Терпение

             Сорокалетний аспирант-москвич Андрей Валерьевич во время командировки в Таганрог к Леночке присмотрелся. Внимательно. Официантке одной из местных дешёвых забегаловок...
             Разговорились. Конечно, тупость из неё так и пёрла, интеллекта было ноль, но ничего другого в тот момент под рукой не находилось, а потому её, казалось бы, шутливое предложение заняться ЭТИМ прямо в кафешке после работы, нашло у него искреннее понимание. Пусть даже и в подсобке: на ящиках с гнилыми помидорами или у котла со щами.
                «Стерпится, — со здоровым оптимизмом подумал Андрей Валерьевич. И добавил про себя: — На ящиках».
                Короче, посмеялись. Впрочем, вскоре шутка как-то незаметно перестала быть шуткой, и свидание назначилось само собой. На послезавтра. На десять вечера. Несмотря на полное отсутствие между ними каких-либо чувств. Впрочем, ему это особо не мешало. Смущала, правда, излишняя откровенность Леночки:
               — Я так-то другого люблю, — объяснила она Андрею Валерьевичу. — поэтому будем без стихов, без языков и всякого такого. Совокупляться. По-простому, без затей. Мы ж все здесь взрослые люди. Ведь тогда это и изменой не считается. И думать в это время я буду только о нём, если вы не возражаете? О любимом муже. Об этом святом человеке. Если вас подобное не напрягает, конечно. Я так всегда делаю.
                Андрей Валерьевич был не против и его это нисколечко не напрягало. «Дура провинциальная, — подумалось ему. — Какая мне в жопу разница?»
               — Всё норм, — со снисходительной улыбкой ответил он работнице таганрогского общепита. — Не переживайте на этот счёт. Мне до фонаря…
                Словом, поболтали. Выяснилось, правда, что Андрей Валерьевич Леночке слегка несимпатичен. И даже противен, по большому счёту. И её почти тошнит от аспиранта из столицы. От его дрыщеватой фигуры и отвратительной физиономии с бородавкой на носу. И от неприятного запаха изо рта. И от какого-то беспредельного занудства. И от его несовременного жуткого портфеля. И от его коротеньких, по щиколотку, штанишек. И от… Впрочем, она была готова терпеть. Так и сказала ему:
               — Я потерплю. В войну людям и не такое терпеть приходилось. Да и я сама лично уже столько повидала. Уродов. Что страшно порой делается. Но ничего. Надо. Денег не хватает. Муж — святой, а толку? Лежит на диване, как дурак. С умным видом.
               — Так вы — проститутка, что ли? — Андрей Валерьевич опешил. Интерес его сразу куда-то улетучился, ему вдруг вспомнился незаконченный накануне реферат и то, что он уже давно и безнадежно женат. На матери своих троих малолетних детей. И почему-то стало очень обидно. И горько на душе. За бородавку, за портфель, за всё. За правду. За то, что пришлось терпеть, выслушивая её. От обычной провинциальной проститутки…
             После ответа Леночки, он вдруг заторопился куда-то и быстро ушел, не попрощавшись, и оставив в той самой забегаловке удивлённую официантку, чаевые и свои разбитые мечты.