Ворон ворону. Или один день на станции юннатов

Утро, как известно, начинается с рассвета. Но это, как для кого. Моё же утро начинается с соседа. Вернее с его распевок. Начинает он обычно с подражания голосам разных зверюшек, и надо заметить, у него это весьма неплохо получается. Из-за стены раздаётся мяуканье, тявканье, поросячий визг, потом звуки извлекаемой из бутылки при помощи штопора пробки, а заканчивается неким подобием соловьиной трели. Затем он переходит к более сложной программе. «Карлуша, Карлуша, Карлуша хороший», – басит сосед голосом Вадима. «Карлуша, Карлуша, Карлуша хороший», – переходит он на несколько тонов выше, подражая певучему сопрано Семёновны, нашей старенькой, добродушной уборщицы по прозвищу «Божий Одуванчик». И, как правило, в этот момент, появляется и сама Семёновна.

– Пора вставать, Барин, – лёгким голоском вещает старушка и приступает к своим служебным обязанностям.

Семёновна так стара, что порой кажется, будто жила она ещё при крепостном праве. Иначе откуда столь странное обращение – Барин?
Несмотря на свои больше сотни лет, которые высушили и сморщили её невесомое тельце, Семёновна ясна умом, шустра и стремительна в движениях.
Вот и теперь, расправившись с помощью веника и швабры со своими делами, она заглядывает в мою комнату.

– Барин, вы не видели мой большой нож для капусты? Опять кто-то украл нож.

– Семёновна, клянусь не я. Поверьте на слово.

– Так я и не думаю на вас. Просто не могу понять кому нужно столько ножей. И зачем? Уже десятый пропадает.


Сегодня вечером у меня гости. А где гости, там и пьянка. И чем больше гостей, тем больше пьянка.
Я встаю с раскладушки и направляюсь проверить «электрический стул» – провод с оголёнными контактами, подключённый к электросети.
«Вот сволочь, – ворчу тихо про себя, – опять объела рыбу и опять не видно трупа». Сволочь, это крыса, вернее крысы, поскольку их здесь множество.
Жирных, обнаглевших крыс. До такой степени обнаглевших, что воруют мои продукты, а некоторые, самые наглые, забираются ночью в постель и обнюхивают мои ноги на предмет, не труп ли я ещё и можно ли мною поживиться? Поэтому я вынес приговор и изобрёл «Электрический стул» – провод, на который нанизываю рыбу и включаю в розетку.

До начала рабочего дня ещё час времени, и я иду на берег водохранилища проверить закидушки. Благо дело, моё жильё и моя работа в одном доме, и этот дом стоит на самом берегу водохранилища.
Сегодня улов не богатый, несколько окуньков и сумасшедший линь, невесть как оказавшийся на крючке. Но угостить гостей есть чем, только надо придумать, где спрятать улов от крыс.
Работа у меня не пыльная – кружки юных натуралистов, состоящие в основном из мёртвых душ. Ну, а где их живых-то найдёшь? Кому охота после уроков снова учиться? Хотя и есть несколько энтузиастов. Так, что приходится во время проверок, брать из ближайшей школы учеников напрокат. За коробку конфет.
А недавно я стал бомжом, когда ушёл от жены из-за какой-то глупой ссоры, и поселился на раскладушке в живом уголке среди рыбок, птичек и крыс.
Не буду утомлять читателя скукой рабочего дня, а сразу приглашу на вечеринку.

Гости явились под вечер. Всё в основном зоологическая публика, хотя среди неё я отметил парочку, как я понял, бесхозных девушек. Что, не стану скрывать, меня очень порадовало.
В моде тогда была Кубанская водка и пили мы именно её. Ну, а для дам нашлось какое-то сладенькое винишко. Что-то вроде молдавских мускатов.
Вобщем, вечеринка, как вечеринка: песни, шутки, споры, гитара. Пока кто-то из наших не предложил:

– А давайте пригласим соседа.

Я сразу согласился и через минуту вернулся со здоровенным чёрным вороном на плече. Посадил птицу на стол, краем уха улавливая остаток разговора: « И вот я захожу как-то сюда и чуть не падаю с ног на пол. Сидит эта парочка за столом и дружно курлыкает, а Карлуша нежно перебирает ему брови. А вы знаете какой у него клюв? Запросто пробивает консервную банку».

Карлуша быстро освоился, хотя вёл себя скромно, пока я не предложил ему выпить на брудершафт. Налил в пробку-колпачок водки, которую он и выпил под дружные, бурные аплодисменты и крики: «Пей до дна, пей до дна». Грешен, это я его научил пить водку. С закуской, конечно.
Вся компания и что самое главное, бесхозные девушки, одарили меня восторженными взглядами. Не скрою, было это весьма приятно.

– Э да что там, я тоже смогу с ним подружится, – заявил вдруг Сергей, высокий, статный красавец с чёрными, как у Карлуши волосами и ярко синими глазами. – Я хороший зоопсихолог и птиц знаю, как самого себя.

И с этими словами он приставил руку пониже спины, имитируя птичий хвост и издавая звуки очень похожие на вороново воркование, потихоньку подкрался и взял птичку на руки.
Реакция была мгновенной и из пальцев потекла кровь. Карлуша успел ударить два раза. К счастью, у меня была перекись, и кровь удалось остановить.
После чего вечеринка продолжилась, как ни в чем не бывало.

Но каждая пьянка кончается, как и ночь кончается утром, правда пьянка иногда, кончается похмельем.

А на следующее утро меня разбудил не сосед. Его распевки я, должно быть, проспал, а радостный голос Семёновны: «Нашла! Все десять ножей нашла!»

Я вскочил, быстренько натянул штаны и ринулся туда, откуда доносился радостный вопль. К «соседу».
Семёновна стояла, сложив руки на сухонькой груди, и причитала: «Ну ты ж и скотина, ну ты ж и сволочь…». Сначала я было подумал, что слова те относятся ко мне, за вчерашние безобразия, но взглянув в угол на полу, сразу передумал. Там, в ворохе отслуживших половых тряпок, аккуратненьким рядком лежали все десять столовых ножей, уложенных строго по ранжиру, сначала большие и вплоть до самых маленьких.

– И вот же гад, – возмущалась Семёновна, всё это сложил и накрыл сверху тряпками.


P. S. Прошло некоторое время и до меня случайно дошло, что ворон Карлуша, наповерку оказался не вороном, а воронихой. Именно воронихой, не путать с вороной.