Предварительные ласки

         Ванька Алёнку полюбил. В сентябре. В Тетюшах. Она — его. Стали встречаться. В стогу. Тайно, чтоб никто не догадался и не сглазил их счастье. Люди ведь такие идиоты. А дальше всё, как положено: стихи Цветаевой, признания, клятвы, предварительные ласки. Со всеми вытекающими. А поскольку события в современной жизни проистекают стремительно и неумолимо, то в ноябре, когда уже начали готовиться к свадьбе, Алёнка вдруг неожиданно оказалась сильно беременной. Это, собственно, даже гинеколог Амаяк Ашотович подтвердил:
            — Вы сильно беременны уже, как я погляжу. На пятом-шестом где-то, прости Господи. Месяце. А сколько дней — и не сосчитать. В Тетюшах ведь день за три идёт. Так что точно не скажу. Данных маловато…
            Понятно, что такого поворота никто не ожидал. Слезы, сопли, мат, оскорбления. Расстались. Алёнка даже чуть не повесилась тогда. В коровнике. Схватила верёвку, побежала. Жить не хотела. Кричала, что теперь ей ничего уже не мило, а Ванька, дескать, — чмо болотное и обычный нищеброд без собственного жилья. Насилу её той веревкой повязали…
            Потом, спустя время, понемногу всё успокоилось. Уже на следующий день. Влюбленные решили, что быть вместе им, видимо, не судьба и поэтому Алёнка призналась, что действительно имела связи на стороне, разного рода контакты интимного порядка, но без особой любви и без стихов Роберта Рождественского на музыку Евгения Птичкина. Такие, можно сказать, мимолётные, случайные, ни к чему не обязывающие. Чисто физиологического свойства. Половые, можно и так сказать. Без красоты и полёта, без лишних слов и ненужных прелюдий. Как и где придется, впопыхах порой, без предварительных ласк, в чулане, в огороде. Но любила, в принципе, всегда только Ваньку. Так и сказала сквозь слезы:
               — Только тебя. В принципе, любила. Чё ж скрывать-то...
               А Ванька тоже. Признался. Что последние три года живёт с продавщицей из сельпо Клавдюшей, но уже давно её не любит. И уже три месяца, как нет между ними ласк: ни предварительных, ни каких-либо других. Только голый секс. Без затей. По-простому. Потому что к ней стал захаживать местный плейбой — пастух Матвей. И что этот Матвей ищет похоже не любви, а просто ему приглянулся крепкий Клавдюшин домишко. Из красного кирпича, с колокольчиком на воротцах…
               В общем, к вечеру разобрались. И с предварительными ласками, и с их отсутствием, и со всем остальным. А к ужину пришел в гости Амаяк Ашотович и прямо с порога заявил, что пошутил. Про срок беременности. Что просто хотел проверить подлинность их чувств друг к другу. И что беременности никакой у Алёнки на самом деле вовсе нет и быть не может, потому что она, дескать, по каким-то непонятным причинам с детства абсолютно бесплодна. Да и Ванька тоже. Согласно результатов его медосмотра в детском саду...
              А потом уже за столом посмотрел на влюбленных и объяснил с улыбкой:
              — Это я тоже пошутил, чтоб ещё раз проверить. Так ли уж искренни ваши отношения, — и прекрасный тост про Любовь сказал. Про то, что Любовь, та самая, будто бы всё превозможет, и всё преодолеет, ничего ей не страшно. Случись она хоть в солнечных Тетюшах, хоть в заснеженном Норильске.
             Тут-то Алёнка и Ванька впервые за два дня виновато улыбнулись…