с тем, чтобы писать настоящую живую литературу мало быть и мыслителем, и художником, и мастером слова.
   – Чего ж еще! – снова воскликнет графоман.
   Дело в том, что для создания стоящей вещи надо еще обладать глубоким знанием предмета, о котором пишешь. Тут одной графоманской фантазии и поверхностных сведений недостаточно. Ибо при чтении произведения сразу чувствуется, был ли автор внутри ситуации, пережил ли, видел ли то, о чём пишет, или только «почерпнул информацию из достоверных источников» и сейчас потчует нас своими выдумками…
   Вместе с тем, чтобы сотворить шедевр мало быть и мыслителем, и художником, и мастером слова и глубоко знать предмет повествования.
   – Чего ж еще! – опять возмутится наш графоман.
   Дело в том, что для рождения «книги на века» необходимы соответствующие для этого условия. Всякий, наверное, слышал строки: «Умейте домолчаться до стихов...», «Служенье муз не терпит суеты...» Действительно, прекрасный лотос не может произрасти на какой угодно воде, под каким угодно солнцем. Гениальному Пушкину, например, для успешного творчества мало было необременительной службы, тихого уютного кабинета в доме на Мойке, наличия слуг и красавицы жены. За вдохновением он ехал в деревню, в живописные места «под сень дубрав».
   Тут графоман в сердцах воскликнет: «Эх! Мне бы, мне бы его проблемы!»
   Ещё бы графоман так не восклицал. Ведь после восьми часов томления на службе и часа в транспорте его отнюдь не ждёт вожделенное уединение в тихом уютный кабинете с окнами на Неву, а место музы прочно удерживает суровая супруга, терпящая писательство своего суженого исключительно в ожидании гонораров или «лишь бы не пил». Слуга в доме? Слуга есть, но его роль выполняет сам графоман, когда у него случаются выходные или праздники.
   Так какие уж тут могут быть шедевры, какое творчество... мазохизм один.
   Вместе с тем, чтобы явить миру шедевр, недостаточно даже и всего выше перечисленного.
   Ну, ещё-то чего! – возопит наш графоман. – Это уж, понимаете, слишком!
   Ничего, однако, уважаемый графоман, не поделаешь. Дело в том, что надо ещё обладать тем малообъяснимым качеством, которому невозможно научиться, которое нельзя приобрести за счет жизненного опыта или многолетней работы по совершенствованию мастерства. Это качество – дар божий.
   Чем отличается произведение мастера от продукта простого ремесленника? Отточенностью мельчайших деталей, гармоничным соотношением частей и целого, предельной точностью в подборе и расстановке элементов. А чем отличается от произведения мастера шедевр гения? Чем-то неуловимым, чему мы не можем дать объяснение, но что нас поражает до глубины души, пронзает наш ум, открывает нам глаза, заставляя по-иному воспринимать мир. В подлинном шедевре есть что-то запредельное, мистическое, божественное. А еще шедевр искусства отличается тем, что создается его творцом единственно по непреодолимому влечению творить, по велению свыше, тогда как ремесленное изделие производится главным образом из желания автора его продать или как минимум покрасоваться, привлечь внимание к собственной персоне. А литература на продажу – как любовь на продажу: при наличии всех внешних признаков, при всей изощренности там нет главного – души.