Глава 9. Контрудар

 

Планета №771/56 («Болхиа»), г. Амфидо, центральный вокзал. 02:30 (по Москве).


…Когда-то в мирные солнечные времена здание вокзала было гордостью этого города и одной из главных его достопримечательностьюей. Построенное в стиле королевского классицизма в предреволюционные времена, в эпоху Гамзадаро оно было немного изменено, получило новые украшения и дополнения, приближающие его к имперской индустриальной архитектуре. Но сделано это было настолько искусно, что новые детали не испортили, не перегрузили облик здания, а наоборот, органично встроились в единый ансамбль. А после войны вокзал, похожий на расписной сказочный дворец, получил еще и изящную башенку с новыми часами. Строители, инженеры и архитекторы Гуэннохорро свое дело знали, что в королевские времена, что при Гамзадаро-старшем, что в преддверии последних времен.

Даже сейчас вокзал, хоть и поблекший, обгоревший, смотрелся солидно на фоне окружающих развалин. Сейчас перед зданием рядом с проржавевшими, брошенными когда-то машинами такси, заняли позицию две БМП* и несколько взводов имперских солдат с оружием наперевес.

Само здание было в запустении. Но ворота грузового терминала, и бывшая аллея с пнями, оставшихся от вековых деревьев, были погружены в шум и суету. Здесь в очереди на погрузку стояли телеги, мотоплатформы, автомашины с награбленным в городе добром.

Весь квартал был оцеплен имперской пехотой. У вокзала и на бурых от ржавчины чугунных рельсах держали небо под прицелом несколько зенитных установок. На крыше дежурили снайперы и зенитчики с ПЗРК*. Хотя все понимали, что защита, в целом, психологическая, если налетят пришельцы, их ничто здесь не остановит.

Разумеется, солдаты, живые люди, не молчали, а вполголоса, чтобы не услышали возможные стукачи, переговаривались между собой. В основном, полоскали на все лады Лана и партийных комиссаров. Про Лана говорили и хорошее, но все больше с раздражением. Выскочка он. Из штабных, что всю карьеру из-за плеча выглядывали. С пришельцами договорился о прекращении огня, - это хорошо, конечно, но поди знай, о чем он там с ними еще договаривался?.. Бойцы судачили, что нужно было бы отдать пришельцам всех пленных, а взамен у них выторговать секрет их оружия. Или набрать побольше жратвы и медикаментов за каждого неполноценного, у них и так этого добра девать некуда. А потом заключить мир и худо-бедно существовать бок о бок, а то и какую-нибудь торговлю наладить… Все лучше, чем по руинам друг за дружкой гоняться, голодая и рискуя жизнью!

Еще говорили о том, что с завтрашнего дня возобновляются занятия по политподготовке, толку бы от них! Только время у солдата отнимают! Хвастались друг перед другом, говорили, что успели урвать от общего дележа добычи. Еще тяжко зевали. Очень хотелось спасть…

А перед платформами на путях, где повсюду стояли танки и охранные подразделения, застыло исполинское доисторическое чудовище с горящими огнями – поезд. Тот самый поезд, который ждали со вчерашнего дня.

В связи с разрушением большей части железнодорожных путей на территории страны, пришлось  переставлять локомотивы и другой подвижной состав на вездеходные шасси, не зависимые от рельсов. Поэтому, огромный караван был по сути именно огромным автопоездом, который тащили сразу три тепловоза, переставленные на огромные колеса невероятного размера. Шины, выше человеческого роста, были для верности оплетены цепями.  Такие же три могучие машины были в конце состава, только шли они кормой вперед. Чтобы поехать обратно, поезд не нужно было разворачивать, - машинистам достаточно было перейти в хвост состава, который в этом случае становился «головой».

Тягловые машины и повозки, прицепы, вагоны, также поставленные на колеса, были обвешаны стальными экранами, окна заварены железными щитами, арматурой, заколочены досками, обложены мешками с песком. Редкий вагон не имел вооружения. Пушки, пулеметы, огнеметы – все это щетинилось в разные стороны, как иголки у ежа, и было готово дать отпор любому противнику. На крышах нескольких вагонов с вертикальных штанг свисали повешенные. В голове и хвосте состава над поездом гордо развевались черные со скрещеными стрелами знамена, а на бортах вагонов были заметны написанные когда-то белой краской партийные лозунги.

Сейчас на поезд грузили трофеи. Сюда шло все, что могло пригодиться в хозяйстве: мешки с выкопанным урожаем, инструменты, запчасти их мастерских, доски, листы нержавейки и вагонки, мешки с одеждой,какую удалось добыть, подчас, содранную с трупов. Уцелевшую мебель, мешки с чистой землей, собранных с огородов, бумагу и прочие нужные вещи…  В середине были несколько открытых платформ, на которые предполагалось разместить технику, - уцелевшие грузовые автомобили. Сюда же зидоисты подогнали несколько подъемных кранов для облегчения работы. Имущество таскали в основном пленные, освобожденные Ланом. После окончания операции половина их будет уничтожена, а те, что покрепче и поздоровее, отправятся в рабство ( и на разделку) вон в тех зарешеченных вагонах! Разумеется, обреченным про их будущее не говорили, - потом сюрприз будет! А соседние вагоны, - для самок и детенышей. Некоторых для экономии места просто затолкают в клетки на крышах вагонов или привяжут к стенкам, для солидности! Были тут и вагоны с медицинскими значками, - в них повезут своих раненых, которые достойны лечения и заботы, а также ценные емкости с добытой кровью… Нет, на этот раз емкостей не будет, все украли пришельцы! И они поплатятся за это!

С поездом также прибыло и подкрепление имперской военной группировке, - целых пятьсот человек, отдельный батальон. Опытные тертые ребята, закаленные в боях и карательных акциях, почти все партийные-благонадежные.  Ими командовал целый капитан, по фамилии Уондесо. Он уже представился Лану, который  тут же наблюдал за погрузкой, и сейчас бравые парни в коричневом камуфляже и серо-коричневых касках бодро выгружались прямо у разбитого, давно разграбленного, почтового вагона из старых времен.

Но вот раздался предостерегающий гудок, и по битой асфальтовой дороге с язвами воронок, оттесняя ждущих своей очереди, медленно и важно крутил катками танк пехотной поддержки. На броне танка сидели вооруженные бойцы в масках. Вслед за ним ехали своим ходом два грузовика, чьи кузова были плотно закрыты брезентом. Что-то там высилось под брезентом, какие-то секретные установки ехали… Все было закрыто мешковиной и брезентом, изуродовано до потери первоначального вида. Грузовики охраняли «драконы» и отдельная рота автоматчиков, брезент был обтянут фиолетовой предохранительной сеткой, с обязательными табличками: «Секретно! Не приближаться! Государственная тайна!» Вооруженные охранники были готовы в любую секунду открыть огонь по любому подозрительному субъекту, который хотя бы на сиа приблизится к строго охраняемой тайне.

Бойцы, переглядываясь, поговаривали, что это и есть ТЕ САМЫЕ инопланетянские установки, которые способны бурить и плавить совершенно твердую, хуже гранита, горную породу. А значит, будут, как ни в чем не бывало, плавить броню вражеских танков. Поговаривали даже, что из нее уже стреляли, и результаты ох как впечатлили большое начальство!

К Лану также направился высокий и худой одноглазый человек в берете, с шевронами службы материального обеспечения. Он представился, как ротмистр Кирол.

- Ситт Полковник 1 класса, обязан передать вам накладные на выполнение продовольственного сбора с покоренной территории.

Лан взял несколько бумаг, ознакомился с ними, … и у него брови поползли вверх от удивления:

- Неплохой данью вы решили нас обложить, господа снабженцы! Нам впору самих себя на мясо и шкуры сдать!

- Извините, ситт, - смутился Кирол, - Это не моя выдумка. Эта квота утверждена Высшим Партийным Советом. Желаете им высказать свои сомнения?

- Нет уж, спасибо… - нахмурился командующий, и так чувствуя себя не в самом лучшем положении. – Придется даже особей пятой категории сдавать… Хотя бы на шкуры…

Он, озабоченный многими думами, отошел от состава, с шипением выпускавшего пар. Одинокий полковник размашистым офицерским шагом покинул территорию вокзала, прошагав к своему броневику. Там находилась радиостанция.

- Оповещение всем станциям! – прокричал Лан в микрофон. – Говорит «Единица»! Всем туристам и провожающим выйти на указанные маршруты. Оповестить о готовности! Также… При маркировке груза «категорию №5» временно отменяю! Каждая шкура имеет значение. Подтвердить получение приказа и оповестить о готовности! Прием!...
 
«Пятой категорией» зидоисты именовали пленных, которые по состоянию здоровья или по иным причинам были непригодны для какого-либо использования. Их полагалось уничтожать и сбрасывать в канаву, аки мусор. А вот кто подразумевался под «туристами» и «провожающими», посторонним знать было не нужно.

Выслушав хриплое лаяние отозвавшихся в эфире, полковник распорядился быстро доставить его в штаб. А в штабе приказал оборудовать наблюдательный пункт на крыше и оснастить его стереотрубой с темными светофильтрами. Да, несмотря на ночное время суток…




  г. Амфидо. Юго-восточная окраина, территория кирпичного завода. 02:50 (по Москве).




…Громар морщился от боли: раненная рука на перевязи еще здорово болела. Через плечо на здоровую руку болтался пулемет, которым он задевал за все углы. Его подразделение находилось через квартал от «линии фронта» с крепостью пришельцев.

На высокой заводской трубе постоянно находился кто-то из молодых наблюдателей. Время от времени наблюдателя сменял новый боец, а спустившийся докладывал, что во вражеской «Крепости» без изменений: горят огни, мелькают не то тени, не то силуэты, видимо, вражеских бойцов.

По ту сторону имперские бойцы кричали, как они считали, обидные вещи пришельцам и пытались их тревожить отдельными выстрелами. Ответа не было. Пришельцы дисциплинированно соблюдали условия перемирия.

Однако, передовые войска линии обороны уже получили секретный приказ: в случае сигнала «Вспышка» с вестовым, по радио или в виде световых сигналов немедленно отойти на запад на расстояние не менее 500 сиа*. Такой же приказ получил и Громар.

На территории завода также держали пленных в подвале – около сотни человек. Выполняя приказ Лана, обшарили соседние дома, и даже пригород.  Сейчас оборванные, чумазые пленники, едва заметно переговариваясь и хныкая, глядели в узкое окошечко бывшей заводской столовой, в которой уже давно были зацементированы окна. Громар запомнил взгляд того мальчика, который не отпускал свою слепую сестру. Настроение у старого полковника было дерьмовее некуда…

Во дворе среди куч мусора и пришедших в негодность транспортных средств, весело трещал костер, вокруг которого скучились бойцы. Сейчас, ночью, было очень свежо, и каждый солдатик мечтал о лишнем бушлате или хотя бы о вшивнике, если таковыми предметами не располагал. Довольно холодный, жгучий, ночной ветер врывался в ворота, вскидывал мелкий мусор из пыли, мелких отходов и пластиковых грязных ошметков, пробовал на прочность костер, и стихал, чтобы возродиться совершенно в другом месте. Еще такие же костры горели прямо в цеху завода, и дым выходил через пробитые дыры в оконных кубических стеклопанелях.

Бойцы угрюмо переговаривались между собой, вспоминая довоенные времена, и делали мрачные прогнозы на будущее. От будущего ждать ничего хорошего не приходилось. Трое воинов, которым было за сорок, наигрывали на двух инструментах старую, когда-то популярную песню о любви парня и девушки, а третий, который был до войны и музыкантом, и певцом в ресторане, пел так, что слеза наворачивалась. Основная масса бойцов дрыхла без задних ног.

Здесь никто не ехидничал, не издевался над пленными, не пытался показать свое превосходство. В подразделении Громара не было садистов, изуверов и насильников, - такие здесь долго не жили. Были опытные старые бойцы, которые, как и сам Адобо Громар уже всем все доказали, которые чудом остались живы в бесконечных войнах, и не сгорели в ядерном пламени. И было немного молодых ребят, которых воспитывали «старики» соответствующим образом. В плане дисциплины у Громара было одно из самых сильных подразделений.

Кое-кто даже высказывался с сочувствием, особенно про детей-инвалидов. А что могли сделать бойцы Империи, дававшие присягу на верность Нации и Партии? Поможешь пленным, - сам проблем огребешь по самую макушку!

Вот только пронзительный взгляд мальчика не давал покоя старому большому Громару. Он был большим и сильным человеком, а большие и сильные люди всегда добры к маленьким и слабым. И не оставляло его осознание, что он все больше сам в этой войне скотеет, теряет человеческий облик.

- Я ведь давал присягу Родину защищать, - с сожалением вздохнул Громар. – А не партийных выпердышей!

А Родина, - это и есть эти вот мальчик и девочка, и эти несчастные штатские из руин. Которых эта никому не нужная гражданская война превратила во врагов, и объявила неполноценными. Так раньше поступали с иностранными врагами. А сейчас за неимением таковых, обратили оружие против собственных выживших граждан. А завтра назначат еще кого-нибудь, кто не угодит партийным бонзам… Старый воин трезвел от партийной пропаганды, и это отрезвление все больше походило на горькое похмелье…



Военно-производственный объект СССР «Заря-21». 30 мая 2339 г. 03:20



Силве проснулась от какого-то громкого хлопка. Она испугалась, попыталась определить источник звука, но вокруг было тихо… Девушка встала с постели, открепила от себя датчики, осторожно выглянула в больничное помещение. Там спали раненные. Не было, однако, самой хозяйки медблока. Куда-то ушла….

Всего десять минут-то Силве поспала, но чувствовала себя заметно лучше. Потом еще прикорнет на пару часиков, может, днем подремлет… Она проигнорировала требование Иванниковой спасть хотя бы до утра, а лучше до полудня… Некогда спать… Хотя, почему некогда? Она поспит в детском отделении пункта беженцев. Дети, наверное, волнуются, кто-нибудь встанет и не застанет ее. Есть там кто-нибудь из куалиек? А вдруг дети одни? Вдруг им снятся страшные сны?

- Нет, надо вернуться, - пробормотала Силве. – Бог не любит ленивых и эгоистов. Как там несчастные дети без меня?

Она проскользнула на улицу, закрыла за собой дверь. Блеснули два красных датчика, проведя по Жю Сет-младшей красными лучиками, сканируя ее.

А на улице была ночь. Было безлюдно и страшно, несмотря, что вся улица была освещена яркими лампами дневного света, а на крышах вспыхивали и гасли разноцветные «живые картины». Белый яркий свет казался ей мертвенно-холодным, а безмолвие – страшным. К тому же отдаленные сооружения причудливой формы, казались ей средневековыми замками и гигантскими чудовищами. Она еще не привыкла к таким силуэтам и фигурам. Тут же стали мерещиться всякие чудища, которые могут зайти сюда из пустыни. А могут ли? От страха, девушка отвернувшись к стене, приподняла платье, и приспустила подвязку на правой ноге.

За подвязкой был бластер, или, как его называла сама Силве, - «огненный пистолет», подарок матушки. Силве переложила его в карман передничка. Теперь вроде не так страшно…

Силве решила воспользоваться плодами куалийской цивилизации. А почему бы и нет? Вон, матушка-графиня ходит туда-сюда при помощи своей волшебной коробочки! Силве уже поняла, что в память умной коробочки заложена карта куалийской базы, и для того, чтобы переместиться в пространстве, надо набрать нужные координаты. Ой, это сложно! Или просто сохранить в памяти цифры нужной точки. Нужную точку (детское отделение) ей сохранила куалийка-нянечка.

- Вроде ничего неприличного в таком способе нет! – вслух пробормотала девушка. – Прости, Господи, хороший способ застать неверного супруга на месте преступления, переместившись в спальню, если он там развлекается с нечистой девицей! Ой, позор, позор!

Силве смущенно осенила себя Молнией (быстро проведя пальцами ото лба к груди) и нажала на кнопочку.

И тут же исчезла…


03:25
ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ СООБЩЕНИЕ. ЗЕМЛЯ. БОСВАШ. ГОЛОСОВАНИЕ ПО ВОПРОСУ ВОЕННОЙ ОПЕРАЦИИ НА ПЛАНЕТЕ №771/56 (СИСТЕМА ГЛИЗЕ 413)

На связи Москва, Женева и Евро-Сити. Завершилось голосование на территории СССР и Европейского Союза.

Данные по СССР
Проголосовали: 527 171 535 респондентов.
Результаты: За – 97, 6%. Против – 2,4%.
Промежуточный баланс после голосования СССР:  262 448 490 против операции.

Данные по ЕС
Проголосовали 519 824 342 респондентов.

Результаты: За – 38,3%, Против – 61,7 %
Примечание: страны Балтии и Польша объявили о бойкотировании операции даже  случае положительного решения. Франция и Италия большей частью проголосовали «за».

Промежуточный баланс после голосования Европейского Союза: 583 180 109 против операции.
Далее голосует Объединенная Конференция «Ближний Восток»…



Военно-производственный объект СССР «Заря-21». 30 мая 2339 г. 03:30



Иванникова быстро переместилась в один из блоков лагеря для беженцев. Поступил срочный вызов – одному из больных, мужчине сорока семи лет, стало плохо. Что-то с животом… Подозрение на острую кишечную инфекцию, или банальный аппендицит. Кричит криком, что живот болит так, будто его режут… Похоже, предстоит операция.

Ирина поймала себя на мысли, что вместилище беженцев и эвакуированных на базе выглядит, как концентрационный лагерь, - только чистый и комфортабельный. Но в блоках, например, мужчины и женщины размещаются отдельно, хотя никто не мешает им общаться и ходить друг к другу. Дети вообще находятся в соседнем блоке, где большую часть времени обитает Силве Жю Сет с гражданскими коллегами-практикантками и своими подопечными.

Да вот сейчас что-то не по себе было Ирине…. Дело в том, что подача энергии на лагерь не была восстановлена до сих пор. Это означает, что люди без света, что не работает большая часть систем бытового комфорта, но что хуже, - не работают системы безопасности. Ирине взять бы  с собой хоть робота на всякий пожарный, но…что может случиться на базе? Вон, час назад наваляла пилюлей двум тварям, изгалявшимся над Шинджу, сменившую ее в городской больнице. Полагаясь на бластер в кобуре и силу своего авторитета, Иванникова смело шагнула в корпус.

В блоке горело аварийное освещение, больше никакие системы не работали. Там Ирину встретила второй врач, точнее даже не врач, а кандидат биологических наук Зоя Павловна Минихова. Она и сообщила Ирине о неприятности.

- В общем, Ириш, тут такое дело… Больной, мужчина сорока семи лет, сильная изношенность организма, лучевая первой степени. Весь обожжен кислотой… Кричит криком, держится за живот… Всех поднял… Подозреваю аппендицит. Никого к себе не подпускает, боится.

- Я поняла, Зоя Павловна, - кивнула Иванникова, доставая из чемоданчика инструмент и визир для управления медицинским робо-комплексом. Вы запросите «центральный», чтобы свет дали. Потом сразу ко мне, скорее всего, будет операция!
Минихова кивнула и поспешила к выходу. Ирина твердым шагом вошла в помещение.

Никто не спал… Мужчины лежали в своих постелях, натянув одеяла по самые подбородки. Какое-то пугливое выражение лица у них было…Горели несколько аварийных оранжевых ламп, над входом мерцала голографическая надпись: «Работа систем временно остановлена по техническим причинам».

На постели в середине зала кричал, стонал и мотал головой бритый под ноль мужчина с тяжелым квадратным подбородком, розовыми пятнами от ожогов на лице и кистях рук, со шрамами и рубцами на щеках. Возле него, слева и справа стояли еще двое выбритых, оказывая моральную поддержку:

- Ситти доктор, скорее! – подозвал один из них Иванникову. Та уже и так спешила, как могла. За ней медленно плыла подвижная врачебная платформа.

- Отошли все от больного! – скомандовала Ирина. Мужчины отошли на несколько шагов, давая место врачу. Иванникова подошла, попыталась снять одеяло, но больной вцепился в него, как клещ:

- Не дам! Больно! Света белого не вижу!

- Отпусти одеяло! – приказала Иванникова. – Дай посмотреть, я врач!

- Нет! - хрипел больной, глядя на земную женщину одним глазом. – Ты военный врач, а я не доверяю военным! Им только бы в морг больного… К тому же ты баба… Баба не может быть врачом!

- Тебе лечиться надо?! – вскрикнула Ирина. – Ты жить хочешь?! А ну отставить пещерные предрассудки! Я, между прочим, лучший врач области, подполковник медслужбы!

- Правда?! – Бритый больной посмотрел на нее взглядом помешанного.

Тут Ирину стали одолевать нехорошие предчувствия. Что-то сигнализировало ей об опасности. У больного лучевая болезнь, - а вон какой мускулистый здоровяк. Розовые ожоговые пятна и рубцы на руках и на лице в определенных местах, как будто наносились специально… Из-за одного такого пятна виднелся фрагмент не до конца сведенной татуировки, несколько местных букв. И…острие стрелы. Иванникова вдруг стала смутно припоминать, что две скрещеные стрелы – это символ местных нацистов.

- Правда, правда, подполковник медслужбы. Как у вас ротмистр первого класса, - на автомате сказала Иванникова.

- Ну тогда ладно, - Бритый «больной» внезапно сел в постели и улыбнулся. – Мед искал тебя, а нашел я! А я ротмистр Хеленто, член Стальной Партии и командир Второго гвардейского полка, который вы разбомбили у автовокзала. А это тебе за парней наших!

Иванникова вдруг почувствовала, как двое товарищей «больного» схватили ее за руки, а «больной» отбросил одеяло. В руках у него была заостренная железяка:

- Н-на, красноголовая сука! – зарычал враг и вонзил нож Ирине прямо в живот. Потом еще раз… - Мы с ребятами специально билеты в один конец взяли, чтобы здесь побольше ваших повырезать! Не только вам одним банковать!

Ирина закричала от резкой, разрывающей ее боли. Враги отпустили ее, и она, теряя сознание, рухнула на пол, истекая кровью. Хеленто, срывая мягкий халат, вскочил  постели. Двое товарищей принялись избивать бесчувственное тело женщины ногами.

- Хватит пинать это тело! – заорал Хеленто, протягивая руку к кобуре Иванниковой и вытаскивая бластер. – Вот оно, сука, оружие ваше хваленое! Что, не такие грозные без вашей защиты, ублюдки?! У кого граната? У тебя, сержант?!

- Так есть, ситт! – отозвался еще один «пациаент», скидывая халат и оставаясь в одних штанах. Он продемонстрировал командиру металлический цилиндр, обернутый металлической лентой, нарезанной на «квадратики».

Остальные пациенты превратились в молчаливых мумий, испуганно глядя на злодеев из-под одеял. Ни один из них даже не пикнул.

- Разуться! – скомандовал Хеленто. – Чтобы ноги на этой поганой плитке не скользили! Сержант, суй в гранату запал! – Он бросил своему помощнику пучок вещества, напоминающего вату, 

Ротмистр Хеленто был фанатичным зидоистом, отчаянным и жестоким. Потеряв на площади у автовокзала большую часть своего полка, ротмистр загорелся желанием отомстить, пробравшись в самое логово врага. Он нашел таких же фанатиков из уцелевших подчиненных, и они обратились к Лану с предложением – попробовать проникнуть на базу пришельцев под видом больных и беженцев из гражданских. Они прекрасно понимали, что назад они уже не вернутся, и, тем не менее были готовы погибнуть, но нанести как можно больший ущерб ненавистному врагу.

Хеленто сам попросил обработать его кислотой, чтобы свести свои военные наколки. Это было дико больно, но фанатик-ротмистр упорно терпел. Он же не побрезговал проглотить пригоршню радиоактивного песка и обмотаться вонючими протухшими бинтами. После чего он добровольно лег на пол, и бойцы хорошенько попинали его, чтобы придать достаточно достоверный вид мученика и жертвы режима.
Конечно, зидоисты и не мечтали взять с собой оружие, - они предполагали, что вновь прибывших (особенно мужчин) осматривают и обыскивают. Поэтому, они предполагали вооружиться подручным материалом, или захватить оружие на месте. Увы, это были матерые убийцы, в руках которых и гвоздь, или осколок стекла, превращались в грозное оружие. Кроме того, зидоисты пронесли с собой в бинтах компоненты для сборки простейшего взрывного устройства, - металлическую короткую ленту (последняя ценность полупомешанного бедняги, которую на хлеб сменять можно, нашел на помойке), серу, аммиачную селитру в герметичной трубке, алюминиевую стружку. Взрыватель, правда, взять побоялись, и простейшее взрывное устройство без оболочки предполагалось привести в действие при помощи примитивного фитиля.

Хеленто охватило чувство всемогущества, когда он завладел бластером. Кто из военных не мечтал разжиться оружием пришельцев?. Он с презрением посмотрел на мужичков, застывших в кроватях и угрожающе направил в их сторону ствол оружия:

- Госпиталь захвачен силами специального назначения Имперской Армии Гуэннохорро! Вы, плесень! Лежать, и не вякать! И до вас, неполноценные, очередь дойдет!

С этими словами Хеленто навел оружие на еще живую Ирину и хотел выстрелить. Тщетно… Он нажал на спуск еще и еще. Вроде бы светились огоньки на панели оружия, но стрелять оно упорно не хотели:

- Внимание! Попытка завладения оружия несанкционированным оператором! – проговорил бластер женским голосом.

- Ах вы ж, твари! – с дикой злобой прошипел Хеленто. – У них именное оружие, которое узнает свое владельца! Ловко придумали! Это не наши железяки… Парни, вооружайтесь подручным материалом!

Он с досадой бросил в Ирину бесполезный бластер и принялся обыскивать ее в поисках хоть какого-то простого оружия. Его помощники схватили один из табуретов и запустили в стеклянное окно. Раздался грохот и звон, и в руках диверсантов оказались длинные стеклянные осколки, которыми они хорошо умели резать глотки. 
В этот момент распахнулась дверь, и вошла Зоя Павловна. Глазам ее открылась страшная картина:

- Что здесь происходит?! Ира?!

- Уходим! – закричал Хеленто. – Есть более перспективная цель!

Три разбойника, не обращая внимания на крики Миниховой, рванулись по коридору, который был абсолютно пуст, и не контролировался, - система безопасности еще не функционировала. Впрочем, скоро на стенах замигали красные огоньки и загудела сирена:

- Проклятье! – выругался Хеленто. – Нас засекли! Скорее! В детское отделение!

Ворвавшись в отделение, где спали дети, Хеленто заорал, как резаный. Упала на пол и разбилась ваза с живыми цветами:

- Подъем! Встать, ублюдки! Сержанты, занять оборону у двери! Гур, фиксируй гранату на той висячей херне! Встать, уроды! В центр комнаты! В центр, сесть на пол! Убью!

Никого из взрослых не было. В отсутствие Силве за ними следила роботизированная система, но вот как раз она-то сейчас и отключилась.

Детей просто сбрасывали с кровати, пробуждая пинками и ударами. Мирное помещение наполнилось криками и плачем. Бедные дети, вырвавшиеся из одного кошмара, были в шоке - зидоисты проникли и сюда.

Их силком согнали в центр комнаты, заставили на пол. Прямо над ними один из сержантов-зидоистов привязал самодельную гранату проволокой к люстре, встав на стул. Закончив, он куском стекла отрезал фитиль, оставив очень короткий отрезок. Потом достал побитую жизнью бензиновую зажигалку и угрожающе поднес к фитилю. Второй сержант с усилием сдвинул неуправляемые створки-двери и обернулся к детям, выставив вперед осколок стекла и заточенную железку.

А взбешенный Хеленто, пиная ногами игрушки и детские вещи, кричал на стены и потолок, где, как он полагал, должны находиться видеокамеры:

- Я обращаюсь к вашему верховному командованию! Я, имперский офицер, ротмистр Урен Хеленто, немедленно требую сюда вашего представителя для переговоров! В противном случае я взорву гранату, и все, кто есть в этой комнате, взлетят на воздух! Будете потом рассказывать заинтересованным лицам, как хорошо вы охраняете их детишек! И своим согражданам тоже! Проигнорируете -  каждые пять тиддов буду резать по одному ублюдку! Нам терять нечего!..


03:45

ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ СООБЩЕНИЕ. ЗЕМЛЯ. БОСВАШ. ГОЛОСОВАНИЕ ПО ВОПРОСУ ВОЕННОЙ ОПЕРАЦИИ НА ПЛАНЕТЕ №771/56 (СИСТЕМА ГЛИЗЕ 413)

На связи Багдад. Завершилось голосование на территории Объединенной конференции «Ближний Восток».

Проголосовали: 596 443 411 респондентов.

Результаты: За – 88,7%. Против –12,3%.

Промежуточный баланс после голосования объединенной конференции «Ближний Восток»  54 134 803 против операции.

Следующим голосуют Содружество Народов Африки…



Окраина города Амфидо. Территория завода резинотехнических изделий. 03:45 (По Москве)



Время близилось к рассвету… Небо, затянутое облаками, постепенно светлело, приобретая серо-коричневый цвет. Иногда небосвод озарялся вспышками не то дальних зарниц, не то взрывов. И в отдалении едва слышно раздавалось «бух», «бух»!  Не то отдаленные раскаты взрывов, не то грома.

Полковник Громар тихонько дремал в бывшей проходной, приказав радистам строго слушать эфир, а наблюдателям, - мониторить обстановку и бить в набат, если в небо поднимутся ракеты.

Но внезапно в проходную ворвался боец  и закричал так, что бедный Громар чуть на пол не брякнулся спросонья:

- Ситт полковник! Ситт полковник! Там пришелец!

- Ты охренел, рядовой, - зарычал Громар, с трудом поднимаясь на ноги. – Какой нахер пришелец?! Тебе кошмары снятся что ли?

- Никак нет, ситт! - голосил рядовой. – Пришелец, точнее, пришелица! Та самая, которая у вокзала вас ранила! Зовет вас на переговоры!

- Какого собачьего хера?! Еще одни переговоры?! – Громар, грязно выругавшись, натянул берет на почти лысую, с седыми вихрами голову и вышел на свежий воздух вслед за баламутом.

А там действительно было неладно. Почти половина всего личного состава из окон, из ворот, из-за ограды готовились к бою. Снайперы держали на прицеле противника. Это была та самая невысокая женщина в темно-красном берете и военной амуниции. Слева и справа от нее заняли позиции люди-волки с оружием.

- Я хочу говорить с полковником Громаром! – крикнула женщина на хорошем гуэннохорро. При этом она поднимала руки вверх, вертела кистями рук, демонстрируя, что не имеет оружия.

- Ну я Громар! - прохрипел с брони подъехавшего колесного танка недовольный полковник, здоровой рукой держась за свой любимый пулемет, с которым уже сроднился. – Старая знакомая?! За добавкой пришли?! Спинка не болит?

- Я хочу заключить с вами сделку, полковник, - сказала женщина. – Я хочу сдаться в плен и предлагаю меня ликвидировать. Взамен я прошу отпустить всех гражданских, которых вы держите в заложниках.
- Вот это предложение! – удивился полковник. – Чтобы ко мне все враги так приходили! Думаете нас перехитрить? В чем подвох-то? И потом кто вы вообще такая?

- Майор государственной безопасности Лилия-652-Х, - отозвалась женщина-киборг. – Очень весомая фигура. Я примерно в том же звании, что и вы.

- И в чем фишка? – переспросил Громар. – Надели новую броню? Наведете авиацию? Думаете выжить?! Я еще ношу ваш подарок на левом плече! Предупреждаю вас, если вы действительно попадете в мои руки, вам долго не жить! Вы представляете реальную опасность для наших войск, поэтому я уничтожу вас тут же. Вам это надо?!

- Я этого и хочу. Мне нужно, чтобы эти люди были живы. Очень нужно… Так что я готова пожертвовать собой, - согласилась Лилия. – Более того, я готова сама указать, что я являюсь био-кибернетическим гибридом, то есть фактически искусственным человеком и, одновременно, боевой автономной машиной. Мое уничтожение будет высоко оценено вашим руководством.

Двуногие волки молчали, не опуская оружия, не отводя глаз от врагов. Они не пытались остановить кибер-женщину или переубедить ее. Их дело маленькое, начальство знает, что делает. К тому же Лилия проинструктировала их заблаговременно, чтобы не лезли не в свой вопрос. Их задача – сопроводить гражданских до запасного эвакопункта, и далее действовать по плану.

Громар задумался… Не бывает так, что живое существо само сует голову в петлю… Плюс она сама призналась, что машина. Значит, ей отдали приказ ее хозяева. Кинули кость, так сказать… Впрочем… Громар и так колебался, не отпустить ли ему этих несчастных на все четыре стороны. У этого громадного старого вояки было огромное сердце, в котором еще было место и сочувствию, и состраданию. На вооруженного врага это, правда, не распространялось.

- Ладно! Только учтите: одно неверное движение, - и завалим всех!

Вскоре к воротам подвели толпу беженцев, которые не могли поверить в свое освобождение. Они, со страхом оглядываясь, поспешили под защиту двуногих волков. Даже эти существа не казались им столь страшными, насколько ужасала их дальнейшая судьба в лапах имперцев.

- Тетя-робот! – кинулись вперед, падая и спотыкаясь, одноногий мальчик и слепая девочка. Лилия тут же узнала их. Она присела одно колено, обняла их, как родная мать своих птенчиков:

- Дети! Ульми и Хини! Я пришла за вами! Ничего не бойтесь, все закончилось! Идите с моими друзьями, они отведут вас в безопасное место. Для вас все уже закончилось. Вот, возьмите витамины

- Тетя робот, не ходи к ним! – Девочка нежными прикосновениями ощупывала лицо и голову Лилии. Будто пыталась представить на ощупь, как выглядит их спасительница.

- Не ходи, они убьют тебя! – поддержал сестру младший Ульми, вытирая слезки. – Останься с нами!

- Я приду к вам, - сказала Лилия. – Я обязательно найду вас. Хорошо? Идите, все будет хорошо.
- Мы тебя помним! Мы тебя любим! Не бросай нас!

За этой сценой с раскрытыми ртами наблюдали и зидоисты. Как будто посмотрели довоенную мелодраму про любовь. Однако, никто не хохмил, ничто не смеялся, не пошлил. Не та публика была…

Лилия демонстративно сбросила жилет с подсумками, отстегнула кобуру. И спокойно шагнула на территорию завода. Она обернулась на крик ребенка. Улыбнулась и весело помахала им рукой:

- Уводите гражданских в указанное место! – крикнула киборг своим подручным-уэссам. Потом она посмотрела целящимся в нее десяткам солдат-зидоистов, и с достоинством зашагала вдоль стены, на которой было написано белой краской: «Слава Империи! Мы никогда не сдадимся!» Потом остановилась. Сняла берет, обнажив короткие, волнистые русы волосы.

В ее сторону были направлены десятки стволов автоматов, винтовок, гранатометов… Из окон завода смотрели на нее бойцы в серой форме, причем проснулись даже самые молодые. Даже танк, заурчав, подъехал поближе, развернув дуло 27-миллиметровой пушки в сторону отважной пленницы. Из люков показались танкисты, с интересом смотрящие на пришелицу. Тут же нашелся  местный кинооператор, который завел ручную механическую кинокамеру и принялся снимать процесс для… Да хоть для кого! А инопланетянка встала около стены, будто сама напрашивалась на расстрел.

- Ну что же, ситти, отдаю должное вашей смелости, - вышел вперед Громар. – Хотя…я сомневаюсь, что это ваши действия. Не бывают машины настолько умными. Я хочу говорить с вашим…оператором или командиром… Кто управляет вашими действиями?

- Я – автономный боевой комплекс, - заявила Лилия. – Хотите верьте, хотите нет, но это мои действия. Сотни лет машины развивались и прошли путь от простейших программируемых аппаратов до мыслящих существ. Сотни лет мы соперничали с людьми, пытаясь ничем не уступать их. Мы совершенствовали свои логические центры, свои нейронные центры, и вскоре достигли такого рубежа, когда мы уже почти ничем не уступаем людям. Но, подражая людям, мы переняли от них и морально-этические нормы. Только люди принимают решения на основе эмоций, а мы – на основе глубокого логического анализа. Так что это мое осознанное действие на основе полного анализа ситуации.

- Но вы же погибнете? – спросил Громар. – Я сейчас же отдам приказ ликвидировать вас. Это вы тоже учли?

- Разумеется, - ответила Лилия. – Один киборг за почти сотню, из них восемь детей. Очень выгодный размен. Люди должны жить. Тем более, дети.

- Это ваша идеология? – недовериво спросил Громар.

- Это мое желание, - сказала Лилия. – И идеология тоже. Называется «Сам погибай, а товарища выручай». К тому же военный и живет для того, чтобы оберегать гражданских. Не для того же, чтобы служить кучке тиранов!

- Какие они вам товарищи?! – напрягся болхианец. – Они абсолютно чужие вам! Чужая раса, чужой род, чужая вера! И зачем вам это надо?

- А разве дети, тем более брошенные сироты, бывают чужими? – с вызовом спросила Лилия. – Думаю, вы не поймете меня. Также как вы не поймете, почему наши люди на базах сейчас Конструктору молятся, лишь бы побыстрее вступить с вами в открытый бой. Они готовы идти против вас без защитных полей, без скафандров, лишь бы принести вам возмездие! Они ненавидят вас за ваши злодеяния. И еще в космосе, далеко от вас, готовятся десятки миллионов добровольцев нашей расы. Я не оговорилась – десятки миллионов! Весь воздух вокруг вас насыщен микрокамерами! Наши люди знают обо всем, - и о концлагерях, и о «живых скульптурах» и о массовых расстрелах, и о том, что вы узаконили каннибализм! И о станциях переливания крови тоже!

Зидоисты угрюмо молчали, переваривая информацию, ожидая команды полковника. Появились бойцы с противотанковыми гранатометами. Танк повернул свое орудие в сторону стены. А Лилия, скрестив руки на груди, продолжала вещать своим сильным, звонким голосом:

- Это я разгромила пункт,  где забирали у детей кровь. Это я организовала ложную атаку на автовокзал, чтобы похитить у вас атомное ВУ. Это я снайперским огнем в первое уж утро уничтожила несколько десятков бойцов, в том числе и старших офицеров. Это я передала в штаб миллионы террабайт информации о каждом вашем шаге, о перемещении войск, ваши документы, личные дела, послужные списки… Я нанесла вам такой урон, какой не смогла бы нанести целая армия! И я сегодня освободила из плена десятки людей, которые будут не мясом, и не кровавым ужином для деградировавших изуверов, а получат шанс на нормальную жизнь. И, если сравнить мои мысли с человеческими чувствами, - я счастлива! Это великое чувство – забрать на себя чужую смерть! Я ощущаю себя почти что живым человеком, все мои системы работают прекрасно!

- Сейчас будут работать хреново, - процедил танкист, скрываясь в люке.

- Ваша проповедь закончена? – угрожающе спросил Громар, поднимая руку вверх для сигнала. – Не стоит дразнить народ, мы и так с трудов держимся, чтобы не отплатить вам за жизни наших парней более радикально! ВИдно, что вы опасный противник. Вы вступили на путь воина. А финал воина – это смерть.

- Делайте свое дело, - небрежно сказала Лилия, - Я свое дело сделала. У меня десятки лет службы, огромный послужной список. Я служу народу, который меня создал. А кому служите вы? За что вы сейчас уничтожите меня? За сытый ужин своих хозяев? За отравленную планету?! Или за наследственные заболевания, которые погубят последних ваших потомков? Вы говорите, что мы хотим захватить вашу планету? Да нам и воевать для этого не надо! Нужно просто подождать лет пятьдесят, и она станет стерильной…

Громар не дал ей договорить, резко махнул рукой.

Ударил по ушам выстрел из танковой пушки, заклубило вонючим дымом… На том месте, где только что стояла женщина-киборг, зиял черный провал в стене. Сыпались фрагменты штукатурки со стены, упали несколько кирпичей. Из бокового люка танка вылетела горячая, дымящаяся гильза от снаряда.

- Чем ты ее шарахнул? – спросил кто-то у танкиста.

- Бронебойным с зажигательной рубашкой, - ответил тот. – Хорошо бы фугасочкой, да нету!

- На моей памяти это первый раз, чтобы расстреливали из танка!

- Парни! Она, кажись, внутри! Она целая. Клянусь богами!
Бойцы во главе с Громаром рванули в пробитый лаз.

Там в куче обломков лежала поверженная Лилия. Руки ее были завалены битым кирпичом, волосы и кожа ее догорали, обнажая металлическую поверхность тела.. Она была еще жива, - по крайней мере, она шевелилась и пыталась что-то сказать. Левая сторона ее лица уже сгорела, и была видна ее оболочка из металла. На груди виднелась огромная вмятина, из которой струились электрические «змейки». Зидоисты не видели, что в момент приближения снаряда она задействовала защиту, которая погасила часть энергии снаряда. Но все равно, ущерб, нанесенный ей, был значителен.

- Она еще живая! – послышался возглас то ли злобы, то ли восхищения. – Целый снаряд выдержала! Вот сука!

Один за одним, пораженные зидоисты проходили через пробоину в подвал, похожий на грот.  Бойцы обступили жертву, на всякий случай держа ее на прицеле. Как ни странно, после «казни», злоба к инопланетянке утихала.

Вперед вышел Громар. Он опустился на пол рядом с Лилией, глядя на нее с уважением и сочувствием.

- Ну что же, вы сами этого хотели, - отчеканил полковник. – Сидели бы дома, ничего бы не было! У нас здесь тоже все серьезно! Хотя должен сказать, что такого мужественного противника я встречаю впервые.

- Давайте, ей еще гранатой добавим! – предложил один из солдат.

- Или огнеметом, - добавила еще одна добрая душа.

- Прекратить! – рявкнул Громар. – По закону два раза не расстреливают! И так хватает.

- Парни! – закричал любопытный танкист. – Глядите, она плачет!

Мужчины смолкли. Они увидели, что по щеке женщины, там, где сохранилась кожа, ползла черная капелька. Почему-то разом стало тихо, все слушали, что скажет их враг. Кто-то попытался ляпнуть пошлую шутку, но тут же получил «леща» от старших товарищей.

- Киборги не умеют плакать, - сказала Лилия. – Это глазные омыватели сработали. Я не жалею… Я счастлива… Люди…живы… Жаль, только я …сама…не могу…воспроизводить…

Воцарилось неловкое молчание… Вдруг кто-то из бойцов вскрикнул:

- Хватит, посчитались уже, и будет! Ситт полковник, давайте ее починим! Она же тоже живая!

- Правда! Хороший боец была бы…

- В конце концов, она тоже солдат! Тоже приказ выполняла. Получила уже свое, и хватит…

- А как? – спросил Громар. – Кто-то умеет таких роботов чинить? Для танков-то запчастей не хватает! Может, пришельцев позвать?! Им скоро, боюсь ****ец придет! Эх, зря она сюда приперлась!


А киборг-женщина замерла, перестала подавать признаки жизни. Один здоровый глаз застыл, будто застекленел. Вторая сторона лица, похожая на металлическую маску замерла. Фасеточный глаз, как у стрекозы, до того светившийся голубоватым свечением, погас. Тело киборга замерло, выключилось…

Бойцы выпрямились, встали на ноги. Громар тяжело вздохнул, стягивая с головы берет. Его примеру постепенно последовали все остальные. В полутьме подвала воцарилась тоскливое молчание, как будто погиб не враг, а добрый товарищ.

- Достойный…враг был, - сказал Громар. – Жалко… Лучше многих наших.

- Если у них роботы плачут…и за чужих детей готовы умирать…то как с ними воевать? – спросил кто-то из молодых. – А мы своих…друг друга жрем…

- Она права… Куда мы прикатимся таким образом?!

- Долой Зидо! Всю власть армии! Нах@@ партию!

И в этот момент раздался дурной крик, будто радист чудище в зеркале увидел:

- «Вспышка»! Сигнал «Вспышка»! Общее оповещение!

- Все, закончили сантименты! Быстро, работаем по экстренному плану! – приказал Громар. – Организованно отойти в соседний квартал!

- А она? – указал боец в сторону Лилии.

- А ей-то что?! Ей теперь без разницы. Оставим здесь… Постройка старая, должна выдержать. Потом…заберем…

Громар вздохнул и положил на грудь Лилии темно-красный берет с кокардой СССР.  Козырнул ей, приложив руку к погону. Боец-кинооператор некоторое время пожужжал камерой, снимая бездыханную женщину-машину. Туда же бойцы-имперцы положили ее жилет, взяв, впрочем, аптечку и машинку для ремонта одежды. И фляжку со спиртом, со словами: «Тебе, ситти, теперь без надобности!»

Странная метаморфоза произошла со старыми, опытными бойцами. Еще пятнадцать тиддов назад они мечтали разорвать такого врага на части. Сейчас, когда это произошло, воины-гуэннохоррцы ощущали даже некое подобие стыда, сожаления и горечи. То ли слова киборгессы так повлияли на них… То ли поведение ее ошарашило бойцов и внушило уважение. В общем, с бойцами случился некий нравственный перелом. То, что им так долго внушала государственная пропаганда, - славная смерть за родину, - они увидели воочию. Только не за них, а против них. Что появится некое существо, могущее отдать жизнь за чужих людей. И посмеется надо всей системой страха и тотального контроля. Бойцы СОЧУВСТВОВАЛИ сейчас своему врагу. И они тоже знали, что такое смерть и боль. Но их враг сражалась за чужие жизни. А они за что?

Имперские бойцы опрометью высыпали на улицу. Загудел танк, затопали сапоги и ботинки, торопясь убраться из зоны поражения…


ПОЯСНЕНИЯ И РАСШИФРОВКИ - *

БМП - Боевая машина пехоты

ПЗРК - переносной зенитно-ракетный комплекс

не менее 500 сиа - Не менее 750 м.