Людоед-Грани. ч. 2 гл. 19

19.

Тёплый нежный ветер, возникший ниоткуда, словно по велению Творца, не спеша опустился с небосвода, потрепал притихшие воды, пригладил уснувшие травы, пощекотал разворчавшиеся деревья и плавно опустился на плечи весенней ночи. Вздохнувшая спросонья, как утомлённая невеста, томная красавица поправила растрёпанные локоны облаков так, что бусинки-заколки созвездий заиграли своими яркими изумрудами.
Наконец, ночь разбросала во всю ширь свои сказочные одежды и встала загадочной восточной царицей, властно осматривая, захваченные ненадолго у шумного дня, территории. Распластавшийся у подножия ночи, город лениво отзывался пульсирующей иллюминацией огней. Притихшие дворы и микрорайоны мигали флегматичными жёлтыми глазами окон домов. Отдыхающие после дневной суеты, улицы и проспекты блаженно нежились, как в солярии, под бездушными лучами фонарных огней. Редкие автомобили, проносящиеся дерзкими судорогами, напоминали о том, что наступило время особенной жизни людей, рождённых под знаком таинственной чёрной властительницы разумов, увенчанной лунной короной.
Ночь удовлетворённо вздохнула и бросилась вниз огромной птицей, не торопясь осматривая свои владения.
В сотнях квартир-скворечниках сонные люди копошились во влажных простынях, старательно имитируя занятие любовью, выдавая во вселенную всплески фальшивых эмоций, разрушая тем самым гармонию природного естества.
В тысячах затемнённых двориках творили своё безумие ночные грабители, раздевая до исподнего, и втаптывая в забытье своих жертв. Горестные стоны смешивались с пьяной бранью и глухими ударами, образуя какофонию страдания и остервенения.
Изредка проносились автомобили полицейских, с включёнными проблесковыми маячками и громкой сиреной, напоминая о том, что существует во всей этой таинственной загадочности сила, способная упорядочить любое хаотичное движение, а при необходимости – изменить десятки и сотни жизней, наполнив их горечью нечеловеческий страданий.
Размеренность и упорядоченность городской жизнедеятельности вызывали скуку, поэтому ночь устремила свой полёт за пределы этого сверкающего, как платье проститутки, питающегося человечиной, места – в объятья простора полей, развалившихся на пышных полушубках лесов. Здесь ещё сохранялось то природное естество, изначально задуманное нашим Создателем.
Ночные хищники выбирались из своих укрытий и начинали бродить в поисках пищи. Их жертвы прилагали неистовые усилия для того, чтобы этой ночью Ангелы Смерти промчались мимо них.
Жизнь и смерть – две вечные подруги, которые не могут существовать друг без друга, ненавидящие одна одну с той же категоричностью, которая не позволяла отрицать бытие обеих.
Неожиданно маленькая стрела тревоги вонзилась жгучей занозой, пронзая воздушную плоть в самое сердце. Подчиняясь божественной инстинктивности, ночь направила свой полёт к источнику беспокойства.
В самой глухой чаще дремучего леса поблёскивали тусклым свечением крыльев и голубовато-жёлтыми ореолами фигуры нескольких десятков Ангелов. Высокие, стройные, в ярких серебристых одеждах – Хранители стояли полукругом все, как один, со скорбными лицами. Напротив них, корявые и неказистые, с вычурными следами уродства, с оскаленными пастями, изрыгающими зловоние – копошились в неспокойном строю выходцы из преисподней.
В центре этого зловещего круга, на покрывале из пожухлого мха, лежал раненый волк. Кровь сочилась из глубоких ран густыми ручьями, жадно впитываясь в болотистую почву, увлекая за собой слабеющий дух. Уставшие и побитые рёбра тяжело вздымались от глубокого дыхания, являя признаки жизненного увядания. Глаза серого хищника закатились под неплотно прикрытыми веками, а сознание блуждало в забытье.
Волк находился на грани иссякающей жизни и злорадствующей смерти, однако, крылатые представители и той, и другой стороны – не спешили исполнить своё предназначение, вверяя судьбу обречённого хищника в руки провидения.
Ночь уже хотела было равнодушно развернуться от привычного, однако, весьма странного зрелища, как вдруг из груди умирающего волка донёсся отчаянный стук сердца, а сквозь плотно сжатые зубы прорвался отчаянный стон, переходящий в скулящую мольбу.
Не в силах противиться неожиданному порыву, ночь бросилась яростной орлицей, разгоняя всех Ангелов, затем нежно подхватила измождённое тело хищника и взмыла в самую недосягаемую высь. Послушные созвездия тут же устремились к своей владычице, образовывая новые хитросплетения гипнотизирующих огней.
Тело волка плыло в неизвестной ему воздушной стихии, постепенно избавляясь от боли и страдания. В какой-то момент его умиротворённый полёт стал приобретать направленное движение до тех пор, пока в самой глубине вселенной не возник источник яркого света. Полёт хищника замер на месте, словно уткнулся в невидимую преграду. Прошло несколько мгновений, и от источника яркого свечения отделился тоненький лучик, устремившись к своему столь необычному визитёру. Движение луча было плавным, но настолько стремительным, что при контакте он непременно пронзил бы это бесчувственное тело, испепелив его до мельчайших молекул.
Однако, приблизившись к волку, свечение остановилось и, немного помедлив, аккуратно коснулось поникшей головы.
Волк шевельнул ушами, задышал спокойнее и, наконец, открыл глаза. Казалось, что ничего из происходящего не только не удивило хищника, но даже успокоило и обрадовало. Довольно вильнув хвостом, серый издал ласковый приветственный рык, а его свирепый оскал напомнил улыбку.
Вдохнувший новую жизнь, луч света задержался на некоторое время напротив мудрых серых глаз, а затем так же спокойно удалился к своему источнику…

…Находящаяся в сонном забытьи, Аннушка громко вскрикнула и, проснувшись, села на кровати. Капли крупного холодного пота стекали по изгибам женского тела. Устало проведя рукой по лицу, словно смахивая остатки сновидений, девушка испуганно осмотрела пустую комнату и прошептала:
-- Милый! Что с тобой?
После этого Аннушка пошарила в изголовье, под подушкой, и нашла мобильный телефон. Нажав кнопку включения экрана, девушка открыла приложение-мессенджер и нажала на иконку абонента «Милый» с фотографией оскалившегося волка. В графе информирования засветилась надпись: «Абонент находился в сети 28. 04.». Нарастающая тревога плавно переходила в стадию нервного истеричного состояния.
Аннушка нажала кнопку вызова и чрез несколько требовательных гудков услышала голос француза-банкира:
-- Уи! – голос Луи был сонным, с лёгкими нотками тактичной раздражительности.
-- Луи! – воскликнула Аннушка – Со Стасом всё нормально?
-- Что-то случилось? – удивлённо переспросил француз.
-- Я уже два дня не могу до него дозвониться! – грозно вскрикнула Аннушка.
-- Ну-у-у! – лениво пробасил Луи – Это дело молодое! Москва! Весна! Ностальгия!
-- Нет! – грубо оборвала развязанного банкира Аннушка – Стас не такой!
-- А какой же он? – раздражённо огрызнулся Луи.
-- Он… -- растерянно запнулась Аннушка и уже уверенно ответила – Он мой!  Ты понимаешь это? Он – мой!