Открыть дверь мечте. Часть 2

          
               Автомобиль, выделенный московскому гостю местной администрацией, был, вероятно, одним из лучших в гараже. Возражать Всеволод не стал, хотя предпочел бы ехать на менее заметной машине. Впрочем, в провинции большинство людей в шесть утра еще спали, или оставались дома, потому ехал Монахов практически по пустым улицам.
             Ведя машину на относительно небольшой скорости, Всеволод с интересом рассматривал знакомые строения, переулки, по которым бегал еще школьником. Внимательный взгляд выхватывал немногочисленные новшества, появившиеся в городе за прошедшее время, и Монахов был вынужден констатировать, что за прошедшее время город не далеко ушел от того состояния, в котором пребывал при его жизни здесь.
             Единственное, что немало порадовало, так это многочисленные ухоженные парки и скверы – недостатка в них город явно не испытывал. Возможно, для активного застраивания зеленых зон городу просто не хватало средств. Но это же давало возможность сохранять в городе патриархальное спокойствие. Впрочем, именно провинциальную патриархальность и предстояло менять комиссии, в состав которой входил Всеволод.

            Наконец, автомобиль выехал с тихой окраинной улочки на неширокое шоссе, ведущее к тому месту, которое называлось Архангельским парком. На самом деле, ни о каком парке речи не шло, когда-то это был настоящий лес, а затем в советское время там обустроили зону отдыха возле двух прудов. Неподалеку находилось и лесничество, закрытое еще в незапамятные времена.
           Как раз на границе парка, на расстоянии двух километров от окраины города и располагалась искомая усадьба.

            Места по обочинам дороги были хорошо знакомы Монахову, и он снова сбросил скорость, чтобы взглянуть на район, где они с Вениамином провели немало времени. По одну сторону дороги лесной массив заметно поредел, а часть его застроили дачными домиками. Видимо, в городе за это время появилось некоторое количество людей, у которых имелись средства.
             С другой стороны дороги, на протяжении почти километра тянулся пустырь, а на удалении просматривались строения электроузла и местной ТЭЦ.
             Проехав чуть дальше, Всеволод углубился в Архангельский парк, и вскоре чуть в стороне блеснули два блюдца местных прудов. Именно там предстояло выстроить первые два корпуса производственного кластера.

             Наконец, впереди замаячил поворот, за коим находилась небольшая площадка возле ручья, питающего оба пруда. Через ручей в незапамятные времена перебросили мосток, а далее шла тропинка, по которой, собственно, и предстояло добраться до знакомой со школьной поры усадьбы. Площадка, служившая обычно автомобильной парковкой, сейчас пустовала, машина Всеволода оказалась на ней единственной.

            Выбравшись из авто, Монахов осмотрелся по сторонам, отмечая, что за прошедшие восемнадцать лет ничего не изменилось. Все те же березовые и ольховые рощи, обочина тропинки заросли кустами дикой смородины и бузины. И всюду царило унылое запустение, чувствовавшееся сейчас особенно остро. Всеволод подумал, что в детстве подобные вещи обычно не замечаются, поскольку головы подростков заняты иными мыслями. В свое время это место идеально подходило для различных мальчишеских игр.

             Всеволод перешел через ручей, удивившись, что мостик еще вполне крепкий, а затем не спеша двинулся по тропинке, продолжая вспоминать времена, когда они с другом наперегонки мчались к заброшенной усадьбе. Собственно, полноценной усадьбой это место вряд ли можно было назвать, ибо за исключением небольшого главного здания, сохранилась лишь полуразвалившаяся беседка, да остатки какой-то хозяйственной постройки. И беседка, и развалины были исследованы мальчишками еще во время первого посещения этого места. Тогда они решили, что здесь нет ничего интересного, и все внимание сосредоточили на господском доме.

            Кстати, уже позже, познакомившись с Федором Никитичем, подростки узнали, что возраст усадьбы превышает двести лет, и строилась она одной из первых во всей области. Поначалу мальчишки не очень верили рассказам Смолякова, уж больно неказистым выглядел дом по сравнению с другими поместьями. Однако, по словам краеведа, этот дом раньше других оказался брошенным на произвол судьбы, поэтому и пришел в такое запустение, а на деле хранил немало интересного. Правда, сколько не пытались Всеволод с Вениамином отыскать что-то необычное во время своих поисков, ничего существенного так и не нашли. Быть может, что-то подобное скрывалось в подвале, но тот оставался наглухо закрытым, да и Смоляков строго настрого запретил залезать туда, объяснив это необычайно шаткими полами, которые могут запросто провалиться.

            Так, продолжая вспоминать о былом, Всеволод миновал березовые и ольховые рощи и вышел, наконец, к небольшому редколесью, откуда уже виднелся верхний этаж главного сооружения усадьбы. Тропинка совсем заросла, вероятно, последние годы усадьбой никто не интересовался, однако проход еще угадывался в густой траве.

             Чуть помедлив, Монахов двинулся дальше, настороженно поглядывая по сторонам. Неожиданно появилось отчетливое ощущение взгляда со стороны. Несколько раз молодой человек резко обернулся, пытаясь определить возможного наблюдателя, но вокруг царили тишина и спокойствие, и ничто не говорило о присутствии посторонних. Пройдя полсотни метров, Всеволод миновал развалины сарая, судя по воспоминаниям, пребывавшего в таком состоянии и во времена детства.

             Далее тропинка змеилась в обход здания усадьбы, и подойти к главному, да и к черному входу, можно было, лишь пробравшись сквозь заросли кустарника. Некоторое время Всеволод размышлял, имеется ли смысл лезть через заросли к основному зданию, но потом все же решил, что ничего страшного не произойдет, если он пройдется по памятным местам, тем более что случится это, вероятно, в последний раз.
              Монахову показалось, что кусты, опоясывающие здание по периметру, в детстве выглядели не столь густыми, хотя, скорее всего, мальчишки просто не обращали на это внимания. Но вот, все препятствия позади, и он стоит перед фасадом здания, являвшегося некогда объектом детских игр и шалостей. Всеволод неожиданно вспомнил, что Вениамин несколько раз рисовал это здание, причем в самых разных ракурсах, то отходя подальше, то занимая то место, где сейчас стоял Монахов.

             Вблизи отчетливо бросалось в глаза, что время не пощадило старое сооружение и обвал штукатурки фасада приобрел массовый характер, а кое-где в стенах здания наблюдались заметные трещины. Глядя на эти трещины, Всеволод подумал про себя, что реставрация здания обойдется сейчас в кругленькую сумму. Впрочем, ни о какой реставрации не могло идти и речи, поскольку здание намечалось под снос.

            Монахов тяжело вздохнул и прошелся вдоль фасада строения, стараясь держаться на приличном удалении, поскольку вероятность падения кусков штукатурки и даже целых кирпичей оставалась велика. Добравшись до торца здания, где располагалось крыльцо черного хода, он остановился на мгновенье, припомнив, что именно через черный ход они попали в комнату для холопов, как им потом объяснил Смоляков, где чуть не оказались похороненными заживо.
             Всеволод подошел к крыльцу, обнаружив, к своему удивлению, сохранившиеся деревянные перила, и посмотрел на темный проем черного входа. Дверь здесь отсутствовала вовсе, хотя, как он помнил, во времена его юности она была на месте.
               Вновь вспомнив времена, когда они с Вениамином занимались исследованиями усадьбы, Всеволод глубоко задумался, полностью уйдя в свои мысли. Он настолько погрузился в воспоминания об ушедших в небытие детских годах, что, услышав рядом чье-то осторожное покашливание, даже вздрогнул от неожиданности. А в следующее мгновенье произошло нечто такое, что совершенно выбило Монахова из колеи.

               - Пришел посмотреть на место детских игр? – послышался чей-то невероятно знакомый голос.

                Всеволод очень медленно, словно боялся увидеть обладателя голоса, оглянулся и в буквальном смысле остолбенел.
                Перед ним, возле угла здания стоял, широко улыбаясь знакомой улыбкой, не кто иной, как... Федор Никитич.
               Да, да, тот самый Федор Никитич Смоляков, который некогда спас двух мальчишек из-под завала, который они сами и устроили.

              Причем выглядел старый знакомый отнюдь не сгорбленным стариком, едва державшимся на ногах во время их последней встречи. Нет, перед Монаховым стоял пожилой, но еще вполне крепкий мужчина, каким он и являлся на момент их первой встречи, произошедшей больше двадцати лет назад. На некоторое время Всеволод просто потерял дар речи, не веря своим глазам, тем более что отлично помнил о смерти Федора Никитича.

              - Я, наверное, заснул на свежем воздухе, - Всеволод рассеянно помахал перед собой рукой, - или у меня галлюцинации на нервной почве.

             - Думаешь, у тебя видения, Сева?! – с добродушным видом рассмеялся Федор Никитич, делая два шага вперед. – Понимаю, любой бы человек на твоем месте отреагировал также, хотя имелся у вас с Венькой шанс узнать всё.

              - Шанс узнать что?! – только и сумел выдавить из себя Всеволод, оторопело глядя на медленно приближающего Смолякова, чудесным образом воскресшего из небытия.

               - Узнать, что строение нашего мира намного сложнее, нежели это представляют теории, коими пестрит научно-популярная литература, - усмехнулся Федор Никитич, подходя совсем близко, а потом пристально посмотрел на Всеволода, - ты не бойся, я не призрак, живой человек, из плоти и крови.

               - Но, как же так? – продолжая пребывать в немалом изумлении, запинаясь, проговорил Всеволод. – Я точно помню – Вы умерли почти тринадцать лет назад! Или у Федора Никитича был младший брат?!

               - Нет, к сожалению, у меня не было младшего брата, равно как и братьев вообще. – Покачал головой Смоляков, снова усмехнувшись, но теперь уже с каким-то печальным выражением на лице. – На самом деле я, точнее тот я, что жил в этом мире двенадцать лет назад, умер от старости, но тот я, который нашел вас под завалами вот этого здания... – Федор Никитич обернулся в сторону господского дома. – Все еще живу в своем времени.

               - Простите, но я ничего не понимаю из того, что Вы сейчас сказали, - потряс головой совершенно ошеломленный Всеволод, - что это все значит?!

               - Понимаю, - ничуть не смутившись, кивнул головой Смоляков, - большинству людей сложно воспринимать многие вещи, особенно коренным образом расходящиеся с привычным порядком, но иногда приходится ломать устоявшиеся представления.

                - Хм, наверное, это правильно, но я все равно не понимаю, что означает – «я, живший двенадцать лет назад» и «тот я, который нашел нас», - Всеволод по-прежнему с озадаченным видом смотрел на собеседника.

               - Наверное, будет правильным начать издалека, - с пониманием покачал головой Федор Никитич, поглядев пристально на Монахова, - помнишь тот день, когда я провел для вас с Вениамином первую экскурсию по этому зданию?

                - Да, это произошло через неделю после того, как Вы вытащили нас из-под завалов, - Всеволод все еще не мог прийти в себя, но уже решил, что без выяснения всех обстоятельств территорию усадьбы ни за что не покинет.

               - Точно, все-таки зацепила тебя эта усадьба, и все, что связано с ней, ты запомнил на всю жизнь, - одобрительно кивнул головой Федор Никитич, - тогда ты помнишь и то, что я строго-настрого запретил вам даже пытаться заглядывать в подвал, расположенный с другой стороны здания?!

             - Да, было такое, - кивнул Всеволод, начиная понемногу успокаиваться, - и мы ни разу сей запрет не нарушили.

              - Наверное, в чем-то это было верно, - бросив задумчивый взгляд куда-то вдаль, проговорил Смоляков, - но, с другой стороны, я, или точнее – второй я, слишком затянул с объяснениями и в результате превратился в дряхлого старика, а у вас начиналась взрослая жизнь, и стало не до этого.

               - Затянули с объяснениями? – Всеволод вопросительно посмотрел на собеседника.

               - Да, другой я, живущий в твоем времени, хотел рассказать о тех возможностях, которые можно получить, имея полный объем знаний. – Федор Никитич искоса взглянул на Монахова и с горестным видом развел руками. – Хотя, пусть и мизерный, но подобный шанс все же остается... Если ты, конечно, сумеешь убедить свое руководство не строить логистические комплексы и не сносить усадьбу.

              - Э-хм, - совершенно машинально вырвалось у Всеволода, и он с изумлением посмотрел на своего собеседника.

                О том, что на месте усадьбы должны строиться корпуса логистического комплекса, в городе пока не знал никто, эти подробности в предварительной версии плана не сообщались.

               - Полагаю, пришла пора объяснить все по порядку, - видя недоумение собеседника, многозначительным тоном произнес Смоляков.

            - Да уж, пожалуй, было бы неплохо, - только и сумел вымолвить в ответ Всеволод.

             - Что же, изволь, - слегка усмехнулся Смоляков и приступил к повествованию:

              – Время в нашем мире, а точнее, в этаком конгломерате миров, чаще всего представляется чем-то линейным, этаким вектором, направленным из прошлого в будущее. И прошлое всегда остается где-то позади, а будущему еще только предстоит случиться, и оно скрыто от нас, причем оба этих состояния никогда не пересекаются друг с другом. Но, на самом деле, все обстоит несколько иначе. В силу ряда причин, на которых я, пожалуй, не буду останавливаться, время представляет собой целый набор векторов, причем векторов направленных, скажем так, под разными углами по отношению друг к другу. И в ряде случаев, некоторые из этих векторов могут пересекаться, взаимодействовать. Более того, порой возникает вполне устойчивое пересечение двух, а то и большего количества векторов. А поскольку пересекающиеся вектора отнюдь не идентичны, то возникает возможность как бы заглянуть из прошлого одного вектора в будущее другого и, соответственно, наоборот. Иногда такие векторы начинают накладываться друг на друга, инициируя взаимные влияния, порой весьма существенные. Но, это все, скажем так, преамбула к сути явления.

           Федор Никитич замолчал, бросив пристальный взгляд на Всеволода. Последний хотя и не понимал некоторых вещей, упоминаемых собеседником, слушал очень внимательно, стараясь максимально вникнуть в суть происходящего. И Смоляков продолжил свой рассказ:

               – И так, в подвале данного здания находится точка, в которой, в определенные моменты положения Земли относительно Солнца происходит пересечение нескольких подобных векторов времени. При этом часть пересечений имеют настолько сильное взаимное влияние, что изменения в одном времени может вызвать серьезные последствия в другом. Так вот, вектор времени, в котором живет тот Смоляков, которого ты видишь перед собой, отстает от твоего вектора времени примерно на шестнадцать лет. Поэтому ты и видишь меня почти таким, каким встретил во времена своей юности. Тот я, что жил в твоем векторе времени, знал об этом и даже более того, мы время от времени встречались, используя для этого подвал здания, возле которого мы сейчас находимся. И самое главное, пересечение, находящееся в подвале, дает возможность заглядывать в прошлое и будущее большинства тех векторов, что попадают в это пересечение. Поэтому, многие моменты твоего прошлого мне хорошо известны, равно как и некоторые моменты того будущего, которое ждет и твой и мой миры.

               - Постойте! – обескураженный Монахов прервал собеседника взмахом руки. – Но как же вообще становится возможным подобное пересечение, если это, конечно правда?

               - Понимаю, поверить в подобное чрезвычайно сложно, - на лице Смолякова появилась грустная улыбка, и он протянул собеседнику руку, - но ты можешь убедиться в этом сам, если прогуляешься со мной в подвал, остававшийся в детстве закрытой для вас территорией.

             - Да, правда? – Всеволод бросил осторожный взгляд на небольшую дверь, расположенную под крыльцом черного хода.

              - Ну-ну, можешь успокоиться, никаких намерений запереть тебя в холодном подвале, у меня нет. – Видя нерешительность Монахова, с усмешкой проговорил Федор Никитич. – Не для того здешний я спасал вас, чтобы потом самому бросить в подвал, хе-хе, на съеденье хищникам из других миров. – На лице Смолякова появилась знакомая, чуть лукавая, но все понимающая улыбка.

               - Хорошо, я согласен, - чуть помедлив, ответил Всеволод, - только я не совсем понимаю, как происходит подобный переход в другой мир?!

               - На самом деле всё достаточно просто. – Покачал головой Федор Никитич, лицо которого вновь стало серьезным. – Структура нашего мира, в котором сосуществует множество векторов времени, достаточно тонкая и грань, отделяющая разные векторы друг от друга, почти прозрачна, хотя и открывается для прохода далеко не в любой момент. Однако сейчас, примерно до пяти часов вечера, это возможно, и будет возможно завтра после полуночи и примерно до шести часов утра. А затем этот переход закроется и появится снова лишь спустя несколько месяцев, да и то, при условии, что...

              Смоляков замолчал, бросив на Всеволода выразительный взгляд.

             - При условии, что здесь не начнется строительство, - медленно, четко выговаривая каждое слово, закончил за своего собеседника Монахов.

             - Именно так... – Федор Никитич повернул голову и бросил взгляд на колышущиеся под свежим дуновением ветра деревья. – Тот проход, что возникает в определенные моменты между двумя векторами времени, слишком тонок и малейшее нарушение структуры пространства, в котором он находится, может разрушить его.

             - А строительство нарушит эту структуру весьма существенно, - задумчивым тоном произнес Всеволод, опуская голову вниз.

              Конечно, можно было списать происходящий разговор на своеобразное видение, возникшее под влиянием приступа ностальгии, а может и пыльцы каких-то растений, растущих поблизости. Но Всеволод отчетливо чувствовал, что все случившееся с ним происходит в реальности и не является плодом галлюцинации. Однако, как реагировать на столь странную ситуацию и на предложение своеобразного двойника старого знакомого, пришедшего из другого мира, он пока не знал. Некоторое время Монахов молчал, пытаясь как-то собрать разбредшиеся по сторонам мысли.
               Немного поразмыслив, Всеволод пришел к выводу, что ему ничто не мешает для начала просто спуститься в подвал, являвшийся в детстве этакой запретной зоной и выяснить все самостоятельно.
               И посмотрев на Федора Никитича, с легкой улыбкой на лице, наблюдавшего за своим собеседником, решительно кивнул головой.

               - Вот и молодец, - с одобрительным видом засмеялся Смоляков, - никогда не стоит упускать шанс отворить ту дверь, за которой, быть может, находится твоя мечта.

             - Да, наверное, Вы правы, - с некоторым сомнением покачал головой Всеволод, - хотя порой я теряюсь в догадках, какая же она у меня теперь – мечта?!

              - Знаешь, думаю, это следствие того, что ты упустил нечто важное, в какой-то момент своей жизни. – Мгновенно стал серьезным Федор Никитич, делая шаг к небольшой дверце, расположенной под крыльцом черного хода. – В каждый конкретный момент мы принимаем те или иные решения, определяющие течение нашей жизни на многие годы вперед. Когда ты уехал учиться в университет, ты, безусловно, поступил верно, но были ли настолько же верными поступки, совершенные тобой после поступления?

              С этими словами Смоляков подошел к крыльцу, уверенно спустился в небольшой приямок, где находилась дверь, ведущая в подвал, а потом обернулся к Монахову. Тот помедлил немного, но потом тряхнул головой и подошел ближе. Федор Никитич, не обращая внимания на висевший на двери амбарный замок, взялся за ручку и не столько потянул за неё, сколько сдвинул каким-то хитрым движением в сторону, после чего дверь медленно отворилась. Всеволод покачал головой, с удивлением глядя на замок, оставшийся на прежнем месте – он только что видел собственным глазами, как замок висел на обеих дужках, а теперь болтался лишь на одной. И еще он подумал о том, что никто и никогда в жизни не догадался бы сделать с дверью то, что проделал сейчас Смоляков.
             Федор Никитич, тем временем, толкнул дверь сильнее, после чего кивнул Всеволоду головой и вошел внутрь. Монахов чуть замешкался, а потом двинулся следом.

             В помещении под крыльцом оказалось не так темно, как представлялось с улицы, откуда-то проникал дневной свет, хотя никаких щелей вроде не наблюдалось. Вскоре Всеволод уже неплохо ориентировался в помещении, заваленном какими-то ящиками, и лишь в самом дальнем углу имелась еще одна дверь. К этой-то двери и направился Федор Никитич, знаками показывая своему спутнику, чтобы тот следовал за ним.
             Здесь, у второй двери повторилось то же, что и у входа в подвал – Смоляков вновь проделал какие-то манипуляции с ручкой двери, причем Всеволод сообразил, что теперь они выглядели совсем не так, как на входе, после чего дверь отворилась. Федор Никитич вошел внутрь, а молодой человек последовал за ним.
              Теперь они оказались в недлинном коридоре, заканчивавшимся тупиком, однако иных дверей здесь более не имелось. К слову сказать, освещался этот коридор обычной электрической лампочкой, озарявшей помещение тускловатым светом.

              - Не знал, что здесь есть электричество, - озадаченно озираясь вокруг, проговорил Всеволод.

              - Здесь нет электричества, - возразил с улыбкой на лице провожатый, - питание идет из другого вектора времени, разумеется, только в тот период, когда доступен проход между мирами.

               Всеволод хотел спросить, каким же образом они куда-то пройдут, если в коридоре отсутствуют иные выходы, но Смоляков просто пошел вперед, по направлению к тупику. Монахов пожал плечами и стал смотреть, что будет дальше.
               А его пожилой проводник подошел тем временем к стене, которая перегораживала проход, и поднялся на единственную ступеньку, которую Всеволод разглядел только сейчас. Затем Федор Никитич обернулся к своему спутнику, улыбнулся, после чего... сделал шаг вперед и... исчез.
 
 
Продолжение - http://proza.ru/2022/07/17/1411