Десять кругов. Глава 12. Круг десятый. Домой!

На столе блокнот со стихами и красная машинка Дарвина, которую он называл Мими. В шкафу – новая, еще с биркой, оранжевая рубашка, которую я так хотела надеть на фестиваль. Моя гитара в черном кофре. Моя розовая подушечка с головой обезьянки. Мои тапки. А на подоконнике пыль, море пыли. Как много ее успело накопиться...
Как сомнамбула иду по квартире. Это мой дом. И само мое тело помнит и чувствует тут все – скрип пола в гостиной, тепло белого покрывала с красными цветами, шероховатую поверхность двери в кладовку, куда после ремонта так и не прикрутили ручку. Наклейки с машинами, которые криво приклеивал маленький Дарвин, его резиновые сапожки на полке для обуви, брошка-булавка с собачкой, которую приколола мне мама к свитеру перед отъездом, а я хотела положить в карман, чтоб не потерять, но так и позабыла на столе.
Перед отъездом... Перед каким отъездом? Где я была? Зачем? Разве могла я быть где-то еще, разве должна была я выходить за дверь своего дома? Туда, в этот жестокий и страшный мир, где взрываются бомбы и гибнут люди? Разве могла быть где-то на земле такая сила, которая вынула меня из самого уютного места во Вселенной и швырнула на чужой продавленный диван, в чужую, пахнущую котами квартиру? Почему? За что? С меня как будто сняли панцирь. Защитный хитиновый слой. Кожу. Меня выпотрошили и вычистили, лишив сил, опоры, чувств и воспоминаний. Лишив всего. Лишив самой себя. Лишив дома.
А сейчас я вернулась. Хотя бы просто во сне.
Утром я проснусь на чужом диване, в чужой квартире и первым делом буду смотреть в телефон – вдруг там, сквозь весь шум и сор соцсетей и мессенджеров, я все же увижу главное сообщение, которого я жду: «Мир. Наступил мир. Пора возвращаться домой!»
Потому, что эта история должна окончиться именно так. Я приеду домой, обниму маму с папой, выпью чай с Пашкой и буду долго-долго мыть окна, чтоб на них не осталось никаких следов от липкой ленты, которой мы крест-накрест клеили стекла. Больше никаких светомаскировок, никаких матрасов в прихожей, никаких правил двух стен, никаких сирен и никакого страха. У меня будет дом и мне будет в нем спокойно. И под окнами моего дома вырастет высокий-высокий дуб, о котором Дарвин расскажет: «Мы посадили его все вместе», но никогда не будет добавлять: «...тогда, когда началась война». Потому, что дети забывают все плохое. Мы будем дома, и это будет главное.
Потому, что все хорошие книги оканчиваются именно так. Все грустные истории. Все приключения, в которых было место и чудесам, и бедам.
Домой. Я скоро вернусь домой.
Когда-то мне показалось таким странным и неуместным назвать волонтерскую группу, помогающую беженцам – «Десятый круг». Что-то адское и дантовское чудилось мне в этом названии, и грустно было мне от этой аналогии. А теперь я поняла, что там, ниже девятого круга, ниже льдов реки Коцит, лежит самый страшный из адских кругов – беженство.
Не знаю, за какие грехи, но не дай вам Бог даже заглянуть в этот круг...
А я, побывав на самом дне ада, сейчас мечтаю только об одном: чтоб маленький Дарвин, пройдя со мной весь этот путь, который сломал бы даже взрослого, спустя годы вспоминал бы не мои слезы, не чужие квартиры, не пол турецкого аэропорта, не крики тети Полины, а белого голубя, залетевшего на балкон, велосипед, который ему подарила хозяйка немецкого магазина «У Гиты», забавные улочки маленького поселка Марс, добрую улыбку девушки в немецком аэропорту, суетливые поезда метро московской подземки (ведь Дарвин так любит поезда!) и ваше добро, мои друзья из Белгорода – подарки, сладости, прогулки по красивому городу, в котором так много интересного. Вашу помощь, поддержку и дружбу.
Да, дети забывают плохое, но всегда помнят хорошее. Ведь все знают, что жизни они должны учиться по хорошим вещам.
Я скоро вернусь домой.
Я обязательно скоро вернуть домой.
 
Вместо послесловия
Жанна и диван
Дописав главу, я пытаюсь унять дрожь в руках. Я правда верила, что мой рассказ, как очень долгая молитва, будет иметь какую-то волшебную силу и остановит, прекратит эту ужасную войну. Что люди услышат друг друга и с полей сражения уйдут за столы переговоров. Что мы с Дарвином вернемся домой. Но белый голубь пока не принес мне долгожданную весточку. Может, завтра? Я буду с надеждой ждать утра...
Вместо голубя утром на пороге появляется хозяйка 30-ти метров, которые мы с Дарвином арендуем за огромные деньги. Что поделать, город переполнен, и если не хочешь уезжать вглубь страны, а продолжаешь надеяться и верить, что там, всего в 60 километрах (я готова сейчас же пробежать их пешком, если мне сообщат, что наступил мир!), скоро все наладится, то плати много и радуйся любому углу.
Хозяйку зовут Жанна, и это тот случай, когда человек очень похож на свое имя. В ней есть и ершистость колючей буквы «Ж», и кошачья двуличная вкрадчивость палиндрома «анна». Она пришла торговаться.
Когда я заезжала в квартиру, мы условились, что за покупку спального места Жанна сделает мне скидку. И я, несколько ночей проведя на матрасе, и правда купила подержанный диванчик, а волонтеры привезли разобранную кровать, на которую я до сих пор смотрю с беспомощностью человека, который никогда не собирал мебель. Жанна смотрит на диван и кривит губы – нет, ей не кажется, что она должна давать мне за это скидку.
– Это же не диван, какая-то раскладушка... Разве можно за это заплатить три тысячи?
– Он так мне и обошелся – покупка и доставка.
– Спросили бы у меня. Я думала, у вас есть свой.
– Был бы он мой, вы бы сделали скидку?
Жанна дергает бровью:
– Он из «Икеи»?
– Я не знаю. Но тут еще кровать. Съезжая, я не смогу это все забрать с собой, что-то точно останется тут. Вы обещали скинуть.
Жанна стоит, как скала. Она недовольна диваном. А, справедливости ради, обстановка квартиры от Жанны точно не тянет на квартиру мечты – шкафы были собраны так, что разваливались от прикосновения, и волонтеры потратили день своей жизни, перебирая их и укрепляя. Стиральная машинка, о которой Жанна говорила – «при стирке вытекает буквально рюмочка», бьет фонтанами и выключается, так и не набрав воды. Холодильник урчит, как трактор, но не морозит. Еда, которую с запасом привезли волонтеры, частично протухает. Проржавевшая ванна без пробки. И сама квартира – это Франкенштейн, где полы с громадными зазорами у плинтусов, криво устелены линолеумом, стены ободраны и все, даже шкафы, завалены неизрасходованными стройматериалами – мелом, цементом, какими-то кусками мебели и ДСП. Но плох именно диван. Он не стоит обещанной скидки...
В объявлении у Жанны было сказано: «Можно украинцам». И обращаясь по объявлению, я чувствовала себя негром, которого кондуктор не пускает на переднюю площадку в трамвай. А если и впускает, то требует платить по двойному тарифу и не разрешает садиться в пустое кресло. Знай свое место, второсортный человек.
Я часто слышу, что нужно быть благодарной за все. Что я не должна спорить или спрашивать, почему так или иначе, что я должна принимать все, даже если не хочу или не могу. Должна терпеть. Должна смириться.
Послушайте, а там, в темных водах северной Атлантики, где тонул «Титаник», тонущим тоже кто-то говорил: не кричите, не тяните руки, не спрашивайте, почему вам не хватает места в лодке? Не торгуйтесь за этот чертов диван?!
Не ругайте меня. Я просто хочу выжить.
Я не виновата, что я в воде. Барахтаюсь, как получается.
И я не стала хуже от того, что я не в лодке. Пусть по жизни я не всегда была пассажиром первого класса, но и такого высокомерного презрения я не заслужила. Я защищала слабых. Помогала нуждающимся. И всем сердцем любила и люблю жизнь.
Я хочу жить.
И я очень, очень хочу домой!
 
Нет, нет. Эта история должна окончиться хорошо. Ведь Ангелы не встречаются людям просто так, а белые голуби не так уж часто селятся на балконе двух потерянных, испуганных беженцев. Мамы и сына.
Я рассказала эту историю и верю, что кому-то она напомнила, как важно совершать добро. Кому-то напомнила, как важно верить и бороться. А кого-то укрепила в надежде, что однажды, через тысячи километров и спустя тысячи часов, все будет хорошо.
Слушайте! Вы тоже слышите? Шум белых крыльев... Подождите, подождите, там, на балконе, белый голубь... Схожу узнаю, какую новость он мне принес.



Поддержать автора:
2202 2023 3930 9985