Людоед-Грани. ч. 2 гл. 21

21.

Усталая ночь опускала скорбные сумерки на вековой лес, укрывая его, словно шалью, от посторонних глаз и, не посвящённых в таинство, сущностей.
Могучие деревья покорно успокаивали шелест своих крон и замирали, чтобы не мешать ночным священно действам.
На, кажущемся невозмутимом и молчаливом, звёздном небе, если внимательно присмотреться, мерцали ярче других светил несколько точек, которые с каждым толчком невидимого пульсирующего сердца вселенной – становились ещё ярче и подвижнее. Наконец, словно по чьей-то неслышной команде, эти светила начали медленно смещаться относительно мест своего расположения, а затем плавно устремились вниз по объединённой замысловатой траектории.
Через несколько мгновений это были уже не безмолвные пульсары, а стремительно несущиеся к земле, а точнее – в тёмное пятно засыпающего леса – несколько ярчайших болидов, оставляющих на небосводе яркие огненные шлейфы, которые мгновенно исчезали, оставляя ощущение сказочной галлюцинации.
Спустя некоторое время, яркие «головы» светящихся комет стали чётко проявляться человеческими фигурами в золочёных причудливых одеждах с разноцветной аурой. Полёт их был настолько стремительным, что, казалось, в точке встречи с земной поверхностью непременно случится могучий взрыв. Однако, этого не произошло. Небесные гости так же неожиданно замедлили своё пике и бесшумно зависли над лесной поляной, озаряя её неземным свечением.
Пять фигур пришельцев – четверо с могучими мужскими торсами и одна хрупкая девичья дека – были увенчаны желтовато-золотистыми нимбами и огромными, распахнутыми за спиной, ангельскими крыльями.
-- Да-а-а-а… -- раздался печальный старческий выдох – Столько энергии света было вложено в это глупое существо! И всё зря!
-- Ну, я бы так не сказал. – возразил дерзкий и ехидный голос – Он в достатке взбудоражил этот мирок, а в некоторых моментах, признаюсь, смог удивить даже меня.
-- Всё тебе мало, кровожадный! – с такой же грустью зазвучал первый голос – Это создание само не знает, что творит. Каждый из нас тянет его с собой, исполняя своё предназначение. И вот вам результат! Слишком многого мы захотели от обычного смертного!
-- Каждый из нас вдоволь потрудился, чтобы отличиться перед Создателем! – вступил в разговор другой суровый голос – Я только одного не могу понять, почему мы все зациклились на этом объекте? Такое ощущение, будто каждый из нас, в тайне от других, выбрал эту сущность и занимался ею! А когда она устала бороться сама с собой, всё стало очевидным, и мы бросились исправлять свои же тайные ошибки!
-- Посмотрите, как страдает его душа! – горько воскликнул женский голос и внимание Ангелов устремилось в центр поляны.
На измятой кровавой траве лежал распластанный получеловек-полу-волк. Причём, непонятно, кого было больше в этом создании – то ли волчьей шерсти на человеческой фигуре, то ли стона страдания сквозь волчий оскал и слёз, катившихся из-под плотно сомкнутых век.
-- Да уж! – ехидно засмеялся злорадный голос – Интересно, в каких мирах сейчас блуждает его угасающее сознание?
И тут же, как по всемогущему велению, всю поляну наполнило свечение, в котором отчётливо распознавались двигающиеся образы. Картины нескончаемых трагедий и сражений со сменяющимися персонажами, по-видимому, причиняли объекту ангельского внимания жуткие страдания, так как лишь только одна сцена появилась над телом человека-волка, тот тихо стонал и поскуливал, корчась в мучительных гримасах и судорогах.
-- Ну, что я вам говорил? – воскликнул тот же ехидный голос Ангела тьмы – Он весь наш! Соответствие полное!
-- Остынь, нечистый! – осадил его голос старика, видимо занимающего особое положение в этом клире – Из темноты лишь виден свет! Потому, как и света без темноты быть не может!
-- Ах! Как же он любит! – всхлипнул женский голос – Посмотрите, как томится и пылает его сердце!
-- Опять эти бабские сопли! – хихикнул «тёмный», но тут же осёкся.
-- Лишь только за такую яркую любовь я готова отдать часть своего света для её спасения! – продолжила девушка-ангел – Любовь – есть творец всего сущего! Начало и конец! Смысл любого бытия! Ради любви лишь и стоит жить и умирать, возрождаясь в новом чувстве!
В этот момент яркая вспышка озарила вселенную, заставив Ангелов покорно опустить головы. Золотой луч коснулся человечьей сущности, которая вздрогнула от этого контакта.
-- Так тому и быть! – строго произнёс старший из Ангелов и все присутствующие, крылатые слуги мира иного, расправили свои крылья, образовав огромный непроницаемый купол над бессознательным телом человека-волка…


… Яркий луч света пронзил сознание, наполнив все клетки измождённого организма невыносимой болью.
-- М-м-м! – Стас застонал, пытаясь пошевелиться, но поняв бесплотность этой попытки, с неимоверным усилием открыл глаза.
Грязный, пропитанный табачной копотью, потолок нависал над ним. Неприятный запах пота, прелых вещей и испорченных продуктов – ударил по обонянию тошнотворной волной.
Силясь побороть приступ рвоты, Стас повернул голову на бок и увидел, сидящего на грязном диване, человека с отёкшим лицом и, покрасневшими от бессонницы и долгого пьянства, глазами.
-- Ты кто? – прошептал Стас, не узнавая собственного голоса.
Незнакомец вздрогнул, затем моргнул угольками глаз и, несколько помедлив, ответил:
-- Ну, слава богу! Очунял! А то я грешным делом думал, что жмура в хату приволок!
-- Кто ты? – уже более уверенно переспросил Стас, безуспешно пытаясь заставить свою память работать.
-- Я? – удивился незнакомец и неуверенно произнёс – Я – человек.
-- Понятно. – отозвался Стас, с трудом присаживаясь на месте своего лежбища, коим оказался грязный напольный матрас – Давно я здесь?
-- Трое суток вроде. – отозвался незнакомец и, внимательно изучив батарею пустых бутылок из-под алкоголя, утвердительно добавил – Четвёртые сутки уже пошли.
С горем пополам поднявшись на ноги, с трудом сохраняя равновесие, Стас осмотрел помещение, в котором находился, и с удручённым видом приблизившись к незнакомцу, спросил:
-- Что это за место?
Незнакомец-алкаш вежливо привстал, усаживая своего гостя на диван, а затем спокойно ответил:
-- Здесь я живу.
-- Здесь? – изумился Стас – Как здесь можно жить?
Незнакомец медленно налил к гранёный стакан дешёвого вина, выпил залпом, макнул указательный палец в банку с солью, облизал его в качестве закуски, закурил с горькой миной на лице, а после сказал:
-- Вот так… оказывается… тоже можно…