Возвращение

                В опубликованных дневниковых заметках
                уважаемой мною писательницы Елены Николаевны
                Катасоновой, содержится очерк о врачах Боткинской
                больницы.


    Самое сильное потрясение после ощущения слепоты – это вновь обретенная способность видеть….
   Как только медицинская сестра удалила послеоперационную повязку – сразу почувствовал, что вновь приобрел способность адекватно воспринимать яркий  окружающий мир, даже дома на противоположной стороне улицы, озаренные послеполуденным солнцем….
   …Лет 30 назад, гуляя по Садовому кольцу, обратил внимание на группу опрятных и живописных старинных построек, занимающих целый квартал.
   Чистота в небольшом палисаднике, красивые двухэтажные строения конца XVIII века, щедро снабженные «архитектурными излишествами» в виде просторных балконов, полукруглых эркеров, прорезанных четкими линиями ионических колонн, подспудно вызывали чувства уверенности, красоты, спокойствия и вечности.
   В зелени сирени на одном из газонов возвышался скромный бюст, кому конкретно – разобрать с тротуара было невозможно. Но было понятно, что этот памятник отечественной архитектуры как-то связано с именем этого человека.
   На скромной табличке – официальное уведомление: Московский научно-исследовательский институт глазных болезней имени Гельмгольца.
   Народная мудрость вполне разумно советует: от болезней, тюрьмы и сумы – не следует зарекаться.
   Мог ли я тогда предполагать, что судьба приведет меня под благословенный кров этой славной и известной столичной клиники, где скромные люди самой гуманной профессии пытаются каждодневно совершать чудеса?
   Как уже заметил читатель, усадьба эта протянулась вдоль Садовой на целый квартал. И первоначально здесь дислоцировались Яузская полицейская часть, ставшая ныне административным корпусом института, и пожарное депо.
   Начало всемирно известной клиники положила инициатива купцов В.А. и А.А. Алексеевых, на собственные средства возвдвигших на углу Фурманного переулка и Садово-Черногрязской улицы трехэтажное здание специализированной глазной больницы, торжественное открытие которой состоялось в ноябре 1900 года. Больница имела мужское, женское, детское, а также амбулаторное отделения. И не удивительно, что за ней закрепилось наименование Алексеевской глазной больницы.
   (Не путать с Преображенской психиатрической больницей, с 1893 г. также официально носившей имя городского головы Николая Александровича Алексеева (1852 – 1893), убитого в том же году душевнобольным во время приема посетителей).
   В том же 1990 году в больницу пришел подававший надежды выпускник московского университета Михаил Иосифович Авербах, через 3 года ставший ее главным врачом, а позднее и инициатором создания на ее базе кафедры глазных болезней Высших женских курсов.
   Михаил Иосифович стал и основателем в 1935 г. и первым директором ныне всемирного института офтальмологии имени Гельмгольца.
   Именно уму и энергии Михаила Иосифовича Москва и обязана сегодня одним из высокотехнологических медицинских центров.
   Недуг обычно не присылает предуведомлений, подкрадываясь исподтишка, и хищно  набрасываясь на свою почти беззащитную жертву….
   Стремительно развивавшаяся катаракта означала не только утрату трудоспособности, инвалидность, но и столь неприемлемое качество жизни,  что сродни ее окончанию. Внезапность этой жизненной перспективы, еще лет тридцать назад безжалостно ломавшей судьбу человека, способна потрясти до глубины души каждого, столкнувшегося с ней.
   Но, далеко не сразу, медицина нашла ей крайне действенную альтернативу, в прямом смысле слова, возвращающую человека к нормальной жизни….
   Врачи, причем не только столичных клиник и центров, постепенно овладели, и  ныне постоянно совершенствуют методики лечения, оперирования и протезирования органа зрения человека, как  на официальном медицинском языке именуется то чудо природы, что дарит нам возможность зримого восприятия окружающего.
   …Впервые осмотрев меня в отделении, молодой, энергичный и внушающий доверие и уверенность доктор, задал лишь один вопрос:
   - Что ж вы так долго к нам шли?
   Хотя я пришел в клинику столь быстро, как только позволяли различные бюрократические и медико-диагностические процедуры и формальности. Да еще повезло с предложенными сроками госпитализации. Что давало надежду на возврат к полноценной жизни.
   Часть поступивших в отделение определили «в коридоре», но что это за пустяк, по сравнению с дарованной надеждой?
   На второй день после операции, после глубокого шока от слепоты  - к  зрению,  разговорился с моим хирургом, который в тот день остался дежурить по отделению.
   Я попытался поделиться с ним своим потрясением от воочию открывшихся возможностях современной медицины, хотя, понятно, на сегодняшний день и они не беспредельны.
   И, что возможно не ново для представителей этой профессии, я сравнил их с волшебниками, возвращающими людям, помимо всего прочего,  свободу и уверенность в себе.
   - Ну что вы, какой я волшебник, - скромно отмахнулся мой доктор, хотя его повседневный труд можно сравнить с поистине рукотворным чудом.
   И все же это именно чудо! Чудо современной науки, образования, техники, создающих тот неповторимый сплав, что и возвращает людям жизнь и надежду.
   И любое из этих чудес – не игра случая, не слепая прихоть природы, а взаимоувязанный комплекс сложнейших материально-технических и информационных, социальных и производственных связей...

На фото - Тот самый корпус.

   Не только в Москве, но и на просторах «всей необъятной», правда, изрядно сократившейся за последние десятилетия, нашей Родины, гремит вполне заслуженная слава Московского НИИ глазных болезней имени Гельмгольца.
   Именно так – без привычных, хотя бы инициалов на его вывеске, даже на официальных документах института. Как будто за этим скрывается некая тайна.
И загадка, тайна этого имени действительно присутствует, способна заинтриговать любознательного наблюдателя….
   Почему без инициалов? Ну, полное имя Герман Людвиг Фердинанд Гельмгольц (1821 – 1894) действительно непривычно для русского уха и глаза. Тем более, что немецкий естествоиспытатель, профессор – с 1849 г., с 1888 г.  -директор Государственного физико-технического института в Берлине, Герман Людвиг Фердинанд Гельмгольц никогда не работал в России, хотя и являлся с 1868 года иностранным членом-корреспондентом Петербургской Академии Наук.
   Так его труды оценили коллеги-современники.
   А среди множества его научных работ по физике, химии, термодинамике, философии – и основополагающие труды по физиологии слуха и зрения…
   И именно поэтому, вследствие признания его значительного вклада в  офтальмологию - науку, изучающую органы зрения человека, а также вследствие убежденности в интернациональном характере научных достижений, не знающих национальной принадлежности и не признающих государственных границ, в 1935 г. Московскому институту глазных болезней по инициативе его основателя Михаила Иосифовича Авербаха (1872 – 1944), было присвоено имя немецкого ученого…