Светлан Голосеев гвардеец монгольского императ. 25

Глава 25. Таскешу

– Сюн, вставать, просыпаться! Быстро, быстро! По пятёркам прямо стоять!

– Когда же это кончится! Сейчас опять заставят на этих вонючих деях ездить. Тошнит уже от них.

– Я тебя слышу, акбаш Веселин. Сегодня ты не угадал. Неделю понемножку катался, теперь неделю с дея слезать не будешь. Сюн, слушай команду! Дея седлать! Парадную одежду, все вещи – во вьюк, к седлу привязать. Воду в бурдюк набрать, к седлу привязать. Арбанаи, выделить по человеку в помощь тогоочу – у него пять дея, на них грузить кизяк, воду, еду, посуду, всё, что скажет. После утренней пищи выступаем. Выполнять!


– Братцы, нам ведь Улусу переплывать, а река-то велика.

– А как же эти дея?

– Говорят, они плавать умеют.

– Откуда бы им уметь, если они по пустыням ходят. Там воды попить нету, не то, что плавать.

– Я у караванщика, вон у того спрашивал. Он говорит, плавают.

– Да как ты спрашивал, если он не говорит по-нашему?

– А мы с ним на руках поговорили, ну и пару слов он, пару слов я. Показал вот так – плавают!

– Сю-юн, в седло! Дея поднять! Яхши. По пять в связке, караванщики впереди, пошли потихоньку, акбаши!


– Сюн, стой! Дея – куш! Спешиться. Отойти в сторону, стать по десяткам. Караванщики, дея перевести на тот берег.

– Вот оно что, братцы – тут у них мост! Да глядите какой – на лодках связанных держится! И как его течением не уносит? Хорошо, что нас ссадили – грохнется вельблуд в реку, потонешь вместе с ним.

– Ай, зачем на умного зверя наговариваешь, акбаш? Дея плавает не хуже лошади, а силы в нём больше, никогда не тонет. Но лучше по мосту перевести, зачем мочить, не любят они мокрыми быть. Сюн, по десятку – на мост. Один десяток перешёл, другой идёт. Первый – пошёл!

– Други, журчит-то как водичка! А я Волгу нашу вспомнил, как лошадок купали... эх!

– Да, угнали нас неведомо куда, вернёмся ли на родину? Я-то думал, служить в татарском войске стану там же или неподалёку от дома. А вышло, что половину Земли прошли и ещё столько надо. На край света, что ли гонят?

– Вы, акбаши, всегда недовольны. Это Русь ваша – край света, а вас в центр империи ведут. Кто из ваших людей бывал в столице Великой Монгольской империи? Вам честь оказывают, радуйтесь и благодарите. Все перешли? Яхши. Сюн, в седло! Дея поднять! Караван, пошёл! Прощайтесь с городом Сарайджуком, белоголовые.


– Братцы, я, верно, заболел.

– Чего это ты, Веселин, полыни объелся?

– Ох, даже говорить совестно: всегда девки снились, а сегодня велблудица…

– Ха-ха-ха! Ты с;ннэй-тойону не скажи, а то поставит тебя шестым в связку, вьюк нагрузит и станешь настоящим дея. Только, видишь, в караван некастрированных не берут, говорят, буйные.

– Да ну вас, лишь бы насмехаться над чужой бедой. Хорошо, я не крещён, такого греха, поди, за всю жизнь не отмолить. Скорее бы снова на лошадей. Это же надо, пятый день на этой скотине качаться будем. Тошнит от одной мысли.

– Эй, акбаш Веселин, снова на жизнь жалуешься? Сегодня, если останавливаться не станем, в караван-сарай придём. День отдыха дам. Сю-юн, в седло! Дея поднять! Караван, пошёл, пошёл!


– Братцы, реку вижу! Река впереди! Напьёмся водицы свежей!

– Сюн, стой! Кто кричал «напьёмся»? Ну, смелей, не накажу.

– Я, Некрас, кыштым первого десятка.

– Слезай, иди, пей.

– А нам?

– Остальным сидеть! Иди, Некрас, что стоишь? Всё, напился? Ну, говори!

– Она солёная! Братцы, река – солёная! Чудо какое!

– Нашёл чудо. Здесь ад земной, всё дьяволом содеяно, чтобы людей сгубить. Молитесь Господу о спасении!

– Эй, акбаш, куда поехал? И ты тоже?

– Дея сам идёт, господин с;ннэй-тойон, не слушается… Смотрите, он солёную хлебает!

– Ладно, сюн, спешиться. Пусть попьют деи, долго терпели.

– Вот это зверь, братцы! За пять дней один раз воду пил, да и то, что там им по два ведра досталось из тех колодцев. А теперь солёную пьёт! Нет, после такого я этих деев уважаю!

– Ещё бы! Тебе ж велблудицы снятся. Ты попробуй сам-то, может и тебе водица понравится.

– А и попробую! И ничего, не слишком и солона, вот! А вы сохните тут на солнышке.

– Сюн, в седло! Поехали в караван-сарай!

– Господин с;ннэй-тойон, можно спросить?

– Спроси.

– А как река эта солёная зовётся?

– Это Сагыз река.

– А куда она течёт?

– Никуда.

– Как же это, господин с;ннэй-тойон? Если течёт, значит, куда-то втекает…

– А эта течёт, а не втекает. Там, куда она течёт, там сор, она в нём пропадает.

– Сор – это мусор, что ли?

– Это соль. Там земля вся солёная, на ней ничего не растёт, и никто не живёт. И река не живёт, умирает в нём. Потому мы то место обходим. Понятно тебе?

– Нет, господин с;ннэй-тойон, я такое понять не могу. Ещё вода солёная – ладно, но чтобы земля…

– Ничего, увидишь, тогда поймёшь. Сюн, стой! Спешиться. Караванщики, дея – на тот берег! Сюн, ждать.

– Братцы, вельблуды по реке, словно по суху идут! А там на дне ведь вязко.

– Сюн, гутулы снять! По двое в колонну, за мной, не спеша пошли! Ровно идти, в бок не ходить!

– Други, а ведь как по мостовой идём! А там, где подъехали сначала, песок вязкий был. Господин с;ннэй-тойон, кто же мостил тут дно камнями?

– Люди мостили. Хан приказал, вот и вымостили. Не нравится тебе, акбаш?

– Нравится, господин с;ннэй-тойон, ещё как нравится! Чудо настоящее – чтобы дно реки плитами каменными мостили! Да красиво – белая дорога в воде, светится прямо!

– В Великой империи много чудес, каких в других странах нету.

– А вон, братцы, гляньте, крепостица! Это и есть караван-сарай, господин с;ннэй-тойон?

– Да, караван-сарай, Таскешу называется.

– Что значит это Таскешу?

– Означает «каменная кладка». На броде шли по той кладке, потому и место так зовётся. Приехали, акбаши. Дея – положить! Спешиться! Ждать меня. Стоян, Злобын, со мной. Стоян, сабля где?

– К седлу приторочена, господин с;ннэй-тойон.

– Оружие всегда при вас должно быть, даже во сне, если я не прикажу оставить. Бегом!

– Господин с;ннэй-тойон, тут опасно?

– Тут пустыня, Злобын, трудное место. Явной опасности нет, но готовым нужно быть всегда. Пустыня ошибок не прощает. Прибежал, Стоян? Последний раз тебя без оружия вижу. Пошли.


– Кто такие у ворот? В караван-сарай просто так не заходят.

– Эй, цагхада, жанжина зови. Личный отряд Султана. Ночевать у вас будем.

– Чем докажешь?

– Зови жанжина, ему доказывать стану. Пайцза у меня.

– Господин с;ннэй-тойон, это что же, не всех путников пускают?

– Правильно делают. Мало ли, кто тут, в пустыне кочует. А в караван-сарае гости важные, богатые бывают, товары хранятся, запасы, тут и дея свежие, откормленные. Порядок должен быть. Ну вот и начальник. Господин жанжин, вот пайцза. Сотня Султана Гийас ад-Дин Мухаммеда, пусть даст Аллах ему долгого здоровья!

– Открыть ворота! Проходите, уважаемый господин, я сам покажу наши помещения, а вы выберете по вашей надобности. Прошу.

– Злобын, гляди, как тут устроено: снаружи стены, а изнутри вдоль них дом длинный, а двери все во двор. И всё из кирпичей. А ворота каковы!

– Не, Стоян, мне не нравится тут – грязно, затоптано. Ворота красивы, это да. Но стены кругом. Ишаки, вон, сейчас орать станут. Вельблуды привязаны, наших тут ещё не хватает. Люди какие-то не славянские…

– Ну ты скажешь, Злобыня, откуда же здесь славяне? Что-то мы с тобой отстали от сотника, давай быстрее пойдём. Ещё эта сабля мешается, по ноге бьёт…

– Смотрите, уважаемый, такая комната есть для вас лично. Тут суфа*1 тёплая и места для слуг достаточно. А в этих помещениях можно разместить ваших воинов.

– Сколько людей поместится в такую комнату?

– Можно шесть положить на суфы и ещё столько на пол. У нас свободно сейчас четыре таких помещения и ещё одно поменьше. Остальные, к нашему великому сожалению, заняты караванщиками, прибывшими три дня назад из Хорезма*2.

– Найдётся ли у вас корм для сотни дея?

– Есть кормовой ячмень. Думаю, наших запасов достаточно, чтобы кормить сотню дея дней десять, если давать по мерке в день.

– Я возьму четыреста мерок. Скажите, пусть приготовят, пришлю караванщиков с дея. Жить будем на берегу, не сочтите за обиду. Нас слишком много для ваших помещений, а ночевать под открытым небом можно и за стеной. Благодарю вас, уважаемый. Да поможет вам Аллах! Пошли обратно, акбаши.

– А я хотел бы хоть одну ночку в доме переночевать.

– Ещё переночуешь, акбаш Стоян. Впереди много караван-сараев.

– Можно спросить, господин с;ннэй-тойон? Про нас понятно, про вельблудов тоже, но вам-то зачем в степи ночевать, если можно в доме?

– Вот скажи, акбаш, если бы тебе хан-султан поручил сотню неразумных и неумелых вести в дальние края, стал бы ты спать в доме, когда они за воротами?

– Да что с нами случится?

– А если случится, что со мною станет? Что молчишь? Не смогу я спать, о вас думать буду, слушать все звуки буду, ворочаться буду. Нет, акбаши, лучше я под боком у дея лягу, чтобы вы все недалеко храпели, тогда и я высплюсь.



  *1 Суфа – возвышение для отдыха
  *2 Хорезм – древнее государство и регион Центральной Азии, с центром в низовьях реки Амударья (область развитого ирригационного земледелия, ремёсел и торговли). Упоминается в источниках с VII века до н. э. Через Хорезм проходил Великий шёлковый путь. В XIII-XIV вв. входил в состав Золотой Орды. Сейчас территория исторического региона Хорезм входит в состав Туркменистана и Узбекистана