Пьеса

 
1
 
Макс слишком давно и хорошо знал, что дождь – лучший перкуссионист на свете. И теперь, когда он, его аккомпаниатор, играл за окном своё адажио для листвы и карниза, мелодия капель, меди и ольхи идеально вплеталась в исполняемую скрипачом пьесу, созданную им самим.
У пьесы не было названия, не было даже номера. В шутку Макс называл её «Три года жизни». Он помнил, как в девяносто седьмом в начале лета она внезапно накрыла его невнятной волной осенних созвучий. Как почти на три месяца раньше для него и его скрипки настала осень. Как ещё две осени к ряду он видел во сне широкий, стронутый ржой лист, срывающийся с кончика смычка.
Премьера уже завтра. Паузы почти совершенны. Всегда почти.
 
2
 
На сцену он, казалось, поднялся, шатаясь. Как только Макс заключил скрипку в объятья, в глазах перестали плясать дикие цветные пятна. Зал растаял, закружился осенний лес. И стало неясно, мелодия кружит вместе с ним или это лесной ветер повторяет пируэты, подчиняясь рукотворной гармонии.
«А-о-о-а!» - звук чужой птицей ворвался в сочинённую Максом сказку, раздавил, развеял её. В зале плакала девочка лет пяти. Мать, тщетно пытавшаяся успокоить дочь, быстро вышла с ней за дверь.
Про себя Макс попытался продолжить исполнение, ещё и ещё раз, но перед ним снова вставали испуганные глаза чужого ребёнка.
Да какое ему де… Нет. Нет! Где ты ошибся? Что увидела она на месте твоего леса? Музыка не даёт тебе лгать. У тебя не получилось. Три года жизни родили на свет детский крик. Он не хочет умолкать. Ты вернёшься. Ты начнёшь писать снова. И поймёшь, что случилось с тобой и с ней, когда сыграешь эту девочку.
Возвращайся домой, возвращайся к работе. Скоро снова начнётся дождь. А музыка… Музыка начнётся с тишины. И помни: в подлинной мелодии главное — паузы. Паузы должны быть совершенны.