Воронов Юрий Петрович

Юрий Петрович Воронов, «бродил» сегодня душной ночью по электронным страницам «Литературной газеты» (много лет, с дней службы в СА читаю, чем удивлял замполита. Спрашивал он с опаской:»Ты что, писатель? Я гордо отвечал-»Будущий!» Замполит успокаивался…)…
Юрия Петровича встретил как давнего друга. Бывают такие «шапочные» друзья. Конечно, я его «знаю» только по стихам, статьям, да ТВ выступлениям. Но почему-то «знаю», сохранился в памяти моей…
Уточняю теперь во всё знающей Википедии:
Воронов Юрий Петрович (январь 1929-февраль 19993 года). Мало жил...Ну и что, что старше меня на 10 лет?!
Поэт, журналист и даже общественный деятель.
Редактор «Комсомольской правды» (1959-1965годы) Я работал в Уваровском комсомоле, «стружку» в обкоме комсомола снимали за слабую подписку на комсомольскую газету...Редактор журнала «Знамя», в 1988-1990- «Литературной газеты»
Как же мне Юрия Воронова не знать?!
Теперь «ЛГ» отыскивает, что «ущемляли» Юрия Петровича злыдни из ЦК, и даже «сослали» в ГДР возглавлять корреспондентский пункт...Эх, не повезло мне, не удостоен такой «ссылки» Ни в одну заграницу не выпускали, говорят, что я обладал «государственными секретами», но никто ни разу не объяснил мне-какими?
Стихи мн нравились и нравятся Юрия Воронова, делюсь со своими друзьями- читателям (Многие тоже «шапочные»!)
В школе
----------------

Девчонка руки протянула
И головой — на край стола…
Сначала думали — уснула,
А оказалось — умерла.

Её из школы на носилках
Домой ребята понесли.
В ресницах у подруг слезинки
То исчезали, то росли.

Никто не обронил ни слова.
Лишь хрипло, сквозь метельный сон,
Учитель выдавил, что снова
Занятья — после похорон.

Ленинградские деревья
---------------------------------

Им долго жить — зелёным великанам,
Когда пройдёт блокадная пора.
На их стволах — осколочные раны,
Но не найти рубцов от топора.

И тут не скажешь: сохранились чудом.
Здесь чудо или случай ни при чём…
…Деревья! Поклонитесь низко людям
И сохраните память о былом.

Они зимой сжигали всё, что было:
Шкафы и двери, стулья и столы.
Но их рука деревьев не рубила.
Сады не знали голоса пилы.

Они зимой, чтоб как-нибудь согреться —
Хоть на мгновенье, книги, письма жгли.
Но нет садов и парков по соседству,
Которых бы они не сберегли.

Не счесть погибших в зимнее сраженье.
Никто не знает будущих утрат.
Деревья остаются подтвержденьем,
Что, как Россия, вечен Ленинград!

Им над Невой шуметь и красоваться,
Шагая к людям будущих годов.
…Деревья! Поклонитесь ленинградцам,
Закопанным в гробах и без гробов.
Память
-------------

Неверно, что сейчас от той зимы
Остались лишь могильные холмы.
Она жива, пока живые мы.

И тридцать лет, и сорок лет пройдёт,
А нам от той зимы не отогреться.
Нас от неё ничто не оторвёт.
Мы с нею слиты памятью и сердцем.

Чуть что — она вздымается опять
Во всей своей жестокости нетленной.
«Будь проклята!» — мне хочется кричать.
Но я шепчу ей: «Будь благословенна».

Она щемит и давит. Только мы
Без той зимы — могильные холмы.

И эту память, как бы нас ни жгло,
Не троньте даже добрыми руками.
Когда на сердце камень — тяжело.
Но разве легче, если сердце — камень?..