Старый сундук

Этот сундук всегда стоял в углу, возле окна, выходящего в сад. Бабушка хранила в нем мешочки с травами. И когда она его открывала, то по всему дому разносился аромат летнего луга. Он был покрыт полосатым, вязанным ковриком приятным на ощупь.

 Помню я любила в детстве забраться на него с ногами и смотреть в окно, на бегущие по небу облака и толстых шмелей жужжащих в цветках мальвы. А бабушка приносила мне миску со свежей клубникой, присаживалась рядом и кормила, как маленькую. Она отрывала хвостики и складывала их в отдельную миску, приговаривая:
- Вот, Ниночка, мы с тобой их высушим, и добавим в чай.

А чай у бабушки был самый вкусный. Такого чая я больше нигде не пила. Он был таким ароматным, духмяным, как говорила бабушка, и напоминал лето.

Она сушила травки для чая под навесом в саду. Какие-то висели на веревке в пучках, а мелкие цветы и хвостики от клубники были разложены на столе. Как оно всё пахло в жаркий день, с ума сойти можно было. Я ворошила сухие цветы и закрывала глаза от аромата. А бабушка  стояла на крыльце и смеясь говорила:
- Впитывай, впитывай, травяную мудрость. Она не так уж и сложна, а пользы от неё больше, чем от чего-либо.

У бабушки для каждой болезни свой чай был. Папа страдал гастритом, так она для него заготавливала желудочный чай и складывала в холщовый мешочек. Когда он за мной приезжал, чтобы забрать в город, то всегда отмахивался от этого мешочка. Но осенью, и весной, когда болезнь особенно обострялась  бабушкин чай его спасал.

И для мамы у неё был особенный чай, вернее для её волос. Мамины волосы были предметом зависти всех её подруг и её гордостью. От природы она была шатенкой, папа называл её цвет волос горьким шоколадом. Они были у неё длинные и густые, и это не без бабушкиного чая.
- Бабушка, а что, волосы тоже любят пить чай? - спрашивала я, когда она перемешивала сушёные травки, и приговаривала, что это чай для Леночкиных волос.
- Конечно, любят, а как же. Чтобы они были такими густыми, крепкими, и блестящими, как у твоей мамы, их обязательно нужно питать особым чаем, - улыбаясь отвечала она.

А для меня она готовила чай здоровья, ради которого я очень хотела болеть. Глупая была, но как можно было не хотеть чай, который пах летом, бабушкиным домом, и её сундуком. В нём хранились не только травы, но ещё маленький чемодан, в котором лежали рушники, салфетки, накидки на кровать, с ручной вышивкой. Бабушка аккуратно их доставала, раскладывала на столе и говорила, что когда она умрёт, то это достанется мне, как ей досталось от её бабушки. Я тогда не понимала, что такое умереть, но чувствовала, что это что-то не хорошее. Поэтому я проводила пальцами по вышитым узорам  и просила положить их обратно в чемодан. От них исходила какая-то опасность.

С тех пор прошло, с ума сойти, сколько лет. Бабушки уже шесть лет как нет с нами, да и деревни, считай, что нет. Осталось четыре дома, в которых доживают свой век старики, которые, как и бабушка, наотрез отказались переезжать в город.
- Да ты что, внученька, смерти моей хочешь. Я ж без своего дома, да без своих трав зачахну. Да и в городе вашем все спешат куда-то, все суетятся. И шумно у вас очень, своих мыслей не слышно, - говорила она, когда я уговаривала её переехать ко мне. Всё же там была бы под присмотром и сюда не надо  было бы мотаться каждую неделю, чтобы привозить продукты и всё необходимое. Магазин то в другой деревне находился, куда бабушке уже тяжело было ходить.
Но старики, если чего решили, то их уже не переубедить. Так и бабушка решила свой век доживать в доме и точка.

И вот стою я сейчас на пороге дома, который без человеческого тепла начал разрушаться и такая тоска берёт по тем дням, когда я сидела на сундуке, а бабушка кормила меня клубникой. Сундук, кстати, дядька продал. Говорит, что такой раритет с руками и ногами оторвут. Не знаю, оторвали или нет, но раз наследник решил, то чего уж теперь. Мне же отдал чемодан с тоже раритетными вещами. Подбивал продать, даже обещал найти покупателей. Но не все в этой жизни подлежит продаже, так я ему и сказала. А сама так и не смогла полюбить те вещи, с которыми у меня в детстве ассоциировалась опасность. Пусть так и хранятся в старом чемодане, как память о тех беззаботных днях, которые до сих пор пахнут лугом, бабушкиным домом, и её сундуком с травами.