Покос. часть третья

В августе наступало самое важное и трудное время. Заранее на первый покос свозили все копны с разных, дальних и ближних, полянок. Для этого делал отец специальные волокуши. Наш старенький мотоцикл с коляской трудился, как никогда.

На поляне сооружали длинные, широкие сани на брёвнах, берёзах-полозьях. Крепились поперечины – жерди.

Выбирался день, который обещал быть ясным. И с утра до вечера метали зарод, высоченный, как дом. Сначала выстилался низ на санях, словно широченная прямоугольная лохматая постель. Мы только успевали вилами подтаскивать сено.

Зарод рос, и вот уже отец – наверху. Мама деревянными вилами-трезубцем мечет отцу под ноги огромные навильники сена. Я подскребаю сено, а когда отец переходит на самый край, начинаю подавать ему небольшие аккуратные навильнички, выкладывая угол.

Навильник надо было сделать особым способом, буквально насыпая вилами сено, слой за слоем, прихлопывая, приподнимая, пробуя на вес. Наконец – лепёшка из сена готова, в меру тяжёленькая и аккуратная. Взмах, и она, перевернувшись, ложится точнёхонько туда, куда указал своими вилами отец.

Папа мой – замечательный учитель, на покосе он подхваливал нас, и мы старались из всех сил...

Если мы, раскрыв копну, обнаруживали, что сено внутри отсырело – пробил насквозь дождик, то копну раскидывали на поляне, сено быстро подсыхало. Занимались другими копнами, а попозже уже сгребали это сень, лёгкое, пушистое, и тоже собирали в навильники и отправляли наверх.

...Всё труднее и труднее было закидывать наверх сено, и я уже бросала навильники на вилы отца, а он уж отправлял приготовленную «лепёшку» на место…

Работа, конечно, была до упаду. Обливались потом, пили подслащённый чай из трёхлитровой банки или компот. Не давали себе расслабиться, а уж если вдали, из «гнилого угла» - той стороны, откуда приходило ненастье, начинала, погромыхивая, вылазить синеватая туча, то тогда работали в усиленном режиме. Обычно успевали всё закончить до того, как летели первые капли. Даже успевали зарод укрыть кусками брезента, который отец обычно добывал у солдат с военной точки, что находилась недалеко от села.

По листьям, столу и лавочке стучал дождь, а мы отлёживались в шалаше, совершенно без сил и очень довольные.

Зарод жил на поляне до поздней осени, и, наконец, родители нанимали гусеничный трактор, он привозил наше творение, часто – присыпанное сверху снегом.

Сено потом в зародах было такое плотное, слежавшееся, что добывать их было очень нелегко, это отдельная наука, как расшатывать какой-нибудь угол скрипучими вилами, в варежках, через которые кусает мороз. Зато сено было невероятно ароматное, зелёное. Коровы хрумкали с удовольствием.

...За лето я загорала, русые волосы выцветали, была гибкая, тонкая-звонкая, на ладонях красовались огромные мозоли от граблей, а как подросла – от литовки. Благословенное было время.

На фото: в Жимбире, брат Паша и я.