Подземный бастион. Глава 14

Глава 14. В дебрях тайги


Ранним утром хозяин конюшни разбудил Фиму, а тот в свою очередь по мобильнику вызвал Джона с Тулей. Пока хозяин надевал упряжь на лошадей, давал напоследок краткие наставления, приковыляли заспанные и непротрезвевшие старшеклассники. Вечером они надрались пива и прямо на вокзале уснули.

Покачав головой, почтенный хозяин вручил-таки поводья от трех питомцев. Деньги заплачены, страховка оформлена. И как говорится, пусть будет семь футов под килем!
 
Как только выехали за околицу села, Джон спешился. Вслед за ним сполз с лошади кореш Туля. Конь под Фимой повел ушами.

— Мутит от такой езды, — сказал Джон. — Почему никто не догадается спинку приделать к седлу, с подлокотниками, да еще бы монитор между ушами кобылы прикрепить.
Туля заржал. Классно на такой кобыле прокатиться! Пары алкоголя еще дурманили голову, подначивая на приключения.
— Короче, — решил Джон. — Вот тебе карта твоя, там шахта с точными координатами. Вынимай навигатор, сучонок, вводи координаты конечной точки, о результатах доложишь. Мы пока вздремнем.

Фима засопел, поглядывая исподлобья. Никогда Джон не станет друганом. Ввести координаты — дело плёвое. На дисплее обозначился маршрут. Странно, призадумался Фима, почему координаты такие точные. Прямо до градуса и минуты указана искомая шахта. В те давние времена наверняка не было нужды в такой точности. Получается, Жук с бандой побывал там и сличил природные опознавательные метки с геодезическими?
 
Фима забрался на коня шоколадного цвета. С силой рванул узду на себя. Конь взвился на дыбы. Ржание разорвало утреннюю тишь тревогой и болью. Джон с Тулей вскочили, словно конь копытом поддал им по задницам.

— Нельзя терять времени. Конкуренты наступают на пятки.
— С чего ты взял? — Джон кулаком тер глаза.
— В том, как записаны координаты, узнал почерк Жука. Когда есть координаты, карта не нужна.
— По времени мы всё равно выигрываем. Ты прибыл на джипе, мы на электричке. Ни ты, ни мы Жука не видели. Значит, они в пути к нам. Под нами Сивки-бурки, в момент допрут до шахты. Ты, обалдуй, взял верёвочную лестницу со страховочным тросом? Мы наверху подежурим, ты один слазаешь в шахту. Как найдешь сокровища, за трос четыре раза дернешь.
— Не выпустим из шахты, пока не найдешь, — бросил Туля, как огрел оплеухой.
— Давайте, блин, по-товарищески. Я вам что, раб?
— Ладно, расслабься. В шахту вдвоем с Тулей полезете.

Туля зыркнул, но смолчал. Джон это приметил и похлопал дружка по плечу. Дескать, будешь подпинывать молокососа. Погрозив кулаком Фиме, главный хулиган школы лениво забрался на белую кобылу. Туля суетливо ухватил за узды четвероногое средство передвижения. Его серая в яблочко лошадка, казалось, вот-вот взбунтуется: пивной душок от ездока явно претил. Фима придержал за узду пятнистую кобылу, несуразный наездник Туля кое-как уселся в седло.

Три всадника, выстроившись друг за другом, двинули в лес. Фима повесил навигатор на грудь — он мерцал как магический кристалл, в режиме реального времени направляя движение. Вскоре разлапистые ели впустили в сумрак леса незваных гостей. Лошадь под Фимой неторопливым шагом углублялась в лесную чащу. Остальные лошадки следовали за головной.

Солнце проглядывало сквозь густые кроны отраженным лунным светом. Ночами здесь самая что ни на есть кромешная тьма.

Та  тьма, что рождает монстров.

Хруст ветвей под копытами разносился сигналом тревоги. Барабанная дробь над головами подстегнула бег мурашек по телу. Туля от страха громогласно икнул. Тут же ладонь заткнула ему рот. Хорошо, что это моя ладонь — прошила мозг пугающая мысль.
    
Сквозь высоченные стволы сосен блеснуло солнце. Что-то громадное бронзовое силуэтом пронеслось на опушке. Кони разом всхрапнули и встали: страх обездвижил крепче железных пут. В гулкой тишине стал слышен шелест ветвей крон. Ветер покачивал верхушки деревьев, переплетал потоки солнечного света с мрачными прорехами тьмы. Тонкая вязь светлого и темного, странная игра теней и бликов ниспадала занавесом комнаты страха в городском парке аттракционов. Малейшее движение — занавес взвивается, выказывая ужасные вещи.

— Надо двигаться спокойно и молча, — сказал Фима. Он впередиидущий, почти командир крохотного отряда искателей сокровищ. И, может быть, совсем не почти. Расправив спину, глянув в пятидюймовый дисплей навигатора, добавил: — Твоя корона, Джон, осталась в школе.

Натянул узду — конь под седлом послушно зашагал вглубь леса.
Придет время, и во взрослой жизни Джону подобное скажут многие. Во взрослой жизни разница в возрасте и физическая сила не принимаются во внимание. Покажи какое-нибудь умение, как сейчас тюфяк Фима, который мастерски ориентируется в незнакомом лесу. Сумел организовать живой транспорт в виде ладных лошадок, и чуть было не обдурил короля школы. Джон молчал.
 
Углубившись в лесную чащу километра на два, почувствовали себя первопроходцами. Ни тебе троп, ни просек, ни линий ЛЭП — вообще ничего, что бы напоминало о человеческой цивилизации. Местами на пути вставал сплошной бурелом. Хищных зверей в нехоженой тайге — как в первобытные века, но даже для современных сопляков и прочих малолеток они не таят угрозу. Так, по крайней мере, убеждали себя Джон с Тулей.
 
Скользнула змея под ногами лошади. Гадюка — судя по узору на спине, хорошо видимого с высоты лошадиного крупа. Над головой ухнул филин. Что-то глыбообразное сорвалось вдали.

Опять же «вдали».

Вдруг заскрипели стволы вековых сосен. В их стенаниях послышались отголоски людских бед. Тех бед, что в зачатке будут разбросаны на жизненном пути подростков, пока упивающихся собственным величием, грезами и фантазиями.
Хмурая стена леса оборвалась поляной. И что удивительно, солнечный свет в ней мягкий, приглушенный. Хотя небо над головой сияет голубизной. Что-то нереальное заключено здесь. Ручей пополам рассекает зеленое раздолье. Со всех сторон так и льется:
 
«Прилягте, хлопчики, освежите просохшее горло родниковой водой… из мертвого пласта подземелья».

Не в силах совладать с искушением, Джон и Туля спешились.
— Пожалуй, часа два тащились по лесу, — сказал адъютант короля школы.
— Перекур, — провозгласил Джон.
— Надолго нельзя останавливаться. — Фима заметно волновался. — Осталось чуть меньше часа ходу.
— Тем более надо! И вообще для ясности не мешало бы накатить стаканчик. Этот лес мне не нравиться. Никогда не думал, что такие дебри в какой-то паре сотен километров от нас.
— А как думаешь, Джон, сможем обратно выбраться, если сдохнет аккумулятор у навигатора? — спросил Туля.
Джона аж передернуло, Он и не допускал подобной мысли. Рука его дотянулась до башки кореша. От звучного щелчка по лбу вздрогнули лошади.
— Че такого сказал. — Туля надул щеки, потирая ушибленный лоб. — Мне ваще кажется, что кружимся на одном месте. Смотри, одни и те же елки и сосны. Невидимый гад идет вслед за нами. Тебе, Джон, хорошо — ты в серёдке. А мне по спине то и дело кто-то хлещет и подталкивает.
— Чего врешь?
— А ты попробуй стать замыкающим!
— И попробую, — буркнул Джон, сплюнув через плечо. Его хриплый голос полоснул по Фимке: — Если у навигатора разрядится аккумулятор, станешь у нас заместо динамомашины.
Джон и Туля заржали ретивыми жеребцами.
— Смех смехом, а реально окажемся в полной заднице, если вдруг заряд пропадет, — сказал Фима.
— Полная задница в том, что ты неуч! — вспылил Джон. — По компасу ходить не умеешь. В географических картах не бельме. Ты хоть примечал, в каком направлении относительно солнца движемся?
— Почему только мне одному это следует знать? Почему сами не знаете? 
— А потому что мы рождены руководить такими оболтусами, как ты. Мы знаем такое, чего не знаешь ты. Это власть! Мы с Тулей рождены властвовать, ты — нам прислуживать.
 
Фима прикусил язык. Якшанье с Джоном выработало полезные качества, которые пригодятся по жизни. Не лезть на рожон. И притаиться, глотая обиду. Анализировать и брать реванш исподволь, на первых порах не афишируя.
— Я руковожу походом, — сказал Фима.
— Фига с два! Мы тебе позволили стать проводником. А проще говоря, наняли тебя.
Фима непроизвольно сглотнул — обида камнем упала на сердце.
— Ладно, не гоношись. — Джон его потрепал по плечу. — Небольшой перекус устроим, по чашке чая хлебнем, кобылы травку пожуют. И дальше двинем. Я приметил, как двигались. Если что, обратно по солнцу выйдем.
— А вдруг солнце скроется на неделю, а то и на месяц? — вякнул Туля. — Было такое!
— Тогда будем строить шалаш. И жрать подножный корм. А может быть, на Фимке станцуем танец смерти, знаешь такой?  Жук знает!

После чая и бутербродов путники заметно повеселели. На сытый желудок и умирать не страшно. Вскочили на коней, как лихие кавалеристы. Выстроились в цепочку. Впереди Фима, позади Джон. Посмотрим, кто это может в спину пихать. Может эта нечисть в обличье лесных нимф.
 
Джон то и дело оглядывался, однозначно ощущая чье-то пристальное внимание. И всякий раз его ладная лошадка замедляла ход, точно сверяя по внутреннему чутью, чем так взволнован наездник. Мохнатые уши разворачивались вполоборота, на мгновение замирали, вдруг вздрагивали. Нервная рябь пробегала по крупу. Белую лошадку, всеобщую любимицу конного двора, страшно обременял нервозный ездок. Его ноги били по бокам, когда он вертелся в седле.
 
В гулкой тишине леса замыкающая лошадь тихо заржала. Фима тут же обернулся. Это ржание походило на предсмертный вздох погибающего животного. Но, слава богу, он ошибся. Караван — в полном составе, движется, сохраняя дистанцию в два метра. Дисплей навигатора показывал, что они почти у цели.
 
Фима пришпорил коня. Туля в точности повторил его движения. Но замыкающее звено опять чудило. Белая лошадка стала всхрапывать; на сильной шее взбухли вены, влажная пленка зависла в темных на выкате глазах. Тут и Фима услышал нарастающий шум позади.  Будь лошади без хамских всадников, давно бы рванули прочь.
 
— Это весенний гон лосей, — заявил Фима. — Проводник, у которого нанимали лошадей, предупреждал, что тут много развелось сохатых. В это время они строят семьи. Надо быть офигенно осторожным.
— Дебил ты говенный, Фима, — сказал Джон. — Мы будем строить семьи, а животные раз-мно-жа-ются! Лосихи весной рожают, а траханье бывает осенью.
— Как же всю зиму, по сугробам, беременная лосиха кормится? — Туля присвистнул.
— Как заяц ветки грызет. 
— Нет, Джон. Весной лось тоже агрессивен. Лосенка защищает. Не прочь и гульнуть налево.  Ему наши лошадки приглянулись, — сказал Фима.
 
Такая перспектива лошадям не по нутру. Они готовы вот-вот сорваться в бешеный бег. Фима с трудом удерживал лошадь от безумной скачки. Он удержится в седле, если вдруг лошадь броситься в галоп. Чего не скажешь про  Джона и Тулю. Правда, они уже сумели подняться на гребень горного перевала. Вниз уходила березовая роща, сквозь которую можно пронестись и галопом, и прыжками на своих двоих.

Рев стремительно нарастал. Уже видна бурая масса звериной ярости, пушечным ядром несущаяся к ним. Лошадь Фимы рванула прочь. Остальные кинулись вслед. Фима прижался к лошади, в такт галопа приподнимаясь в стременах. Ух, страшно! Слетишь наземь — затопчут насмерть.

Впереди непреодолимым барьером лежало несколько могучих стволов. Точно тот, кто устроил облаву, продумал до мелочей. Лошади, вставая на дыбы, заметались вдоль поваленного леса. А на гребень перевала выскочило то чудище, что гналось с утробным воем.

Глянув назад, подростки так и ахнули. На валуне стоял на задних лапах бурый медведь. Ростом под три метра. Были видны огромные белые клыки, взмах лапами — и когти, похожие на заостренные крючья гарпуна сверкнули вороненой сталью.

Фима ударил носком ботинка в бок лошади, и в эту же сторону рванул узду. Другую руку положил на взмокшую шею, словно желая успокоить крайне напуганное животное. И это возымело действие. Лошадь повернула, легкой рысцой затрусила прочь, полностью доверившись воле наездника, увлекая за собой чалую и белую.
 
Медведь тем временем вскочил на задние лапы. Бурый бугай с невиданной прытью понесся к обозначенной жертве. Зверюга летел, не издавая ни звука. И вскоре в мощном прыжке оказался на крупе лошади. Будь осень, косолапый повалил бы насмерть напуганную беляну. Но после теплой долгой зимы медведь, не залегший в берлогу или пробужденной зимней оттепелью, страшно отощал. Апрель выдался холодный, кормежки нет, лосиху с лосенком не завалить. Лошадки с человечиной — хороший перекус для обезумевшего хищника.

Белая кобыла, присев от тяжести медведя, в безумном напряге вскочила. Дрожащие ноги понесли белую красавицу вслед за улепетывающими лошадками. Джон с диким ужасом ощущал за спиной чудовище. Вдруг медвежья лапа саданула по Джону, словно смахивая лишнего ездока. Пацан кубарем покатился по откосу. А лошадь понесла медведя, не разбирая дороги. Косолапый наездник когтями четырёх лап вошел в её плоть. С ревом огромные клыки вонзились в холку. Полетели наземь клочки гривы. Брызнула кровь, обагряя атласную шею.
 
Медведь, точно вампир, припал к зияющей ране, зачмокал, всасывая кровавый коктейль. Челюсти рвали горячую плоть. Мясо, в котором еще пульсировала жизнь, проваливалось в зловонную утробу хищника. Зверюга объел шею до белоснежных хрящей. Клыки с яростью клацнули по хребту. Перекушенная голова свесилась набок. Удар медвежьей лапы отшвырнул её в заросли кустарника.
Не чувствуя боли, безголовая кобыла пролетела с десяток метров. Могучая береза навек остановила движение изувеченного коня. И безмолвный сумрачный лес впитал росчерк кровавой драмы. Боль и стенания вошли в его  таинственную сень. И быть может, вернутся ночным кошмаром к смельчакам-туристам, грибникам и охотникам.

Фима приостановил бег лошади, повернувшись вполоборота. Гримаса злорадного смеха исказила побелевшее лицо. Туля еле держался в седле, в панике шарил руками по крупу взмокшей серой в яблочко скотинке. За что ухватиться? Обнять лошадь за холку? Толстый зад съезжал набок, утягивая под копыта. Приподнимаясь в стременах, ощущал себя канатоходцем, каковым никогда не был. Наконец растрепанным кулем свалился на сосновую хвою. Фима спешился, растянулся рядом с Тулей.

Четыре уха вслушались в звуки леса.  Два уха, припав к земле; два локаторами улавливали вибрации воздуха.
— В морге, наверное, такая же тишина, — промолвил Фима.
— Хочешь сказать, Джон покойник? — Туля кое-как сел, потирая ушибленный бок.
— Всякое может быть. Говорят, что напарников не бросают. Тебе первым, мне вторым надо идти на выручку твоего друга.
— С голыми руками на медведя не пойдешь. Да и медведь бешеный. Лучше нам сматываться отсюда.
— Без Джона? И без лошади?
— Медведь задрал лошадь, как пить дать.
— А Джона на завтрак оставил?
— Зарыл. Медведи любят мясо с душком, протухшее. — Туля вздрогнул. Поднес палец ко рту. Тсс! Ухом вновь припал к земле. Невнятный разрастающийся шум захватил воспаленный страхом мозг. Что это?  Шаги кровавого мастодонта? Топот коней всадников, спешащих на выручку? Пробуждение нового чудища?

По краю пригорка метрах в двадцати от Фимы и Тули дрогнули ветви кустарника, что прикрывали темную падь оврага. Две лошадиные головы и две человеческие разом повернулись на звук. Кустарник натуральным образом раздваивался. Луч света брызнул в непроходимую урёму, откуда вырастало бурое существо. Утробный рык зловещим кличем тряхнул лесные дебри.

Лошади встали на дыбы, норовя копытами ударить по дереву, что удерживало их. Умные кони ощутили расправу над белой красавицей. И страх принять её участь накалял одно желание — свалить отсюда немедля. Без тупоголовых и жестокосердных наездников.

Фима с Тулей вскинули рюкзаки на плечи. С ором кинулись к обезумевшим коням.
— Стоять! — рвал глотку Фима.
— Щас они будут смирными, — вопил Туля. В его руках оказалась дубина. Метровый сучковатый ствол валежника взлетел над крупом бедной скотины.
— Не смей! Будет хуже! — Фима встал на траектории удара. Дубина хрястнула по спине, переломившись надвое. Фима схватил скатившуюся к ногам половинку дубины. Потрясая ею, шагнул к недругу. Уж он ему задаст!
Туля поднял над головой обломок дубины. Не раздумывая, снова обрушил на младшего по рангу. Но тот сумел отвести удар. Силушка как будто есть. Фима хлестнул по дубине старшего собрата резким выпадом ноги. Чуть промазал младшой, вышибить не смог.
 
В руках Тули проявилась бульдожья хватка. От серии ударов Фимы дубина укоротилась до размера штык-ножа. Если садануть по лицу, мало не покажется. Фима, выставив плечо, скакнул на старшого. Завязался рукопашный бой. А здесь силы равны. Габариты одинаковы. Оба — толстозадые увальни. Со спины и не отличишь, кто есть кто.
Кулак в подбородок Фимы прилетел снизу. Хороший вышел апперкот! Клацнули зубы, вспышка света погасила сознание, толстяк глыбой ухнул наземь.  Судорожно вздохнув, бледный собрат Туля рухнул вслед.

Над поверженными драчунами возвышался Джон. Его одежда разодрана, пропитана кровью, лицо в слезах, крови, грязи. Он прорычал, как доисторический зверь, готовый рвать, метать, топтать.
 
Джон взвился вертикально, и двумя камнями отмщения припечатал предателей. Туля и Фима от нового болевого шока раскрыли глаза. С ужасом вперили взгляд в искаженного дикой злобой Джона.

— Мы уже в аду? — пролепетал Туля.
— Похоже на то. Джон и там нас достал.
— Ад будет здесь, — проревел Джон. — Это не медведь. Это оборотень. Это сам Вий. Он щас жрет мою лошадь. Я чудом спасся. Вы, твари, кинули меня. Устроили бойню между собой, вместо того, чтобы бежать мне на помощь.
— Что мы сделаем втроем против трансформера Вия? — чуть слышно спросил  Фима. 
— Да ладно оправдываться. — Джон сошел с двух тел. Смачный плевок через плечо выразил презрение.
Туля с Фимой встали, отряхиваясь и переглядываясь.
— Стоять смирно! — рыкнул Джон. Ребята вытянулись в струнку.
Вразвалочку с гадкой улыбкой на лице, от которой у младшеклассников падало сердце в трусы, Джон подошел к Фиме. Ладонь, испачканная грязью вперемежку со спекшейся кровью, потрепала щеку малолетки. Неожиданно ладонь сомкнулась в кулак. Резкое движение назад и столь же резкое вперед — и кровавый кулак повалил Фиму.
Туля заржал, сложил два пальца в круг, но завершить жест не смог. Джон, ни слова не говоря, въехал в ржущую харю кулаком, обагренным кровью Фимы. Оба пацана снова легли, уткнувшись в рыжую хвою. 
— Вот так вам, — молвил Джон в назидание, — мама-папа не учат? Я поучу! Нотаций не читаю, бью сразу в рыло.
— А меня чего наравне с сосунком бьешь? 
— Ты, Туля, должен был в первую очередь бежать…

Прямиком из того места, откуда показался Джон, вынырнул бурый мохнатый ком. Вскочил на лапы, страшный рык полоснул лежавших на земле и того, кто их уложил. Видимо, медведь, обескровив лошадь, упрятал тушу и бросился за новой добычей. Шел по следам, по внутреннему чутью зверя-убийцы. Зверя-вампира.

Такое бывает не каждый день, чтобы к нему, кровавому монстру, припёрлось ходячее мясо в столь обильном количестве. Значит, пора делать заготовки на черные дни.
Джон сиганул первым. В ответ на недосказанную фразу он продемонстрировал завидную прыть. Уж он знает, куда бежать! Косматый вампир послал вдогонку за Джоном эхо неминуемого возмездия. Фима с Тулей онемели от ужаса. Их глаза стали похожи на две пары велосипедных колес. Осталось последним усилием воли усадить тела, потерявшие вес, на веломобиль кошмара, невообразимой каракатицей рвануть за улепетывающим командиром.


И тут с вершины зеленых гор, что обступили полукругом арену буйства мохнатого вурдалака, покатилось эхо боевого гласа. Обезумевшие лошади с диким ржанием заметались в лесной чащобе. Медведь приостановился. Громоподобный вой ему в диковинку. Чудовище вскочило на задние лапы. Черная блестящая мочка да пара чутких ушей локатором зондировала вторжение чужаков.
Фима и Туля встали на карачки. Быстро-быстро суча коленками, исчезли в зарослях кустарника. Там осторожно выпрямили спину. Взоры жадно выискивали нежданных спасителей.

За чередой кустарника тянулся прореженный лес. Солнце рассеянным светом падало на зеленый ковер черничника. С противоположного склона бежали четверо, одетых в камуфляжную форму. Навстречу кубарем катился Джон. Четверо махали руками, указывая направление бега. Как будто только там спасительное убежище от бешеного зверя. Семь человеческих фигур побежали в одну точку. Для острастки раздался хлопок, схожий с залпом из обоих стволов охотничьего ружья. Неожиданные спасители подорвали взрывпакет. Фима впервые за день улыбнулся. Батяня спешит на помощь!
Взрывпакет на несколько мгновений остановил медведя. Очумелый косолапый, упившийся свежей кровью, не видел преград, что могли бы его остановить. Он, кровавый исполин, хозяин тайги разорвет в клочья пришельцев. Но этих мгновений хватило, чтобы все семеро собрались в одной точке и нырнули в черную дыру.

Это и был вход в заброшенную штольню. С первого взгляда это неприметная расщелина среди нагромождения огромных валунов. И мало кто из случайных туристов, грибников и ягодников предполагал, что за узким лазом, куда юркает встревоженная ящерица, откуда шипит змеиная голова, выказывая раздвоенный язык, скрыт подземный ход с рельсовым путем.

Громила сунул оскаленную пасть в расщелину. Шумно втянул воздух. Не успел бурый убийца насладиться ароматом живого мяса, как в черную мочку носа ударил запах тлеющего фитиля. А прямо в пасть влетел пакет с подожженным фитилем.  Замотал башкой косолапый, на разжимая клыки. И вдруг, отскочив метра на три, резким и точным движением швырнул пакет к подножию пещеры. Ударная волна сдвинула камни на входе.
 
Бурый гигант с ревом скакнул обратно. Он завалит вход. Огромные булыги полетели в зияющий провал. Некоторые каменюки размером с доброго барана. Вскоре выросла насыпь камней высотой в медвежий рост. Такую горку снизу разобрать невозможно. Жертвы замурованы. Сколько они там протянут без воды и еды? Не более трех недель. Хотя уже через неделю можно расконсервировать. И когтистой лапой вытягивать одно тельце за другим. Одно — на завтрак, другое — на обед.
 
Бешеный громила взбежал на гору камней. Встал на задние лапы. И победный рык вошел в древний лес.