Пёс

Лопасти вертолёта тёмной рябью скользили по поверхности воды. Детектив наблюдал за тенью из иллюминатора. Он был не в восторге от порученного ему задания, и с тоской думал, о том, насколько затянется эта командировка. Его вместе с отрядом полиции специального назначения направили на отдалённый остров, на котором располагалась тюрьма для особо опасных преступников, отбывающих пожизненные сроки. Смена тюремной охраны перестала выходить на связь около месяца назад. Особого беспокойства это не вызывало из-за частых перебоев связи. Тем более, что заключённые знали: подняв бунт, им некуда бежать. Километры морской глади пересечь было не на чем, вертолёты прилетали только раз в два месяца с новой сменой и провизией, при попытке захвата тюрьмы их просто обрекали на голодную смерть. Поэтому полицейское начальство решило направить на остров небольшой отряд и одного детектива для выявления причины обрыва связи. Если же в ходе воздушной разведки будет выявлен факт захвата тюрьмы заключёнными, им следовало незамедлительно без приземления лечь на обратный курс. Так что рисков практически не было, учитывая так же то, что два тяжёлых пулемета, установленные на бортах вертолёта, резко повышали шансы операции на успех.\
 
Детектив отлично знал законы, но категорически не понимал, зачем содержать отпетых головорезов за счёт налогоплательщиков. Волна гуманизма после большой войны, унесшей более миллиарда жизней, призывала забыть о любом насилии, однако садисты, насильники, маньяки и убийцы от этого не перестали существовать. Поэтому, пытаясь искоренить в обществе то, что приводит к насилию и ненависти, даже таким отбросам сохраняли право на жизнь. К ним применялись различные программы исправления, но как правило, они доживали остатки своих дней в таких тюрьмах.

Залетая в кабину вертолёта, свежий ветер не давал уснуть, но ни это, ни прекрасный солнечный день не умоляли усталости детектива. Ему требовался отпуск, головная боль, положенная на бессонницу, истощали организм как губка. Наконец вдали показался остров. Серые стены, увенчанные сеткой и колючей проволокой, словно корона венчали отвесные скалы, омываемые океаном. Внутри не наблюдалось никакого движения, будто всё живое исчезло. Облетая тюрьму, пилот пытался связаться с местной охраной, прося разрешение на посадку:

- «Орлан» вызывает «Догтауэр», прошу разрешения на посадку, - в ответ пилот слышал лишь шум радиопомех.
 
- «Орлан» вызывает «Догтауэр»... Что делаем капитан?

Капитан стоял за креслом пилота:

- Садимся на площадку. Отряд! Приготовиться! Проверяем оружие и занимаем круговую оборону! Детектив, от меня ни на шаг. Если выявится бунт, все возвращаемся и летим обратно. Пилоту быть наготове. Капрал, бери одного бойца, занимайте позицию у пулемётов. Быть готовыми открыть огонь на поражение.
 
Бойцы перепроверяли магазины и затворы, детектив тоже достал пистолет, которым уже давно не пользовался, проверил магазин и отправил его обратно в кобуру. Он был рядом с профессионалами, которым он со своей «пукалкой» мог только больше помешать, чем помочь. Его задача заключалась в том, чтобы выполнять приказы во время передвижения отряда и не мешаться под ногами. А добравшись до тюремной администрации, полномочия передавались ему
.
Разогнав пыль с вертолётной площадки, машина мягко приземлилась. Из открытого люка выбежали бойцы в чёрном обмундировании, с автоматами наперевес, заняв оборону по всему периметру круглой площадки. Она располагалась на крыше одного из зданий. Детектив неустанно следовал за капитаном, раздающим приказы жестами. Отряд вошёл в здание. Электричества не было, лифт был обесточен, пришлось спускаться по лестнице. Группа заняла один из этажей.
 
- Сержант, - еле слышно произнёс капитан, - доложить обстановку.

- Сейчас мы находимся в северном крыле, - докладывал сержант, указывая на план тюрьмы, выведенный на экран планшета, - здесь располагается прачечная и хозяйственные помещения, нам же нужно попасть в восточное крыло, там находятся администрация и узел связи. Основная масса заключённых находится в южном крыле.

- А что в западном?

- Западное крыло обозначено как «зона особого внимания», вероятно для особо опасных.

- Так, основная задача – сопроводить детектива в администрацию, а дальше по обстановке. Сержант, оптимальный маршрут?

Боец «окунулся» в планшет:

- Между северным и восточным крылом есть переход на уровне третьего этажа, так мы минуем открытых пространств.
 
- Капитан, что-то слишком тихо. Почему зеки молчат? – спросил один из рядовых, — тут же должно быть не меньше пятисот заключённых.
 
- Мы как раз здесь, чтобы выяснить это. Детектив, есть что сказать?

- Я знаю не больше вашего, чтобы выяснить подробности, нужно добраться до тюремной администрации, там находится серверная с записями с камер видеонаблюдения.

- Так, бойцы, - продолжил капитан, - двигаемся тихо, если зеки захватили объект, вероятны засады, вертолёт трудно не заметить. Проверяем углы, движемся перебежками. Цель – переход на третьем этаже. Вперёд!

Спуститься на третий этаж пятиэтажного здания не было проблемой, обученные и закалённые в боях воины знали без лишних слов и команд, что каждый из них должен делать, поэтому передвигались они быстро и молча, лишь жестами показывая, что путь свободен. Тишина настораживала. Можно было, конечно, предположить, что заключённые сговорились и затаились, в надежде захватить вертолёт. Улететь на нём, конечно все не смогут, но там уже будет господствовать право сильнейшего. Однако тишина настолько была заполнена пустотой, что могло казаться, будто это не тюрьма, а кладбище. Общую картину так же дополнял отвратный запах на лестничной клетке.
 
Детектив неспешно шёл сзади отряда, парни настолько быстро и чётко проверяли путь, что он даже ни разу не останавливался. Сзади него только шёл ещё один боец, замыкая цепочку. Проходя, мимо двери четвёртого этажа, он заметил, что та заблокирована цепями:

- К чему это, капитан?

- Мы не любим сюрпризов, а времени проверять каждый этаж у нас нет.
 
Путь до перехода был необычайно прост, поэтому дабы уравновесить сложность миссии, судьба приготовила отряду неожиданный поворот: переход, являющийся промежуточной целью отряда, был напрочь разрушен. На торчащей из стены арматуры болтались куски металлических листов. Явно произошёл какой-то взрыв, однако не было ясно, какого он был характера. Было очевидно лишь то, что дальнейшее передвижение старым маршрутом не имело смысла.

- Что теперь, капитан? - спросил детектив.
 
- Теперь возвращаемся на крышу и эвакуируемся. Дальнейшее продолжение миссии считаю невозможным.
 
- Но как? – недоумевал детектив, - почему?!

- Здесь явно произошло что-то странное, – капитан, не моргая смотрел в глаза детектива, - что именно, пусть выясняют военные, я же не собираюсь зря рисковать людьми. Отряд, возвращаемся к вертолёту.
 
По лицам парней было понятно, что они не горели желанием выяснять причины разрушения и странной тишины этого места. Поэтому они с большей прытью устремились в обратный путь. Бежать за здоровыми людьми вверх по лестнице было тем ещё испытанием, жадно хватая воздух ртом, детектив вывалился на крышу здания и первым, что он увидел, был блюющий боец. Кабина вертолёта была словно декорация для фильма ужасов. Кровь была везде: на стенах кабины, на полу, капала со стволов пулемётов на крышу, на один из них была нанизана голова капрала. Пилот словно сломанная кукла так и сидел в своём кресле с вырванным горлом, всё стекла были забрызганы кровью. Туловища капрала нигде не было. Тело второго бойца лежало на полу вертолёта. Его разорвали на части и неаккуратно сложили вновь. В глазах людей читался страх, их можно было понять: они не слышали ни звука. Ни криков, ни борьбы. Ничего. Тишина сопровождала и живых, и мертвых.

- Капитан, - сержант первым начал приходить в себя, - топливо слито, в одном баке еще шланг остался, тянется с крыши вниз.

- Мать вашу! Обратно в здание, бегом!

Капитан не зря был командиром отряда, чувства его не подвели. Стоило последнему человеку вбежать на лестничную клетку, как взрыв сотряс здание до основания. Металлические ступеньки затряслись, но остались на месте, по ним кубарем покатились люди. Детектив оглох, выбравшись из общей свалки он только и смог, что сесть у стены и закрыть глаза. Очнулся он от того, что кто-то тряс его за плечо.

- Спускаемся вниз! Быстро! Нужно уходить! – голос бойца пробивался сквозь контузию.

Детектив повиновался, встал и побрёл вдоль стены вниз по лестнице. С каждым пролётом отвратный запах усиливался. Его источник предстал перед глазами на первом этаже. Это должна была быть прачечная, но это была бойня. Окровавленные тряпки вперемешку с частями тел, костями и внутренностями. На них были остатки как тюремной робы, так и формы охранников. Передвигаться через эту мешанину было невозможно, поэтому отряд вернулся в проверенное место: на третий этаж. Паника была неизбежна. Парни пререкались и грызлись между собой, положение их было незавидно. Неизвестно, что происходило вокруг и как из всего этого выбраться.

После непродолжительной истерики были собраны воедино все факты их положения. Во-первых, кто-то желал их смерти, и убийца, или убийцы, был изобретателен и бесшумен. Во-вторых, с внешним миром не было связи. В-третьих, их единственный транспорт был уничтожен. Выходов из текущей ситуации было всего два: либо забаррикадироваться на месте и ждать, когда с большой земли отправят следующую группу, чтобы выяснить, что с ними произошло, либо продвигаться к узлу связи в надежде восстановить сообщение с внешним миром. Оба варианта сопровождались риском нападения со стороны неизвестных. И судя по тому, что отряд уже увидел, остановить их мало что могло. Запасов боеприпасов для отражения атаки сотен заключенных не хватило бы. И неизвестно, какое решение примет полицейская верхушка, быть может, они решат, что больше рисковать людьми не стоит. Поэтому целесообразно было вернуться на старый маршрут: добраться до административного корпуса.

По лестнице решили не спускаться, кто знает, что их ждало бы в этой клоаке. Поэтому, предварительно заблокировав все выходы, решили спускаться вниз по веревкам, в том месте, где должен был быть переход. Спустившись, им стоило преодолеть всего сто метров до входа в восточное крыло. Послышался собачий вой. Однако сам вой не показался странным, в тюрьме, для охраны использовалось немало собак, чтобы не переполнять штат охранников. Странно было то, что его не было слышно раньше и был он вообще какой-то изменённый, не такой звонкий. Хотя, внимания на него никто, кроме детектива не обратил.

Бойцы начали спуск. Когда из восьми человек, пятеро уже были внизу, заблокированные двери сотряслись. За ними раздалось звериное рычание. Удары повторялись вновь и вновь, цепи были крепки, но ручки, вокруг которых они были обмотаны, начали сдавать. Парни приготовились принять бой. Ручки оторвались, двери распахнулись, и зверь влетел в комнату. Зверь. Человек. Человек одетый в разорванную тюремную робу, с окровавленным лицом и в неестественно звериной стойке, больше подходящей собаке или волку, на четвереньках бросился на солдат. И тут же упал замертво под автоматной очередью. Но в дверном проёме появился второй, третий, четвёртый, и вот бойцы разряжали магазин за магазином в десятки человекоподобных зверей. Они рычали и лаяли, как псы, падали под пулями, но через убитых перепрыгивали другие. Патроны кончились. Двух бойцов смяли, и, о, ужас! Те, кто был внешне похож на человека, с животной яростью зубами и руками рвали тела на куски. На третьего же прыгнул один из чудовищ, и они полетели вниз, упав к ногам уже спустившихся, и тут же испустили дух. Оставшиеся в живых быстро ретировались к входу в административный корпус. Детектив не чувствовал, как ноги несли его по желтому песку. Он оглянулся – там откуда они спустились, в буйстве, с кровавой пеной у рта в собачьих позах, выли и лаяли люди. Но вот среди них показался один прямостоящий, он вел себя как обычный человек, и люди-псы на него не бросались, он просто стоял и смотрел вслед убегающим.

Ворвавшись в администрацию отряд быстро заблокировал двери и прочесал все этажи. Всё было перевернуто вверх дном, столы, стулья, шкафы. Кое-где на полу были кровавые подтёки, трупов не было, как и отвратного запаха, видимо, всех жертв стаскивали в прачечную. Радовало то, что было электричество. Приборная панель была полностью разбита, наладить связь не представлялось возможным. Обыскивая шкафчики охраны, детектив нашел планшет, с пометкой «особой важности», такой же обозначался западный корпус на плане сержанта. Файлы в планшете содержали отчёты о неких «экспериментах», а также здесь были записи с камер видеонаблюдения. Среди хлама был найден старый, но исправный проектор.

 - Сержант, - капитан, казалось, сохранял спокойствие, но потеряв своих людей, он слегка надломился, в его голосе была некая безнадёжность, - можешь вывести на проектор изображение с планшета?

- Да, только звук будет не очень.

- Ничего, будем тише.

Сержант вывел изображение на стену и начал воспроизводить записи с камер. Хронометраж был большой, поэтому просматривали на быстрой перемотке. Ничего особенного записано не было, последний файл датировался днём ранее, того, как прошёл последний сеанс связи. Разобраться в случившемся уже не было никакой надежды, как вдруг обнаружилась папка под названием «Эксперимент Догтауэр». Там тоже содержались видеофайлы, детектив настоял на просмотре. И вот, что увидели присутствующие.

Человек средних лет сидел за столом и записывал это видео:

«Меня зовут профессор Стоун, всю свою жизнь я изучал физиологию, психологию и поведенческие функции человека. Мои исследования и открытия вызвали неподдельный интерес у правительства, с их стороны мне было предложено провести тайный эксперимент, на основе которого будет разработана программа перевоспитания заключенных для их дальнейшего возвращения в цивилизационное общество. Звучит красиво… Так же в мою группу по исследованию входили вирусолог Реймин, биофизик Госкин и генный инженер Бейл. Думаю, что Бейл и был зачинщиком всего этого.
 
Это конечно ужасно и мерзко, но под всеми лозунгами самых гуманистических идей, исключающих всякое насилие и ведущих к процветанию, лежат наиотвратительнейшие способы их достижения. Данный эксперимент не является исключением.
 
Нас доставили в тюрьму «Догтауэр», где мы и должны были на практике заняться разработкой программы. Это место не зря носило своё название, количество полицейских псов было запредельным. По прилёту у нас были изъяты все средства связи, а также нами были подписаны тонны бумаг о неразглашении увиденного на территории «заведения». А увидели мы многое. Я никогда раньше не посещал тюрем, но примерно себе представлял условия содержания. Увиденное полностью оправдало мои ожидания, пока мы не попали на территорию, закрытого от остальной части тюрьмы, западного крыла. Увиденное повергло в шок всех, кроме Бейла. Думаю, именно с его подачи были устроены порядки в этом месте. Ряды клеток. В клетках собаки. И заключенные. В каждом ряду через одну чередовались клетки. Собака – заключенный. Собака - заключенный.  И если для пса было достаточно места, чтобы встать, развернуться, размяться, то взрослый человек в ней мог только либо сидеть, либо вставать на четвереньки. Люди были измождены. Собаки злы. Это впоследствии мы узнали, чтобы довести их до такого состояния, к клеткам был подведён ток и периодически его включали. Я наблюдал это и ничего не мог сделать. После разряда псы бесновались и пытались сквозь прутья клеток достать зубами и когтями до своего соседа, поэтому у многих были глубокие царапины и укусы. Некоторые из заключенных были без зубов. Только потом я узнал, что бедолаги пытались перегрызть себе вены…

С заключенными нам не давали общаться лично. Вообще нас разделили и не давали держать друг с другом связь. Мы, по сути, сами стали узниками «Догтауэра». Каждый день мне приносили пакет с заданиями, которые я добросовестно выполнял. Я понимал, что другого выбора, после увиденного, у меня нет, и будет счастьем выбраться отсюда под вечным надзором «сверху».

Вскоре эксперимент потребовал моего непосредственного участия, так как только лишь по одним видеозаписям невозможно было выявить нужные для изучения процессы. Меня, так сказать, вывели в свет. И я стал невольным свидетелем совершенного Бейлом безумия.
 
Мы находились за стеклом, насколько я понимаю, с обратной стороны было зеркало. Комната была разделена пополам решёткой. С одной стороны был здоровенный ротвейлер, с другой – изможденный месяцами нахождения в клетке узник, лежащий на полу. Оба вели себя смирно. К заключенному зашёл человек в костюме биологической защиты и ввёл ему в вену какое-то вещество, вышел из комнаты. И тут случилось невероятное. Пёс заволновался, навострил уши в сторону человека, стал принюхиваться и зарычал. Заключённый, в свою очередь, сначала стал выгибать конечности, словно от боли, затем резко вскочил на четвереньки. Пёс залаял. Человек лаял ему в ответ! Тут решётка начала подниматься, и узник бросился на пса, прижал его нечеловеческой силой к полу и вцепился зубами в горло. Хлынула кровь. Собака дёргалась в конвульсиях. Человек… Нет, человекоподобное существо вырывало куски мяса из дёргающегося тела и проглатывало их. Меня вырвало… В комнату ворвались охранники и начали шокерами загонять заключенного в угол. Он вырубился, амбалы подхватили его за руки и выволокли из комнаты. Меня тоже отправили под охраной в свой кабинет. Приняв очередной пакет, я просто бросил его на стол, а сам повалился на диван в бессилии. Мысли разрывали мою голову, а шок от увиденного никак не позволял прийти в нормальное состояние. Не знаю, сколько времени я провалялся в прострации, думая о том, что делать дальше. И в итоге я принял решение, что должен покончить с этим безумием любым способом, даже если это будет стоить мне жизни.

В последующие дни, я прилежно выполнял свою работу, скрывая внутри полное отвращение к происходящему. Меня переполняли эмоции, но я был сдержан, ведь моя миссия была много важнее банальных чувств. Я всё более втирался в доверие, выискивая варианты для уничтожения этого места. Вскоре моего присутствия потребовал Бэйл в своей лаборатории. О, это воистину ужасный человек! Я бы даже сказал, что из всех монстров этой тюрьмы он был вне конкуренции. Его лаборатория была усеяна столами с препарированными трупами как заключённых, так и собак. На основе генома животного, он пытался создать препарат, подавляющий в человеке силу воли и полностью склоняющий к покорности. Однако я сам видел, к чему привёл его эксперимент и никакого следа повиновения в нём не наблюдалось. Однако этот факт не сильно расстраивал Бэйла. Он раз за разом пересматривал видеозаписи, на которых подопытным вводился препарат. Везде результат один и тот же: кровь, мясо, смерть. Иногда собаки, а иногда и человека. Мне тяжело вспоминать всё это, общение с ним…  Понимаете, он хуже любого заключённого здесь маньяка, он само Зло. Садизм и равнодушие его благодетели. Бэйл – чистый Ад.

В конце концов, изучив всё перспективы своего положения, я понял, что живым мне отсюда всё равно не выбраться, а оставить всё как есть было бы безумием, поэтому я нашёл единственный выход из ситуации – саботаж. Во время очередного посещения лаборатории, я выкрал пару пробирок с опытными образцами инъекции. Теперь же оставалось самое сложное. Охранники уже давно не запирали мой кабинет и не сопровождали в туалет. Дождавшись ночи, я решил действовать. Выглянув за дверь, я увидел, что охранник возле моей двери дремлет на стуле, возле него на полу стоял стакан с кофе… Первая пробирка была опустошена. Далее был охранник возле уборной. Завязав ненавязчивый разговор, я разбавил и его кофе. После этого я быстро ретировался в свой кабинет и заблокировал дверь изнутри при помощи стула. Прошло полчаса. Час. Время тянулось и тянулось. Час двадцать. За дверью послышалось рычание. Я замер, стараясь не издавать ни звука. Ещё через десять минут раздался сигнал тревоги. Это был мой шанс. Во время суматохи я должен был исполнить свой план.
 
Мой путь лежал в лабораторию, именно в ней находилась комната управления клетками. Из неё был виден весь корпус и всё заключённые. Я бежал. Бежал мимо охранников, показывая неподдельный ужас. Но им и так было не до меня. Лаборатория была пуста. Я быстро заблокировал дверь всё тем же способом. Затем я быстро направился в комнату управления. Я искал её – кнопку, открывающую всё клетки. И вот я её нашёл, но прежде, чем нажать на неё, я инстинктивно посмотрел в сторону заключённых. И увидел полнейшее безумие! Бэйл ш;л вдоль клеток с многозарядным духовым ружьём и стрелял в людей. Он вводил им свой препарат! Этот дьявол, словно ждал момента, словно у него был свой план, и я действовал в его рамках! Однако он не учёл одного – я нажал на кнопку.

Понятия не имею, скольких смог инфицировать безумец. Я не стал наблюдать за происходящим, ибо знал, что это будет за зрелище. Я убежал, вслед мне неслись рычание и вопль.

Тюрьма «Догтауэр» оправдала своё название. Помимо этого, она превратилась в настоящую бойню. Многие дни я скрывался в самых тёмных углах этого места. Однажды я наблюдал, как одного из охранников, ещё живого тащили в сторону столовой. Проследив за ними, я пришёл в ужас от увиденного! Звероподобные люди, передвигающиеся, в основном, на четвереньках, бросили бедолагу к ногам… Бэйла! Этот монстр был жив и мало того, жертвы его эксперимента преклонялись перед ним, как перед хозяином! После беглого осмотра маньяк всадил шприц в ногу пленника, через недолгий промежуток времени, превратившегося в такого же монстра.

Более я не могу терпеть происходящее. Я слаб, у меня нет еды, воды, а желания становиться чудовищем у меня нет. Оставляю эту запись в своем планшете, в административном корпусе, сам же я намерен покончить с жизнью в морской пучине. Способ выбраться на самый край стены у воды я уже нашёл. Ещё раз повторюсь: я не желал всего этого ужаса, нашедшим мой планшет и посмотревшим эту запись, рекомендую обрушить эту тюрьму вместе с островом на морское дно. Прощайте».

Слов не было. Сержант молча отключил проектор. Теперь была ясна тишина этих стен. Она скрывала деяния немыслимые для цивилизованного ума и противоречили всеобщей доктрине об искоренении насилия. Звери затаились и ждали. Ими руководил самый жестокий и омерзительный из них – человек. Без сомнения, детектив видел Бэйла среди преследовавших. Это омрачало ужас положения, ибо он знал тюрьму как свои пять пальцев и точно знал местонахождение отряда.

Словно в подтверждение этому, заблокированные двери сотряс удар. Капитан отдал приказ открыть огонь. Пули пронизали металл словно бумагу. Однако оборона лишь привела к скорейшему прорыву толпы звероподобных заключенных. Смяв ошметки металлических дверей, они ворвались. Дула автоматов не успевали шпиговать свинцом напирающих. Последнее, что помнил детектив – удар в грудь, и темнота.

Туман в глазах начал рассеиваться, голова раскалывалась на части. Вокруг раздавался «кривой» лай и рычание. Детектив сидел в клетке, низкой и узкой. Вокруг бесновались жертвы бесчеловечного эксперимента. А среди них и предводитель, Бэйл стоял и пристально смотрел на детектива. Медленно, очень медленно он начал приближаться к клетке.

- Как интересно… Пока вы были в отключке, я взял вашу кровь на анализ. Вы идеально подходите, однако это нужно заслужить, - учёный показал ампулу.

Звери образовали круг, и в его середину бросили обессилевшего сержанта. Один из монстров в три звериных прыжка оказался перед его шеей. Брызнула кровь. Звери завыли, тело исчезло в ворохе кровавых оскалов. Снова образовался круг. Клетка открылась. Детектива вытолкали на середину. Из толпы выволокли капитана, его ноги и руки были сломаны и неестественно вывернуты, взгляд был преисполнен ужаса и боли, изо рта выходила, кровавая пена, ибо язык его тоже был вырван.

- Теперь дело за тобой, - лицо Бэйла венчала улыбка маньяка. – Шанс нужно заслужить…

Детектив знал, чего хочет безумец. Он не мог этого сделать, смерть была неминуемым избавлением. Но такая смерть? Смерть от зубов тех, кто ещё не так давно были людьми? Быть разорванным на куски сотнями тупых зубов? Окровавленные зубы в чавкающих челюстях, пережёвывающих куски мяса себе подобных так и стояли перед глазами детектива. Это могло довести до безумия. Безумие – Бог этого места. Страх – апостол. Человек слаб перед ними, а детектив был самым типичным его представителем. Издав крик отчаяния, он сомкнул зубы на глотке капитана. Тёплая кровь потоком хлынула в рот, хрип капитана заглушал все остальные звуки. Некоторое время тело дергалось, когда же это прекратилось, детектив понял, что довольно. Его затащили обратно в клетку. Чудовища прыгали, рычали и выли, случившееся привело их в экстаз. Бэйл, преисполненный величия, взглядом полным счастья осматривал окровавленное лицо детектива:

- Как проста человеческая природа. Как бы не изворачивалась эволюция, инстинкты всегда берут верх. Это было целью моего эксперимента, понимаете? Доказать, что мы обречены на самоуничтожение, если не откатимся вниз по эволюционной лестнице. Инстинкты вкупе с развитием и прогрессом приведут к исчезновению нас как вида, если не обратить процесс. Эти люди..., заключенные..., они теперь не убивают себе подобных, они охотятся на тех, кто слаб. Они тоже были слабы, но я это исправил. Я помог им, помог своим лекарством. Но теперь я уверен, что должное можно осуществить и без препаратов… В пробирке простой физраствор.

Дышать было тяжело, но ещё тяжелее была тяжесть содеянного. Чудовища ликовали. Сам дьявол ликовал. По щекам детектива лились слёзы, смывая чужую кровь. Он издал вой, звериный вой. Теперь его место было рядом с ними. Теперь он просто пёс.