Когда слоны бросают Землю

Наташа кружилась по зале, расставив руки в стороны, скользя лёгкими туфельками по паркету.
- Я Анна Павлова, я Анна Павлова...
Розовое платье девочки даже немного напоминало сказочные наряды театральных фей.
К папеньке, успешному в первопрестольной адвокату, с обеда пришёл солидный, грузный
дядька в богатой шубе, и с тростью с костяным набалдашником. Трость стояла в передней, в специальной подставке, и девочка даже дотронулась до резного навершия в виде слона. Он был холодным и гладким.
Отец Наташи, Виланд Карлович Штакельберг, обрусевший немец тридцати пяти лет, проживал с женой и детьми на Сухаревке, являясь присяжным поверенным. Нередко приходилось адвокату назначать деловые встречи дома, в скромно, но со вкусом обставленном кабинете, но сегодняшнего гостя девочка видела в первый раз. Он и сам был похож на слона: широкий и добрый.
Наташа неслышно подошла к отцовскому кабинету с полуприкрытой дверью и с минуту вслушивалась в разговор взрослых.
Некоторые слова, такие как - "столыпин, прокламация, гапон, конституция", были ей не знакомы, некоторые она слышала раньше, но значение их ускользало от её детского понимания. Ясно было лишь, что отец испытывает безмерное благоговение перед посетителем.
- Фёдор Никифорович, а мы ведь ещё студентами юридического факультета переписывали ваши речи на судебных заседаниях и даже пытались подражать...
- Виланд Карлович, весьма польщён, весьма...
Впрочем, всё это было ужасно скучно и Наташа скоро оставила почтенную адвокатуру.
Когда гость покинул квартиру Штакельбергов, девочка поинтересовалась у отца:
- Пап, а кто этот дядя?
- О,  mein Mаdchen*, это великий ум. Фёдор Никифорович Плевако. Это один из тех слонов, на ком держится наша русская земля!
- А, как же она держится, если он только что был здесь? - спросила Наташа.
- А их ровно столько, - нашёлся правовед, - что пока одни держат землю, другие могут в это время проведать таких замечательных детей, как ты! Видела трость? Вот... Jeder der Elefanten** имеет при себе, что-то от своей природы, в качестве талисмана. У одного чётки из слоновой кости, у другого - мундштук или трубка, или просто - искусная безделица. А у нашего - рукоять трости. Понравилась?
- Ага, как настоящий индийский слон!
И Штакельберг рассказал Наташе о знаменитом "московском златоусте", адвокате Плевако и, как иллюстрацию, привёл историю с русским помещиком и крестьянами. Помещик уступил крестьянам часть своей земли, никак это юридически не оформив. Через много лет он передумал и отобрал землю обратно. Возмущённые крестьяне устроили беспорядки. Их отдали под суд. Жюри присяжных состояло из окрестных помещиков, бунтовщикам грозила каторга. Защищать их взялся Фёдор Никифорович. Весь процесс он молчал, а в конце потребовал наказать крестьян ещё строже. «Зачем?» — не понял судья. Ответ: «Чтобы навсегда отучить крестьян верить слову русского дворянина». Часть крестьян была оправдана, остальные получили незначительные наказания.
Этот день из своего безмятежного и счастливого детства, Наталия Виландовна никогда бы больше не вспомнила, если б спустя пятнадцать лет, в двадцатые годы в Париже, не заметила бриллиантового слоника на лацкане фрака, записного модника - князя Феликса Юсупова.
Эмигрантская судьба столкнула двух столь разных людей на благотворительном вечере. Стремительно нищавшее русское дворянство ещё пыталосьь опереться на европейского промышленника или банкира, и госпожа Штакельберг, в числе других, занималась организационной частью подобных собраний.
Юсупов, в Лондоне и Париже продолжал оставаться заметной светской фигурой, накинув, к тому-же, на себя ещё и таинственный флёр убийцы Распутина.
Бриллиантовый слоник, выгодно метал световые стрелы на чёрном шёлке отворота.
- Вы тоже, князь, держите Землю? - спросила повзрослевшая Наташа, вспомнив историю из далёкого прошлого. Штакельберг рассказала Феликсу про Плевако и про слонов удерживающих Землю.
-Нет, - рассмеялся Юсупов, - такая ноша не по мне. Но знаю, в Париже, есть цирк уродов и там точно есть человек-слон с подходящим именем Самсон.
Наталия посмотрела на него так, как смотрят дети на взрослых, сморозивших форменную глупость или совершивших неблаговидный поступок. Не последняя красавица первой волны эмиграции, Наташа Штакельберг, вынужденная считать каждый франк за  обстирывание порток "союзничков", решила не продолжать разговор, грозящий разрушить хрупкую иллюзию из беззаботного детства. Что могла ответить та  маленькая девочка из квартиры московского адвоката...Что те, от кого ждали решительных действий, предпочли предательство или трусость. Что вся трагическая история последних лет, может оттого и сотрясает мир, что слоны перестали удерживать Землю.
- Натали, - к ней подошёл дипломатический служащий посольства Веймарской республики Франц Крузе. Молодой человек давно оказывал знаки внимания соплеменнице из далёкой, холодной России, и даже предлагал переехать с ним в Берлин.
"Париж, дрянная провинция, моя хорошая. Всё главное в этом веке, будет происходить на немецкой земле".
Крузе работал в посольстве, в отеле Богарне, чуть более полутора лет, но не в пример Наталии, знал столицу куда лучше. От сумрачных трущоб до салонов знати и богемных мансард.
- Я помню, дорогой Франц, вы предлагали показать мне истинный Париж. Не передний фасад, так сказать...
- Разумеется. С чего начнём?
- С Самсона.
Крузе непонимающе смотрел на Штакельберг. А её вдруг охватило озорное веселие и лёгкость. Как в детстве, когда маленькая фея кружилась по зале, когда прикасалась к навершию трости из слоновой кости, а вечером папа рассказывал удивительные истории удивительной земли. Которую держали спокойные и большие существа. С сердцами полными сострадания, любви, и благородства.
(2022 г.)

* - моя девочка.( нем.)
** - каждый слон. ( нем.)