Субъективные рассказчики

     Не помню, кто мне посоветовал участвовать в конкурсном отборе, который проводила редакция журнала «Рассказы». Сейчас я проклинаю этого человека и журнал. Все выглядело в высшей степени представительно: рассказы от 10000 до 60000 печатных знаков, каждый выпуск – маленькая книга с ISBN…. Можно было предлагать фантастику любых направлений (мой излюбленный жанр).

     Всплывали, правда, некоторые странности, – например, отсутствие критериев оценки текстов. Кроме «интересного сюжета, вступления, развития, кульминации и концовки», организаторы не называли ничего. Строка «Редакция не разъясняет причины отказа» встречается на многих издательских сайтах, хотя это неуважение к авторам. Я совершил ошибку, не обратив внимания на заявление «Критерии отбора субъективны». В литературе все объективно, как в ракетном двигателе, потому что несоблюдение правил всегда приводит к хаосу.

     Я написал рассказ подходящего объема, отправил на указанный адрес. Через некоторое время пришел ответ: «Ваш рассказ не одобрен». Подготовил и отослал вторую рукопись. После долгого молчания редакция опять «порадовала» отказом.

     Помня о том, что она не объясняет причины, я решил выяснить, какие рассказы журнал считает достойными. Прочитал фрагмент первого попавшегося рассказа, напечатанного в журнале «Рассказы» – «Дорога в никуда» Константина Гуляева. Впечатление осталось двойственное: либо автор забыл отредактировать текст, либо ужасно спешил с отправкой на конкурс. Ниже привожу замечания с комментариями.

     «Тычок криво, неловко осел на землю».
     Попробуйте криво осесть на землю. У вас получится лишь «неловко» или «на бок».

     «дотронулся до драгоценной находки самым кончиком дрожащей руки».
     У руки нет кончика. Можно дотронуться лишь кончиком пальца.

     «дотронулся до драгоценной НАХОДКИ самым кончиком дрожащей руки. НАХОДКА не исчезла».
     Неоправданный повтор существительного (тавтология).

     «прям на него».
     Авторские мысли нельзя усекать (прямо). Только мысли героя.

     «любуясь своей облагороженной пятерней».
     Ухаживают за пальцами, а не за пятерней.

     «одежда, давным-давно раздобытая им незнамо, где».
     У бродяг имущества – лишь на суму, и все, что было с трудом добыто, а также где и когда, они прекрасно помнят, поскольку для них – это важное событие.

     «На пальце носить эдакую погибель».
     Откуда такой пессимизм? Радоваться надо, – для бомжа любая ценная вещь подобна спасению.

     «Первым его желанием было СОРВАТЬ издевательскую проволочину, да зашвырнуть подальше, но, придя в себя, он не стал ничего СРЫВАТЬ».
     Во-первых, в себя приходит человек, потерявший сознание, а тут смысл предложения совсем другой, – «взял себя в руки». Во-вторых, опять тавтология.

     «перстень явно магический и, похоже, куда умнее своего нового хозяина».
     То, что перстень превратился в проволоку, еще не говорит о присутствии ума. Встречаются заколдованные вещи, – и превращаются в пыль, и человека превращают в камень.

     «Тычок надеялся на это всеми силами души».
     Надежда – компас земной, но сил у души все-таки нет. Разве что доброта или красота.

     «Дороги, как водится, имели направления».
     Иметь (направление, дорогу, машину и т.д.) – слово из немецкого лексикона, поэтому применять его в русском языке нежелательно.

     «Познавал и исследовал: саму дорогу, капризы погоды, мнения людей, встреченных на пути, – словом, весь несовершенный, неудобный для пребывания мир, родившийся по странной, изощренной прихоти Творца».
     Вряд ли погодные условия и чьи-то мнения означают, что мир несовершенен.

     «Он совершенно не помнил этих мест».
     Если Тычок уже был в этих местах, опять становиться исследователем ему незачем.

     «А может, и правильно, что брешут, – бродяг приблудных им ненадобно. Справа от тракта вдали темнел лес».
     Первое предложение – мысли героя, второе – мысли автора. В один ряд их не ставят, – разделяют абзацем.

     «Справа от тракта вдали темнел лес. С голодными медведями да лешими, буреломами и непролазными чащами».
     Если бродяга не помнит местность, почему он решил, что в лесу водятся хищники и всякая нечисть? Бурелом – это и есть непролазная чаща. Перекрашенная, но все же тавтология.

     «Опять на сырой земле ночевать, от каждого шороха вздрагивать».
     Непонятно, почему герой собирается спать в лесу. Он же хотел добраться до хуторов.

     «Ну, ничего, перстень продам, – куплю сараюшку».
     Повествование от первого лица А ранее изложение велось от имени автора (Тычок планировал выйти к ближайшему поселению).

     «А что я в этом доме делать буду? А ночевать я там буду!».
     Банальность. Если покупаешь дом, незачем объяснять, зачем он понадобился.

     «А ну как проволочина таковой и останется? Спустит рассвирепевший скупщик своих волкодавов».
     Непонятно, почему Тычок решил, что проволока может опять стать перстнем? Скупщик, конечно, удивится или даже рассердится, но спускать собак – это уже слишком. Бродяга-то не собирался воровать или оскорблять кого-либо.

     «Соб-бачья жизнь».
     Без комментариев.

     «кустарниковый частокол».
     Это не эпитет. Если вы напишете «лесная стена», получится бессмыслица, а «стена леса» – совсем другое дело: художественный прием, изображающий место действия.

     Решив, что замечаний достаточно, я отправил свой критический труд в редакцию с вопросом: если вы печатаете такие черновики, чем вас не устроили мои тексты?

     Журнал «Рассказы» ничего не ответил. Тогда я окончательно понял: его «субъективная» команда издает только то, что показалось ей правильным. Плюет она на логику, на естественные знания, на словарный запас автора, на композицию. Главное для редакции – выпускать продукцию и зарабатывать на этом. «Рассказам» все равно, что они потчуют читателей дерьмом. На мой взгляд, это самое страшное, что может быть в отечественной литературе.