Институт эндокринологии

        Таня очень не хотела ложиться в этот институт. Пару месяцев назад она сломала руку, кисть разлетелась вдребезги, пришлось делать операцию и ставить титановую пластину. Во время операции ей, очевидно, сломали и локоть: сквозь седацию она чувствовала адскую боль, кричала, ей добавляли наркоз. И хотя доктор попался внимательный и образованный, до пластины она ходила с гипсом до локтя, а из травматологического отделения больницы вышла с гипсом до плеча. Свою беспомощность и отчаяние Таня вспоминать не хотела. Рука хоть как-то начала срастаться, и пришла пора сдавать анализы. Анализ показал, что нехороший параметр зашкаливает, Таня бросилась к врачам в институт эндокринологии.
        Все это происходило зимой, в гололёд, с гипсом до плеча Таня ползала по кабинетам и понимала, что время терять нельзя. УЗИ показало, что штучка на шее за год выросла, она не должна быть злокачественной, но в ближайший год-два её лучше удалить. Ковид в стране немного приутих, но могла нахлынуть новая волна, да и пластину из руки придется потом вынимать, потому что она передавила сухожилие. И она решилась на сложную операцию.
        Во время гастроскопии под седацией (обязательного исследования перед такой операцией) сломанная рука вдруг отказала от плеча. Нет, она двигалась, но очень слабо, и невозможно болел плечевой сустав. Потом, после операции, в институте травматологии Тане сказали, что это синдром кисть-плечо, бывает такое. Пройдёт ли, неизвестно, она не хотела об этом думать. Сейчас ей нужно было удалить штучку на шее.
        А жизнь шла своим чередом, после пандемии началась война и массовый мандраж. Но Таня собирала обследования перед госпитализацией и думала, что чем-то всё это должно закончиться, её задача - выдержать, а потом восстановить руку.
        Наконец Таню положили в институт на комплексное обследование, потому что подскочил другой параметр крови и появилось подозрение на опухоль в голове. Таня почти ничего уже не чувствовала, жила, как робот, ей приносили еду из столовой, чтобы она поела левой рукой. Она мылась, чистила зубы, открывала двери левой рукой, правая болталась, как сосиска.
        С ней в палате лежали двое: брюнетка-оптимистка после удаления рака из-за работы на вредном производстве и милая женщина, у которой после ковида сахар поднялся до бешеных значений и не опускался уже год. Оптимистка включала сводки о войне по телевизору на полную громкость, диабетчица всё время подсчитывала хлебные единицы. Таня уходила в коридор и смотрела на деревья в снегу в окне напротив.
        Наконец ей заново пересмотрели МРТ и поставили под сомнение наличие опухоли. Пришёл анализ, подтверждающий, что её или нет, или она гормонально не активна. Таня даже сначала этому не поверила, а потом поняла, что появилась надежда. Она должна выдержать.
        Потом её перевели в хирургическое отделение, там жутко пахло хлоркой и туда-сюда возили каталки со спящими под белой простыней больными. В палате она оказалась с улыбчивой ростовчанкой, которой вчера удалили щитовидку, и с девушкой из Чечни, которой недавно вырезали аденому гипофиза. Девушка страшно храпела по ночам, задыхалась, но её спасли, и она все время говорила об этом по телефону.
        Наконец, наступил день Х. В 6 утра Тане натянули компрессионные чулки, за окном сияло мартовское солнце. В 10 пришел хирург и сказал, что будет операция-поиск. Потому что на УЗИ штучку видно, но где она сидит конкретно, непонятно. Доктор был опытный, смотрел по-доброму, и Таня ему верила. В 11 её повезли в операционную. Там действовала быстрая слаженная команда, не то, что в больнице, где ставили пластину в руку. В той больнице играло радио, сестры болтали и хирурга ждали полчаса. Здесь всё делали быстро, Таня даже не успела испугаться. Правда, она и пугаться уже разучилась. Анестезиолог ввёл препарат, Таня сказала, что сердце что-то стучит. Он ответил, что да, уже 120-130, но так обычно и бывает. Потом все пропало.
        В реанимации было тихо, только бегали по коридору сёстры с каталками. Таню тошнило, ей переставляли капельницу, потом пришел хирург и сказал, что нашёл штучку на нерве почти у сонной артерии. К вечеру Таню перевели в палату, её по-прежнему тошнило и кружилась голова. Голова будет кружиться ещё долго, через два месяца ей сделают еще одну операцию, вытащат пластину, рука всё равно будет болеть и работать с ограничениями. Но она ещё об этом не знала. Лежала и смотрела в окно на мартовское солнце.

14.07.2022

PS И зачем теперь Таню спрашивают, почему она против любой войны?