0110. Гвиневра

>> ПРОШЛОЕ ДЕРЖИТ, ПРОШЛОЕ ВИСНЕТ НА ВОЛОСКЕ <<

    Я никогда не хотела заботиться о ком бы то ни было, кроме себя. Маленькая Гвиневра не грезила о котенке или щенке, - уже лет в восемь я отдавала себе отчет, что питомец - это не игрушка, а огромная ответственность, и я не готова тратить силы, время и деньги на существо, целиком и полностью зависящее от меня. Тогда я еще была среднестатистической девочкой, и детство у меня было довольно счастливое, поэтому непонятно, почему я, в отличие от своих сверстников, не просила отца с матерью подарить мне на день рождения домашнее животное. По правде говоря, мне крайне трудно разбираться во всем, что намешано inside me, - холодный, лишенный дна океан пугал до чертиков и, избегая самоанализа, я оправдывала перемены в своем настроении тем, что я - женщина, однако мотивы некоторых своих поступков я могла разгадать без труда. Zum Beispiel, побег из родного дома означал полный разрыв связи с токсичной матерью и отсутствие желания подстраиваться под ее нового мужа. Невзирая на то, что на курсах актерского мастерства у мадам Тэффи я была одной из лучших, обладая неоспоримым талантом изобразить практически любую emotion, in real life мисс Ланкастер являлась эмоциональным кастратом. Обратись я к психотерапевту, он наверняка заявил бы, что отсутствие эмпатии - защитная реакция на то, что происходило в юности, однако я не берусь утверждать, что стала бы другой, не зашвырни меня родители в жестокий мир шоу-бизнеса. В любом случае I am who I am, и менять себя в угоду окружающим не собиралась, поэтому было более чем странно, что я, саркастичная, черствая, никогда не умиляющаяся фотографиям младенцев, которые демонстрировали коллеги по работе, вдруг ощутила дикую потребность приютить у себя Деймона. Быть может, это прозвучит высокопарно, но, коль во мне при виде молодого человека произошли столь кардинальные перемены, то есть possibility, что это любовь. А как иначе объяснить периодически ухающее вниз сердце и тот факт, что я, не думая о последствиях, притащила к себе малознакомого парня, а next morning преспокойно ушла на работу, приготовив ему завтрак?
    До сих пор не могу сдержать глупой улыбки, вспоминая тот вечер, когда мы хохотали над его рассказом о том, что он принял меня за местную сумасшедшую, когда я, купила для него обед в ресторане быстрого питания. Мы проговорили до полуночи, но я все равно не узнала о том, почему он так живет. Ллойд обмолвился, что мечтал заниматься логистикой, однако жизнь распорядилась иначе. Я, видя, что он начал закрываться, не стала давить на парня и, пожелав спокойной ночи, ушла к себе. Нам предстояло многое обсудить, однако спешить не обязательно: если завтра не наступит апокалипсис, то мы располагаем уймой времени, чтобы узнать друг друга.
    Спала я на удивление спокойно. Всю ночь меня посещали странные сны, в которых я сталкивала с лестницы гонящегося за мной маньяка, и он бесшумно разбивался на сотни осколков, а когда я, трепеща от страха и отвращения, подходила к нему, оказывалось, что это - мой папа, и я с воплем кидалась собирать фрагменты в цельного человека, но ничего не выходило, поскольку руки были вязкими от крови, меня это жутко нервировало. Проснувшись за полчаса до писка будильника, я, потянувшись, замерла, осознавая, что в соседней комнате спит Деймон. При мысли о том, что мужчина, котрый мне небезразличен, находится так близко, я возбудилась до предела. Было бы глупо отрицать очевидное: I wanna be loved by him, но, раз уж мой Адонис не является поклонником быстрого развития отношений, мне остается лишь набраться терпения и ждать счастливого случая. На секунду я, утратив контроль над своим разумом, живо преставила себя, нежащуюся в обхятиях Ллойда: перед мысленным взором предстала картина, на которой мы, нагие, тремся друг о друга, и он дарит мне тягуче-сладкие поцелуи, а в следующий миг я, похлопав себя по щеке, вернулась в реальность и, приняв контрастный душ, заглянула в гостиную, секунд сорок полюбовалась спящим Деймоном и, перекусив кашей, политой клубничным сиропом, написала фломастером на дверце холодильника, что вернусь к шести и, на ходу застегивая пуговицы пальто, выскочила из подъезда.
    Миновав кладбищенские ворота, я шмыгнула в пропахший кошачьей мочой подземный переход и минуты три спустя садилась в вагон подземного поезда, следовавшего до нужной мне станции. Офис «Оберона» располагался в шикарном небоскребе «Dragonfly» in the heart of the city, который по праву считался самым красивым зданием столицы Эвадорроса. Поздоровавшись с охранником, скучающим у стойки в просторном холле я, вызвав ультраскоростной лифт, принялась копаться в своей сумочке, ища ключи от кабинета начальника. Бэррон Мейсон обычно появляется примерно в одиннадцать, и к этому времени мне надлежало впустить в his parlor уборщицу, проверить наличие воды в кулере, распечатать пришедшие на почту чертежи.
    Работа у меня на редкость суетливая, однако жаловаться грех: при кажущейся холодности начальник вел себя корректно и тиран в нем просыпался лишь в случаях, когда был упущен выжный заказ или кто-то из сотрудников не успевал сдать прект в срок. Единственный человек в нашем коллективе, на которого мистер Мейсон никогда не повышал голос - смуглый филлипинец Джеймс Кольт, к которому, если брать во внимание не лишенные оснований слухи, Бэррон питал сексуальный интерес. Глава отдела по связям с общественностью Джинни Сиэль подозревала нашего шефа в бисексуальности и являлась автором предположений, что тихоню Джеймса с Бэрроном связывает служебный роман, несмотря на то, что сын покойного ныне основателя «Оберона» скоро женится на дочери владельца ювелирного дома «Dreamer». Лично мне было параллельно, с кем и в какой позе господин Мейсон наставляет рога своей невесте и различные версии неугомонной Вирджинии я слушала лишь по той причине, что не хотела обижать коллегу жестким игнором: госпожа Сиэль обладала склочным характером и иметь в неприятелях сию особу я опасалась, справедливо полагая, что плохие отношения между находящимися на протяжении пяти дней в неделю под одной крышей людьми нанесут серьезный удар по атмосфере.
    Во время обеденного перерыва я, как всегда, вместо посещения ресторана перебилась собственноручно приготовленным salad из яичного белка, помидоров черри, творожных зерен и тертой моркови - сто восемьдесят килокалорий на двести грамм. Заместительница нашего босса, Эйприл, женщина, едва втискивающаяся в необъятные костюмы шестидесятого размера, твердила, что если я продолжу питаться своими салатами, то в один прекрасный день меня унесет ветром. Не желая вступать в перепалку с тучной дамой, обожающей вкусно поесть, я молча опускала глаза, стараясь не рассмеяться Эйприл в лицо. В конце концов, ее тело - not my business, и если ей нравится трясти отвисшим пузом, это ее право. Как говорила одна известная фитнес-блогерша в своем «Тристаграме» - fat people любят жрать больше, чем жить, и смерть от сердечной или печеночной недостаточности - их осознанный выбор.
    Оставшиеся сорок минут свободного времени я провела с пользой для себя: осилила главу исторического романа Гореслава Густо о королеве Ратвии Боженне Малопаус, известной тем, что, перенеся выкидыш после смерти мужа, она заставила брата переспать с ней, чтобы, забеременев, выдать их ребенка за наследника могучего Риха Четвертого, павшего смертью храбрых во время грандиозной битвы с элозийцами. Хитроумный план вдовствующей королевы, увы, провалился с треском: госпожа Малопаус, разродившись уродом, отошла в царство теней из-за горячки в возрасте двадцати семи лет, а ее чадо, прожив дней сорок, последовало вслед за матерью. Миттас, брат Боженны, не сумев одолеть чувство стыда, покончил с собой, и на престол северного царства взошла сестра Риха Четвертого, Алисия, сумевшая договориться с впавшим в бешенство правителем Элозии и заключить перемирие, положив конец бесчисленным кровопролитиям. Королева Алисия вошла в учебники по истории как мудрейшая правительница Ратвии, сделавшая для блага своего народа очень многое. В частности, именно с ее руки в 1874 году был упразднен закон, позволяющий получать школьное оразование лишь отпрыскам знати. За год до своего сорокалетия королева была схвачена стражниками, подкупленными ее супругом, Арчибальдом Хенднером. Обвинив Алисию в идолопоклонничестве, он заточил жену в Хрустальной башне. Спустя месяц был вынесен окончательный приговор и в начале 1876-го королева была казнена - ей отрубили голову. Дорвавшийся до власти Арчибальд правил Ратвийским царством недолго: три года спустя узурпатора отравила одна из любовниц, и на престол взошла династия Эррихов, а королева Алисия превратилась в symbol of kingdom, и я, обожавшая всемирную историю, дала себе обещание, выйдя на пенсию, проехаться по сохранившимся древним городам и лично запечатлеть на фотопленку такие достопримечательности как Хрустальная башня в Гирге, чертоги Гильгамеша в Уруке и прирамиду Охрепса в знойном Египте.
    Отложив в сторону томик, я, тяжко вздохнув, вспомнила о том, как в прошлом году, изучив биографию красивейшего президента Гомерики Дэнни Кляйнедди, пришла к выводу, что о нем известно крайне мало. Собранная по крупицам информация была либо слишком ничтожной, либо таила в себе кучу подвохов. Известно, что будущий президент рос в богатой семье, окруженный любовью и заботой, с золотой медалью окончил старшую школу, отучился в университете дипломатии имени Хесуса Майгеля. По заверениям оставшихся в живых людей, лчино знакомых с мистером Кляйнедди, Дэн являлся интеллигентным, тихим юношей, боготворящим Джона Степсона. Его вдова, выпустившая мемуары, обмолвилась, что муж знал поэму «Цветущая на огнях» наизусть, однако, как мне кажется, Шэрон, безусловно, являющаяся образцом для подражания и по сей день, чрезмерно идеализировала his husband, посему составлять его портрет, опираясь только на ее размышления, не стоит, потому что, если принять за основу все, написанное изящнейшей первой леди, выходило, что Дэниел Льюис Кляйнедди - сущий ангел, а я не была до такой степени наивной, чтобы верить подобного рода утверждениям. Но то, что благодаря этому человеку Северная и Южная Гомерика перестали конфликтовать - истина. Of course, мистер Кляйнедди многого не успел, ибо, как мы знаем, президент соединенных штатов не обладает неограниченной властью и все свои решения обязан согласовывать с Конгрессом. Немудрено, что молодому и амбициозному Дэнни часто ставили палки в колеса, препятствуя попыткам изменить мир в лучшую сторону, так что, невзирая на сомнения в объективности суждений Шэрон, в одном я с этой женщиной согласна - господин Кляйнедди укрепил позицию СШГ на международной арене, и если бы его не застрелил мерзавец Оскардсон, он бы продолжил свою деятельность, и наша держава сумела бы достигнуть процветания намного раньше.
    Из раздумий меня вывел звонок стационарного телефона. Прижав трубку к уху, я, слушая хриплый бас шефа, записала в блокнот продиктованный мне адрес, который нужно было переслать миссис Сиэль в срочном порядке.
    - И, Гвиневра, будь добра, заскочи в мой кабинет и отыщи в одном из верхних ящиков стола черную папку. В ней лежат пректы Джеймса, которые я должен был утвердить. Передай ее отделу, в котором работает мистер Кольт, пожалуйста.
    - Okay, - отчеканила я бодро и, отключившись, направилась в занимаемую начальником комнату, по размерам более напоминающую бейсбольное поле. Обойдя массивный стол с суперсовременным компьютером, я принялась один за другим выдвигать верхние ящики в надежде как можно быстрее отыскать black folder. Разложив на столе кипу бумаг, я нечаянно сдвинула в сторону «мышку», из-за чего экран монитора, сонно моргнув, загорелся в полумраке ярким светом, ослепившим меня - в прямом и переносном смысле.