Открыть дверь мечте. Часть 3

Философско-психологическая фантастика
 

                Несколько секунд Монахов оторопело смотрел на то место, где только что стоял Федор Никитич, а потом инстинктивно сделал несколько шагов вперед. Несмотря на неожиданность произошедшего, он все же сообразил, что стена в тупике является границей, отделяющей два мира, два вектора времени друг от друга. И скорее всего, на то время, когда проход закрывался, стена становилась обычной каменной перегородкой.
              Постояв несколько секунд возле необычного барьера, Всеволод немного подумал, а потом протянул руку вперед, желая коснуться стены. Но, в том месте, где зрение рисовало преграду, рука ощутила поток теплого воздуха, но не встретила ни единого признака препятствия. Сделав глубокий вдох, словно собирался нырять в воду, Всеволод поднялся на ступеньку, где минуту назад стоял Смоляков, зачем-то обернулся назад, а потом решительно шагнул вперед.

                На несколько мгновений перед глазами возникло странное видение, будто Монахов оказался внутри детского калейдоскопа, заполненного мириадами цветных стеклышек. По лицу и открытым частям тела словно прошелестел поток теплого воздуха, а потом послышался голос Федора Никитича.

                - Все, можешь открывать глаза! Хотя их вовсе не требовалось закрывать, это просто стереотипы человеческого восприятия.

                Всеволод осторожно приоткрыл один глаз, затем второй, после чего обвел взглядом помещение, в котором оказался, в первый момент, почувствовав легкое разочарование. Он находился в точно таком же коридоре с тупиком, откуда шагнул несколько секунд назад, а в трех или четырех шагах от него стоял улыбающийся Смоляков.
             Монахов заметно напрягся, подумав на мгновенье, что его пытаются обмануть, но тут заметил, что стены помещения покрыты свежей краской и лишены трещин, коими изобиловал подвал, покинутый несколько секунд назад. Под потолком сияло несколько светильников, напоминавших светодиодные, но все же чем-то неуловимо отличавшихся от них. И Всеволод понял, что миновал-таки барьер, разделяющий два мира, и сейчас находится в месте, называемом проводником иным вектором времени.

               - С прибытием, мой юный друг, - тон Федора Никитича казался насмешливым, но в следующее мгновенье он посерьезнел, - как ты, наверное, понял, мы перешли через барьер между мирами, но время на выяснение всех вопросов ограничено, а показать тебе нужно многое, поэтому не будем рассиживаться, а сразу пойдем наверх.

                - Многое показать? – Всеволод посмотрел на Смолякова с нескрываемым интересом, к которому примешивалось удивление.

                - Да, показать тот вариант твоей жизни, который вполне мог бы осуществиться и в твоем времени, - уже совершенно серьезно, без единого намека на улыбку произнес Федор Никитич и, решительно развернувшись, двинулся к выходу из коридора.

                Ошарашенный Всеволод некоторое время смотрел в спину удаляющемуся проводнику, покачал головой и последовал за ним.
Дверь, ведущая из подвала в этом мире, совсем не походила на ту, которую помнил Всеволод. Вместо сколоченных в три слоя тяжелых досок, перед его взглядом появилась панель из какого-то металла, выкрашенного темно-серой краской. Хотя методика открывания двери с помощью сложного поворота ручки оказалась той же самой.
              Выйдя из короткого коридора, они оказались отнюдь не в заваленной хламом полуподвальной комнатушке, что имелась в мире Монахова. Здешнее помещение было заметно шире и хорошо освещалось такими же светильниками, как и в коридоре. К тому же, здесь не наблюдалось никаких ящиков, зато в углу, рядом с выходом из подвала, располагалось нечто вроде пульта управления, на котором горело несколько сигнальных лампочек.

               - С помощью этого устройства служба контроля следит за состоянием барьера между мирами, - пояснил Смоляков, заметив вопросительный взгляд своего спутника.

              - А в нашем мире такая служба есть? – после небольшой паузы поинтересовался Всеволод, переводя взгляд с пульта на своего проводника.

              - Имеется, правда, негласная, скрытая от большинства людей, - кивнул головой Смоляков, а потом вздохнул и добавил, - и знакомый тебе Федор Никитич являлся чрезвычайно важным сотрудником этой службы.

                - Выходит, теперь в нашем мире нет людей, знающих об этих порталах или, как Вы говорили, барьерах? – Всеволод кивнул головой в сторону коридора, заканчивающегося тупиком.

               - Ну, почему же? – взгляд, которым наградил Смоляков своего спутника, казался одновременно и понимающим, и немного снисходительным. – В вашем мире имеются несколько мест, где возможен переход, и еще три человека, знающих о таковой возможности, правда, двое из них живут очень далеко от России, в Аргентине и Японии.

               - Хм, а третий человек? – Всеволод вопросительно посмотрел на Федора Никитича.

               - А третий человек стоит сейчас передо мной, - ответный взгляд Смолякова был настолько серьезен, что Монахов даже немного смешался, - ведь теперь и ты знаешь о существовании барьера и даже знаешь о некоторых периодах, когда переход возможен.

              - И как это теперь должно повлиять на мою жизнь? – осторожно спросил Всеволод, которого немало озадачило сообщение проводника.

              - Ну, об этом мы поговорим чуть позже, - уклонился от ответа Смоляков, затем сделал несколько шагов к выходной двери и, распахнув её, провозгласил уже другим тоном, - а теперь самое время посмотреть на тот мир, который, быть может, изменит твое мнение по некоторым вопросам!

               Всеволод по-прежнему не очень понимал, что хотел сказать подобными сентенциями его провожатый, но решил, что взглянуть на мир, располагающийся в так называемом ином векторе времени, будет интересно.
              Лишь оказавшись рядом с дверью, Всеволод с удивлением услышал довольно громкие и многочисленные человеческие голоса. Это немало удивило, поскольку начиная со школы и заканчивая нынешним временем, это место в его мире всегда выглядело малолюдным. Однако, в этом мире, ситуация, похоже, кардинально отличалась.

              Шагнув за порог, Всеволод убедился, что отличий от его мира действительно немало. Во-первых, здание усадьбы выглядело так, словно его несколько месяцев, а может даже недель назад капитально отреставрировали – сооружение буквально светилось от свежей окраски, не говоря уже о целых и невредимых окнах. Вокруг здания расстилалась не заросшая кустарником и мелкими деревьями пустошь, а самый настоящий сквер, с клумбами, высаженными рядами, красиво подстриженными декоративными кустами, скамейками и посыпанными красным песком дорожками. И в этом сквере гуляло довольно большое количество людей, хотя, как заметил Всеволод, к самому зданию усадьбы, поверхность вокруг которого выложена брусчаткой, гуляющие не приближались. Спустя несколько мгновений он увидел, что здание огорожено едва заметной оградой, похожей на ажурное плетение.

                - Здание усадьбы охраняется государством, экскурсии проводятся два раза в месяц, - объяснил подошедший Смоляков, - и, хотя никому и в голову не придет влезать внутрь, приняли решение закрыть его декоративной загородкой.

               - Прошу прощения, - продолжая с недоверием и недоумением поглядывать по сторонам, обернулся к проводнику Всеволод, - но в моем прошлом ничего этого не было, а Вы утверждали, что пришли фактически из моего прошлого.

                - Не совсем так... – Покачал головой Смоляков, бросив внимательный взгляд на своего спутника. – Понимаю, далеко не каждый человек сможет понять весьма непростую схему взаимодействия векторов времени сразу. – Немного помедлив, проводник подошел ближе и продолжил:
               – Многовекторное устройство мира действительно сложно для восприятия и, тем не менее, это так – мы находимся в ином векторе времени или, если хочешь, параллельном мире, где время течет не только под другим углом, как я уже говорил, но и с иной скоростью.

               - Откровенно говоря, у меня голова идет кругом, - признался Всеволод, действительно мало понимавший из того, о чем говорил старый или, как будто новый знакомый, - время течет под углом, с другой скоростью?

               - Именно так! – вновь кивнул головой Смоляков. – То, что время течет под другим углом обусловлено набором определенных вероятностных событий, это сложно объяснить, поэтому прими как данность. Но в этом потоке времени события следуют далеко не в привычном для твоего мира темпе, и течение времени здесь отстает от времени твоего мира.

               - И поэтому сейчас мы как бы немного в прошлом, но при этом местное прошлое отнюдь не идентично известному мне прошлому, - после минутного размышления медленно проговорил Монахов.

               - Да, вижу, мой юный друг начинает понимать реальное положение дел, - улыбнулся Федор Никитич, - жаль, мой двойник из твоего времени не успел рассказать обо всем, это могло бы избавить нас от многих проблем, да и в твоей жизни все могло сложиться иначе.

                - Это Вы что сейчас имеете в виду? – взгляд, которым наградил своего провожатого Всеволод, был полон недоумения.

               - А ты взгляни сам, - на лице Федора Никитича появилась легкая улыбка, в которой можно было разглядеть и некоторое сожаление и надежду, - присмотрись к людям, отдыхающим в парке.

                Всеволод озадаченно пожал плечами, а потом развернулся и начал рассматривать окружающую местность более пристальным взглядом.
                Поначалу его внимание привлекло возвышавшееся над деревьями колесо обозрения, находившееся, судя по всему, где-то между двумя Архангельскими прудами. В мире, где жил Всеволод в этом районе никаких аттракционов никогда не существовало, а последнее колесо обозрения в городе отправили на металлолом еще в то время, когда учился в школе. В этом же мире, в районе Архангельского парка, похоже, имелся комплекс аттракционов, причем полноценно работавших, было видно, что колесо медленно поворачивается.
              Повернув голову в ту сторону, где располагался сам город, Всеволод с удивлением увидел несколько красивых высотных зданий, каждое из которых имело оригинальные архитектурные элементы. И этих строений, возвышающихся на окраине, в его мире не существовало – несколько башен-четырнадцатиэтажек возвели еще в советское время в центре, а в середине нулевых годов там же построили две современные семнадцатиэтажки. Создавалось впечатление, что в этом мире мятежных девяностых не случилось, и город продолжал расти и развиваться в полном объеме, без каких-либо радикальных реформ и перестроек.

               Покачав головой, Всеволод повернулся к парку, разбитому перед фасадом здания усадьбы. Поначалу рассеянный взгляд блуждал по дорожкам и лужайкам, расположенным на удалении, возле лесного массива.
               Пейзаж казался довольно живописным, хотя в сравнении с ландшафтными парками Европы, хорошо знакомыми Монахову, ничем особенным не блистал. Затем Всеволод бегло оглядел местность, лежащую непосредственно перед ажурной оградой, отделяющей здание усадьбы от парка. Поначалу не заметил ничего привлекающего внимания – несколько молодых мамочек с колясками, три прогуливающиеся пары пожилого возраста, художник, рисующий здание усадьбы.
              Но именно художник и показался Всеволоду чем-то неуловимо знакомым, как будто знал его, но когда-то очень давно. Монахов пригляделся к неизвестному живописцу внимательнее и ахнул – перед ним предстал ни кто иной, как старый школьный друг Вениамин. Да, это был именно он, в своей неизменной манере писать картины, периодически отходя от мольберта и застывая в живописной, артистической позе. И возраст его, насколько мог судить Всеволод с расстояния, оставался именно таким, каким был в то время, когда они виделись в последний раз, незадолго до того, как с Василевским приключилась неприятная история. Но в этом мире Вениамин пребывал в прекрасном настроении, его лицо буквально дышало вдохновеньем и жаждой творчества, и становилось понятно, что никакие вопросы пропавших денег приятеля не волнуют. С минуту Монахов смотрел на старого приятеля, возвращаясь мысленно во времена молодости. И какое-то теплое, но в тоже время печальное чувство утраты, потери чего-то важного, нахлынуло на Всеволода, заставив тяжело вздохнуть.

              Затем взгляд Всеволода скользнул по гуляющим по дорожкам, обсаженным невысоким цветущим кустарником, парам. Поначалу он не заметил в этих людях ничего примечательного. Но затем взгляд выхватил на фоне зелени молодую женщину, что-то рассказывающую группе детей, возле небольшой скульптурной композиции, расположенной в центре роскошной клумбы с цветами. Насколько он помнил, даже во времена детства никаких скульптур возле усадебного комплекса не имелось. Быть может, в этом мире смогли сохранить реально существовавшие здесь композиции.

               Но когда Всеволод присмотрелся к молодой женщине внимательнее, на мгновенье показалось, что остановилось сердце. А затем по всему телу прошла горячая волна, обжегшая от макушки до пяток, а следом встречная волна, но уже ледяного холода в обратном направлении.
              Этой молодой женщиной с длинной русой косой, о чем-то увлеченно рассказывающей окружившим её детям, вероятно учащимся школы, была Ульяна. Та самая Ульяна, которую он до сих пор считал единственной любовью своей жизни, любовью, которая нанесла ему некогда столь болезненную рану. Любовью, которую он никогда после событий, связанных с возможной изменой девушки, более не встречал.
               И теперь она стоит всего в полусотне метров, все такая же молодая и красивая, как и четырнадцать лет назад, когда они виделись в последний раз.
Сердце Монахова сжалось, а горло перехватил спазм так, что на некоторое время он даже потерял голос, судорожно пытаясь отдышаться.

                - Очень тяжело видеть тот мир, который ты потерял, - послышался рядом спокойный голос Федора Никитича, - особенно, когда узнаешь, что у тебя имелся шанс многое исправить.

                - Но, ведь это не мой мир, - собрав все силы, не столько проговорил, сколько прохрипел Всеволод, - а в моем мире ничего не вернешь.

                - Верно, вернуть ничего нельзя, увы, это так, - кивнул головой Смоляков, внимательно глядя на своего спутника, - но можно попробовать исправить то, что уже есть.

                Некоторое время Монахов молчал, продолжая пристально смотреть на Ульяну, с оживлением рассказывавшую о чем-то детям, лишь изредка бросая взгляд на продолжавшего творить Вениамина. Какое-то странное, щемящее чувство снова нахлынуло на Всеволода, а затем ушло, оставив лишь чувство затаенной несправедливости, а кроме этого, еще и чувство обиды на Смолякова, чего он не преминул высказать.

                - Выходит, Вы притащили меня сюда только для того, чтобы я дал отрицательное заключение о строительстве на территории усадьбы? – стиснув зубы, и не глядя при этом на провожатого, бросил Монахов. – Показали мне чужой прекрасный мир, в котором живут и здравствуют близкие мне люди, и где я по-настоящему счастлив?

                - Не совсем так, в этом мире не существует такого человека, как Всеволод Монахов, - вперив в собеседника пристальный взгляд, ответил Федор Никитич.

                - Что?! – Всеволод с ошарашенным видом взглянул на Смолякова. – Не существует такого человека?! И что же со мной в этом мире произошло?

               - Ничего, - спокойно, даже с каким-то равнодушным видом пожал плечами Федор Никитич, - ты просто здесь не родился, твои родители в этом мире не встретились и не создали семью.

               - Вот даже как?! – Всеволод все еще чувствовал себя обманутым, но теперь к чувству обмана примешивалось еще и немалое недоумение. – Значит все люди, которых я хорошо знаю в своем мире, даже не подозревают о моем существовании?!

                - Боюсь, это так, - подтвердил Смоляков, кивая головой, - для них состояние, в котором они сейчас находятся, является вполне естественным, и твое отсутствие в этом мире никак на них не влияет.

               - Ничего не понимаю, - Всеволод опустил голову и некоторое время мучительно размышлял, а затем снова посмотрел на собеседника, - если Вы не надеялись на то, что я смогу как-то изменить решение о строительстве, для чего переводить меня через какой-то барьер?

               - Наверное, ты уже понимаешь, что в этом мире все устроено весьма непросто. – Задумчивым тоном проговорил Федор Никитич, бросая рассеянный взгляд в сторону парка, где вдохновенно творил Вениамин и увлеченно рассказывала Ульяна. – Даже если мне бы удалось уговорить тебя дать отрицательное заключение по строительству, это вряд ли что-то изменило, руководство отправило бы тебя назад и приняло решение без тебя.

                - Да, таковая вероятность имеется и немалая, - немного подумав, ответил Всеволод, бросив взгляд исподлобья на Вениамина, а потом на Ульяну.

                - А раз так, то и решать проблему необходимо не тогда, когда она подошла к логическому завершению, а в тот момент, когда возникают предпосылки к её появлению, - с самым серьезным видом проговорил Федор Никитич, - и такой переломной точкой, на мой взгляд, являлось твое решение отправиться на учебу в соседний город.

                - И каким же образом это могло повлиять на то, что случилось спустя четырнадцать лет? – теперь во взгляде Монахова явственно читались недоверие и даже ирония.

                - Это ведь только, кажется, что столь малое и незначительное событие ничего не меняет... – Вновь покачал головой Смоляков, в задумчивости делая несколько шагов. – Но сам посмотри – в твоей жизни с принятием подобного решения произошло немало изменений негативного плана. – Федор Никитич на мгновенье остановился, как будто задумавшись, а потом продолжил:
              – Ты расстался с любимой девушкой, причем расстался из-за пустяка, твой друг, в том числе из-за тебя, попал в очень нехорошую ситуацию, отец заболел, и старший товарищ остался в одиночестве в тот момент, когда очень в вас нуждался.

                - Ну, болезнь отца здесь точно не причем, - начал было возражать Всеволод, но его собеседник прервал возражения взмахом руки.

                - Причем, мой друг, еще как причем, он заболел еще из-за боязни, что ты сорвешься и наделаешь глупостей из-за девушки, про которую плели слухи, а ты поверил в них, да плюс к этому из-за поступка в отношении Вениамина, - веско проговорил Смоляков, пристально глядя на собеседника.

                - И все равно не понимаю, как частная жизнь одного человека могла повлиять на события, связанные с развитием города, да и страны в целом? – с немалым удивлением пожал плечами Всеволод.

                - Конечно, очень трудно представить, насколько некоторые события оказываются взаимосвязаны, но, к примеру, тот же Вениамин мог занять, и к этому имелись предпосылки, пост в областной комиссии по культуре и искусству, занимавшейся, в том числе и памятниками старины. – Глубоко вздохнув, ответил Федор Никитич. – Но не занял, поскольку попал в нехорошую ситуацию, в которой ты ему не помог.

                - Черт, не знал, что Василевский занимался общественной деятельностью, - озадаченно потерев подбородок, пробормотал Монахов, - надо же – комиссия по культуре и искусству.

                - И это еще не все... – Продолжал ровным и уверенным тоном Смоляков. – Мое второе я, если так можно выразиться, Федор Никитич из твоего мира, собирался возглавить городской общественный совет по архитектуре и градостроительству. Возникла такая задумка у тогдашнего мэра, старавшегося делать ставки на местных специалистов. Что бы ты сказал, если узнал, что мой двойник хотел привлечь тебя к этой работе?

                - Меня?! – последнее предположение поразило Всеволода до глубины души, он хотел сказать еще что-то, но тотчас подумал, что любые слова окажутся лишними.

                - Да, именно тебя, - еще раз утвердительно произнес Смоляков, - теперь ты понимаешь, как много событий зависело от того – будешь ты находиться в родном городе или нет?!

                - Ну, допустим, это так, - немного подумав, ответил Всеволод, - но каким образом это влияет на текущую ситуацию и мою нынешнюю жизнь?

                - Если помнишь, я рассказал тебе, что барьер между мирами останется открытым сегодня до пяти часов? – Федор Никитич бросил взгляд на парк, а затем перевел его на собеседника. – А затем вновь откроется в период с полуночи до шести утра? – Проводник помолчал немного, а после того, как Всеволод утвердительно кивнул, продолжил:
                – Так вот, в период с пяти утра и до половины шестого, появится возможность отправить тебя в узловую точку, позволяющую переместиться в твое собственное прошлое, в тот момент, когда ты лишь собирался ехать на учебу в соседний областной центр. И у тебя появится шанс изменить и собственную жизнь, и жизнь всего города.

                - Постойте, постойте! – подняв руку в предупредительном жесте, запротестовал Всеволод. – Но как же я могу действовать в собственном прошлом, не нарушив временных парадоксов, или как там они называются?!

                - Это, если бы ты перенесся туда в физическом плане, да еще и столкнулся там со своим двойником, а точнее с самим собой... – Федор Никитич вздохнул с какой-то затаенной грустью. – Но дело в том, что перенести физический объект в прошлое мы не сможем, это доступно только для разных временных векторов.

                - Тогда вообще не понимаю, для чего весь этот разговор? – вновь пожал плечами Всеволод.

                - Мы сможем перенести твое нынешнее сознание в мозг того человека, коим ты был четырнадцать лет назад, - после минутной паузы ответил Смоляков, - точнее не все сознание, а лишь эмоциональный жизненный опыт и кое-какие знания о том, что может случиться в будущем, то есть для тебя – в настоящем.

                - Сознание?! – Монахов вздрогнул, почему-то представив картинки из фильмов ужасов. – А что тогда случится с моим телом?

                - Ничего, - ответил ясным взглядом Федор Никитич, - та временная линия, в которой ты живешь сейчас, изменится таким образом, что тебя в ней больше не будет.

                - Но в этом случае получится, что мы снова поменяем будущее? – Всеволод все еще пытался найти изъяны в предложении собеседника.

                - Нет, нисколько, мы просто создадим новое ответвление вектора времени, в котором твоя линия жизни пойдет по-другому. – Возразил Смоляков, по-прежнему оставаясь предельно спокойным. – А в твоей прежней линии никаких изменений не произойдет, за исключением того, что такая личность, как Всеволод Монахов просто перестанет существовать, но для остальных живущих в том векторе ничего не изменится. А вот ты получишь шанс исправить многие вещи в своей, заметь, именно своей жизни, а может и прийти к той мечте, к которой так стремился в юности.

                Произнеся столь эмоциональную тираду, Федор Никитич умолк, и на некоторое время воцарилось молчание. Смоляков молчал, потому что сказал все, что хотел и теперь ждал реакции собеседника. А Всеволод вообще находился в полнейшем раздрае, не зная, чему верить и как поступить.

               - Хм, как бы ни хотелось поверить в то, что услышал сейчас, но многие вещи вызывают у меня немалые сомнения. – После некоторого размышления неуверенным тоном проговорил молодой человек. – К примеру, Вы так уверенно говорите, что я ошибался в своем неверии к Ульяне, но вдруг она и в самом деле начала встречаться еще с кем-то?!

                - Нет, не начала, - твердым, уверенным тоном ответил Смоляков, - мой двойник, Федор Никитич из твоего мира, проверил информацию, но, к сожалению, ничего не успел рассказать, ты уже уехал из города.

               - Черт... – Пробормотал Всеволод, скривив рот, некоторое время молчал, а затем снова посмотрел на двойника старого знакомого. – Я, конечно, во многом был не прав, но вот так взять и начать жизнь заново? Как-то это слишком фантастично выглядит.

                - Да, это действительно может показаться настоящей фантастикой, хотя речь в данном случае идет все же о другом, - покачал головой Федор Никитич, - замечу, у тебя появится некоторый запас прошлого опыта, а такой шанс выпадает очень редко, порой раз в столетие.

                - Вы же говорили о том, что через несколько месяцев барьер откроется снова? – с некоторым удивлением спросил Всеволод.

                - Да, это так. – Глядя на собеседника прямым и открытым взглядом, кивнул головой Смоляков. – Если не начнется строительство, конечно, но даже в этом случае перемещение личности Всеволода Монахова в прошлое его вектора времени станет невозможным. Так сложились обстоятельства, но подобная возможность имеется только сейчас, в указанные мною сроки – около половины шестого утра завтрашнего дня. Затем такая возможность появится не ранее чем через полторы сотни лет, когда положения небесных тел в обоих векторах времени позволят сделать это. Да и сейчас у нас не так много времени - пора возвращаться.

                - Немного времени? – с откровенным недоумением посмотрел на собеседника Всеволод. – Вы же упомянули о пяти часах дня?!

                - Верно, так и есть, - по-прежнему сохраняя спокойствие, объяснил Смоляков, - но это по времени твоего мира, но поскольку время в наших векторах течет неодинаково, за тот период, пока находимся здесь, в твоем мире прошло уже четыре часа, а значит, времени осталось совсем немного.

                - А мне обязательно необходимо вернуться в свой мир? – немного подумав, осторожно спросил Монахов. – Я не могу остаться до следующего момента открытия перехода в вашем мире?

                - Теоретически это возможно, но в целом это нежелательно и может иметь не самые позитивные последствия, - немного уклончиво ответил Федор Никитич, бросив взгляд на свое запястье.

                Только сейчас Всеволод обратил внимание на часы, находившиеся на руке его собеседника. Часы эти имели два циферблата, расположенных один над другим. Что интересно, оба циферблата казались обычными стрелочными, разве что стрелок на одном из них было больше трех, да обозначений там, где обычно располагаются цифры, виднелось значительно больше. Видимо, эти часы предназначались не только для измерения времени в обычном смысле этого слова, но и для чего-то еще, скажем, для синхронизации временных потоков в различных векторах времени.
                Тем временем, Смоляков повернулся и направился к двери подвала, где располагался портал между мирами, затем нетерпеливо махнул рукой Всеволоду. Видимо, и в самом деле, времени оставалось немного.
               Бросив еще один, короткий взгляд на прекрасный парк, раскинувшийся перед ним, Всеволод с сожалением шагнул за проводником.

                Далее все повторилось в том же порядке, коим Монахов попал сюда. Они вошли в подвал, прошли к тупику, с единственной ступенькой, взошли вместе на возвышение, после чего шагнули прямо в стену.
               И вновь перед глазами Всеволода промелькнуло видение невероятно красочного калейдоскопа, буквально фонтанирующего всеми цветами радуги, по лицу скользнул поток теплого воздуха, но через несколько секунд он стоял в подвале с потрескавшимися стенами и единственной тусклой лампочкой под потолком. Федор Никитич стоял рядом с ним и смотрел на своего спутника серьезным и как будто даже осуждающим взглядом.

               - Да, словно в сказке какой-то побывал, - с затаенной грустью проговорил Всеволод, обводя взглядом обшарпанные стены.

               - Все в твоих руках, - ровным голосом откликнулся Смоляков, - но решение необходимо принять максимально быстро, времени у тебя, на все про все, не более десяти часов, затем возможности реализовать сценарий, о котором я рассказывал, у нас больше не появится.

                Федор Никитич прошел к двери, ведущей из коридора наверх, и вновь проделал сложные манипуляции с дверной ручкой. Посмотрев с минуту на стену, являвшуюся этаким барьером между двумя мирами, Монахов двинулся следом за своим провожатым. И вот они уже стоят у полуразрушенного крыльца черного хода усадьбы того мира. Даже короткий взгляд на заросшую кустарником пустошь вызывал резкий контраст с тем, что видел молодой человек несколько минут назад. Смотреть на это запустение совсем не хотелось, и Всеволод перевел взгляд на небо, обратив внимание на то, что солнце находится совсем с другой стороны. Похоже, пока он отсутствовал, в его мире действительно прошло немало времени.

                - И так, у тебя имеется десять часов на размышление, - строгим тоном произнес Смоляков, подходя ближе к молодому спутнику, - до половины шестого утра ты должен принять решение и находиться здесь, возле этого здания, а точнее, уже внутри, в помещении под крыльцом.

              - Но, как я попаду туда? – немного растерялся Всеволод, судорожно вспоминая, как его спутник открывал вход в подвал.

              - Смотри и запоминай, - Федор Никитич повернулся к двери и взялся за ручку двери, - эта комбинация будет действовать до половины седьмого утра завтрашнего дня.

               Проводник проделал несколько раз сложное движение, дававшее возможность открыть дверь.

                - Запомнил? – Смоляков пристально взгляну на молодого человека, а когда тот кивнул, добавил. – Все, теперь я ухожу, и буду ждать до шести утра по вашему времени в коридоре на своей стороне. Если тебя не окажется к этому времени, барьер закроется и все останется так, как сейчас, причем...

               Смоляков замялся, как будто едва не сказал нечто такое, о чем не хотел говорить, но тотчас махнул рукой, еще раз кивнул головой, а затем решительно вошел в помещение под крыльцом и захлопнул дверь.
               Всеволод несколько секунд смотрел на крыльцо усадьбы, почему-то вспомнив, что раньше сразу за черным ходом имелся провал в полу, ведущий в коридор с барьером. Но никаких следов провалов или дыр в потолке коридора в подвале не заметил. Затем посмотрел на свои часы, вспомнив только сейчас, что они у него на руке и увидел, что времени действительно уже без четверти пять. А это означало, что двойник Федора Никитича из другого мира сказал правду – течение времени в их векторах довольно сильно различается.

               Вздохнув глубоко, Всеволод повернулся в сторону пустоши и задумался. С одной стороны, ехать в город было совсем не обязательно, ничто не мешало переждать время в машине. Но, с другой, получалось, что он уехал из города на целый день, фактически пропустил запланированную на сегодняшний день встречу и подвел людей, входивших вместе с ним в состав комиссии. Да, наверное, ему и по телефону названивали целый день, хотя, взглянув на экран своего смартфона, Всеволод с удивлением отметил полное отсутствие входящих звонков. Создавалось впечатление, что его отсутствие никого не удивило, да и вообще, осталось незамеченным. Правда, могло оказаться так, что во время нахождения в другом мире, звонки просто уходили в пустоту. Однако и в этом случае, при возвращении аппарата в зону действия сети, должны прийти сообщения о вызовах, но они отсутствовали. Это выглядело странно, Всеволод не представлял, чтобы его никто не искал.
 
 
Окончание - http://proza.ru/2022/07/17/1419