Повилика

               Совпадения с реальными людьми или событиями случайны.
               Рассказ, герои, события - творческий вымысел автора.
             
     Имя у неё для деревни шестидесятых годов двадцатого века было  несколько непривычным - Анжелика, а если учесть, что страна находилась в состоянии холодной войны с Америкой и в натянутых отношениях с некоторыми её союзниками, то вслух произнести было даже неловко. Нашлись бы те, кто мог осуждающе головой покачать: мол, каким-то капитализмом веет и легкомыслием от этого имени.
      Общественное мнение в те годы имело огромный вес. Поэтому мать «на всякий случай» звала дочку коротко - Лика, хотя сама имя-то и выбрала. Была она тогда совсем молодой учительницей французского языка, Дарьей Петровной. Отношения с возлюбленным у неё складывались тайно. Будущий отец, узнав о сложившейся ситуации, ультиматум поставил: или он, или ребёнок. Дарья Петровна  выбрала  ребёнка. Как раз в тот период роман французский удалось достать, «Анжелика - маркиза ангелов» назывался. Прочитала, и захотелось ей для дочери любви безумной, не то, что у неё самой. А тут и срок рожать подошёл. И родилась девочка, как и хотелось, - Анжелика
      Свадьбы не получилось, поэтому с рождением ребёнка юная мамочка получила некое словесное определение себя в обществе - «мать-одиночка». Обидный статус для двадцати  лет, поскольку была она особой симпатичной - и личико милое, и все женские формы на месте, но так уж вышло.
      Из родителей у молодой учительницы осталась только мать, быстро постаревшая после трагической потери мужа. Дарья родилась у неё по тем временам поздно, в тридцать восемь лет, зато в семье. Поэтому матери Дарьи Петровны вдвойне обидно было такое  положение вещей. Анжеликой внучку называть она категорически отказалась, втайне от сельчан крестила ребёнка именем Лидия, когда  к родственникам в другую деревню ездила, и стала называть её на свой лад: Лида. Так все и думали, что девочку зовут Лидой, а Ликой мать ласкательно называет, как, к примеру, у соседей, Олю - Лёлей.
      Девочка об этих сложностях знать ничего не могла - и откликалась на оба имени, росла прехорошенькая, любила, чтобы все вокруг одну  её слушались, песни пела да танцевала. Артистка, ни дать, ни взять, но ленивая - чем тебе не маркиза!
       Дарья Петровна  гордилась, что Лика у неё  такой красавицей растет, и не сильно нагружала работой по хозяйству, хотя  сама в школе с утра до вечера пропадала: и в первую смену, и во вторую, и в вечернюю. Вела она уроки в начальной школе, иностранный язык, географию и труды в старших классах.
         Мать Дарьи Петровны старела, ей  трудно было одной по дому хлопотать, она корила дочку, что плохо воспитанием ребёнка занимается,  учила внучку по-своему. Время от времени в семье возникали горячие споры. Девочка будто бы начинала исправляться, но мнение матери имело больший вес  -  и всё шло по-старому.
         Училась Анжелика  не в деревенской школе, где Дарья Петровна работала, а в колхозной, в противоположную сторону от дома  и значительно дальше. Так решила  её бабушка, чтобы в хуторе никто не узнал, какое имя в метрике записано. Колхозная школа была крупней, колхоз тогда ещё процветал, образовывая большое поселение. Детей в школе училось много, имена разные встречались, а незнакомые люди, по размышлениям бабушки, вопросов задавать не станут. И она оказалась права.

         Школу Анжелика закончила, но интерес к учёбе так и не появился.
         Дарья Петровна мечтала, что дочь уедет в город,  сделает себе карьеру учительницы, выйдет замуж. Она считала, что для  получения статуса интеллигентной девушки лучше профессии учителя быть не может: чисто, кругом «цветы жизни» - дети, родители уважают, отпуск большой, каникулы…
         Бабушка согласилась с мнением Дарьи Петровны, и внучке её пришлось идти по стопам матери. К тому времени появилось много новых имён, на фоне которых и полное имя Лики стало вполне приемлемым. Она закончила педучилище, потом ещё очень успешно курсы французского языка, но отработала в деревне всего один год. Даже не потому, что французский в  их школе изучать перестали, Анжелика могла бы освоить и другой язык, а потому, что к ней неожиданно прилепилась обидная кличка.   
         На одном из уроков пятиклассник Витя Докучаев, задавая вопрос, впопыхах редкое имя учительницы перекроил на знакомый лад, назвав Повиликой Петровной. Раздался хохот, Витя сначала смутился, покраснел, потом тоже засмеялся.  Слово «повилика»  вырвалось не нарочно: оно было легче и понятнее, потому что Вите от этого сорняка картошку пропалывать приходилось почти всё лето,  но класс, а потом и вся  школа, мгновенно подхватили новое. С того дня то там, то здесь можно было расслышать: «Тихо, Повилика идёт!», «Смотри, у Повилики туфли новые!», «Следующим уроком - Повилика!»
           И ничего с этим сделать было нельзя, потому как «на чужой роток не накинешь платок», тем более, если речь идёт о детях.
            Мать по-прежнему вся была поглощена работой, но Анжелике школьные занятия совсем разонравились: зарплата маленькая, даже вещь себе приличную не купить. И мужчин совсем нет. Ничего удивительного, что мать второй раз замуж не вышла. Анжелике повторять судьбу одиночества не хотелось.
         К тому времени они с матерью остались вдвоём.  Чтобы подработка была, надо либо другие предметы осваивать, либо менять профессию. На этой мысли Анжелика и остановилась. Поехала в город и устроилась официанткой в кафе.

         Анжелика всегда была приветливой и бойкой: всё у неё  легко получалось. А тут ещё мужчины одинокие замечать её стали, комплиментами засыпали, шоколадками да чаевыми. Анжелика за место работы держалась - к ухажёрам то с шуточками, то со строгостью, а  неприступность свою сохраняла и чаевыми с директрисой честно делилась.
           За первый месяц заработок намного превзошёл учительский, а во второй месяц ещё стремительней всё завертелось. Поклонники  стали настойчивее, взглядами провожают, после работы поджидают, по пятам ходят. Подарки стали серьёзнее, предложения подвезти после работы чаще, и Анжелика не устояла.
          Первый, кому она уступила, был Павел Илларионович, уже не молодой, солидный, с автомобилем «Волга» и личным водителем. Был он руководителем известного в городе предприятия, позже она узнала, что и женат, и дети есть, но ухаживал красиво и щедро благодарил за тайную любовь. Встречались они более двух лет. За это время одел он её с ног до головы в модные дефицитные вещи, в театры возил, в кино, на катере по реке катал, за квартиру платил, а потом вдруг приревновал к молодому товароведу Жорику из соседнего магазина и внезапно бросил, коротко обозвав дурой…
        Анжелика, конечно, сама виновата, повод дала, откровенно Жорику глазки строила, заливисто смеялась его глупым шуткам. Да что там скрывать - нравился он ей, потому как в нём кровь горячая южная  играла, глаза карие, бесстыжие,  ресницы густые, пушистые, брови чёрные, волосы кудрявые, улыбка белоснежная - красавец!
          Она и не жалела, что рассталась с Илларионовичем, потому что с Жориком у неё внезапно не любовь случилась даже, а ураган, цунами. Влюбилась, что называется, по уши. Размечталась. Если день не видела его - ни о чём думать не могла, тарелки роняла, за столики подносами цеплялась, рассеянной становилась. Пока встречались, не ходила по земле, - летала!
           А потом увидела его случайно на остановке с девушкой незнакомой. Только Жорик эту девушку, видимо, знал давно и довольно хорошо: целовал он её долго и нежно, глядел с обожанием. Анжелике подумалось, что так смотрят собаки на своего хозяина. Она с места сдвинуться не могла - всё не верилось, что это её обожаемый Жорик.
           Потом к ним такси подъехало, Жорик прервал поцелуй, открыл дверцу, пропустил девушку, сам сел, - и машина тронулась с места. Но Анжелика видела через заднее стекло, как влюблённые обнялись и продолжили целоваться.
           Через три дня Жорик, как ни в чём ни бывало, появился в кафе и по-прежнему смотрел на Анжелику пылко и страстно. Она вышла с ним на улицу, когда возможность появилась, и рассказала, что видела его с девушкой.
- Ну, и что? - удивился Жорик, - у меня на обеих хватит любви!
- Нет уж, я не хочу быть второй женой, - возразила Анжелика.
- Зачем женой? - не понял Жорик.  - Я ещё не собираюсь жениться.
        От обиды Анжелика не знала, что и сказать. Прав был Илларионович - дура она и есть, нашла, на кого променять такого мужчину! Жила бы себе, горя не знала!
       Жорик ушёл спокойно,  с независимым видом, Анжелика же прорыдала всю ночь и утром вышла на работу вся зарёванная. Директриса увидела, сделала замечание и велела накраситься ярче, чтобы стереть с лица «унылую рожу».
         День прошёл безлико, мысли о Жорике,  как наваждение, преследовали Анжелику всю неделю, потом вторую, а в конце третьей недели она вдруг почувствовала, что от кухонных запахов её стало слегка подташнивать. Эти ощущения, по опыту подруг, следовало незамедлительно проверить, - и Анжелика  при первой же возможности побежала в поликлинику. У женского врача все её подозрения  подтвердились.
          Думать о ребёнке никак не входило в планы, и нужно было срочно что-то придумать, и от матери скрыть, и на работе подмену на время подыскать.
         Дело, как говорится, недолгое, но хлопотное и неприятное во всех отношениях. Верующей Анжелика себя бы не назвала, но всё равно на душе «кошки скребли», настроение было прескверным.  К тому же и врач попался грубый - старая уже седая тётка, таких операций, видимо, переделала сотню, и не одну.
          Когда Анжелика не выдержала и вскрикнула от боли, докторша сердито посмотрела на неё и сказала, ехидно усмехнувшись:
- Что, не сладко, поди? А «любишь кататься, так люби и саночки возить». Думаешь, мне приятно?
      Анжелика потом тихо  плакала, лёжа на кушетке, и что странно: она вдруг почувствовала, что любви к Жорику у неё больше нет. И не любила она его никогда, а так, страсть молодости, глупость...
       Следующие пять дней ей дались нелегко, столики обслуживала медленно,  часто приседала отдохнуть, но организм у неё был здоровый, справился,  и вся эта скверная история с операцией стала помаленьку забываться. На работе сказала, что спину прихватило, когда диван от стенки передвигала. Поверили.

        Потянулись скучные будни: из посетителей никого заметного не наблюдалось.
        Дважды на вечеринках в честь дней рождения подружек Анжелика знакомилась с парнями, надеясь на продолжение отношений, но всё как-то не склеивалось. Третий раз  случай свёл её с красивым мужчиной, и Анжелика возликовала вся, словно обвилась вокруг него всей своей молодой нерастраченной страстью, как та повилика в огороде. Но и эта любовь длилась недолго.  Спустя три месяца, Анжелика поняла, что он обычный бабник и лгун, и узнала, что женат уже трижды.
        Анжелика мечтала, что в кафе как-нибудь заглянет Павел Илларионович,  она повинится перед ним, и их встречи возобновятся. Однако  неделя сменяла неделю, за месяцем - месяц, а Павел Илларионович больше не появлялся.

          В один из дней в кафе зашёл странный молодой человек с длинными волосами, прихваченными сзади резинкой, с задумчивым взглядом карих глаз, худой и высокий.
        Анжелика незаметно освежила губы помадой перед карманным зеркальцем, поправила волосы и направилась к столику.
- Добрый день, - улыбаясь, произнесла она нараспев, - мы рады новым гостям, у нас широкий ассортимент, ознакомьтесь, пожалуйста!
        Анжелика положила перед посетителем меню и подумала, что набор блюд у них широким никак назвать нельзя: всё стандартно: суп-харчо, борщ, котлеты, гуляш, компот, чай, салат - как в любой столовой. Разве что выпивки чуть  побольше будет, чем в соседних заведениях.
           Молодой человек  кивнул головой, посмотрел в меню и сказал:
- Борщ, пожалуйста, и компот. Сто лет борща не ел!
- Почему? - удивилась Анжелика.
- Потому что в Индии его не варят, - улыбнулся заказчик.
- Вы из Индии? - поразилась Анжелика.
- Да, только сегодня вернулся, - развёл в стороны руки  молодой человек.
- И как там?
- Отлично! Жарко только и не совсем чисто. Зато люди душевные.
            Анжелике было необычайно любопытно послушать про Индию, но работа есть работа, нужно выполнять заказ.
            Однако молодому человеку она, видимо, приглянулась. Рассчитываясь за обед, он щедро положил  на столик лишнюю купюру и спросил, не согласилась бы она вечерком погулять с ним в парке. Анжелика согласилась.
           Прогулка в парке затянулась до поздней ночи. Молодой человек называл себя Певцом зари, несколько раз подтвердив это стихами и душевным песнопением. Он без остановки рассказывал об Индии, обнимая Анжелику за плечи, потом за талию. Романтические взгляды его постепенно переросли во вполне определённые мужские намерения, которые и были осуществлены им на широкой скамье отдалённой парковой аллеи.
            Анжелика немного сопротивлялась, но не слишком активно. Скамья была жёсткая и прохладная от ночного воздуха. В тишине время от времени вскрикивала какая-то птица, Анжелика вздрагивала от этого и в какой-то момент пожалела, что согласилась на эту прогулку, твёрдо решив на будущее, что парк - не самое подходящее место для любовных встреч.
             Молодой человек, напротив, был всем доволен, но, получив желаемое, вдруг вспомнил о чём-то важном и заторопил свою спутницу к выходу. Остановив свободное такси, он довёз Анжелику  к подъезду её дома, чмокнул в щёку и укатил в неизвестном направлении, не выйдя даже, чтобы проводить её до дверей квартиры.
              Ложась спать в четыре утра, Анжелика вдруг вспомнила, что даже имени его не знает, а на работу ей к девяти, и нужно будет ещё успеть позавтракать, принять душ и добраться до места вовремя.

             Молодой человек в их кафе больше не появился. Прошёл месяц, второй, третий…
             Всё шло обычным своим чередом, как  вдруг Анжелика заподозрила неладное. Она почувствовала, что тело её становится каким-то необычным: крепким, сильным. Грудь приобрела  более округлые формы, а лицо посветлело и похорошело. И никаких признаков больше - ни характерной тяжести, ни усталости, ни обычных в этом случае проявлений. Анжелика в недоумении  и предчувствии неизбежного побежала в поликлинику. Вердикт врача всё подтвердил. Кроме того,  он предупредил, что изменить ситуацию уже не получится - поздно, а повторная возможность стать матерью для Анжелики не просто под большим вопросом, но и, как ему представляется,  не предусмотрена вовсе.
             Ничего не оставалось, как возвращаться в деревню.

             Мать Анжелику встретила молча: даже беглого взгляда ей оказалось достаточно, чтобы всё понять.  Она вздохнула, покачала головой, вспоминая своё, и подумала, что её «яблочко от яблоньки» далеко не укатилось.
- Нужно на работу тебя устроить, - сказала вслух.
- Да я уж все слова французские перезабыла, - засомневалась в правильности решения  Анжелика.
- А и не надо: новые выучишь, английские, -   успокоила мать.
         На следующий же день она договорилась с директором своей школы о приёме на работу новой учительницы. История с повиликой за давностью лет забылась. Вакансию учителя английского никто из коллег подхватывать не хотел, поэтому вела его по старой привычке брать всё, сама Дарья Петровна. Вот и поделилась с дочкой.
         Для Анжелики  не составило большого труда освоить новый язык, видимо, способности к языкам у неё по наследству передались.  Да и мать помогала -  словом и делом.
          Потом Анжелика этот язык решила изучать серьёзно - и курсы «на отлично» закончила, и самостоятельно совершенствовала разговорную речь. Дома они с матерью частенько  то по-французски, то по-английски хозяйские вопросы обсуждали  и фильмы просмотренные.  Незаметно ученики появились, которые хотели индивидуально заниматься, да не один, и не два. И переводы, кому нужно, а это - доход.
           К декретному отпуску Анжелика денег подкопила:  подготовилась, не хуже замужних женщин.
           Родилась девочка.
                Продолжение и окончание здесь:
                http://proza.ru/2022/07/21/38