мамин коврик... миньярские элегии...

…бабушкин самовар,
дедушкин ящичек для молотка и гвоздей,
папины инструменты…
мамин коврик…
я помню, туманно помню,
как мама сидит за швейной машинкой и прострачивает коврик;
он небольшой, семьдесят на семьдесят сантиметров,
состоит из небольших прямоугольных лоскутков,
их много, несколько сотен штук;
мама лоскуток за лоскутком пристрачивает их одной стороной к основе,
тёмному плотному куску ткани, проходит ряд, начинает следующий,
причём всякий следующий ряд близко прострачивает к пришитой стороне предыдущего;
так как лоскутки небольшие, то коврик получается мягким, пышным,
«перистым», похожим на расцветку перьев многоцветного петушка,
который сейчас гуляет у двора со своими курочками, распушил хвост
и на всё и всех проходящих смотрит, хотя и снизу вверх,
но весьма горделиво и даже надменно;

в Миньяре коврик встречал всех входящих у самого порога –
весёлый, добрый и мягкий;
когда переехали в Ашу, на Дубовой не то, что про него забыли,
просто некуда было постелить;
зато на Толстого он опять исправно нёс свою службу -
на крылечке, добрый  да ласковый;
мама с папой переехали в кооперативную квартиру,
а коврик остался нам в наследство, на крылечке,  на прежнем месте;
всем он хорош, но выбивать его надо каждый день:
сами прошли сколько раз, девчонки бегают, дрова принесли,
дома уборку делаем, гости приходят, котовасия то на коврике утомлённость изображает, то по двору шастает и по огороду и опять на коврик -
целый день коврик  в работе;
на зиму мы его убирали;
снег в него набьётся, это даже польза – чище будет,
но воду несёшь, как ни берегись, а вода капает,
коврик леденеет; убирали его, чтобы он совсем в ледышку не превратился…
переехали мы в квартиру, нет, коврик не забыли, с собой взяли,
только стал он у нас чем-то вроде музейной ценности;
половики домотканые на полу, а ему и места не осталось…
в Точильном первые десять лет было нам не до уютности в избушке:
полы помыты, и в сад-огород;
а в последние годы стали и в избушке уютность разводить,
потому как с ранней весны до поздней осени у нас там основное житие-бытие;
Людмила приезжает через день-два, а я?
 а что я? живу я тут, словно пустынник-отшельник, и сад-лес –моя молитва…
работы всегда много, у меня всё же она разнообразная,
а у Людмилы вечная прополка, рыхление и заготовочки;
у Людмилы строгий график – автобусное расписание, а я временем более свободно располагаю, потому и к приезду Людмилы, и, почти каждый день, в избушке прибираюсь; а так как стиль наш интерьерный – минимализм,
то времени на это не так и много уходит,
зато вечером, когда полы помыты, половики постелены,
сам в баньке помылся, в речке окунулся – хорошо…
полы мою, половики выбиваю, а самый дорогой – мамин коврик – очень бережно;
смущают, сильно смущают меня времена быстротекущие, проходящие;
это же десятков лет прошло, как мама подбирала лоскуток к лоскутку,
тщательно-основательно прострачивала;
добротная ручная работа;
я как-то хотел коврик на стенку повесить – в духе Раушенберга,
а мама как представитель популярного модернистского течения;
нет, в Точильном он у нас в сенках, очень даже на своём месте;
Раушенберг нашёл нишу, где можно сделать себе имя и деньжонок подзаколотить, а мамино стремление –
по сути дела из ничего, из бросового материала,
создать нечто необычное, нужное и многоцветное-радостное;
мама же не просто лоскутки сшивала,
она их подбирала по цвету, по тону
и общую гамму радости-согласия создала;
да, это произведение искусства, народного,
глубокого и символичного;
Раушенберг, посетивший Россию в конце восьмидесятых годов, восхитился
ивановскими ситцами и сделал несколько композиций на эту тему;
искусствоведы сразу же нашли в его работах много смыслов и символики;
в маминой работе, наверно, и смыслов и символики больше,
потому как здесь чистое интуитивное чувство прекрасного, в основе которого коллективная память, архетипы, бескорыстие  и непосредственные впечатления проживаемой жизни;
да, если на выставку, соответствующее обрамление и искусствоведческий
маркетинг, то вещь будет и посильнее раушенберговских ситцев;
впрочем, всё это такая чепуха-ерунда;
важно что? мы часто проходим мимо настоящего, чудного, значимого
в погоне за чем-то необычным, а оно –
простое,
скромное,
прекрасное –
совсем рядом…
и это очень значимо для меня –
мамин коврик –
мамина ручная работа,
частичка маминых трудов,
частичка сердца-души...

мамин коврик…
с мамой говорю,
думы свои ей поверяю,
возвращаюсь в Миньяр…