Один длинный день

Ильдар всегда просыпался рано. Сегодня он вскочил со своей кроватки, как только мать загремела посудой. Подтянув трусы, в которых и ел, и спал, и жил, вышел на крыльцо, чтобы выполнить ежеутренний ритуал.

Крыльцо их дома не слишком высокое, но для пятилетнего пацана вполне подходящее, чтобы с него обозревать окрестности. Мальчик мигом залезал на его маленькую железную крышу. Эх, и красота открывалась оттуда! Вон стадо погнали, оно уже далеко, на соседней улице – видно по легкой пыли из-под коровьих копыт. Значит, молоко в стакане уже ждет его на краю кухонного стола! Подождет.

А вон соседка, старуха Верблюдица, потащилась с кумганом* за сарайку-развалюшку. Туалета у нее отродясь не бывало, так и ходит где попало, а мальчишки подглядывают и кричат в самый ответственный момент. Старуха сколько раз роняла свой кумган с перепугу! Зато потом быстренько задирала подол грязного платья и, выставив зад, хлопала по нему ладонью:

- Вот вам, отродья Иблиса*!

Суровая старуха, и внучка у нее вся в бабку – длинная, черная, тощая, слова не скажет, только смотрит исподолобья. Может, не умеет говорить? Скоро в школу, а она не разговаривает! Почему девочка живет без родителей, мальчишки не задумывались. Прозвище старухи - Верблюдица - воспринимали как имя, подходило оно. Верблюдица мало с кем общалась, летом обмазывала свою убогую лачужку коровяком в глиной и возилась в огороде. Вражда с соседскими мальчишками, видимо, поддерживала ее силы.

Ильдар с крыши крылечка разглядывал картину летнего утра часто, и так ему было хорошо! Солнце встает, начинает пригревать, ногам на холодном железном листе уже не так зябко.

Однажды он не успел вовремя спуститься по нужде. То ли подмерз, то ли старуха со своим кумганом спровоцировала малую нужду, но только отчаянно приперло! Раздумывать было некогда, и он справил свои дела прямо с места. С тех пор это и стало главным, для чего он взбирался с утра на козырек крыльца: с высоты направить горячую струю как можно дальше! Опроставшись, можно уже и любоваться видами…

Ильдар подошел поближе к краю и высвободил нужный инструмент из трусов. Он гордился, что трусы у него не трикотажные, девчачьи, что так и лезут между двух половинок, а настоящие, мужские. Правда, отцовские выглядели солиднее, доходя чуть ли не до колен. Ильдару мать в начале лета шила из синего сатина несколько трусов, чтоб хватило на все лето, и он чувствовал себя мужиком. К августу синева выгорала, зато ткань становилась мягкой, невесомой и совершенно прирастала к коже.

Услышав внизу шум, мальчик струхнул, попытался затормозить процесс, но куда там! Почти мгновенно увидел непокрытую кудрявую голову отца, уже изрядно подмоченную. Хорошо, что походка у отца быстрая, только макушку сынок облил, а если б папка рот открыл, чтоб выругаться?
Он не помнил, как слетел в крыши.  Отце мгновенно схватил его за ухо и повел в дом, экзекуция требовала порядка.

Попало хорошо! Ремешком через тоненькие трусы, да еще и чуток подмоченные с перепугу…

Повезло, что отец спешил на работу, уже опаздывал из-за ремня. Ну и голову пришлось под рукомойником немного обиходить.

- Стоять тут, и никаких улиц, малай! – выдал он на прощанье и ушел.

Стоял в углу и размазывал слезы по щекам. Все-таки отец его сильно ненавидит! Иначе разве отдал бы его бабаю с ножичком? Еще врал: «Давай, сынок, сошьем тебе красные шаровары! Ты уже большой, пора. Красивые сошьем, ни у кого нет таких! Вот только дедушка мерку с тебя снимет, и сошьем». Он поверил, дурак, а чужой старик того только ждал. Не успели с Ильдара трусы стянуть, как ножичком и чикнул по самому больному месту! А отец крепко держал сына, чтоб тот не смог пинаться. Так и отполовинили ему мальчишечье хозяйство. Ползимы после обрезания* Ильдар существовал дома без штанов, оберегая покрытый коркой отросточек под длинной рубахой. Какая улица, какие друзья – выжить бы!

Долго он ходил по дому и выглядывал в окошко, не идет ли тот дед-оборотень. Ружье с красным прикладом было приготовлено, заряжено пистонами. Появись тогда обрезальных дел мастер, не поздоровилось бы ему! Зол был мальчик на него ужасно. Даже летом во дворе ружье всегда держал под рукой. Повезло деду, не приходил он больше к ним!

Только подзабылось отцовское предательство с обрезанием, как опять оказия вышла, снова с отцом нелады. Эх, а ведь он обещал лыжи сыну смастерить, уже заготовки кленовые сделал. Ну-ка, посмотреть, высохли ли те доски?

Ильдар, вмиг забыв о недавних слезах, вышел во двор. Подходя к сараю, приметил необычное: в канавке, прокопанной соседом под фундамент, лежало большое белое яйцо. Как же не заметил с козырька? Видать, наша курица снесла, у дяди Карама кур нет, подумал он. Значит, наше яйцо!

Мальчик подлез под забор и спрыгнул в неглубокий ров, взял в руки яйцо. Теперь он был уже за пределами своего двора, с яйцом под забор не полезешь, только через калитку, с улицы. Так что отцовский запрет не в силе!

А в конце улицы как раз показался недавний враг, ровесник Фаниль. Ильдар, правда, не помнил, из-за чего они в последний раз подрались, но вражда началась нешуточная. Кстати вспомнилось, что Фаниль с братом, строго говоря, чужаки на их улице, пришлые. А значит, лупи их! В ход шли самые разные способы, в том числе и прозвища. Фаниля с братом обзывали лапотниками: они действительно осенью и зимой ходили в лаптях! Такого на их улице да и вообще в жизни пацаны не видели никогда. Но старик Камалов, перевезший большую семью из дальней деревни в райцентр, не баловал детей. Сам плел им лапти из заготовленного впрок лыка, пускай бегают. Нечего на спиногрызов тратиться. Их-то пять душ, мальчики да девочки. А летом бог велел босиком бегать.

Фаниль остановился, как только увидел недруга. А Ильдар, в котором еще была полна чаша утренней обиды, так удачно вышел на улицу! Недолго думая, он размахнулся своей добычей, яйцо попало прямо в лицо противнику. На беду, оно оказалось тухлым, и Фаниль с ревом поплелся к речке отмываться. Ликующий Ильдар кричал ему вслед:

- Беги, беги, слюнтяй, лапотник! Нечего по нашей улице ходить!

Тут же услужливая голова подкинула прекрасную идею. Пока рева Фаниль отмывает тухлятину, дорога мимо его дома свободна. А это значит, можно пройти до пекарни дедушки Саляя. То-то так чудесно пахнет свежей выпечкой! В это время дед вынимает из печи баранки!

Этот момент для окрестной ребятни был священным. Умолкали дрязги, прекращались драки, забывались обиды. Возле каменной пекарни воцарялись мир и… хлебный дух! Дедушка Саляй, пекарь, сторож, истопник и бог в одном лице, выносил пять или шесть баранок – по числу пришедших мальчишек. Больше их не бывало, ибо ребята строго соблюдали конфиденциальность их встреч с пекарем. Никакой конкуренции быть не должно, иначе они навсегда потеряют свои привилегии!

Зато эти пять-шесть соседских пацанов на всю жизнь запомнили белые стены маленькой пекарни, давным-давно сложенной из природного камня на высоком берегу ручья, поближе к родниковой воде, сухопарую фигуру дедушки Саляя и изумительный вкус его баранок. Молчаливому Саляю беседовать с детьми было недосуг, но из роли волшебника не вышел ни разу.

Подкрепившись дедовым угощеньем, можно было жить и радоваться. Ильдар так и сделал. Давно уже его манили просторы вокруг дома! Их дом стоял третьим с конца улицы. Собственно, тут село и кончалось. Дальше на юг простиралось поле кукурузы. Удивительное дело, в первые годы после насильственного внедрения в эти места царица полей росла хорошо. Высоченные стволы укрывали с головой даже самого длинного на их улице дядьку. Только взрослым там делать нечего. Ребятня забегала в поле, но в прятки там не поиграешь, слишком густая растительность, а больше делать нечего. Разве что посмотреть, может, початки уже выросли? Они сладкие, когда еще молочные!

Мальчик побежал к кукурузному полю, но не углубился в него. Слишком недавними казались воспоминания об одном печальном дне. Года два назад он, совсем еще мелкий, ушел вот так со двора и пошел куда глаза глядят. Поле это тогда еще не пахали и не засевали, а росла тут лишь высоченная полынь и еще какие-то сорные растения, вровень с той полынью. Малыш заблудился, с головой пропав в траве. Сколько ни старался выбраться к дороге, только дальше уходил в неизвестность. Жара и пыль, горячий запах полыни одурманивали ребенка. Он хотел есть, больше того пить, устал и уревелся. Родители на работе, никому до него нет дела. Хорошо, бабушка заметила, что внучок давно уже не прибегал домой – воды попить, схватить со стола кусок хлеба. Долго, долго его нет!

Старушка, обув крошечные мелкие галоши, взяла палочку и пошла вдоль улицы. Ильдара никто не видел. Вышла на дорогу, покричала. Потом вслушивалась, не крикнет ли где любимый внук. Только тогда услышала его рев и еле отыскала среди густой растительности.

Зато теперь Ильдара не проведешь! Он одним глазом все косил в сторону дороги – вот она, там, где солнце! А глубже в кукурузу и ходить нечего – не достает он до початков, высоко. Придется потом с большими мальчиками прийти.

Пустая улица навеяла ему какое-то смутное чувство. Надо что-то делать! До вечера еще столько можно успеть!

Отмахиваться от бабушкиного обеда он не стал. Напротив: поел как следует, после супа еще чаю попил из желтого самовара, с хлебом, сахаром. На бегу уже схватил еще по куску хлеба и сахара, на ходу взял любимое ружье. Пистоны к ружью у него всегда были припасены в крохотном кармашке трусов: еле упросил мать нашить этот карман.

Куда он так решительно собрался? А на волков! Очень вовремя вспомнил Ильдар разговор мужиков, которые беседовали на днях с отцом: волки-де в дальних лесах блудничают, давно такого не было. Надо бы предупредить охотников, мало ли.

Одному идти было не то что страшно – скучно. И решил Ильдар взять с собой хорошего своего приятеля, жившего в центральной части их улицы. Ильдус, сын полевого охранника Ахматнура, был ровесником, к тому же у него тоже было ружье. Без красного приклада, конечно, но вполне хорошее ружье! Даже чуть больше, чем у Ильдара. Приятель отличался дружелюбным спокойным нравом, они даже не подрались ни разу за всю дружбу. Главное - Ильдус был совершенно безотказным человеком. Быстро домчавшись до его дома, Ильдар вызвал его на улицу:

- Айда в лес! Там волки есть, папке мужики говорили на днях! Бери ружье, может, подстрелим!

Друг тут же взял ружье, надел сандалии - и готов! Слова не сказал. Идти было далеко – лес же! Сперва вдоль по длинной улице Советской, мимо милиции, где колонка, потом маслозавод, возле которого всегда так плохо пахло.

- Фууу! – поморщился Ильдар. - Как люди едят сыр?

- Когда его делают, так воняет! А потом, наверно еще хуже? Фу… – поддержал его Ильдус.

Впрочем, уже за речкой и мостиком воздух стал чистым. Ой нет, тут уже пахло ветлечебницей! Лошадками тут пахло. Три подводы стояли возле ворот, от тележных колес несло еще и дегтем.

- Что это все везде воняет? – рассуждали мальчишки.- Как будто нарочно нам навстречу подводы попались!

- Ух, уже Бикзян! – воскликнул Ильдус. Он с отцом на колхозной лошади часто объезжал поля и хорошо знал эту маленькую удмуртскую деревню.

- Ну пусть,- удивился Ильдар.- И что?

- А то! Там на улицах полно свиней! А они… в грязи плавают! Прямо плавают! – захлебывался всегда спокойный приятель.

- Как?! – Ильдар о таком не слышал.

Но тут ребята как раз и подошли к злополучному месту.

Вот это да. Ильдар такого не видал, точно. Большая свинья лежала посередине грязной лужи, а вокруг нее с визгом возились бело-розовые, а теперь почти черные от грязи поросята. Рядом как ни в чем не бывало играли белоголовые ребятишки, разве что в лужу не залезали.

Пока шли вдоль единственной улицы деревушки, приятели себе едва шеи не свернули, разглядывая маленькие домики, некоторые из которых были покрыты соломой.

Как интересно, оказывается, путешествовать самостоятельно, да еще пешком! Они не раз проезжали мимо - с родителями, на запряженных телегах, когда выезжали семьями на отдых или на сенокос. Но сейчас близко разглядели совершенно новую картину иной, непривычной им жизни. Запахи навоза, соломы, свежей травы сегодня были особенными. Мальчики чувствовали себя большими и сильными. Вот подстрелят из своих ружей парочку волков, и домой! Может быть, с добычей.

Вот и березняк, любимое место бураевской детворы. Сюда они будут приходить со своим классом каждую осень и каждую весну. Ильдар изучит берега Быстрого Таныпа как свои пять пальцев во время многочисленных суточных, а то и недельных рыбалок с лучшим другом. Этим другом будет совсем другой паренек. Доброго Ильдуса же настигнет неожиданная беда: он заболеет менингитом и останется с искривленным ртом, не поддающимся лечению. Горечь и боль не сделают его менее добрым, только одиноким…

Но сейчас мальчики ничего этого не знают. Они вдохновенно бродят под белыми березами, всматриваясь в кустики, не мелькнет ли где волчий хвост. Наконец, уставшие от дороги и засады на волков, решают перекусить. Ильдар достает из заветного кармашка чудом не выпавшие куски хлеба и сахара. Сахар подтаял, липнет к рукам, но от этого еще слаще.

Эх, мало, мало охотникам одного куска хлеба на двоих!

- Что ж ты ничего не взял? – упрекает Ильдар друга.

- Ты же не сказал, - оправдывается безропотный приятель. – Мама яйца сварила, много! Я бы взял сколько надо.

О, мальчишки с их улицы знают вкус этих яиц! До чего же хорошо несутся куры у жены Ахматнура! Частенько добрая тетка Нажия варит целый тазик куриных яиц и зовет соседских пацанов:

- Ну-ка, детки, поешьте яичек! Да как следует ешьте, а потом поиграйте в воде, побрызгайтесь от души, дождик зовите! Все высохло кругом, месяц уже нет ни капли. Дождик нужен! Поплещитесь в водичке, брызгайтесь от души! Вот дождик и придет, позавидует вам! Вот вам соль, вот хлебушка берите!

Мальчишек разве надо уговаривать? Несутся к мелкой речушке, поближе к роднику, чтобы сразу запить угощенье, но сначала от души побарахтаются в воде пополам с тиной, поваляют друг дружку в мелководье, наорутся до хрипоты! Кое-как смыв с себя грязь, усаживаются, как голодные галчата, на берегу, и наяривают еще теплые яйца, осыпав землю белой скорлупой, как снегом. А если через день-два польет дождик, хоть чуть-чуть, они горделиво хвастаются:

- Ого, пошел! Это мы его наколдовали!

Вот бы сейчас парочку тех яичек! Но все-таки немножко подкрепились. Пить хочется только, день жаркий.

- В Бикзяне на улице есть колонка,- соображает Ильдар, - там попьем!

Пошли обратно. Волки почти забыты, тянет к колонке. Вот она, ледяная чистейшая вода, льется полной и сильной струей, пей сколько влезет!

Мальчики моют грязные лица, брызгаться и баловаться не хочется. Они не понимают, что пять километров пути в одну сторону – это много. Идут себе дальше и идут.

Вот уже на полпути домой, веселее. Только в животе как будто те самые не пойманные волки воют, так хочется есть!

- Приду домой, большой кусок хлеба намажу маслом, сверху песком посыплю, - мечтает на ходу Ильдус. – Чай буду так пить, два, нет, три стакана!

Песком все называют сахарный песок, а сахар – это увесистые белоснежные куски различной формы, которые надо разбивать большим тяжелым ножом или раскусывать специальными щипцами. Это под силу только взрослому. Мелко наколотый сверкающий сахар стоит обычно посередине стола, украшая его, бабушки кладут маленький кусочек – почти крупинку - за щеку и так пьют чай, изредка перекатывая сладость во рту, бережно, экономно. Кусковой сахар необычайно сладкий, этой крупинки хватает на чашку или две. Рафинад мелкими красивыми кубиками бывает в магазинах редко, стоит дороже, поэтому сельчане не испытывают к нему пристрастия. Баловство!

Но не все так любят сладкое, как Ильдус.

Тощий до прозрачности Ильдар, несмотря на свой птичий вес, предпочитает еду по-мужски серьезную:

- А мы с отцом мясо закоптили, - вспоминает он, загораясь карими глазками. – Папка нарезал ленточками, посолил, а я на крышу полез и повесил над печной трубой! Мать печку топит, так мясо коптится, пахнет вкусно! Я знаю, куда она остатки убрала. Ух, наемся…

- Да сколько там мяса поместится-то, поперек трубы? – возражает Ильдус, из всех сил скрывая зависть: он никогда не ел копченого мяса. – Так уж, на один раз, только лизнуть одному!

- Нет, ты че! Папка много наготовил! Я устал каждый день к трубе залезать.

Дети даже примолкают, представив живописные картины возможного ужина – каждый свою. Шагают тяжеловато, уже загребая грязными ногами.

Возле маслозавода им встречается сосед дядя Равиль.

- О, егетляр*, как дела? – приветливо улыбается он, - далеко ли ходили?

- В лес! – в один голос отвечают мужественные охотники.

Хорошо, что дядька их не расслышал – мимо как раз с грохотом проехал грузовик. Вовремя!

– Ты че сказал ему, дурак! - тычет Ильдар Ильдуса локтем.- Родителям скажет, нам попадет же!

- А сам-то! Сам же первый крикнул! – даже самый миролюбивый человек не мог бы вынести такого бессовестного обвинения.

- И не первый, ты первее! Я потом только! – петушится Ильдар. - Отец узнает, опять выдерет же...

Но дома за полдня их даже никто не хватился. Дел полно, до того ли, где бродят эти озорники?

Как там пишут в учебнике русского языка? «Усталые, но довольные, дети вернулись домой». И это чистая правда! Каждый бережно уложил свое ружье на место: пригодится.

Один день из жизни маленьких героев завершился благополучно.

Иллюстрация Елены Аллаяровой

 
 _______________________________
*кумган - посуда наподобие кувшина с ручкой или высокого чайника для омовения, туалетная утварь.
*Иблис - имя предводителя дьяволов в исламе.
* обрезание - традиционная у мусульман традиция обрезать крайнюю плоть из соображений гигиены. Обрезание совершается обычно в раннем детстве, когда мальчику исполнится нечетное число лет: год,три, пять.
*егетляр - джигиты, парни(тат.)

 .