Панихида

Мне было десять лет, когда тяжело заболела бабушкина старшая сестра, жившая неподалёку. Сестёр у моей бабушки было немерено - восемь. Так вот, мы с подружкой сидим на балконе нашего бельэтажа и грызём почти дозревшие абрикосы: светло-жёлтые, плотные и крепенькие, с юными косточками и пока без сладкой патоки внутри. Во дворе блестит жаркое июньское солнце, а у нас на душе безмятежное ощущение каникулярного счастья.

- Сейчас бабуля придёт и прямо со двора в окно скажет своим протяжно-певучим голосом «Гая… Гая джан… нет уже у твоей бабушки сестры любимой, померла бедняжка…», - я, одной рукой держась за поясницу, а другой за оконную раму, ловко семеня показала, как бабушка это сделает.
Мы заливались смехом, но именно так и произошло. Бабушка, увидев меня в окне, со двора произнесла эти слова, которые я с дуру сказала. Мы не знали смеяться или плакать от этого совпадения.

Панихиду устроили прямо дома у бабушкиной сестры - в маленькой хрущевской однокомнатной квартире, рассчитанной на пол-человека, но так-как Врсо (она же бабушка Варсик) была мелких размеров, то для неё эта территория жизни была вполне удобной.
Женщины разместились на стульях и приволоченных откуда-то и поставленных вдоль стен скамейках (у нас их называли ослиные ножки). Мужчины небольшими кучками стояли во дворе, тихо беседовали на всякие нейтральные темы и курили. Пришли два дудукиста. Мужики с ними поднялись, устроили их на балконе и опять вышли во двор.

В квартире остались одни женщины. Через пять минут музыканты сыграли очень грустную мелодию. Женщины постарше начали всхлипывать, эмоциональная сила горя возрастала в разы, когда заходил кто-то хорошо знакомый или уважаемый. Так были на крещендо встречены директор и парторг ткацкого комбината, где Врсо долго работала, а недавно назначенный председатель профсоюза, который опоздал на минут 20 от руководства, и был понятно не узнан - его появление не вызвало слёз и причитаний. Усопшую он сам лично не знал, поэтому несколько притормозил у фотографии старушки, выставленной на серванте, близоруко всматриваясь, тщетно пытаясь вспомнить её.

После первой мелодии музыканты надолго замолчали. Женщины сидели, шепотом переговаривались, далее те, которые сидели спиной к музыкантам, начали поворачиваться и глазами, мимикой старались дать понять дудукистам, что пора сыграть что-нибудь ещё. Но, напрасно, они оба, уткнувшись, читали книги, взятые со стоящего рядом старого книжного шкафа Врсо.
За окном уже дул прохладный ветерок, по вечерам уносящий жаркий городской воздух куда-то вверх, в горы. Было ощущение, что наших музыкантов чтение очень увлекло и унесло куда-то далеко…

Бабушка глазами направила меня к ним, по строгости взгляда я поняла, что надо их вернуть к своим обязанностям. Я двинулась через кухню на балкон и невинным голосом тихо сказала:
- Дяденьки, сыграйте ещё что-нибудь красивое, пожалуйста.
Тут они отложили книги и сыграли что-то волшебное: музыка, как бархат, обволакивала мягко и нежно.

Приехала с семейством одна из бабушкиных сестёр из далёкого села Зоракерт что в Ашоцке. Бабушка называла это место «за глобусом», намекая на дикую дальность и отсутствие нормальных дорог.
Помню, как мы долго-долго ездили туда по каменистой грунтовой дороге. Но, вокруг были прекрасные поля, проросшие высокой травой и невообразимыми по красоте цветами. И воздух там был другой: живой, свежий, наполненный ароматом разнотравья, свистом маленьких ярко-жёлтых птиц, похожих на канареек, невысоко пролетающих над полем…

Так вот, бабулина сестра, подойдя к гробу так начала убиваться и кричать во весь голос, что стало немного жутко. Одна из молодых невесток в коридоре меня тихо спросила:
- Кто эта старушка?
- Бабушкина сестра.
- Как её зовут?
- Циран, - по-армянски так называется абрикос. Имя, я вам скажу редкое, других таких Циранов я и сама не встречала в своей жизни.
Тут невестка сначала прыснула, а потом, мы вместе, не сдержавшись, расхохотались во весь голос, забыв, где находимся. Все как один повернулись к нам, мы юркнули в туалет, но даже оттуда были слышны наши всхлипы смеха сквозь зажатые рты: у хрущевок стены тонкие, слышимость великолепная, можно проводить аудиометрию соседей…

Через минут пять мы осторожно вышли в коридор. Отвлекла всех новая группа посетителей, которая зашла и, сделав почётный круг вокруг Врсо и пожав руки пару старушкам, удалилась в дворовые сумерки.
Оказалось, что наша старушка имела довольно широкий круг знакомых. Насторожил поступок одного худого, но высокого старика, с белыми красивыми усами, похожими на крылья стрекозы. Он с собой принёс не букет гвоздик или гладиолусов, а одну прекрасную белую розу, которую сам и приложил к сердцу усопшей. Никто его не знал и никогда не видел. Может этот старик и был той половинкой, которую она ждала всю свою одинокую жизнь…
Это была интрига, которую старушка с собой унесла, не поделившись с сёстрами…

17 июля 2022