Деревенские рассказы. Из детства с любовью!

УЧЕНЬЕ - СВЕТ
1.
Рос я, как бы это помягче выразиться, мальчишкой хулиганистым, неуравновешенным, но весёлым и весьма компанейским. И, сколько себя помню, всегда старался выделиться среди сверстников – будь это какая-либо смелая выходка, или неординарный поступок, или спетая под гитару песня, а то и просто-напросто смешная история или анекдот. Сказать честно, хоть я и не отличался ни высоким ростом, ни недюжинной силой, ни какой-то уж там сверхъестественной красотой, многие одноклассники, да и ребята постарше, тянулись ко мне, предлагали дружбу и защиту. А девчонки хоть и называли «гормонально озабоченным», вниманием тоже никогда не обделяли и всегда приглашали на различные увеселительные мероприятия и дни рождения. Короче, со мной было весело, как они утверждали. Может быть и так! Впрочем, судите сами…
Кличка, о которой я упомянул выше, прицепилась ко мне с лёгкой руки директора школы-Корначёва Евгения Елисеевича, которого все почему-то называли за глаза Лумумба. Если помните, был такой борец за свободу у негров - в Конго, кажется. Но вот каким боком к нему был наш директор, не знаю. Во всяком случае, это была не моя работа, а кто-то до меня определил между ними сходство (короче, как в фильме «Кавказская пленница»:- «И на развалинах старой часовни вы что-то делали? – Часовню тоже я развалил? – Да нет, это до вас - в 9-м веке). Ну, да ладно – мы отвлеклись…
Всё началось тогда, когда меня посадили на первую парту перед столом учителя. И не одного, а рядом с самой красивой девочкой Ниной (я бы сказал, не только в классе, но и во всей школе) – умницей и отличницей. А сделано это было, как сказала наша классная руководительница Мария Григорьевна для того, « чтобы шило, вставленное в мою задницу, срабатывало не так часто, как на последней парте, и я не вертелся бы как уж на сковородке!» На что я ей ответил, что ужей не едят, и тем более - не жарят, а скрещивают с ежами и получают при этом очень даже нужную в народном хозяйстве вещь - колючую проволоку. Класс грохнул, а я был выдворен в учительскую к Лумумбе, отстаивать свои права!
Тут надо сказать, что моя соседка по парте, зеленоглазая Ниночка, носила платьице хоть и от школьной формы, но уж больно коротенькое. И её оголённые, изумительные просто коленки вряд ли могли оставить равнодушным хотя бы одного мальчишку в школе. Представляете – сидеть рядом с такой красотой! Ну, как тут устоять? И я периодически старался до них дотронуться, опереться, как бы невзначай. И всё бы ничего - ей это даже нравилось, если бы однажды я не переборщил – взял, да и положил свою руку ей выше колена - гораздо, скажу вам по секрету, выше! И не просто положил, а прошёлся своими пальчиками взад-вперёд! Ниночка взвизгнула так, будто её ошпарили кипятком. Шёл урок химии. Учитель – Сергей Степанович Григорьев, по кличке Кряж (кряжистый, небольшого роста – отсюда и прозвище), аж спиртовку горящую себе на штаны уронил. А я снова попал в опалу директора. И тот на очередном родительском собрании пожаловался отцу:
- У тебя, Васильевич, сын, как бы это помягче выразиться, какой-то « гормонально-озабоченный», что ли?
- В смысле?
- Да всё к девочкам пристаёт. А Нину Федотову так прямо на уроке за коленки хватает!
А батя у меня был шутник и балагур, за словом в карман не полезет, он ему и отвечает:
- Что ж придётся их поженить, раз такое дело? Ты не против, Петрович,- спросил он у Нинкиного родителя, который сидел чуть сзади.
- Я вот ему уши надеру, или еще, какое место, если будет руки распускать, - парировал тот.
- Да как тут не распускать, если Нинка твоя с голой задницей ходит да трусами сверкает, - вступился за меня батя, - Сучка не захочет – кобель не вскочит!
- Правильно, Васильевич,- поддержал его дядь Петя, отец моего другана Кольки,- Да и одевает ли она их вообще – трусы то?
Все засмеялись, и инцидент был на этом исчерпан. А вот кличка «гормонально-озабоченный» так ко мне с тех пор и прицепилась, будь она не ладна!
2
- Какие крупные месторождения полезных ископаемых ты знаешь?
Шел урок географии и Лумумба (он у нас кроме директорства, был ещё и преподавателем) вызвал меня к доске отвечать урок.
- В смысле, где? - сделал я непонимающее лицо.
- Ну, не в Африке же. У нас – в Советском Союзе?
Тут я краем глаза вижу в окно, как по направлению к школе идёт наш учитель математики и химии Сергей Степанович по кличке Кряж (я о нём уже упоминал). И в моей беспутной голове возникает план.
- Кряж,- выдаю я после небольшой паузы.
- Так-правильно, есть такое рудное месторождение. Называется донецкий кряж! Покажи, где он находится?
Я беру указку и показываю в окно:
- Вон он!
Все повернули головы, и стены класса содрогнулись от дружного хохота.
Если честно, то Кряж был, в общем-то, мужик безобидный и учитель не плохой, но вот любил по поводу и без повода закладывать нас директору. А когда он однажды стукнул книгой по голове мою «гормональную» подружку Ниночку, моему терпению пришёл конец. И я решил с ним расквитаться за всех, говоря языком Достоевского, униженных и оскорблённых. Здесь уместно отметить, что кабинеты в школе располагались весьма своеобразно. Наш – восьмой класс, был сразу при входе, а затем шёл довольно длинный коридор, который мы называли «тёмный». Не потому, что в нём было всегда темно, а потому, что мы частенько там устраивали так называемые «тёмные» для особо одарённых товарищей, или сказать проще – «шестёрок»! Сразу за коридором была учительская и далее – другие кабинеты.
Кряж не любил портфели, и потому все причиндалы – книги, тетради, карандаши, ручки, карты и прочую хрень, складывал себе на руки (бывало, что стопка доставала до подбородка) и, потихоньку, через тёмный коридор шёл к нам в класс. Так было и в тот раз. Как мы и договорились с пацанами, я лёг посреди коридора, и только Кряж в него вошёл, Колька вырубил свет. Далее была картина маслом! Жуткий грохот и дикий крик! Перелетев через меня, Сергей Степаныч рухнул, как срезанный колос. Все, что он нёс, разлетелось по коридору. Я же быстро вскочил, и, как ни в чём не бывало, вбежал в класс и занял своё место. Чуть погодя, появился директор и довольно потрёпанный Кряжик. С таким кислым лицом, как будто лимон проглотил.
- Кто сейчас забегал в класс?
Немая сцена!
- Хорошо? Лена Фёдорова, я у тебя, как у старосты, спрашиваю?
- Да никто не вбегал! Все сидели на местах, никто никуда не выходил!
- Круговая порука! Да? Весь класс сегодня остаётся после занятий. Пока не найдём виновника? Хотите все страдать из-за одного – пожалуйста! Если не выясним, кто это сделал, в Киев никто не поедет! Так что думайте и решайте!
Дело в том, что директор обещал нашему классу за счёт школы поездку в Киев на осенние каникулы, то бишь, на седьмое ноября! Все уже готовились! И тут такое дело!
Первым слово взял мой лепший кореш Колян. Он был почти на голову выше всех пацанов в школе, и о его фуке справа многие знали не понаслышке!
- Кто вякнет – тот станет моим личным врагом со всеми вытекающими последствиями! Лумумба на понт берёт – поездка по любому состоится!!!
И класс молчал. Кто-то, в самом деле, испугался, а кто-то из-за симпатии к моей горемычной персоне. Тогда всех по очереди начали вызывать в учительскую. Первой –
Лену, как старосту класса. Её не было минут двадцать – пришла в слезах и молча села за парту. Потом Нину, Ирку, Валентину… Девчонки упорно молчали! Все!
- Ладно. Я догадываюсь, кто это сделал, но раз вы такие благородные и упрямые, то никакой поездки в Киев не будет. Можете идти по домам,- вынес свой вердикт Лумумба.
- Правильно догадываетесь,- я встал из-за парты. – Так что пусть ребята едут, а нас и тут не плохо кормят!
Я взял портфель и, не прощаясь, вышел за дверь.
3
В итоге, из школы меня не исключили, но от бати попало на орехи! На следующий день он разбудил меня ни свет, ни заря – аж в шесть часов утра:
- Давай – подъём! Не хочешь учиться, так я тебе работу нашёл – будешь нашему Юрке – скотнику помогать корм разносить на ферме, а то он один не справляется. Я договорился!
- Да ты чё, бать? Я лучше в школу!
- А кто тебя туда пустит? Всё – забудь! Директор сказал, что это- решение педсовета! Во, блин, аж в рифму заговорил! Всё – иди, давай, не рассусоливай!
Что тут сделаешь! Целый день я отработал на ферме, а вечером, придя домой, уснул как убитый, даже не раздеваясь! Утром меня опять разбудил отец:
- Ну, что – готов к труду и обороне? Или, все же, лучше в школу?
- Конечно в школу, если можно? Ты договорился, да?
- Да тебя никто и не исключал! Просто я хотел, чтобы ты понял в жизни одну вещь – ученье свет, а неученье – чуть свет, и на работу!
- Спасибо, пап! Я уяснил! Ты ещё будешь мной гордиться! Обещаю!
- Ладно, уж! Я и так горжусь! Кто б ещё до такого додумался? И в кого ты такой чудной уродился?
- В кого уродился?- встряла в разговор бабка Марина,- А то ты не знаешь?
- Это ты о чём?
- Как о чём? Какой пень – такие и отростки! Забыл, как ты в школе училке лягушку в портфель засунул, так та после этого месяц ещё заикалась с перепугу! Или…
Тут она замолчала, почувствовав неладное и потихоньку ретировалась на кухню. Не очень то жаловал свою тёщу мой родитель, но об этом как-нибудь в следующий раз!
- Да уж, гены – мудрый закон физиологии, - подумал я, засыпая.
До школы ещё было целых два часа!