Литовская крепость 4

4.

Выслушав по возвращении донесение своих ездоков, которое было тщательно записано писарем, Мценский наместник князь Иван Юрьевич, посмотрев в окно, сказал:
–Придётся вам снова седлать коней, брать людей побольше и ехать к боярину Логвину Курякову. Согласно закону, преступнику можно предъявить прямое обвинение в течение суток, а потом придётся вызывать его в суд повесткой. Нужно разыскать крестьян бояр Федоровых и опросить их. Вряд ли тех из них, кто является похожим, если они действительно скрылись в имении Курякова, сейчас  удастся вернуть на прежнее место. Но если хоть один из них покажется вам причастным, предъявляйте обвинение и требуйте его выдачи. Также доставьте в крепость подневольную челядь бояр Федоровых, если обнаружите её там.
 
Немного времени спустя Олехно Савич и Ян Щит в сопровождении двадцати служивших в крепости бояр отправились в путь.

Наместник же приказал доставить тела погибших в клеть под канце-лярской избой, а также вызвать к нему Одинца Федорова и всех, кто обитает в его осадном дворе в городе. Одинец явился со стариком–огородником, дворником и своим подневольным челядинцем Федькой, который, как оказалось, исчезнув с места преступления, сначала побежал невесть куда, но потом опомнился и решил вернуться к хозяину.
Для осмотра тел прибыл подвоевода. Иов Васильевич явился одетым с иголочки. На лице его было написано величайшее нежелание идти в клеть. Для опознания внутрь пошёл Одинец. Увидев погибших, он побледнел и сполз по стенке. Наместник отправил его наружу и вызвал Федьку. Тела погибших в огне были сильно обуглены, так что разобрать, кто есть кто, не представлялось возможным. По остаткам одежды было ясно, что это женщины. Федька подтвердил, что по количеству это должны быть мать, бабушка, тётка и две сестры Одинца, а также ночевавшие в хозяйском доме две дворовые девушки.  Старика из постройки на столбах Федька опознал как пасечника, с которым он делил жилище. По виду старика наместник определил, что тот умер от остановки сердца, пережив сильное потрясение.
Далее наместник вызвал к себе отца Севастьяна, которому поручил заняться достойным погребением погибших, а сам направился в канцеляр-скую избу, чтобы заняться опросом свидетелей. Он занял место посередине, справа от него расположился подвоевода, а слева – писарь.
Первым к нему доставили подневольного челядинца Федьку. Федька рассказал, что проснулся ночью от того, что громко забрехали, а потом завизжали две спущенные на ночь с цепей дворовые собаки, а также от шума, производимого копытами лошадей и голосами людей. Он пробрался через сад и увидел белых всадников верхом на белых конях, таких страшных, словно они явились из самого ада. Всадники издавали какие-то возгласы, гоготали, скакали вокруг дома и бросали факелы на его соломенную крышу.

При попытке выяснить, как выглядели белые всадники, Федька тол-ком ничего сказать не смог, кроме того, что их одежды были драные и  развевались, и таких фасонов люди не носят. Кони их были такого белого цвета, какого в реальности не существует. Слов белых всадников Федька не разобрал.
Увидав, что дом горит, Федька бросился в своё жилище, разбудил старого пасечника, а потом понёсся в деревню, не помня себя от страха. В деревне он поднял всех на ноги. С соседнего холма видно было, что господский дом полыхает. Потом послышался страшный вой, и стало видно, как белые всадники, светя себе факелами, скачут через сад.  Деревенские, по давней привычке прятаться от набегов,  бросились в лес. Федька с ними. С утра деревенские решили бежать под защиту какого-нибудь другого боярина, а Федька со страху сначала тоже побежал с ними, но понял, что его как человека подневольного никто не примет, а потому опомнился и вернулся к своему боярину в Мценск.
–И кто же, по-твоему, были те белые всадники? – спросил наместник Федьку, внимательно выслушав его рассказ.
–Ясно кто, души не из нашего мира. Они же были белые.
В этом месте разговора вмешался подвоевода и осведомился, не хватит ли им  слушать всякое враньё.
–Хочешь, Федька, я расскажу тебе, как было дело? – спросил он. – Выманил ты ночью своего хозяина боярина Федорова на улицу и стукнул его по голове чем-то тяжёлым. Потом ты подпер снаружи двери, и запалил хозяйский дом. Сосед твой пасечник увидел пожар, а может и тебя на пожаре, и умер от потрясения. Сознавайся, что так и было!
Федька упёрся, что он боярина не убивал.
–Господин наместник, отправьте его в тюрьму, да прикажите допросить с пристрастием. Он в один миг расколется, и не будет тут нам всякую чушь вливать в уши!
– Да зачем мне было убивать боярина?  – возражал Федька.
–Это ты нам завтра и скажешь, как подтянут тебя на дыбе к потолку! – не сдавался подвоевода.
– Да разве стал бы я возвращаться к своему боярину, если бы сжёг всех его родных в доме? – не унимался Федька.
–Да это самый лёгкий способ внушить всем, что ты здесь не при делах!

На этом месте допроса наместник приказал отправить Федьку в тюрьму, наказав ему хорошенько подумать, не забыл ли он сказать что-нибудь важное.
Следующим был вызван Одинец Федоров. Наместник, как мог мягче, попросил его вспомнить, не было ли врагов у его отца, не ссорился ли он с кем в последнее время. Глядя на парня, осунувшегося, с растрёпанными волосами, князь  Иван Юрьевич отметил озабоченно-растерянное выражение его лица. Оно могло означать как то, что Одинец что-то скрывает, так и то, что он близок к тому, чтобы тронуться умом. Парень ответил, что ему ничего о ссорах отца в последнее время неизвестно, и что врагов у него не было. Наместник отправил Одинца домой, в городской осадный двор, пообещав своё содействие в поиске преступника или преступников, виновных в гибели его семьи, а также в достойном погребении погибших.
Огородник, возделывавший огород бояр Федоровых у стен крепости, и дворник, охранявший осадный двор, также никакого света на причину гибели бояр Федоровых не пролили. Им было велено возвращаться домой и не спускать глаз с Одинца, как бы он что с собой в отчаянии не сотворил.
Под вечер прибыли ездоки Олехно Савич и Ян Щит, которые доложили, что беглые крестьяне бояр Федоровых действительно укрылись в имении Логвина Курякова. Последний выдавать их отказался, указав, что они все являются крестьянами похожими и могут сами переходить от хозяина к хозяину, тем более, что старый боярин, с которым они заключали договор о службе, умер, а с новым они ни о чем не договаривались. Особенно Логвин намекал на то, что в имении Федоровых крестьяне теперь беззащитны, в то время как у него в имении никто не посмеет нанести им вреда.  После этого боярин попытался пригласить ездоков за стол, но они отказались, посчитав, что он хочет затянуть время, чтобы свидетелей можно было вызвать в суд только повесткой. Савич и Щит потребовали, чтобы им немедленно было предоставлено право переговорить с крестьянами, и Курякову пришлось уступить. Впрочем, боярин волновался напрасно. Ни один из опрошенных не годился на роль однозначно виновного. Все крестьяне выглядели испуганными и одинаково несли ахинею про белых всадников, божась, что видели их собственными глазами. Их рассказы в целом сочетались с показаниями Федьки, а ужас был столь неподдельным, что заставить их вернуться на прежнее место жительства не представлялось  возможным. Ездоки покинули имение Логвина Курякова, взяв с него слово, что он обеспечит явку в суд свидетелей из числа прибывших к нему крестьян, если в том возникнет необходимость.

–Итак, дело в течение суток распутать не удалось, – констатировал наместник. – Вызвать в суд свидетелей повестками мы можем только в течение четырёх недель. Стало быть, у нас четыре недели, чтобы понять, кто мог совершить такое зверское преступление.

Далее наместник поручил Савичу и Щиту поближе сойтись с Один-цом и его другом, чтобы оказать первому поддержку в тяжёлую минуту, а заодно аккуратно расспросить обоих ещё раз на предмет причин, по которым бояр Федоровых мог постигнуть такой страшный конец.