Учитель пения

Описываемые события имели место в начале 70-х. Мой отец в чине старшего лейтенанта служил тогда на “точке” – так в обиходе называли радиолокационные роты, расположенные в глухих не населенных местах, обычно в высокогорье. В глухой тайге как раз такая точка и существовала до конца 80-х гг. До ближайшего населенного пункта (райцентр) километров 60. (Еще по-божески, обычно бывало гораздо дальше).
Единственным развлечением тамошних служивых было приехать в село и напиться, причем придумывались всевозможные способы “обновить” это дело (чего стоит только изобретенный коктейль “Переход Суворова через Альпы” (название придумано мной..): покупалась трехлитровая банка томатного сока, треть сока выпивалась/выливалась в зависимости от потребностей, туда вливалась бутылка водки и бутылка шампанского, тщательно перемешивалось и употреблялось стаканами. По сведениям очевидцев, неподготовленные товарищи после первого же стакана катились под стол). Но в этот раз служивые сидели на съемной квартире (мой отец и его друг и сослуживец В. Рублев) и пили обычную водку. Вот пьют они, разговоры разговаривают, едят-закусывают, чем бог послал (обычно бог посылал что-нибудь пайковое). Дверь скрипит, открывается, в избу входит В. И. Жарихин (учитель пения в местной школе, которая расположена на другом конце села). Видимо, шел мимо да запах учуял, а такой запах и самого упертого трезвенника переубедит… заходит, значит, с баяном на плече, в костюме – собрался на урок.
– О, Иннокентьич, здорово! Ты куда собрался? – спрашивают два изрядно хмельных младших офицера.
– И вам не хворать, Вова и Саша! Да я в школу, урок у меня, ети его, водички вот зашел выпить. А водку вашу я пить не буду, дышать на ребятишек, что ли?! И так косо начальство смотрит уже…
Тут надо пояснить, что вышеупомянутый Виктор Иннокентьевич был, что называется, подвержен: и тогда, и много лет позже, когда в первом классе я тоже учился тоже в той самой школе и со мной учился один из его сыновей – Алексей. Так у нас пение случилось один раз за весь учебный год, разучивали и пели песню “Орлята учатся летать”…
– Ты что, Иннокентьич, или больной?! Пока дойдешь, весь запах выветрится!
(Наливают и подносят). Учитель помялся-помялся, р-раз! и опрокинул стаканчик.
– Ну все, мужики, опаздываю я, привет хозяйке, пойду!
Только он в дверь, Саша и Вова, вошедшие в раж, в два голоса ему:
– Не-не-не, как это – “пошел”?! Одну ж никогда не пьют!
И наливают еще. А он в дверях стоит, томится, на уговоры сесть к столу не поддается, закуску не берет а только рукавом занюхивает.
Смело берет стакан, и процедура повторяется.
– Ну, все-все, пойду, опаздываю же! Сопьешься с вами!
– Ты, Иннокентьич, третью пей и иди. А то вправду опоздаешь!
Тут учитель пения расслабился, что отпускают его, принимает и по третьему разу.
– Ох, спасибо, Иннокетьич, уважил! Иди уже. Только вот что: сыграй-ка ты нам что-нибудь на прощание!
Иннокентьич расправил плечи, снял с плеча баян, расставил ноги пошире. Растянул инструмент на всю длину, отчего комната наполнилась душераздирающим визгом…
И упал.
22.03.2016 г.