Литовская крепость 7

7.

Олехно Савич и Ян Щит отправились в город, где в лавке завели неспешную беседу о хороших местах для ловли рыбы. Дело было к обеду. Жизнь в городе из-за жары замирала: горожане укладывались на послеполуденный отдых. Торговля шла не очень, поэтому владелец лавки решил её не закрывать. Разморенный зноем, он сидел, полуразвалившись, за прилавком, и был даже благодарен Савичу и Щиту, что они помогали ему не заснуть.

В лавке продавались разные хозяйственные вещи: пшеница и рожь в мешках, мука, перетопленный жир в бочонках, жёлтые круги воска, мёд в туесах, холст. На стене в двух местах висела красивая сбруя, в углу стояла расписная привозная посуда, а в большой миске горкой были насыпаны яркие, стеклянные женские бусы.
–Разнообразный товар у вас тут в лавке, – заметил Савич, когда тема рыбы и проблемы, где нанять лодку, была исчерпана, – и  зерно, и бусы.

–А, это баловство я перекупил у Шишка, – бросив ленивый взгляд в сторону посуды и украшений, сказал торговец. – У него остались нераспроданными: не тащить же с собой обратно. А у нас разберут в торговый день. Направится муж за серьёзными покупками, а жена, зная, что здесь всякие побрякушки, затащит его не в соседнюю лавку, а ко мне. Глядишь, он размякнет и не только куль муки, но и ей какие-нибудь финтифлюшки купит. В серьёзную лавку с дорогими тканями он с ней-то идти побоится, будет экономить.  У нас вообще  не часто завозят красивые, привозные издалека вещи. Если только Шишок привезёт к концу лета.

–А что это за Шишок? – спросил Ян.
– Купец, ездит через границу из Московского княжества к нам и обратно.
–А что, тут свободная торговля с Москвой?
При этом вопросе торговец беспокойно зашевелился, но вплывавший в лавку жар с улицы мешал ему насторожиться по-настоящему.
–Когда мирно всё, то и ничего так, свободно, а когда война – то с осторожностью.  Купцы ведь люди мирные, их войны не интересуют.
–Да мы не в укор, – попытался исправить положение Савич. – Просто хочется иногда прикупить хорошие вещи, да чтоб не как у всех, а где – мы пока не знаем. Кстати, мы берём куль муки.
–И туесок с мёдом тоже берём, – поддержал товарища Щит.
–Редкие вещи только у Шишка, – сказал торговец.– К нам приезжие купцы заворачивают нечасто. У него всегда отличный товар. Подвоевода у него постоянно ткани и обувь берёт. И прежний наместник всегда у него много чего покупал.  Шишок ведёт дела честно, и опасностей никаких не боится.
–А колчан хороший где у вас можно купить? – спросил Щит.

–Можно здесь, через две лавки, – ответил торговец, – но если тебе не к спеху, то ты не торопись. Шишок скоро должен приехать, так у него лучше и купи. Он привозит такие вещи – залюбуешься! Будет тебе колчан, отделанный и эмалью, и золотыми шнурами, и крашеной кожей, и серебром!
–А скоро ли этот Шишок приедет?
–Да должен уже быть. Этой весной потеплело рано, так он был. А Шишок не такой человек, чтобы выгоду упускать. Разве что из-за Микиты не приедет, да вряд ли. Или если из-за Сеньки, так зачем ему свою выгоду подрывать и связываться с Сенькой?
–Это ты упомянул про Микиту Якимова? – поинтересовался Савич.
–Про него, про больную головушку.
–А что он с Шишком не поделил?
–Да дурной он, мать его подошла в Шишку посмотреть товар. Известное дело – женщина, разве может она спокойно пройти мимо того, что блестит?  Так Микита увидел, прибежал. Поднял такой хай – у нас половина улицы оглохла, а у второй половины уши в трубочки свернулись. Если бы не отец Севастьян, который приказал ему ругань прекратить и рот закрыть, пригрозив приговорить его к епитимье на месяц на хлебе и воде, он бы, наверно, Шишку голову пробил и весь товар попортил.
–А Сенька, это кто-то из Микитиных дружков?
–Нет, это боярин из Любутской крепости, родственник Федоровых, тех, что в доме сожгли. Он по весне приезжал к ним с семьёй в гости, а потом вроде как поехал домой и пропал. Искали его, но не нашли. Некоторые думали, что он в Москву бежал, искать лучшей жизни, и что Шишок ему в этом помог. Только зачем Шишку подрывать своё положение здесь из-за какого-то Сеньки?
–И правда, зачем? Ну, спасибо, хозяин, на добром слове, пойдём!
–Заходите ещё!
Когда Щит и Савич, нагруженные покупками, вышли из лавки, жара ещё была в разгаре. На улицах было пусто. У редких в городе деревьев, торчавших из-за заборов и плетней, на листьях выступили капли влаги.
–Зачем ты взял этот куль с мукой? – возмутился Щит.– Я думал, мы сейчас выйдем налегке и пойдём наймём лодку! А теперь нам придётся та-щиться в крепость!
–Наместник приказал действовать незаметно и не вызывая подозрений. По-твоему, не вызовет подозрений, если мы вдруг в самый полдень, когда все добрые люди отдыхают, потащимся ловить рыбу? Наймём лодку под вечер и поплывём якобы искать подходящее место, а завтра с утра, как и положено, отправимся на рыбалку. Кстати, давай-ка зайдём к Одинцу. Что-то не нравится мне мор, напавший на Фёдоровых и их родню. Кстати, у него можем и пересидеть до вечера, чтобы не тащиться в крепость.
Пересидеть до вечера у Одинца у друзей не получилось. Старик-дворник сказал им, что молодой боярин уехал с утра на лошади  один, а куда – не сказал. Обливаясь потом, Савич и Щит потащились в крепость.

Между тем, небо у горизонта к вечеру подёрнулось дымкой. Поднялся лёгкий ветерок, порывами перебиравший листья  у деревьев. На западе дымка стала сгущаться и вскоре превратилась в зримые очертания серых туч. Послышались приближающиеся  раскаты грома.  Надвигающемуся дождю в городе особенно не обрадовались. Поговаривали, что после сильной жары всегда бывает либо страшная гроза, либо град, либо сносящий всё на своём пути ветер.
К вечеру небо было обложено полностью. В глубинах его раздавались звуки, словно где-то за пухлыми тучами ворочалось и рычало огромное чудовище. Затем раздался грохот, и огромная первая  молния зигзагом прорезала небесный свод. Полил дождь.
К ночи непогода усилилась. Разряды молний шли одна за другой. После звука, напоминавшего выстрел из огромной пушки, тьма освещалась множеством скрещивавшихся в небесах огненных стрел. Дождь превратился в сплошную стену воды. За свистом ветра был слышен громкий взволнованный шелест  листьев деревьев, иногда прерываемый треском. В ставни помещения, где жили Савич и Щит, что-то громко ударило. Выглянув в щель, они увидели летящую по воздуху крупную ветвь. Около полуночи раздался жуткий  удар. Друзья подумали, что не иначе, как молния попала в подвал с порохом. Однако оказалось, что она всего лишь расколола один из хозяйственных сараев.

К утру Мценскую крепость было не узнать. Повсюду была грязь, смешанная с принесённым ветром сором. Покрытые соломой и дранкой крыши либо унесло, либо поставило дыбом, либо проломило местами. Дорогу завалило упавшими деревьями и сорванными ветками. Крыша одной сторожевой башни опасно накренилась, а подмытая стена в двух местах зияла провалами.
 
Повсюду жители вышли, чтобы разгрести завалы на своих дворах. Кое-где оплакивали задавленную упавшими стенами сараев скотину и уто-нувшую домашнюю птицу. Наместник послал путных бояр в окрестные де-ревни, жители которых были обязаны нести повинности по ремонту крепостных стен и дорог.
К Савичу и Щиту неожиданно заявился явно избегавший их накануне Хомяк Евлахов.
–Одинец пропал! – сказал он. – Ему всё снились странные сны, и он поехал в своё бывшее имение, но так и не вернулся.
–Как же ты отпустил одного своего товарища? – спросил Щит.
–Да ко мне родня приехала: у дядьки крестины. А с моим отцом не поспоришь. Он говорит, что за время службы я и так от рук отбился, от семьи отдалился.
–И много приехало родни?
–Полный осадный двор: не пробиться. Мне теперь свободы не видать, пока они не уедут, и не наступит вновь моя очередь служить в крепости.
–Ты хочешь, чтобы мы поехали искать Одинца? – спросил Савич.
–Не одни, конечно, со мной.
–А как же твоя родня?
–Потерпят как-нибудь.
–Знаешь что, Хомяк, давай начистоту. Когда тебе нужно, ты прихо-дишь к нам, и мы никогда не отказываем тебе в помощи. А как надобность отпадает, ты от нас отдаляешься, скрытничаешь.
–Вы со мной не поедете?
–Поедем, конечно, хоть ты так с нами и поступаешь.
–Да я сам уже себя корю и казню! Нужно было вам сразу всё рассказать, но я думал, что это Одинца тайны, и я не должен о них ничего говорить.
–Можешь не говорить, но это затруднит нам поиски, – высокомерно отметил Щит.
–Я скажу, – извиняющимся тоном произнёс Хомяк. –  Одинцу во сне всё приходили его родственники. Ясное дело, неупокоенные души. Мы с ним и свечки в церкви за упокой им ставили, и поминальные службы заказали, а толку нет. Видно, не могут они утешиться, что их убийца ещё не найден. Вот Одинцу и пришло в  голову, что они приходят к нему, чтобы подсказать, где искать душегуба. Вчера он собрался и поехал в своё имение, чтобы посмотреть, нет ли там чего, что навело бы его на правильную мысль.
–И чего ты всполошился? Может, он на обратном пути  из-за непогоды укрылся у кого-нибудь из соседей.
–Может быть, но мне неспокойно. Что-то не так с его роднёй. Я ведь вам не сказал, что по весне у него пропал дядька с семьёй – боярин Сенька Бунаков. Он приезжал к Федоровым в гости, а потом поехал домой и пропал. Ходили слухи, что он бежал в Москву, за хорошей жизнью, но ведь никто толком не знает. Теперь и всех Федоровых нет. А вдруг  и с Одинцом что приключилось?
–А не мог Одинец тоже поехать в Москву за хорошей жизнью?
–Нет, я бы знал.

Поскольку «ловить рыбу» в такой день было невозможно, Савич и Щит поставили в известность наместника, а затем выехали верхом на лошадях вместе с Хомяком на поиски Одинца.  Они расспрашивали о нём в деревнях, мимо которых проезжали, но узнали лишь то, что один человек видел его едущим ранним утром в сторону имения.
Дорога была сильно размыта. В одном месте пришлось объезжать завал из поваленных деревьев. Заглянув под гущу переплетённых ветвей с уже начавшими сохнуть листьями, они убедились, что под завалом никого нет.
Сожжённое имение встретило их тишиной. Прибывшие спешились и обошли сохранившиеся постройки с раскрытыми настежь дверьми, в кото-рых гулял ветер. Одинца не было внутри, и в подвале они не нашли никаких следов. Оглядывая пустой двор, Савич вдруг зацепил взглядом стенку наполовину сгоревшего сарая с остатками соломенной крыши, на бревне возле которой Одинец сидел в оцепенении в их прошлый приезд сюда. Приглядевшись, он заметил глянцевитый красный потёк между брёвнами.
–А что, Ян, этого ведь не было в прошлый раз? Сядь-ка, Хомяк, на бревно. Твоя голова как раз возле того места, где была бы его голова, если бы он сидел на бревне, опершись затылком о стену.
–Ты думаешь, его убили? – с дрожью в голосе спросил Хомяк.
–Может, напали, может, он сам поранился.
Они снова стали ходить и звать Одинца, но безрезультатно. Покинув двор, товарищи облазали сад и огород, где жужжали безмятежные пчёлы, а на грядках спокойно росли, распластав листья, свёкла, репа и огурцы. Они обошли дома покинутой деревни, заглянули в подполы и подвалы, но никого не нашли.

–Нужно ехать до соседей, – сказал Савич. – Кто тут ещё живёт поблизости?
–Местьник.
–Значит, поедем к Местьнику. Тебе, Хомяк, придется ехать с нами, потому что без тебя мы его не найдём.
Хомяк сглотнул слюну и храбро ответил:
–Надо, значит, поедем. Только я у него тоже ни разу не был. Но на-правление знаю.
Дорога в имение Местьника была вполне проезжая, хоть и малость заросшая. В прилежащих полях трудились крестьяне, которые приостанавливали работу, разгибали спины и долго глядели всадникам вслед. В деревне, принадлежавшей упырю, их встретили настороженно, но дорогу к господскому дому указали.
Дом Местьника был срублен грубо, но крепко из круглых брёвен. Его покрывала старая, но плотная, местами подновлённая крыша из соломы. Двор окружал высокий плетень, из-за которого при приближении всадников громко, заливисто залаяли собаки. Хозяин встретил непрошеных гостей, стоя в воротах.

Они сразу догадались, с кем имеют дело, увидев высокого, жилистого старика с выдубленной солнцем и ветрами кожей. Выбившиеся седые волосы закрывали один его глаз, зато второй, карий и недобрый, настороженно  поглядывал на них. Даже Савич, считавший себя человеком волевым, почувствовал робость и обрадовался, что Местьник глядит на него только одним оком, ярким и тёмным, словно у молодого человека.

Когда они поприветствовали друг друга, хозяин спросил, с чем они прибыли. Савич объяснил, кого и по какому поводу они ищут. Местьник ненадолго задумался, затем покачал головой и сказал, что об Одинце ему ничего не известно. Ясно было, что приглашать их внутрь и продолжать с ними беседу он не будет. Поблагодарив хозяина, товарищи поворотили коней и, опечаленные,  ни солоно хлебавши вернулись в крепость.