Открыть дверь мечте. Часть 1

Философско-психологическая фантастика
 

«Возвращайся блудный сын,
Обретешь покой и мир,
Не бывает в мире грёз
Боли, горя и слёз»
 
Kansas. Carri on wayward sоn
Вольный перевод

          
             Возвращение в город своего детства и юности, часто напоминает встречу после долгой разлуки со старым знакомым, который много лет спустя серьезно изменился и теперь необычайно сложно поверить, что перед тобой именно тот, с кем тесно общался некоторое время назад.

            Подобные чувства одолевали и Всеволода Монахова, направлявшегося в составе весьма представительной делегации в командировку в родной город после почти четырнадцатилетнего отсутствия.
             Делегации предстояло решать вопросы, связанные с развитием промышленной инфраструктуры и строительства. Именно в области строительства Всеволод работал все годы своего отсутствия на малой родине, получив первичное образование в местном колледже. Затем Монахов провел пять лет в университете соседней области, занимаясь по управленческой специальности, выбрав именно это направление для продолжения учебы.
             И все равно, большая часть его работы оставалась связанной со строительной отраслью. А некоторое время назад, поднявшись по карьерной лестнице, Всеволод получил приглашение войти в состав межрегиональной комиссии по развитию наукоемких производственных и смежных кластеров. Комиссия занималась изучением инфраструктуры, а затем разработкой проектов по постройке подобных кластеров в различных регионах страны. Работа Всеволоду нравилась, будучи с одной стороны по-настоящему творческой, с другой – связанной с промышленностью. А молодой человек еще в юности решил, что не будет заниматься ничем, кроме реального производства.

             Однако до сей поры Всеволоду не доводилось заниматься проектами, связанными с родным городом. И когда предложили войти в состав группы, занимающейся разработкой и строительством нового кластера на его малой родине, молодого человека поначалу обуревали противоречивые чувства.
             С одной стороны, Монахов навещал родной город весьма нечасто, а после перехода на последнее место работы, не появлялся там ни разу. Вышло так, что все близкие люди к этому моменту либо умерли, либо сменили место жительства. Отец Всеволода скончался незадолго до получения сыном диплома университета. Мать какое-то время продолжала жить в родном городе, но потом, по настоянию Всеволода переехала к нему – в столицу. Других близких родственников у Монахова не имелось.

             Что касается друзей, то, как это нередко случается, после разрыва связей и прекращения постоянного общения дружба сошла на нет. Лишь с парой приятелей по колледжу Всеволод время от времени общался по телефону, но и это случалось нечасто. А к тому моменту, когда пришел срок командировки, он даже не вспоминал о большинстве старых знакомых.

              Лишь облик трех человек, с которыми Всеволод был некогда очень близок, постоянно всплывал в памяти.
              И главное воспоминание о родном городе, чаще других будоражащих память, связывалось с первой любовью. Девушка носила редкое по тем временам имя Ульяна, и к моменту начала отношений заканчивала школу. Сам Всеволод в это время находился на последнем курсе колледжа. Разница в возрасте казалась не столь и велика, но как говорили окружающие, их отношения выглядели совсем несовременными. И действительно, в то время, когда молодые люди, едва узнав друг друга, чуть ли не на второй день оказываются в постели, Всеволод с Ульяной ни разу не добрались до последней черты, хотя их общение длилось уже больше года.
             Наверное, кто-то посетовал бы на излишнюю неуверенность молодого человека, но все было совсем не так. Просто в момент встречи с обладательницей прекрасных серых глаза, длинной русой косы и невероятно нежной, буквально бархатной кожи, молодой человек понял, что никогда не испортит их общение чем-то таким, в чем не возникнет некоего духовного единения. И сама Ульяна, выглядевшая настоящей «тургеневской девушкой», родившейся по странному стечению обстоятельств на границе двух столетий, приняла подобное отношение молодого человека не просто с пониманием, а даже, как показалось Всеволоду, с некоторой признательностью.

              Молодые люди решили для себя, что все чувственные удовольствия, они, конечно же, будут, но исключительно после сознательного закрепления отношений, как на официальном, так и на духовном уровне. И хотя, для многих людей отсутствие плотских удовольствий в большинстве своем означает разрыв с партнером, для Всеволода и Ульяны это не стало препятствием. Они находили искренне удовольствие и в других формах общения, ощущая немалое притяжение душ, сходство мировоззрений и какую-то духовную общность. Если бы Всеволод остался в родном городе, продолжив обучение в местном политехе, как и планировал поначалу, знакомство, наверное, вскоре привело бы молодых людей к алтарю.

            Однако по настоянию отца Всеволод, окончивший колледж с отличием, отправился на учебу в соседний областной центр. Они договорились с Ульяной, собравшейся поступать в местный художественный лицей, что будут встречаться всякий раз, как только у Всеволода появится такая возможность, а каждое лето проводить вместе.
             Но, как известно, человек предполагает, а господь бог располагает. В результате Всеволод оказался настолько загружен учебой на новом месте, да еще и взялся подрабатывать в новой альма-матер, что поездки в родной город стали весьма проблематичными. А затем и вовсе случилось то, чего никто не ожидал. Мать Ульяны, находившаяся в разводе, вышла замуж во второй раз и вознамерилась переехать в другой город. Поначалу девушка попыталась воспротивиться этому, на крайний случай – остаться в родном городе одной. Но, по разным причинам сделать этого не удалось и вскоре молодых людей разделило еще большее расстояние.
              А затем некий доброхот шепнул Всеволоду, что Ульяна на новом месте жительства завела перспективного ухажера, намного старше себя, весьма влиятельного человека. Ситуация осложнялась тем, что девушка перестала отвечать на телефонные звонки, и если с городским телефоном все было ясно – другой город – смена номера, то с сотовым телефоном все выглядело намного печальнее.

             Молодой человек, конечно, не поверил, сорвался из университета, приехал поначалу в родной город, где ему никто не мог ничего толком объяснить, и хотел уже ехать туда, где теперь находилась возлюбленная. Но, наверное, не зря говорят, что беда не приходит одна. Именно в этот момент у отца Всеволода случается первый инфаркт, и поездку для выяснения отношений пришлось отложить.
              Что стало с Ульяной дальше, Монахов не знал. А после того, как вновь вернулся в университет, так и не выяснив ничего определенного, начал сомневаться в том, что желает что-либо знать. Быть может, в нем говорило задетое самолюбие, возможно, стоило проявить больше настойчивости и терпения, в конце концов, просто верить тому, что девушка не могла его так просто бросить. Увы, в тот момент молодой человек оказался во власти сиюминутных эмоций и решил, что надорванную нить склеивать бесполезно, и лучше разорвать её, окончательно и бесповоротно.

             И, наверное, для того, чтобы окончательно забыться и усилить разрыв, Всеволод почти сразу после возвращения завел интрижку с одной из своих однокурсниц. Причем сделал эти отношения нарочито публичными, рассчитывая, что о них узнает как можно больше народу. В этом поступке, конечно же, проявлялось мало настоящих чувств, скорее все тот же юношеский максимализм и совершенно глупая обида. Ничего хорошего из легкомысленной интрижки не вышло, пара рассталась довольно быстро. Затем Всеволод целиком погрузился в работу, стараясь не заводить серьезных отношений, вступая иногда в необременительные связи. И лишь недавно начал ухаживать за девушкой по имени Ангелина, дочерью начальника одного департаментов, в котором трудился Всеволод.
               Трудно сказать, чего было больше в этом ухаживании – какого-то расчета или все же желания забыть, наконец, о той первой, самой сильной и чистой любви. Но, как бы то ни было, Монахов твердо решил, что в этом случае он обязательно поведет невесту к алтарю. И случиться этому событию предстояло практически сразу по окончанию работы комиссии, куда входил и Всеволод. Благо, председателем комиссии являлся тот начальник департамента, который вскоре мог стать тестем молодого человека.

              Однако Ульяна была не единственным человеком из прошлого, о ком Всеволод вспоминал чаще остальных. В те же времена имелся у него закадычный друг Веня – Вениамин Василевский, лучший художник в школе, а может, и не только. Познакомились они еще в первом классе, как-то быстро найдя друг с другом общий язык. А чуть позже выяснилось, что большинство интересов, волнующих мальчишек, тоже имеют немало общего. И тот, и другой грезили историей рыцарства, походов, сражений, да и вообще – всем, что связано со Средневековьем. Эта страсть, равно как и некоторая любовь к архитектуре, объединила подростков еще сильнее.
            В окрестностях города имелось несколько старинных усадеб, по большей части заброшенных, хотя формально находившихся под защитой государства. По крайней мере, сносить их, в угоду каким-то коммерческим интересам, было нельзя, а может, не нашлось достаточно активного коммерсанта в те времена.

             Именно усадьбы и стали настоящим местом паломничества для двух друзей, облазивших старинные сооружения от подвала до чердака. При этом Вениамин, а тогда просто – Веня, интересовался зданиями не только с романтическо-прикладной точки зрения, но еще и как художник. И если поначалу Василевский вместе с Всеволодом занимался тем, что лазил по закоулкам в поисках чего-то интересного и необычного, то со временем стал все чаще брать с собой мольберт и рисовать интерьеры, а затем и сами здания на фоне окружающего пейзажа.      
             Монахов при этом нисколько не обижался на товарища, на какое-то время выпадавшего из состояния общего активного времяпровождения. Во-первых, Всеволод и сам все больше заинтересовался чисто архитектурными нюансами старинных сооружений. А, во-вторых, ему нравились картины друга, он находил его творения по-настоящему талантливыми, поэтому даже не думал мешать Вениамину.

            Когда же пришла пора выбирать направление дальнейшей учебы, Василевский, разумеется, отправился в единственное в городе учебное заведение искусств. Заведением стал тот самый художественный лицей, куда собиралась поступать и Ульяна. Окончил лицей Вениамин практически одновременно с Всеволодом, после чего также оказался на перепутье. С одной стороны, мог поехать учиться дальше, в столицу, с другой, его картины уже начали выставлять в местной художественной галерее, а некоторые даже нашли своих покупателей.

             И Василевский, соблазнившись быстрым заработком, занимаясь любимым делом, остался дома – писать картины на заказ. Первое время ему действительно везло на заказчиков – он имел неплохой доход. К тому же молодой художник подрядился оформлять витрины некоторых магазинов, открывавшихся в городе, и его достаток еще больше вырос.
             Но в какой-то момент клиентов почти не осталось, и для Василевского настали нелегкие времена. Он начал браться за любые заказы, но случилось так, что заказчик оказался без денег на момент оплаты, а художник под этот заказ взял довольно крупный кредит. Чтобы выбраться из неприятной ситуации, Вениамин залез в долги к не самым чистоплотным людям их города, бывшим клиентам. В конце концов, дело кончилось тем, что Василевского обвинили в присвоении чужих денег, и он оказался под следствием. Самое печальное, что Всеволод в тот момент мог реально помочь товарищу – его семья была довольно обеспеченной. Но, увы, Монахов оказался настолько поглощен историей с Ульяной, что просто не обратил внимания на бедственное положение старого друга.
               К сожалению, закончилось все судом и направлением Василевского на принудительные работы с компенсационной выплатой якобы присвоенных средств. С тех пор о нем практически не было слышно, лишь несколько лет назад по городу пролетел слух, что бывший художник, перебрав алкоголя, попал в автокатастрофу и погиб. Правда, в глубине души Всеволод надеялся, что приятель жив, и он сможет загладить свою вину, хотя шансов на это почти не оставалось.

             Наконец, третьим, кого частенько вспоминал Всеволод, был работник местного краеведческого музея, Федор Никитич Смоляков. Последний, кроме прочего, являлся еще и смотрителем за усадьбами, теми усадьбами, что так привлекали приятелей. И в какой-то момент пути малолетних исследователей архитектуры и бывшего сотрудника некоего исследовательского института, ставшего на пенсии работником культуры, пересеклись.
             Вышло так, что в одной из усадеб, интересовавшей мальчишек более всего, произошло обрушение стены, державшейся на честном слове, и пацаны едва не оказались погребенными в полуподвальном помещении. Если бы не подоспевший вовремя Федор Никитич, проторчали бы мальчишки в этом склепе неизвестное время, если бы их вообще нашли. К счастью, именно в этот момент пожилой смотритель приехал к усадьбе, чтобы в очередной раз проверить её состояние и нашел искателей приключений, пребывавших в бедственном положении. Совместными усилиями сделали нечто вроде прохода, и пацаны сумели выбраться наружу.

             Другой бы взрослый отчитал, как следует малолетних авантюристов, едва не погребенных заживо, а потом дал бы хорошего пинка и прогнал прочь. Но, Федор Никитич оказался не из таких, и не стал применять карательные меры, выбрав иную тактику.
             Во-первых, краевед обстоятельно рассказал приятелям о том, какую ошибку они совершили в процессе исследования усадьбы. Затем поведал немало интересного о самой усадьбе, о том, кто жил здесь в старые времена и какие события происходили. А после дал несколько советов о наиболее безопасных способах обследования старинных зданий. Такое обстоятельное, без дураков, интересное воспитание, пришлось мальчишкам по вкусу, после чего они попросили показать им и другие усадьбы, хотя и сомневались, что новый знакомый пойдет на это. Однако, к немалому удивлению, Федор Никитич с готовностью согласился, и они договорились провести несколько экскурсий в свободное время.

            Как оказалось впоследствии, старик не обманул ожиданий молодого поколения, показав приятелям еще три усадьбы и рассказав немало интересного. Разумеется, он понимал, что подростки ни за что не бросят своего занятия и продолжат самодеятельное исследование старинных, давно заброшенных зданий. И никакие запреты тут не помогут, скорее даже сыграют отрицательную роль. Поэтому он поступил проще – рассказал приятелям об истории этих зданий и научил видеть и обходить опасные места. После этого Всеволод с Вениамином облазили несколько усадеб вдоль и поперек, а иногда в этих исследованиях принимал участие и пожилой смотритель. Лишь в одной усадьбе Федор Никитич не разрешил проводить осмотр подвального помещения, твердо заявив, что это чрезвычайно опасно и даже взрослым туда лучше не соваться. К тому времени его авторитет у подростков повысился настолько, что приятели безоговорочно поверили и отказались от исследования опасного места.

             К сожалению, после окончания молодыми людьми школы, их встречи со Смоляковым становились все реже. У повзрослевших подростков оставалось все меньше времени на это, да и Федор Никитич не молодел, его все чаще подводило здоровье. В последнюю их встречу, когда Всеволод примчался в город, пытаясь выяснить происходящее с Ульяной, Смоляков сетовал на плохое самочувствие и не самые лучшие отношения с родственниками. Чуть позже, примерно через полгода, мать сообщила Всеволоду, что бывший работник краеведческого музея умер. Тогда эта новость поразила молодого человека столь же сильно, как и предполагаемое предательство Ульяны. Оказалось, старик занимал немалое место в сердце молодого человека, и теперь в душе образовалась немалая дыра. Но, время, если и не лечит, то неплохо помогает забыть, и к моменту окончания университета, Монахов почти не вспоминал о старом смотрителе.

           И вспомнил Всеволод о давнем знакомом лишь перед самой командировкой, да и то лишь потому, что одна из усадеб, где они бывали со Смоляковым, оказалась назначенной на снос, для освобождения места под строительство нового кластера. Узнав об этом, Монахов немало удивился столь странному стечению обстоятельств и даже пожалел о том, что придется сносить столь знаменательное здание. Правда, теперь знал, усадьба не имеет исторической или художественной ценности, поэтому препятствий для её сноса не должно было возникнуть.

           Вот с такими мыслями возвращался в родной город Всеволод Монахов, некогда простой студент местного колледжа, а теперь представитель высокого учреждения из столицы.

***

            Родной город немало удивил Всеволода при встрече, причем, как в позитивном свете, так и негативном плане. С одной стороны, обрадовало, что немалое число знакомых кварталов, запомнившихся с детства, оставалась такими же, какими их сохранила память. С другой стороны, он видел так же, что многие строения в центре города, несмотря на немалые усилия местных властей, все больше ветшают. Не намного лучше выглядела и производственная база родного города. За четырнадцать лет отсутствия Владислав, закрылось три местных предприятия, а еще один завод буквально дышал на ладан. Следствием этого стал и значительный отток рабочей силы, в основном молодежи, не находившей применения в родном городе.

              Однако неприятнее всего было то, что строительство нового кластера, преподносившееся, как панацея от всех бед, отнюдь не решало большинство проблем. Для того чтобы предприятия заработали в полную силу, было недостаточно лишь государственных вложений, требовались и частные инвестиции. А вот с ними, как это часто случается, все выглядело совсем не радужно. Поэтому в глубине души Монахова зрело сомнение в том, что запланированное строительство принесет родному региону реальную пользу.

              Впрочем, как ни крути, обоснование для выделения немалых средств уже выполнили, причем одним из авторов являлся сам Всеволод. Поэтому он прекрасно понимал, что резкий разворот на сто восемьдесят градусов в своем мнении относительно будущего кластера, весьма прохладно воспримет немалое число людей из департамента. И самое главное, этого совершенно не поймет председатель комиссии, находившейся сейчас в городе. А этот человек являлся по совместительству будущим тестем Всеволода.
             Поэтому делать какие-либо резкие телодвижения Монахов не собирался, хотя прозондировать почву, переговорив кое с кем из местных, все же предполагал.

            Первые встречи с местным руководством были сугубо формальными, никаких важных вопросов на них не обсуждалось. В основном все сводилось к банальному пусканию пыли в глаза, как это часто случается, когда местные чиновники пытаются угодить приехавшему из центра начальству. Старых знакомых на всех этих мероприятиях Всеволод не заметил, что казалось вполне логичным, поскольку люди, которых он знал пятнадцать, а то и двадцать лет назад, в основном представляли совсем иные слои общества, далекие от руководящих постов. Лишь пару раз Монахов ловил на себе заинтересованные взгляды некоторых дам бальзаковского возраста. Слегка порывшись в памяти, припомнил, что одна из них когда-то училась вместе с ним в школе, правда, в параллельном классе. А вторая дама удивительно напоминала одну из соседок по подъезду, тетю Любу.
              Поначалу Всеволод подумал, что это она и есть и даже удивился, что простая портниха столь хорошо выглядит, да еще и занимает немаленький пост в администрации города. Но потом сообразил, что видит не саму тетю Любу, весьма положительную во всем женщину, а её дочку Катерину, в противоположность матери особу довольно неприятную. 
   
               Эта самая Катерина, моментально сообразила, что высокий гость узнал её, и явно вознамерилась развить знакомство, но Монахов отнюдь не собирался флиртовать с кем бы то ни было на глазах у гипотетического тестя. Кроме прочего, и сама Катерина не слишком вызывала у Всеволода личный интерес, поэтому он постарался уйти в сторону. А когда рядом начался разговор о местах предстоящего строительства, немедленно присоединился к обсуждению. На лице дамочки явственно отразилось откровенное разочарование, однако Монахова это мало волновало.
           Вот разговор о площадках для строительства оказался куда интереснее.

            - Мы со своей стороны рассмотрели предварительные планы, присланные из столицы... – С важным видом вещал администратор, называвший себя главным архитектором города, хотя подчинялось ему лишь несколько человек, в основном, таких же чиновников. – Как нам кажется, в некоторых случаях стоило бы обсудить места строительства более подробно, прежде чем принимать какие-то решения.

             - Что же, весьма похвально, что наша инициатива вызвала столь живой интерес у местных специалистов... – Председатель комиссии ответил откровенно снисходительным тоном, слегка кивнув головой Всеволоду, как бы приглашая присоединиться. – Однако стоит заметить, что для большей части предварительных планов уже составлены первичные сметы и серьезные корректировки вряд ли получат одобрение у наших финансистов.

              - Мы, конечно, прекрасно понимаем, насколько важны инвестиции из центра... – Немедленно засуетился первый заместитель мэра, пытаясь сгладить неловкое выступление главного архитектора. – Тем более что добиться вложений от частных инвесторов весьма непросто. Мы ни в коем случае не предлагаем корректировать планы, предложенные комиссией, лишь просим уточнить детали, касающиеся отдельных строительных площадок.

              - Что же, мы всегда готовы к диалогу с представителями местных властей, - вступил в разговор Всеволод, понимая, что пора подключаться, чтобы не выглядеть бледно перед своим начальством, - и, разумеется, те участки, в которых, по мнению местной власти, имеются спорные моменты, будут рассмотрены с особой тщательностью.

              - Полагаю, наши специалисты с удовольствием обсудят с коллегами из столицы все спорные моменты, - с удовлетворенным видом кивнул головой заместитель мэра, однако на лице его сохранялось выражение крайней степени напряженности.

             - А, собственно, нельзя ли уже сейчас, хотя бы в общих чертах узнать, о каких именно участках идет речь? – осведомился Всеволод, взглянув на председателя комиссии, который благосклонно кивнул. – В конце концов, наши специалисты тоже достаточно хорошо знают местность.

             - Всеволод Александрович родился и вырос в вашем городе, - торжественным тоном, в котором по-прежнему звучали снисходительные нотки, произнес председатель комиссии.

               Этим высказыванием руководитель делегации, с одной стороны, давал понять местным, что им не удастся, образно говоря, запудрить мозги комиссии из центра, а заодно давая карты в руки Всеволода. С другой стороны, он как бы показывал Монахову, чтобы тот помнил о субординации и о том, что его место в центральном аппарате еще не определено, и сам Всеволод это прекрасно понял.

               - Вот даже как? – искренне удивился заместитель мэра, а главный архитектор города как-то весь надулся, искоса поглядывая на столичного гостя, вероятно пытаясь вспомнить его. – В таком случае, нам будет намного легче разговаривать о некоторых вопросах!

              - Из чего следует, что подобных вопросов несколько? – уточнил Всеволод, бросив быстрый взгляд на гипотетического тестя, пребывавшего в расслабленном состоянии, словно уступая инициативу младшему сотруднику, но Монахов знал, насколько обманчиво это впечатление.

              - К сожалению, несколько, - кивнул головой заместитель мэра, укоризненно глядя на главного архитектора, вперившего немигающий взгляд в Монахова, - в частности участок рядом с Архангельским прудом, а также участок застройки, где придется снести одну из старых усадеб города.

                - Одну из усадеб? – переспросил Всеволод, внезапно почувствовавший, что в нем просыпается истинный интерес. Он еще помнил походы по этим местам с Веней Василевским, и эти места были для него не просто названиями на карте: – А нельзя ли уточнить, какую именно?

                - Ну, если господин Монахов знаком с нашим городом, то наверняка знает усадьбу, расположенную за Архангельским парком? – заместитель мэра посмотрел на Всеволода столь приторным взглядом, что у последнего возникло какое-то неприязненное чувство.

                Упомянутую усадьбу Всеволод помнил очень хорошо. Это был тот самый дом, где они с Веней попали в западню, которую устроили сами себе, и откуда их вызволил Федор Никитич. Воспоминания о старом смотрителе немедленно нахлынули на Всеволода, на мгновенье, заставив отвлечься. Но он быстро взял себя в руки и кивнул головой:
                – Да, разумеется, я знаю эту усадьбу, мне даже довелось бывать там, так что там за вопрос?

                - Вопрос, собственно, в том... – Архитектор, пожиравший глазами столичного гостя, наконец, вновь вступил в беседу. – Что по предложенным планам, эту усадьбу предполагается снести.

                - А что, разве эти строения имеют какую-то историческую или художественную ценность? – немало удивился председатель комиссии, с настороженным видом взглянув на Монахова. – Насколько мне известно, мы изучали этот вопрос и не нашли подтверждений этому!?

               - Да, на самом деле, усадьба не представляет большой исторической ценности... – Немного помявшись, ответил заместитель мэра. – Просто у нас появилась небольшая группа инициативных граждан, резко возражающих против сноса. – Чиновник помолчал немного, а потом добавил:      
              – Впрочем, эти люди возражают и против строительства кластера в целом, мотивируя это ухудшением экологии.

              - Ну, на самом деле в каждом регионе находится группа этаких энтузиастов-общественников, которые только и знают, что протестуют против чего-либо, - снисходительным тоном произнес председатель комиссии, вновь бросив взгляд на Всеволода.

            - Если позволите, я бы не отказался взглянуть на эту усадьбу лично, - снова вступил в разговор Всеволод, понимая, что в подобной ситуации ни в коем случае нельзя упускать инициативу.

              - Конечно, конечно, - немедленно заторопился заместитель мэра, - мы можем организовать для Вас поездку на место в любое время!

              - Благодарю, конечно, за предложенную экскурсию, - улыбнулся Всеволод, слегка покачав головой, - но я же местный житель и прекрасно знаю окрестности, и с позволения моего руководства, - тут он бросил взгляд на председателя комиссии, благосклонно взиравшего на подчиненного, - я бы предпочел самостоятельно осмотреть указанную усадьбу.

                - Что же, если таково Ваше желание, - заместитель мэра выглядел откровенно растерянным, переглянувшись с главным архитектором и еще с кем-то в зале, - мы ни в коей мере не будем возражать.

                Всеволод подумал, что под экскурсией понималось нечто вроде классического выезда на природу, с обязательным для таких случаев набором – выпивкой, закуской и доступными дамочками. Представив себе, что одной из этих дамочек окажется Катерина, Монахов внутренне содрогнулся.

                - Думаю, мой подчиненный высказал здравую мысль, - в разговор тем временем вновь вступил председатель комиссии, - посмотреть, что и как непосредственно на месте – верное решение, - председатель улыбнулся и одобрительно кивнул головой Всеволоду, - завтра утром можно и выехать, ведь в командировке тоже можно встать пораньше?

               Вслед за столичным гостем изобразили дежурные улыбки и заместитель мэра с главным архитектором. Всеволод же подумал о том, что раннее утро хорошо тем, что в этом случае к нему не прилипнут не в меру навязчивые дамочки, а также излишне любопытные главные архитекторы. Ну, а то, что вставать придется засветло, так к этому Монахову не привыкать.
 
 
Продолжение - http://proza.ru/2022/07/16/1585