Покос. часть вторая

Как я уже рассказывала, отец сам отбивал косы-литовки, и с собой брал мини-наковаленку, "бабку", этакий пятачок железный с острым концом, чтобы можно было вбить его в чурбачок и отбить косу на покосе.

Пристраивая полотно литовки на бабке, он постукивал молоточком по самому краю лезвия, расплющивая и слегка оттягивая его. Потом проходил вдоль острой кромки оселком-точилом, и коса резала траву, как масло.

Левая рука при косьбе держит ручку косы, высокую, отшлифованную временем и рукой, правая крепко ухватывает маленькую поперечную рукоятку посередине косы. Эту маленькую рукоятку отец делал из свежей берёзовой ветки, очистив её, выбрав углубление посередине, согнув так, чтобы рукоятка крепко обхватила ручку косы, и закрепив концы бечёвкой.

Готовая к труду литовка сама рвётся в бой. С лёгким мелодичным вжиканьем очерчивает впереди полукруг. Шажок, другой, третий… И вот уже стоишь на широком прокосе. Под кедами мягко похрустывают срезанные до земли стебли, слева ровной грядой тянется рядок травы – душистой, разноцветной, поблёскивающей росой.

Запах – непередаваемый. Свежескошенная трава источает нежный, сладкий, вкусный аромат. Подвяленная на солнце, она пахнет иначе, примешиваются пряные нотки. А сухая – это уже духмяный аромат, густой и лёгкий одновременно…

...Поднимается солнце. Впереди идёт отец с литовкой-девяткой, его полукруг чуть не в два раза шире моего. За ним, не отставая, мама, тоже с девяткой. У меня – семёрочка. Над головой жужжат, вьются мухи, щекочут мокрое от пота лицо, платок на лбу пропитался насквозь. Слышится более тяжёлое жужжание, появились пауты! Или слепни. Крупные, до двух сантиметров, насекомые, типа мух, но очень кусачие. Они вьются, ища площадку для приземления и нападения. Так как я – в движении, можно облепить ноги, но они надёжно укрыты джинсами. Рубашка на спине колышется, руки работают. Но правое плечо не так подвижно, как левое, и они облюбовывают его.

Почувствовав укол, удерживаю литовку правой рукой, а левой хлопаю по плечу. Попала. Издыхающий кровопивец падает, жужжа, в траву, я снова подхватываю ручку косы.

Солнце уже жарит по-настоящему, роса на траве высохла. Пот заливает глаза, в них стоит пелена, как после купания. Да и коса становится непослушной, норовит не обкосить кочку на пути, а воткнуться в неё острым носом. Пора на «табор».

…За водой мы ходили по болотине, заросшей осокой, к роднику. Было что-то вроде озерка, которое издалека казалось черным. Сосны и лиственницы отражались в воде. Подойдёшь – вода прозрачная, на дне рыжеватый песок, в котором клубятся вихри – бьют подземные токи воды. Сама вода необыкновенно вкусная и ледяная, зубы ломит, много не выпьешь. Начерпывали кружкой в чайник или в ведро, и шли обратно. Мокрый дёрн немного колыхался и чавкал под кедами.

Мы выкашивали полянку с осокой, почти до самого родника, сражаясь с кочками, нагружали мокрое сено на кусок прорезиненной ткани и выволакивали на сухую лесную поляну. Осока была тяжёлой, а высохнув, становилась легчайшей.

Такая трава, зелено-желтая, не хотела собираться в навильники, рассыпалась. Но зато зимой, в трескучие морозы, коровушки её лопали за милую душу. Самые хорошие навильники получались из витого-перевитого горошка. Зимой найдёшь в сене веточку – а в ней сухие яркие цветы. Из сена можно было букетики собирать – клевер, цветочки всякие. Душистые, и не потеряли цвет!

Скошенное сено, что лежало в валках, надо было переворачивать, сушить. Подсохшее – сгребали в кучи. Делали это специальными деревянными граблями, длинными и лёгкими. Но к концу дня они становились тяжёлыми, неподъемными просто. Конечно, с граблями ничего не делалось, это мы уставали. И всё-таки я любила эту работу. Можно было снять джинсы с рубашкой и нарядиться в лёгкий сарафан.

Из высохшего сена отец сооружал копны, стожки. Помню поговорку «В копнах – не сено, в долгах – не деньги». Да, пока долг не отдадут, это и не деньги. Пока сено не соберёшь в надёжный зарод, который не боится дождей и ветра, коров-лошадей и воров, его трудно уберечь.

Продолжение следует.
На фото: мама на покосе в Жимбире Забайкальского края.