Любовь

Она шла по двору, размазывая по лицу слёзы.
«Он ещё пожалеет! – думала она. – Он ещё будет звать меня, а я гордо пройду мимо, вся такая в новом платье и зелёных сандалиях! И пусть он и дальше сидит на лавочке и ждёт свою Наташку из седьмого подъезда! Да, пусть ждёт! А она не выйдет! Потому что её ещё вчера отправили на дачу вместе со всем детским садом!»
Она в сердцах бросила в песочницу красный совочек и, всхлипнув напоследок, вошла в свой подъезд.

Она старалась плакать так, чтобы никто не заметил. Ведь, если заметят, вся школа будет над ней смеяться.
«Как списывать, так у меня! – возмущалась она, – а как идти в кафе есть мороженое, так с Ленкой! Ну, и пусть! Вот в следующий раз попросит списать, а я не дам! А Ленка сама – дура! У неё тройка по физике! Тройка! Вот, пусть он и сидит теперь на лавочке, пусть ждёт свою Ленку! А она не пойдёт с ним есть мороженое. У неё ангина!»

Она упорно делала вид, что у неё всё прекрасно. Назло отдельным подругам и всему институту в целом.
«Как он только ни изворачивался, чтобы попасть в ту же группу, что и Катька! – презрительно хмыкала она. – Ну, поедут они в колхоз вместе. Так она всё равно на него не смотрит. Она по Витьке с четвёртого курса сохнет. А Витька тоже едет с ними в одной группе».

Она грустно посмотрела в его сторону. Весь отдел работал, а она не могла. Потому что постоянно думала о том, какой он бесчувственный болван.
«Пятый год сидим за соседними столами, а он упорно делает вид, что меня не существует. Словно я – пустое место! Да за все эти годы он обращался ко мне, только тогда, когда ему требовался степлер или салфетка для монитора. И то – часто без слов. Протянет руку, а ты догадывайся, что ему надо! Словно у меня ни имени нет, ни отчества. А вот новенькую из соседнего отдела сразу запомнил. Ах, Светочка, ох, Светочка!.. Козёл! Вон, сидит, ёрзает, ждёт конца рабочего дня! А она не придёт! Её начальник к смежникам отправил!»

Она медленно шла по направлению к дому. И, войдя во двор, сразу увидела его. Он сидел на лавочке у подъезда – старенький, сгорбленный, одинокий…
«Уж пять лет, как овдовел, а всё никак не может забыть свою Оленьку! – вздохнула она. – Сидит на лавочке, словно ждёт её. Словно верит, что она вот-вот выйдет из подъезда. Я бы хотела, чтобы она к нему вышла, но, ведь, не выйдет же! А он всё сидит и ждёт. Хотя, что ещё делать, когда тебе под восемьдесят? Только ждать. Уж, если не она к тебе, то ты к ней. Господи! До чего же он потерянный и одинокий! А, может, ну её – гордость? Может, как ни в чём не бывало, подойти к нему и сесть рядом. Поговорить. Сказать, что ты всю жизнь была в него влюблена. И поднять, наконец, из песочницы свой красный совочек?..»